Рецензии на книгу «История одного детства» Елизавета Водовозова

Обожаю такие вот автобиографические книги, где есть помещичий быт, история России, школы дореволюционного периода, взросление и становление характера.
Вот вроде бы обо всём этом я читала и знала, но вот каждый раз всё переживаю заново.
1. Как относились к детям и их смертям. На сегодняшний день — это ведь кошмар какой-то! Семьи были многодетные, что помещичьи, что крестьянские, один-другой-третий померли — на то воля Божья. А то ещё и помолятся за упокоение: и здоровым-то есть нечего, зачем ещё больных-то кормить?!
2. Образование детей (особенно девочек). Вот не должна барышня из хорошей семьи стремиться к знаниям. Читать-писать-считать научилась — ооооо, это уже много! А если ещё и язык-другой знает... Вот что её ещё надо?! Учительницей может работать, гувернанткой. а если сама лезет дальше — достойна осуждения и поругания.
3. Смольный институт. Прославленный, великий. И такие неприглядные картины из жизни воспитанниц. Все эти унижения, наказания, физические мучения и огрехи учебы. Даже не верится!
А уж классные дамы-надсмотрщицы — это за гранью! Заклеймить молоденькую девочку чуть ли не проституткой, когда она бросилась на шею родному брату, не разобравшись, не выслушав её, а сразу настаивать на исключении. Хорошо, что у Лизы был богатый и именитый дядя.
4. Великий педагоги. С огромным интересом читала страницы, посвященные Константину Дмитриевичу Ушинскому. Любопытно знать, каким он был в обыденной жизни.

Очень понравилось. Советую!

В рамках игры "Открытая книга".

Стыдно признаться, но имя Елизаветы Николаевны Водовозовой (в девичестве — Цевловской) ещё две недели назад ровным счётом мне ни о чём не говорило. Когда-то её мемуары «История одного детства» чудом попали в мой буклист, и теперь я задаюсь вопросом, почему о педагогической деятельности этой удивительной женщины-новатора известно так мало.

Воспоминания Елизаветы Николаевны, как ясно из названия книги, касаются периода её взросления, а также обучения в Смольном институте. Таким образом, логично выделить в них две смысловые части.

Первая смысловая часть мемуаров примечательна тем, что даёт достаточно полное представление о воспитании дворянских детей в середине XIX века. Сегодня кажутся нереальными (хочется добавить — нелепыми) отдельные верования и традиции помещиков относительно правильности взращивания их отпрысков, однако факт остаётся фактом.

✏ Что меня удивило больше всего?

1. Отсутствие элементарной гигиены в детских комнатах.
Так, детские никогда не проветривались, а потому духота в них стояла невыносимая. Поскольку детей на Руси всегда было много, то родители старались разместить всех сразу в одной-двух комнатах, а это, естественно, приводило к страшной тесноте. Отдельно стоит упомянуть тот факт, что дети спали на высоко взбитых перинах, которые никогда не сушились и не проветривались. Помимо всего прочего, в холодный период года дети месяцами не покидали своей комнаты. Тараканы, вши, клопы являлись постоянными жителями дворянских поместий. Неудивительно, что детская смертность в то время была столь высока.

2. Нелогичный подход к обучению детей.
Если родители всё же решались заняться образованием своих чад, то обучение грамоте происходило следующим образом: кто-то из взрослых называл буквы или слоги, а ребёнок за ним повторял. Однако азбука превзошла всевозможную глупость: в книге четыре-пять согласных стояли рядом (по типу «мргвы», «ждргпу», «пртос» и т.п.), и дети были вынуждены читать эту несусветную чушь, ломая языки. Понятное дело, что дальше алфавита мало кто продвигался в учении.

3. Отсутствие родительской любви и ласки.
Я, конечно, знала, что воспитанием детей в основном занимались няни и гувернантки, но всё равно масштаб попустительского отношения родителей к собственным чадам меня поразил. Если бы не няни, в самую пору можно было говорить о массовом феномене педагогической запущенности. Ужас.

Вторая смысловая часть мемуаров Елизаветы Николаевны открывает перед читателями мир Смольного института. А если точнее — отсутствие этого самого мира в стенах, казалось бы, благородного заведения.

О голоде, холоде, побоях, невежестве классных дам и учителей мне было известно ранее, однако воспоминания Водовозовой настолько искренние, что даже спустя два века делается больно за судьбы русских девушек.

Эти казарменные порядки вытравляли вскоре из сердца «смолянки» все человеческие чувства.

Но какова же была моя радость, когда я узнала о том, что мемуары Елизаветы Николаевны содержат необыкновенную по значимости — «живую» — информацию о личности Константина Дмитриевича Ушинского! Оказывается, в последние два года пребывания в Смольном институте Е. Н. Водовозовой порядки учебного заведения кардинально переменилась.

Появление Ушинского произвело на нас такое впечатление, будто в тёмном и душном помещении вдруг отворили наглухо закрытые окна и впустили туда широкую струю света и воздуха.

Узнавать о личности и деятельности Ушинского из первых уст — дорогого стоит. Так, читатель не устаёт восхищаться храбрости, силе духа и новаторским идеям Константина Дмитриевича. Благодаря ему институтки стали иметь право задавать вопросы учителю, заинтересовались чтением книг на родном языке, подтянули грамматику и многое, многое другое... Кроме того, Ушинский ввёл в образовательный план новые предметы — физику и естествознание.

Теперь наше отношение к Ушинскому не было похоже на прежнее «обожание». Вместо него у нас явилось глубокое дружеское чувство к учителям, уважение и благодарность. Теперь мы часто разговаривали с ними, что было строго запрещено раньше.

Неудивительно, что Константин Дмитриевич недолго продержался в Смольном институте (всего три года) — его педагогические идеи намного опередили своё время. Как бы там ни было, но именно благодаря Ушинскому Елизавета Николаевна Водовозова стала детской писательницей, педагогом и мемуаристкой.

Флэшмоб 2015 - 5/15

Я вообще люблю этот жанр - воспоминания о детстве, в том числе о детстве девочек XIX века. Девочки-переднички-нянюшки-классные дамочки. Так что я рассчитывала, что книга эта мне вполне понравится, по крайней мере почитать будет любопытно.

Какая же это оказалась обманчивая мысль! То есть книга-то мне понравилась и даже очень - но совершенно не тем и не так, как я рассчитывала.

Нет, я всегда знала, что Чарская со своими институтками - это розовые сопли, имеющие мало общего с реальностью. Но всё же жизнь помещичьих дочерей мне представлялась несколько в ином свете. Прямо скажем, куда более оптимистично.

Мы же как себе это обычно представляем? Милые изящные платья, пяльца с вышиваньем, альбомы со стихами, веера, шляпки, перчатки...

А восемь похорон в семье за несколько недель? Было у матери с отцом двенадцать детей - и вот осталось только пять. У одной только матери. Холера. Которая в наши дни - если вовремя распознать - кстати, элементарно лечится.

А прокисшее варенье как вожделенное лакомство? А сидение в четырёх стенах неделями и месяцами - а кто сказал, что детям нужно гулять? А обучение грамоте посредством чтения бессмысленных буквосочетаний вроде мгрве, бфзсы и тому подобного?

И это помещичьи дети - и даже не мелкопоместных помещиков. Те, оказывается, вообще "голытьба" и люди совершенно неуважаемые. То есть эти дети так называемых "сливок", которых 2-3% на всю страну. Крестьянский быт себе лучше вообще не представлять.

А институт? По произведениям Чарской выходит, что девочки в институтах были сплошь милые и примерные, учили уроки усердно да любили друг дружку и своих милых родителей. Водовозова безжалостно развенчивает все эти мифы, обнажая истинную сущность всех этих институтских явлений. И нет никакого повода ей не верить - повесть автобиографическая, и на её страницах не книжные герои - реальные персонажи, среди которых Константин Дмитриевич Ушинский, оказавший огромное влияние на пятнадцатилетнюю тогда Елизавету. Именно он смог расшевелить то "сонное болото", каким был Смольный институт до его появления, сумел вернуть хотя бы некоторых институток к желанию учиться и жить настоящей жизнью.

Отдельной и очень важной темой в книге является тема женской судьбы. Мальчикам и мужчинам тоже жилось не сладко в те времена, но это ни в какое сравнение не идёт с тем, как страдали женщины и, главное, девочки. Полное бесправие, абсолютная зависимость от родных или мужа, невозможность получить хорошее образование - и даже презрение к тем редким девушкам, которые вдруг сами захотели этого.

Недаром, выйдя из Смольного института, 19-летняя Елизавета первую свою статью посвящает теме самостоятельности женщин.

Книга оказала на меня очень мощное впечатление, я даже не думала, что так будет, когда бралась за неё.

С благодарностью за совет во флэшмобе-2015, budva !

Как говориться " на безрыбье и рак - рыба". Так подумал я, когда у меня не оказалось ни одной книги для чтения, кроме "Истории моего детства", которую очень любила моя сестра и даже перечитывала, а я просто игнорировал в силу своего мальчишеского самолюбия. И взялся за нее. Не скажу, что она потрясла меня, но определенное впечатление произвела, конечно, не такое, как "Детство Никиты" или "Детство Темы", но достаточно сильное, позволившее с нарастающим интересом дочитать книгу до конца, да еще задуматься над тем, что я из нее узнал. Мне стало более понятно, что помимо внешнего различия, мальчишки и девчонки различны и внутренне, что они более ранимы и больше нуждаются в защите. И не только понятно, я стал более внимательнее и заботливее относиться к окружающим меня девочкам, да и что греха таить, больше интересоваться ими. Вот тебе и "рак - рыба".

За душевные минуты, проведенные в компании с взрослеющей девочкой мои благодарности Omiana Что мы знаем о жизни помещиков 19 века, нет не зажиточных богатеев, а тех, у кого хозяйство помельче, несколько душ крестьян и немного земли. «Варенье, вечный разговор, Про дождь, про лен, про скотный двор…» Да, они не устраивают балы, не носят платье по моде, и чтобы дать детям образование и обучить французскому языку приходится изворачиваться из последних сил. Да и заниматься детьми некогда, надо хозяйство налаживать, поэтому и растут барышни сами по себе, а ласку, любовь и заботу получают от нянюшки, смерть которой становится самой большой трагедией – ведь тебя больше некому любить. Куда же отправить взрослеющую девочку, чтобы она получила образование? Смольный институт – благородное заведение. Но так ли все прилично в этом месте с безупречной репутацией? Чему учат девочек строгие классные дамы? Холод, голод, наушничание, подавление личности и лишь скупые зачатки образования – как выжить человеку с горячим, независимым и мятущимся сердцем? Возможно, только дождавшись своего преподавателя, который разрушит систему и привьет любовь к учению. Глотком свежего воздуха стал приход в институт Ушинского. Неимоверных усилий стоило провести даже незначительные изменения, но и они оказались способны изменить отношение девочек к образованию. Замечательная книга о русской жизни, о проблемах женского образования, о становлении характера.

Флэшмоб 2013, с благодарностью Omiana

Я долго читала эту книгу. Я не могла втянуться , вчитаться (куча трагизма и беспомощность угнетали меня) печаль за печалью. Что оставляло меня на плаву, так это достоверное описание деревенской жизни(хоть тут ее и не так много).Все мне это напомнило Джейн Эйр, с ней у меня было так же.

А вот позже начался разнос: теперь я читала медленно, что бы насладиться, что бы запомнить и разобраться в жизни смолянок. Мне захотелось заиметь машину времени, отправиться туда, помогать Ушинскому.

И захотелось мне отправиться к Смольному и инст. Герцена, что бы почувствовать веяние того времени, представить себя одной из смолянок.

Я получило большое удовольствие от чтения и за это огромнейшее спасибо Kosja .

ЗЫ. На самом деле это прекрасная детская книга, прививающая любовь к учебе,но для меня она стала замечательным историческим пособием, написанная очевидцем. Уху....Елизаветы рулят...

Прочитано в рамках ТТТ и игры Книжное путешествие.

А как бы сложилась жизнь Елизаветы Цевловской не встреть она Ушинского?
Очень интересная и познавательная книга. Автобиография женщины писательницы, жившей во времена имперской России.
Читая строки о семейных отношениях, о чёрствость и глупости родных кажется, что это было не 160 лет назад, а века и века - так все это далеко от современности. Холодность и грубость родителей, непонимание и ответные негативные эмоции детей. Радует, что автор правдиво описала саму себя, со всеми "нехорошими" моментами.
Из всей книги понравилось только три персонажа - сестра Саша, няня и дядя.

Прочитано в рамках игры Книжное путешествие

Книга из моего детства, которую не надоедает перечитывать. Это не роман, это автобиография Елизаветы Водовозовой, педагога и писательницы, знакомой Константина Ушинского. Водовозова рассказывает о своей семье, о быте помещиков и крепостных накануне 1861 года, о Смольном институте, в котором училась.
Никакой нравоучительности и скуки, только констатация фактов вплоть до фотографичности.
Паноптикум русского дворянства поражает. На меня, еще ребенка, неизгладимое впечатление произвел крестный Водовозовой, коллекционер гробов: "Когда ему уже было лет за пятьдесят, он однажды заболел и увидел сон. Ему приснилось, что он внезапно умер. Столяр, из его крепостных, снял с него мерку для гроба, но, так как был пьян, потерял ее по дороге и сделал гроб наугад. Гроб оказался слишком коротким и крестного стали запихивать в него так, что кости хрустели, и, хотя он был мертвым, это причиняло ему страшную боль.
Сон этот произвел на крестного такое сильное впечатление, что, выздоровев, он решил приготовить для себя хороший гроб еще при жизни... Крестный не удовольствовался одним гробом. Он приказывал их делать десятками... Сначала он заказывал только узкие и длинные гробы, так как был человеком очень худощавым и высоким. Но вот как-то он узнал, что у одного худощавого человека перед смертью сделалась водянка, и после смерти он оказался чуть не вдвое толще, чем был, а другого высокорослого человека так истощила долгая болезнь, что после смерти он стал совсем маленьким. Тогда Сергей Петрович стал заказывать гробы на различный рост и объем тела".
Интересны и другие образы: три сестры-дворянки, выпоротые крестьянами, аристократка, которой командуют собственные слуги, любитель рукоделия, занимающийся вышивкой в то время, как порют его крепостных. И все это - не выдумки какого-нибудь местного Салтыкова-Щедрина, а правда.
Но интереснее всего и тогда, и сейчас для мня главы, посвященные Смольному институту, где из девочек делали благородных дам, на самом же деле - вытравляли из них все человеческое и морили голодом. Невозможно представить сейчас, что это за школа, где ученицы, чтобы избежать обычных мероприятий, вызывают у себя обморок и рвоту.
Книга не совсем художественная, но читается интереснее любого романа.

Я на Diary.ru

Это, пожалуй, третья книжка из прочитанных мною о жизни маленьких девочек в дореволюционной России (если считать дилогию и, соответственно, трилогию за одну книжку). И читал я их в порядке противоположном хронологическому. И, пожалуй, предыдущие прочитанные - дилогия про Динку и первые две книжки Александры Бруштейн про Сашеньку Яновскую мне нравятся все же больше.
Но тем интереснее было понять, насколько изменился сельский быт за 50 лет (от первой части "Истории..." до "Динки", пусть в "Динке" он и дачный) и насколько изменились порядки в женских институтах - за 40 (от второй части "Истории..." до второй книжки про Сашеньку Яновскую). Например, с удивлением узнал, что традиция "обожания" родилась не позднее 1855 года и дожила как минимум до 1895.
В общем, как история в целом - все-таки так себе, но как книга об эпохе - весьма хороша.

Прочитано в игре "Книжное путешестие" по теме "Малоизвестные книги"

Для меня книга воспоминаний Елизаветы Николаевны Водовозовой (Цевловской) во многом стала откровением и про жизнь помещиков и крестьян во времена крепостного права, но главное — это жизнь и учёба в Смольном институте.
По различным художественным («История одного детства» из жанра мемуары, автобиография) книгам я примерно представляла, как могли жить девочки в стенах Смольного, понимала, что они годами были оторваны от семей, а отсюда — разрушение семейных ценностей. На каникулы не отпускали, родные приходили в приёмные часы пару раз в неделю, понятно, что девочки забывали (или меньше думали) о своих семьях. Про «обожание» учителей и наставников, а кого им, девочкам, было любить ещё? Родителей, да, любили, но меньше, раз практически их не видели. Постоянно же были учителя и наставники, вот и «обожали».

«…Одна из основных ее педагогических идей заключалась в том, что образовательные материалы должны быть максимально приближены к реальной жизни. Необходимо отметить, что именно этого на тот момент не хватало российскому образованию, и это она очень хорошо знала по себе, сначала обучаясь грамоте по азбукам, предлагавшим к повторению несуществующие слова и сочетания звуков, а потом, проведя несколько лет в Смольном институте, не дававшем никакого образования в практическом понимании этого слова.
Кроме того, институтки отличались крайней неподготовленностью к обычной жизни, т.к. Смольный к 60-ым годам представлял собой тюрьму-монастырь, институтки на всем протяжении своего пребывания там не могли видеть никаких людей, не связанных со Смольным, не считая родственников. Даже Летний сад (в книге «История одного детства» упоминается Таврический сад, он расположен недалеко, и про посетителей Елизавета Николаевна пишет, что кроме них, институток, никого в парке нет, а вот за его воротами они видели проезжающие кареты и прогуливающихся прохожих) полностью очищался от посетителей во время прогулок институток, прогулки эти, к слову, случались раз в год. Об этом Водовозова очень увлекательно пишет во второй части своих мемуаров "На заре жизни" (именно это произведение представляет сейчас для нас самый большой интерес)».

Откровение, что образование в Смольном практически не давалось, как же так-то? По книгам про институты картина сложилась совсем другая, что образование было, может, не такое, как сейчас, но всё равно. Или всё дело в том, что книги эти повествовали о временах более поздних, и вполне могло что-то поменяться.

«…Время для игр было ограничено. Жили девочки в дортуарах по 9 человек с приставленной к ним дамой. Кроме того, была еще классная дама, которая следила за поведением на уроках. В программе обучения были чтение, правописание, французский, немецкий, итальянский языки, физика, химия, география, математика, история, этикет, рукоделие, домоводство, рисование, закон божий, риторика, бальные танцы, музыка…»

Так вот смотришь на этот перечень изучаемых предметов в Смольном институте, и замечаешь, как узок перечень предметов…

«В 1859-1862 годах инспектором педагогических классов был К.Д. Ушинский. Он ввел ряд преобразований: курс стал семилетним, был принят новый учебный план с акцентом на изучении русского языка, географии, истории, естествознания, а также физики и химии…»

Не случайно так много цитат, была бы возможность, привела бы и выдержки из книг про институток, — всё это (цитаты) из-за того, что одна документальная книга развенчала примерно десяток художественных. Неслучайно в самом начале рецензии упомянуто, что книга стала откровением, добавлю — книга Е.Н. Водовозовой сняла розовые очки с глаз и стало понятно, что многое раньше воспринималось совершенно иначе.
Возможно, ошибочно отнесение данной книги к детской прозе. Ошибочно в плане того, что дети (подростки, называйте как хотите) могут в полной мере не прочувствовать, не проникнуться книгой, не понять, в чём скрыт её глубокий смысл. А взрослым понравится, да если ещё поизучать вопрос образования, провести анализ, и сделать вывод, то будет очень интересно. Задумалась только сейчас, что можно было бы наверно написать сравнительный анализ на основе художественных книг про институты (книги Чарской, книги «Дети Солнцевых» Елизаветы Кондрашовой , «Девочки» Надежды Александровны Лухмановой «Институтки» Надежды Лухмановой и другие) и документальных, воспоминаний учащихся институтов и преподавателей. Но ни в коем случае не сравнивать с современными школами, разные требования к образованию.

Погружение в книжные откровения, книги, переворачивающие представление о привычных вещах, давно казавшихся незыблемыми и постоянными, похоже на погружение в ледяную воду, когда сначала постепенно заходишь и потом, когда от холода судорога сжимает ноги, падаешь. Примерно что-то похожее произошло и с этой книгой. Погружение было постепенным и потом, всё — уже на глубине, в море открытий, и совершенно новых представлений о давно известных вещах.
Эти откровения понравились ещё и тем, что написаны простым, лёгким, образным языком. Во время чтения легко было представить себе, как происходило то или иное событие.

Прочитано в рамках игры "Школьная вселенная"

флэшмоб 2012 книга 2 из 13

Знаю, что сравнивать глупо. Но хочется.
Это не одна из магических школ, столь популярных сегодня. Здесь нет "безусловных" друзей, а все выходки и неповиновение учителям происходят не по велению сердца и ради забавы. Это - обязанность "отчаянных". И если во всех этих магических школах несмотря на издевательства преподавателей (и то не всех) герою все-таки дают неплохие знания (чем и оправдывается его пребывание в учебном заведении), то здесь девочек совсем ничему не учат, а лишь калечат души и тело.
И самое ужасное, что это все происходило на самом деле. Мне, непривычной к биографической литературе, постоянно приходилось одергивать себя: это реальность, а не фантастика. И не стоит делать скидку на литературный вымысел. Все так и было. И от этого становится очень горького.
Хорошо, что на пути Водовозовой, хоть и на последнем году ее обучения, но повстречался такой человек, как Ушинский. Возможно, это повлияло и на то, что сейчас уже я, девушка, смогла получить достойное образование. Ведь все где-то когда-то начиналось, и кто-то делал первый шаг и первым пытался сдвинуть преграду.

Безусловно замечательная книга, заслуживающая высокой оценки.

спасибо Omiana за совет :)