Цитаты из книг
Желая сказать "никогда", мы говорим "завтра утром".
Тод Френдли ходит задом наперед и по сходной цене сдает продукты в универсам. Его романтические связи каждый раз начинаются с ожесточенной ссоры, а то и с рукоприкладства. Раз в месяц из пепла в камине рождается открытка от преподобного Николаса Кредитора; если верить преподобному, погода в Нью-Йорке остается устойчивой. В ночных кошмарах Тода Френдли бушует вьюга человеческих душ, тикают младенцы-бомбы и возвышается всемогущий исполин в черных сапогах и белом халате. В голове у него...
«Я все жду, что в мире появится осмысленность. Но она не появляется. И не появится. Никогда.»
Тод Френдли ходит задом наперед и по сходной цене сдает продукты в универсам. Его романтические связи каждый раз начинаются с ожесточенной ссоры, а то и с рукоприкладства. Раз в месяц из пепла в камине рождается открытка от преподобного Николаса Кредитора; если верить преподобному, погода в Нью-Йорке остается устойчивой. В ночных кошмарах Тода Френдли бушует вьюга человеческих душ, тикают младенцы-бомбы и возвышается всемогущий исполин в черных сапогах и белом халате. В голове у него...
Чтобы справиться с болью и страданиями, надо ожесточиться. Причем побыстрее. Самое позднее - прямо сразу.
Тод Френдли ходит задом наперед и по сходной цене сдает продукты в универсам. Его романтические связи каждый раз начинаются с ожесточенной ссоры, а то и с рукоприкладства. Раз в месяц из пепла в камине рождается открытка от преподобного Николаса Кредитора; если верить преподобному, погода в Нью-Йорке остается устойчивой. В ночных кошмарах Тода Френдли бушует вьюга человеческих душ, тикают младенцы-бомбы и возвышается всемогущий исполин в черных сапогах и белом халате. В голове у него...
Не все живое достойно жить
Тод Френдли ходит задом наперед и по сходной цене сдает продукты в универсам. Его романтические связи каждый раз начинаются с ожесточенной ссоры, а то и с рукоприкладства. Раз в месяц из пепла в камине рождается открытка от преподобного Николаса Кредитора; если верить преподобному, погода в Нью-Йорке остается устойчивой. В ночных кошмарах Тода Френдли бушует вьюга человеческих душ, тикают младенцы-бомбы и возвышается всемогущий исполин в черных сапогах и белом халате. В голове у него...
Вот он, подобный бою часов. Голый женский взгляд. Тело ее, как правило, уже голое, но нет ничего голее человеческих глаз; они и кожей-то не прикрыты.
Тод Френдли ходит задом наперед и по сходной цене сдает продукты в универсам. Его романтические связи каждый раз начинаются с ожесточенной ссоры, а то и с рукоприкладства. Раз в месяц из пепла в камине рождается открытка от преподобного Николаса Кредитора; если верить преподобному, погода в Нью-Йорке остается устойчивой. В ночных кошмарах Тода Френдли бушует вьюга человеческих душ, тикают младенцы-бомбы и возвышается всемогущий исполин в черных сапогах и белом халате. В голове у него...
У мертвых тел есть свой, мертвый язык. Он ничего не говорит.
Тод Френдли ходит задом наперед и по сходной цене сдает продукты в универсам. Его романтические связи каждый раз начинаются с ожесточенной ссоры, а то и с рукоприкладства. Раз в месяц из пепла в камине рождается открытка от преподобного Николаса Кредитора; если верить преподобному, погода в Нью-Йорке остается устойчивой. В ночных кошмарах Тода Френдли бушует вьюга человеческих душ, тикают младенцы-бомбы и возвышается всемогущий исполин в черных сапогах и белом халате. В голове у него...
Ох, люди! Мне кажется, нужно обладать большим мужеством или чем-то еще, чтобы вторгаться в других, внутрь других людей. Мы все думаем, что люди вокруг живут в крепостях, в цитаделях, за крепостными рвами, за отвесными стенами, утыканными шипами и битым стеклом. Но на самом деле мы живем в куда более чахлых сооружениях. Выясняется, что мы все – времянки. Или даже нет, можно просто просунуть голову в палатку и потом залезть. Если дадут добро.
Тод Френдли ходит задом наперед и по сходной цене сдает продукты в универсам. Его романтические связи каждый раз начинаются с ожесточенной ссоры, а то и с рукоприкладства. Раз в месяц из пепла в камине рождается открытка от преподобного Николаса Кредитора; если верить преподобному, погода в Нью-Йорке остается устойчивой. В ночных кошмарах Тода Френдли бушует вьюга человеческих душ, тикают младенцы-бомбы и возвышается всемогущий исполин в черных сапогах и белом халате. В голове у него...
Самоубийство — не выбор, правда же. Не в этом мире. Раз уж вы здесь, раз уж взошли на борт, сойти вы не можете. Вам не выбраться.
Тод Френдли ходит задом наперед и по сходной цене сдает продукты в универсам. Его романтические связи каждый раз начинаются с ожесточенной ссоры, а то и с рукоприкладства. Раз в месяц из пепла в камине рождается открытка от преподобного Николаса Кредитора; если верить преподобному, погода в Нью-Йорке остается устойчивой. В ночных кошмарах Тода Френдли бушует вьюга человеческих душ, тикают младенцы-бомбы и возвышается всемогущий исполин в черных сапогах и белом халате. В голове у него...
Не ищите жестокости в старых и немощных. У жестокости ясные глазки и розовый язычок…
Тод Френдли ходит задом наперед и по сходной цене сдает продукты в универсам. Его романтические связи каждый раз начинаются с ожесточенной ссоры, а то и с рукоприкладства. Раз в месяц из пепла в камине рождается открытка от преподобного Николаса Кредитора; если верить преподобному, погода в Нью-Йорке остается устойчивой. В ночных кошмарах Тода Френдли бушует вьюга человеческих душ, тикают младенцы-бомбы и возвышается всемогущий исполин в черных сапогах и белом халате. В голове у него...
На мой взгляд, работа — восьмичасовой приступ паники.
Тод Френдли ходит задом наперед и по сходной цене сдает продукты в универсам. Его романтические связи каждый раз начинаются с ожесточенной ссоры, а то и с рукоприкладства. Раз в месяц из пепла в камине рождается открытка от преподобного Николаса Кредитора; если верить преподобному, погода в Нью-Йорке остается устойчивой. В ночных кошмарах Тода Френдли бушует вьюга человеческих душ, тикают младенцы-бомбы и возвышается всемогущий исполин в черных сапогах и белом халате. В голове у него...
Тут, на Земле, скопился весьма разношерстный сброд, ни одной совпадающей челюсти или отпечатков пальцев. Кого тут только ни встретишь. Хлам и срам, причем ни капли стыда, ну ни капельки. Все полны решимости следовать своей натуре, и это неизбежно. Баб достало сидеть под нами, мужиками. Голубым и розовым надоело смущаться перед натуралами. У черных вот уже где сидит вся эта белая власть. Уличные преступники предпочли бы заниматься своим делом без вмешательства полиции, которая все время пытается, подумать только, арестовать их и засадить в тюрягу, ну это уж вообще. Нынче даже педофил — адепт насилия в столь чистом виде, ему, видишь ли, годятся только дети, — осмеливается показать свое замаскированное лицо; он тоже хочет немного уважения.
image Самый знаменитый роман знаменитого Мартина Эмиса, сына не менее знаменитого Кингсли Эмиса. У Джона Сама жизнь удалась. Скандально известный режиссер рекламных роликов, ценитель бухла, фаст-фуда и порнографии во всем ее многообразии, он готовится снимать полнометражный художественный фильм “Плохие деньги” (или “Хорошие деньги”; вопрос на стадии обсуждения). Мотаясь между Лондоном и Нью-Иорком, он всеми силами старается не увидеть нависшей над ним зловещей тени и, сдвинув на кончик носа...
каждый пятый или каждый третий, а то и вообще каждый, полагают, будто все их мысли илоступки контролируются инопланетянами. И это не только обычные олухи без царя в голове или тронутые тряпичницы, но также затравленные слуховыми галлюцинациями судьи, пучеглазые плутократы и четвертованные чинуши... так вот, в прежние времена эта ошалевшая покоренная шатия предавалась бы размышлениям о Боге и Сатане, о рае и аде, о судьбе духа; душу они представляли как внутреннее существо — влажно улыбающийся ангел в розовой ночнушке или гримасничающий, неприлично жестикулирующий косматый гоблин-онанист. Но теперь завоеватель — это цифровой призрак, обмотанный магнитной лентой и распечатками, и лик его инопланетный.
Иногда мне кажется, что я под чьим-то контролем. Некий космический захватчик пытается захватить мой космос, мой внутренний космос; шутничок, блин, долбаный. Но он не оттуда, не извне; он наш, в доску наш.
image Самый знаменитый роман знаменитого Мартина Эмиса, сына не менее знаменитого Кингсли Эмиса. У Джона Сама жизнь удалась. Скандально известный режиссер рекламных роликов, ценитель бухла, фаст-фуда и порнографии во всем ее многообразии, он готовится снимать полнометражный художественный фильм “Плохие деньги” (или “Хорошие деньги”; вопрос на стадии обсуждения). Мотаясь между Лондоном и Нью-Иорком, он всеми силами старается не увидеть нависшей над ним зловещей тени и, сдвинув на кончик носа...
женщины покачиваются из стороны в сторону, когда за рулем, а смеются, главным образом, чисто по дружбе, они держат горячую чашку двумя руками, а чтобы согреться, обнимают себя за плечи, они не любят игр и спорта и говорят «ух ты» гораздо чаще, чем мы, они, на мужской взгляд, легковерны и винят вас за все ваши промахи в их снах, они конспирологи и благосклонные диктаторы
image Самый знаменитый роман знаменитого Мартина Эмиса, сына не менее знаменитого Кингсли Эмиса. У Джона Сама жизнь удалась. Скандально известный режиссер рекламных роликов, ценитель бухла, фаст-фуда и порнографии во всем ее многообразии, он готовится снимать полнометражный художественный фильм “Плохие деньги” (или “Хорошие деньги”; вопрос на стадии обсуждения). Мотаясь между Лондоном и Нью-Иорком, он всеми силами старается не увидеть нависшей над ним зловещей тени и, сдвинув на кончик носа...
Все задиры в глубине души трусы.
image Самый знаменитый роман знаменитого Мартина Эмиса, сына не менее знаменитого Кингсли Эмиса. У Джона Сама жизнь удалась. Скандально известный режиссер рекламных роликов, ценитель бухла, фаст-фуда и порнографии во всем ее многообразии, он готовится снимать полнометражный художественный фильм “Плохие деньги” (или “Хорошие деньги”; вопрос на стадии обсуждения). Мотаясь между Лондоном и Нью-Иорком, он всеми силами старается не увидеть нависшей над ним зловещей тени и, сдвинув на кончик носа...
Без денег вам один день от роду. Без денег в вас один дюйм роста. Плюс до нитки раздеты. Но самая прелесть, что когда у вас нет денег, то с вас ничего и не возьмешь. А то ведь могли бы взять, еще как могли бы. Но когда вы на мели, никто и не почешется.
image Самый знаменитый роман знаменитого Мартина Эмиса, сына не менее знаменитого Кингсли Эмиса. У Джона Сама жизнь удалась. Скандально известный режиссер рекламных роликов, ценитель бухла, фаст-фуда и порнографии во всем ее многообразии, он готовится снимать полнометражный художественный фильм “Плохие деньги” (или “Хорошие деньги”; вопрос на стадии обсуждения). Мотаясь между Лондоном и Нью-Иорком, он всеми силами старается не увидеть нависшей над ним зловещей тени и, сдвинув на кончик носа...
Деньги — единственное, что нас связывает. Долларовые купюры, фунтовые банкноты — все эти бумажки на самом деле ноты отчаяния, записки самоубийцы. Деньги — записка самоубийцы.
image Самый знаменитый роман знаменитого Мартина Эмиса, сына не менее знаменитого Кингсли Эмиса. У Джона Сама жизнь удалась. Скандально известный режиссер рекламных роликов, ценитель бухла, фаст-фуда и порнографии во всем ее многообразии, он готовится снимать полнометражный художественный фильм “Плохие деньги” (или “Хорошие деньги”; вопрос на стадии обсуждения). Мотаясь между Лондоном и Нью-Иорком, он всеми силами старается не увидеть нависшей над ним зловещей тени и, сдвинув на кончик носа...
Моя голова — это город, в разных районах которого поселились разные болячки.
image Самый знаменитый роман знаменитого Мартина Эмиса, сына не менее знаменитого Кингсли Эмиса. У Джона Сама жизнь удалась. Скандально известный режиссер рекламных роликов, ценитель бухла, фаст-фуда и порнографии во всем ее многообразии, он готовится снимать полнометражный художественный фильм “Плохие деньги” (или “Хорошие деньги”; вопрос на стадии обсуждения). Мотаясь между Лондоном и Нью-Иорком, он всеми силами старается не увидеть нависшей над ним зловещей тени и, сдвинув на кончик носа...
Говорят, инфляция — санитар города. Засучив рукава, бакс приступает к расчистке авгиевых конюшен.
image Самый знаменитый роман знаменитого Мартина Эмиса, сына не менее знаменитого Кингсли Эмиса. У Джона Сама жизнь удалась. Скандально известный режиссер рекламных роликов, ценитель бухла, фаст-фуда и порнографии во всем ее многообразии, он готовится снимать полнометражный художественный фильм “Плохие деньги” (или “Хорошие деньги”; вопрос на стадии обсуждения). Мотаясь между Лондоном и Нью-Иорком, он всеми силами старается не увидеть нависшей над ним зловещей тени и, сдвинув на кончик носа...
Существует единственный способ научиться драться - и это драться почаще.
image Самый знаменитый роман знаменитого Мартина Эмиса, сына не менее знаменитого Кингсли Эмиса. У Джона Сама жизнь удалась. Скандально известный режиссер рекламных роликов, ценитель бухла, фаст-фуда и порнографии во всем ее многообразии, он готовится снимать полнометражный художественный фильм “Плохие деньги” (или “Хорошие деньги”; вопрос на стадии обсуждения). Мотаясь между Лондоном и Нью-Иорком, он всеми силами старается не увидеть нависшей над ним зловещей тени и, сдвинув на кончик носа...
Все мы отступаем, машем рукой, или киваем, или посылаем воздушный поцелуй, все мы бледнеем, меркнем, съеживаемся. Жизнь – это сплошная утрата, все мы теряли отца, мать, молодость, волосы, красоту, зубы, друзей, любовь, форму, рассудок, жизнь. Теряем, теряем и теряем. Пожалуйста, заберите жизнь. Слишком она сложная штука, слишком тяжелая. У нас ни черта не выходит. Давайте мы попробуем что-нибудь другое. Уберите жизнь с прилавков. Подальше, в долгий ящик. Она чертовски сложная штука, и ни хрена у нас не выходит.
image Самый знаменитый роман знаменитого Мартина Эмиса, сына не менее знаменитого Кингсли Эмиса. У Джона Сама жизнь удалась. Скандально известный режиссер рекламных роликов, ценитель бухла, фаст-фуда и порнографии во всем ее многообразии, он готовится снимать полнометражный художественный фильм “Плохие деньги” (или “Хорошие деньги”; вопрос на стадии обсуждения). Мотаясь между Лондоном и Нью-Иорком, он всеми силами старается не увидеть нависшей над ним зловещей тени и, сдвинув на кончик носа...
Главное — держать руку на пульсе человеческих слабостей, тогда не прогадаешь. Чужое пристрастие — твоя козырная карта.
image Самый знаменитый роман знаменитого Мартина Эмиса, сына не менее знаменитого Кингсли Эмиса. У Джона Сама жизнь удалась. Скандально известный режиссер рекламных роликов, ценитель бухла, фаст-фуда и порнографии во всем ее многообразии, он готовится снимать полнометражный художественный фильм “Плохие деньги” (или “Хорошие деньги”; вопрос на стадии обсуждения). Мотаясь между Лондоном и Нью-Иорком, он всеми силами старается не увидеть нависшей над ним зловещей тени и, сдвинув на кончик носа...
Чьи похороны, тот и заказывает музыку.
image Самый знаменитый роман знаменитого Мартина Эмиса, сына не менее знаменитого Кингсли Эмиса. У Джона Сама жизнь удалась. Скандально известный режиссер рекламных роликов, ценитель бухла, фаст-фуда и порнографии во всем ее многообразии, он готовится снимать полнометражный художественный фильм “Плохие деньги” (или “Хорошие деньги”; вопрос на стадии обсуждения). Мотаясь между Лондоном и Нью-Иорком, он всеми силами старается не увидеть нависшей над ним зловещей тени и, сдвинув на кончик носа...
На нашей планете страху нечего бояться. Страх живет себе припеваючи. Все мы пляшем под его дудку. Ей-богу.
image Самый знаменитый роман знаменитого Мартина Эмиса, сына не менее знаменитого Кингсли Эмиса. У Джона Сама жизнь удалась. Скандально известный режиссер рекламных роликов, ценитель бухла, фаст-фуда и порнографии во всем ее многообразии, он готовится снимать полнометражный художественный фильм “Плохие деньги” (или “Хорошие деньги”; вопрос на стадии обсуждения). Мотаясь между Лондоном и Нью-Иорком, он всеми силами старается не увидеть нависшей над ним зловещей тени и, сдвинув на кончик носа...
Моя одежда сделана из глутамата натрия и гексахлорфена. Моя еда – из полиэфирного волокна, вискозы и люрекса. Мой шампунь содержит витамины. Нет ли в моих витаминах моющих средств? Хотелось бы на это надеяться. В мозгу у меня живет микропроцессор величиной с кварк, ценой десять пенсов и заправляющий всем хозяйством. Я сделан из… из мусора, я просто мусор.
image Самый знаменитый роман знаменитого Мартина Эмиса, сына не менее знаменитого Кингсли Эмиса. У Джона Сама жизнь удалась. Скандально известный режиссер рекламных роликов, ценитель бухла, фаст-фуда и порнографии во всем ее многообразии, он готовится снимать полнометражный художественный фильм “Плохие деньги” (или “Хорошие деньги”; вопрос на стадии обсуждения). Мотаясь между Лондоном и Нью-Иорком, он всеми силами старается не увидеть нависшей над ним зловещей тени и, сдвинув на кончик носа...
Девочки всегда понимают, что они девочки, с самого начала, но дети, такое впечатление, совершенно не врубаются, что они дети. Дети не знают, что такое время. Насчет детей у меня страшной силы паранойя, особенно насчет девочек. Мне никак не отделаться от мысли, что они увидят меня насквозь, ощутят своим юным естеством неведомое расстройство. Увидят все мое время, погоду, деньги и порнографию.
image Самый знаменитый роман знаменитого Мартина Эмиса, сына не менее знаменитого Кингсли Эмиса. У Джона Сама жизнь удалась. Скандально известный режиссер рекламных роликов, ценитель бухла, фаст-фуда и порнографии во всем ее многообразии, он готовится снимать полнометражный художественный фильм “Плохие деньги” (или “Хорошие деньги”; вопрос на стадии обсуждения). Мотаясь между Лондоном и Нью-Иорком, он всеми силами старается не увидеть нависшей над ним зловещей тени и, сдвинув на кончик носа...