— Я вас понимаю, друг мой, — сказал Пушкин. — Эти грациозные изгибы ее фигуры дают почву для философических размышлений на эстетические темы…
— Да какие там размышления? Хороша, стервочка…
— ... Как, бишь, это у англичан называется, Петька?
— Эскцентричность, — охотно подсказал Грановский, все еще растерянно смотревший вслед убежавшему приятелю.
— Вот-вот, она самая… А по-русски это будет проще и без прикрас: дурь.
Долголетие, как и устрицы, не всякому по вкусу.