— Если бы я! Если бы ты! — сказал он. — Пустые речи начинаются с «если».
Когда нужно что-то спасти: кто-то должен отказаться от него, потерять для себя, чтобы сохранить для других.
Для того чтобы развязать войну, достаточно желания одной стороны.
Есть раны, которых никогда не исцелить полностью.
Для твердой воли нет преград
Нельзя запретить доблесть
За туманом горя человек порой не замечает, как в душе его прорастают всходы новых надежд.
Но ведь подвиг остается подвигом, даже если его некому воспеть.
Отвечая местью на месть, ничего не поправишь.
-Позвольте узнать, благородный Гимли, при вас ли ваш топор?-Нет, благородный вождь,- ответил Гимли, - но за ним недолго сбегать, если понадобиться-Судите сами,- сказал Йомер, - Между нами еще лежат кое-какие поспешные слова, касающиеся Волшебницы из Золотого Леса. Теперь я видел её собственными глазами.-И что же вы скажете? - спросил Гимли.-Увы! - вздохнул Йомер, - Я не скажу, что она - самая прекрасная в мире.-Ну, тогда я за топором,- невозмутимо ответил гном.
Ну, что ж, друзья мои, здесь, на этом берегу, наши пути расходятся окончательно. Ступайте с миром. Не стану говорить вам "не плачьте", ибо слезы это не всегда плохо.
- Ты твердишь одно и то же, - отвечала она, - женщина, говоришь ты, радей о доме своем. А когда воины погибнут славной смертью - сгори вместе с домом, погибшим он больше не нужен. Но я не служанка, я - царевна из рода Эорла. Я езжу верхом и владею клинком не хуже любого воина. И я не боюсь ни боли, ни смерти.
- А чего ты боишься, царевна? - спросил он.
- Боюсь золоченой клетки, - сказала она. - Боюсь привыкнуть к домашнему заточенью, состариться и расстаться с мечтами о великих подвигах.
Когда приходит высокая минута, как вот сейчас, мы говорим пустяки, потому что боимся сказать слишком много, а то и вовсе не находим нужных слов.
Сидеть и ждать, когда от тебя ничего не зависит - хуже всего!
Я рад, что ты здесь, со мной. Вдвоем не страшно, даже в конце.
– Но что же тогда страшит тебя?
– Клетка! - порывисто ответила она. - Не хочу сидеть в клетке всю жизнь, пока старость не отнимет у меня всякую надежду совершить подвиг!
Люди крепче любых ворот, никакие ворота не защитят от Врага, если дрогнут люди.
Мы не в ответе за все Эпохи, мы призваны защитить нашу Эпоху, наши годы, без устали выкорчевывая знакомые нам злые побеги на знакомых полях, дабы оставить идущем за нами добрую пажить для сева. А будет ли орошать ее ласковый дождик или сечь суровый град — решать не нам.
Я не буду уговаривать вас не плакать, потому что слезы — это не всегда плохо.
— Не думал, что умру, сражаясь бок о бок с эльфом. — А как насчет бок о бок с другом? — На это я согласен.
Все хоббиты, само собой, умеют стряпать - их этому учат раньше, чем грамоте (которой, бывает, что и не учат)...
Нельзя быть и тираном и советчиком одновременно.
- В одном ты вовсе не изменился, дорогой друг, - сказал ему Арагорн. - Ты по-прежнему говоришь загадками.
- Да? Разве? - отозвался Гэндальф. - Нет, я просто говорил вслух сам с собой. Стариковский обычай: избирай собеседником мудрейшего - молодёжи слишком долго всё объяснять.
Сколько ни выбирай - все равно ошибешься, - сказал гном.
Многие из живущих заслуживают смерти, а многие из умерших - жизни.