«Равнодушные» — первый роман крупнейшего итальянского прозаика Альберто Моравиа. В этой книге ярко проявились особенности Моравиа-романиста: тонкий психологизм, безжалостная критика буржуазного общества. Герои книги — представители римского «высшего общества» эпохи становления фашизма, тяжело переживающие свое одиночество и пустоту существования. Италия, двадцатые годы XX в.
Три дня из жизни пятерых людей: немолодой дамы, Мариаграции, хозяйки приходящей в упадок виллы, ее детей, Микеле и Карлы, Лео, давнего любовника Мариаграции, Лизы, ее приятельницы. Разговоры, свидания, мысли… Перевод с итальянского Льва Вершинина.
По книге снят фильм: Италия — Франция, 1964 г. Режиссер: Франческо Мазелли.
В ролях: Клаудия Кардинале (Карла), Род Стайгер (Лео), Шелли Уинтерс (Лиза), Томас Милан (Майкл), Полетт Годдар (Марияграция).
Даже самой интеллектуальной девушке иногда хочется полистать женский журнал. Или заглянуть в сентиментальный роман с нелепым заглавием и пестрой обложкой.
Но что делать, если для второсортного чтива вы слишком гордые? Взять первосортное с тем же содержанием! Вот вам классик мировой литературы - Альберто Моравиа, и "Книга на все времена" - "Равнодушные".
Уберем рассуждения о жизни и философствования главных героев, и что останется?
Стареющая вдова пытается удержать любовника. Этот любовник пытается соблазнить дочь вдовы. Но вдова этого не замечает и ревнует его к своей "лучшей" подруге. Которая, кстати, пытается соблазнить ее сына. Вот такой любовный пентагон.
И все они пытаются изменить свою жизнь, но "новый год приходит годом старым и ничего не может измениться".
Полная версия отзыва в блоге:
Источник
Даже самой интеллектуальной девушке иногда хочется полистать женский журнал. Или заглянуть в сентиментальный роман с нелепым заглавием и пестрой обложкой.
Но что делать, если для второсортного чтива вы слишком гордые? Взять первосортное с тем же содержанием! Вот вам классик мировой литературы - Альберто Моравиа, и "Книга на все времена" - "Равнодушные".
Уберем рассуждения о жизни и философствования главных героев, и что останется?
Стареющая вдова пытается удержать любовника. Этот любовник пытается соблазнить дочь вдовы. Но вдова этого не замечает и ревнует его к своей "лучшей" подруге. Которая, кстати, пытается соблазнить ее сына. Вот такой любовный пентагон.
И все они пытаются изменить свою жизнь, но "новый год приходит годом старым и ничего не может измениться".
Полная версия отзыва в блоге:
Источник
"Равнодушие — это паралич души, преждевременная смерть" — кто из нас не знаком с этой цитатой из Чехова? Цитаты мало, равнодушие надо прочувствовать на примере, и синьор Альберто Моравиа любезно подсовывает нам небольшой и наглядный роман на тему того, как уродливо существование равнодушных людей, особенно если они варятся в социуме не в одиночестве, а сразу целой ячейкой.
В "Равнодушных" начинаешь задыхаться уже с первых страниц. Кругом только фальшь, ложи и манипулирование, но как это ни парадоксально, даже сама фальшь фальшива. Ведь лгут и манипулируют обычно с какой-то целью, а у этих существ никакой особенной цели нет, только выдуманные, чтобы скрасить пустое серое время. Мораль, нравственность, этика, настоящие чувства в книге даже не появятся, забудьте сразу, в мире равнодушных таких понятий просто нет. "Всё должно быть грязным, подлым, низким, здесь не может быть ни истинной любви, ни привязанности, а лишь мрачное ощущение катастрофы". Можно было бы подумать, что весь этот тлен, страдашки и безысходность вырастали бы потому, что неприятные впечатления острее положительных, и жители равнодушной страны испытывают их, чтобы вообще хоть что-то испытывать. Но нет, вся эта чернота идёт лишь потому, что они не видят разницы между хорошим и плохим и делают то, что проще. А проще, как легко догадаться, быть свиньёй.
К середине повествования начинаешь чувствовать, что все эти герои — какие-то дурацкие куклы, которые играют в странном фарсе, смысл которого ты постигнуть не можешь. Хочется их всех придушить медленно и с наслаждением. Или хотя бы выпороть. Меня особенно раздражал стукнутый пыльным мешком и вечно варёный сынуля Микеле, который вообще даже не человек (хотя кто тут человек? Пять героев - пять ликов идиотизма), а тень Пьеро. "Ему противны были эти люди, да и сам он себе был противен", и читателю противен, потому что единственный из всех осознаёт скудость и отсутствие душ у всей пятиликой компашки, но при этом только ходит и жуёт сопли, рефлексируя о жевании соплей, рекурсируя в рефлексию о жевании соплей, так глубоко уходя внутрь вонючего болота собственной имитации подсознания, что взорвись у него в штанах в этот атомная бомба, он и не заметил бы.
Видимость движухи на фоне этого снулого царства иногда создаёт Карла... Но только видимость, потому что все её попытки бунтовать так и остаются попытками. Никакого настоящего бунта тут нет, только лёгкая аллергическая реакция на серость жизни вокруг, сыпь — почесал и забыл.
Вообще, по атмосфере "Равнодушные" больше похожи на пьесу, а не на роман. Персонажей мало, локаций мало, характеры больше раскрываются через действия и бесконечные диалоги. Или монологи? Вроде и говорят они друг с другом, но точно друг друга не слушают и не слышат, потому что погрязли в себе-любимых чуть более, чем полностью. Да и конфликты вполне себе драматические по резкости. Вот только читать такую пьесу крайне трудно. Нет, не то слово. Не трудно и не тяжело в общепринятом плане. Скорее — очень неприятно, но это так и должно быть. Омерзительные герои, которые на протяжении нескольких сотен страниц не развиваются и даже не деградируют, ну сделали бы хоть что-то! При этом вокруг постоянно какая-то движуха, драмы, трагедии, измены, бабло, но весь этот пёстрый шум впустую, одна только видимость жизни, которая прикрывает ярким грязным ковром внутреннюю суть этих типчиков — давно сгнившие вонючие скелетики. Если вообще когда-то были живы эти персонажи. Страшнее то, что они не кажутся стилизованными или нарочито утрированными в картон, нет, я вот вполне верю в реальность этих марийграций, лео, лиз и прочих. Моравиа же показывает в романе, что они были, есть и будут есть, а что с ними делать — непонятно. И жить не живут, небо коптят, и вроде как всё равно хоть и дрожащие, но твари боготворённые.
А в итоге получается, что это какое-то "В ожидании Годо".
Читать в приступах мизантропии.
Фоксмоб, спасибо за совет pirate
Равнодушие — самый страшный грех, но мне все равно...
Аннотация обещает нам три дня из жизни пятерых людей, чье равнодушие приведет к трагедии, которая навсегда изменит их жизни. Кто же эти люди и чего такого страшного они натворили? Мариаграция(имя напоминает марку колготок) — вдова, мать Карлы и Микеле, на грани разорения, думает, что в свои года все еще способна соблазнять мужчин; Карла — дама 24-х лет, хочет начать новую жизнь; Микеле — единственный у кого есть хоть какая-то связь с реальностью в данном произведении; Лео — "друг семьи" с красным лицом, тоже не первой свежести, и почему-то тоже считает себя героем-любовником и завидным мужчиной; Лиза — подруга Мариаграции, в поисках любви и ночных приключений. В целом история стара как мир: старушки хотят молодых любовников, старики мечтают о юных и чистых красотках.
Три дня проходят незаметно — за столом, либо у кого-то в доме. Герои настолько слепы к происходящему, что сами создают себе проблемы. Мариаграция привыкла жить роскошно, а после смерти мужа деньги стали постепенно исчезать и теперь перед ней нелегкий выбор: продать виллу Лео, либо продать ее на аукционе. Но Мариаграцию это особо не заботит, она всецело поглощена ревностью. Она ревнует своего возлюбленного, который при этом уже не отвечает ей взаимностью, ко всем, кроме той к кому следовало бы ревновать. Карла просто безвольная. Вроде бы хочет поменять свою жизнь, насолить матери, но только что хочет. Она как-будто плывет по течению: унесло сюда — ну ладно, унесло в другую сторону — да тоже нормально. Микеле раздражают все.
Черт бы их побрал. Нельзя даже музыку послушать…Вечно затевают свои идиотские споры.
Он единственный, кто принимает свою апатию и при этом не строит иллюзий касательно происходящего. Лео ни разу не Ди Каприо, однако, тоже хочет себе молодую подружку. А еще виллу за бесценок. В начале книги я представляла себе его красивым и утонченным, способным вскружить голову любой барышне. Но потом в романе промелькнуло его вечно красное лицо и залысины и я поняла, что он на самом деле никакой. В его сети ловятся те, кто готовы ловится и при этом тают от взгляда любой особи мужского пола. Лео выходит из себя всякий раз, когда люди не реагируют так, как он себе представлял.
Он испытывал большое желание отвесить безнадежно глупой любовнице пару звонких пощечин.
Лиза тоже не особо хороша собой, и вина тому — время. Она хочет себе молодого любовника, который любил, обожал и ублажал бы ее 24/7. Не винить же ее в желании быть любимой? Вот только это желание настолько ею овладело, что она уже не видит где правда, а где вымысел.
Я читала роман в ожидании кульминации, не просто так же обещали трагедию. Но все шло ровно, одно событие влияло на следующее, то на другое, и так далее, прямо как эффект домино — ступил не на ту дорожку, и остановить происходящее уже невозможно. Наверное произведение должно было вызвать чувство сострадания к героям, или же злость на их узколобость, однако я осталась равнодушной к их проблемам.
На самом деле эту книгу можно охарактеризовать одним словом – Дом 2. Серьезно, никаких преувеличений. На протяжении всего повествования мы наблюдаем такие же глупые и бессмысленные выяснения отношений, интриги, обман, эгоистичные попытки соблазнить кого-то, разговоры за спиной, фальшивые улыбки и до мелочей продуманные скандалы.
Возможно, Моравиа именно этого добивался. Но мне кажется, что наша жизнь и так слишком коротка, чтобы еще копаться в чужом грязном белье, в своем бы разобраться.
Однако единственное отличие от вышеупомянутого гопошоу кроется в том, что вся эта канитель написана очень грамотным и приятным языком. Если бы участники Дома 2 разговаривали такими словами, как герои «Равнодушных», то этот бред был бы вполне пригоден для просмотра.
Reading books makes you better
Я прекрасно понимаю, что книга автора левацких взглядов Альберто Моравиа направлена против буржуазии. Однако этим ее глубина не исчерпывается.
Речь в романе идет о богатом в прошлом, а ныне - обедневшем буржуазном семействе. Действующие лица - мать, дочь и сын, а также бывший любовник матери Лео, теперь положивший глаз на ее дочь, и "подруга" матери Лиза, горящая желанием соблазнить ее сына. Антураж - как из фильмов Висконти: пришедшая в запустение вилла, некий итальянский городок в осенне-зимнюю пору, молодые люди - красивые и обреченные, но более тусклые по сравнению с персонажами Фицджеральда, а рядом - их великовозрастное окружение, не знающее ничего, кроме эгоизма и похоти.
Молодое поколение в этой книге обречено, но интересно не это. О реальных действиях и поступках персонажей в романе рассказывается столько же, сколько об их фантазиях, мечтах, мыслях, и эти мечты и мысли характеризуют героев лучше, чем их собственные безвольные и импульсивные поступки.
Несмотря на то, что они молоды, молодые герои вступили в период упадка - другими словами, они приобщились ко взрослой жизни, где обман, лицемерие, похоть - норма. Не у всех получается порвать с мечтами об иной жизни и примириться с реальностью безболезненно. Моравиа не остался равнодушным к романтике ночи и чужих окон, сквозь дождь мерцающих в темноте, - и эта нота, нота чего-то таинственного, зовущего к себе, находящегося за пределами всего знакомого и привычного, сильнее всего очаровала меня.
Нет никакой уверенности, что существует иная жизнь, наполненная смыслом, - кроме этой светящейся точки в ночи, кроме вида на город, где под крышами прячутся глухие, безразличные окна, куда так и тянет заглянуть... Но все это так эфемерно, что разгадывать ребусы действительности не под силу пресыщенному и утомленному однообразием сердцу. Они сдаются... кто обвинит их, кто осудит? Уж точно не мы, погрязшие в повседневности, грубые, равнодушные...
Прочитано в рамках игры: Книгомарафон (Февраль. 2017)
Всю дорогу никто не проронил ни слова. Лео умело вел свой громоздкий автомобиль по запруженным людьми и машинами улицам. Карла сидела неподвижно и, точно зачарованная, смотрела на эту ночную жизнь города, смотрела вперед и вниз, где на спуске между двумя рядами черных зонтов, в брызгах дождя, словно обезумевшие, метались красные огни машин. Мариаграция тоже смотрела в окно, но не для того, чтобы полюбоваться чем-то, а чтобы полюбовались ею самой. Поездка в большой роскошной машине вызывала у нее чувство счастья, ощущение богатства. И всякий раз, когда из многолюдья возникала фигура бедняка либо скромно одетого человека, она брезгливо морщилась, точно желая сказать: «Ты, жалкий кретин, идешь пешком… Так тебе и надо… А я вот по праву мчусь сквозь толпу, откинувшись на мягкое сиденье машины».Лишь Микеле не смотрел в окно, его больше интересовали те трое, что сидели в прочном кузове автомобиля. Казалось, будто этот железный кузов отгородил их от внешнего мира. Лица его спутников были в тени, но когда машина проносилась мимо дорожного фонаря, перед ним на мгновение представало морщинистое, дряблое лицо матери и ее блестящие от гордости глаза, восхищенное лицо Карлы — лицо девочки, едущей на праздник, и, наконец, красное, спокойное, немного суровое в профиль лицо Лео, пугающе недоступное, как те далекие загадочные предметы, которые в бурю внезапно освещаются на миг вспышками молний.Каждый раз, когда Микеле видел мать, сестру и Лео, его изумляло, что они едут вместе с ним. «Почему они, а не другие?» — спрашивал он себя. Эти трое были ему чужими. Он почти не знал их. Ему казалось, что, будь на месте Карлы блондинка с голубыми глазами, на месте матери — худая высокая синьора, а на месте Лео — низенький, нервный человек, в его собственной жизни ничего бы не изменилось. Но рядом с ним, в тени, неподвижно сидели именно эти трое, и каждый толчок заставлял их стукаться друг о друга, точно это были куклы-марионетки. Больше всего его мучило, что эти люди так далеки ему и так безразличны и что каждый из них, да и он сам, безнадежно одинок.
"Una donna vera" pensò; "una donna pura, né falsa, né stupida, né corrotta... trovarla... questo sì che rimetterebbe a posto ogni cosa". Per ora non la trovava, non sapeva neppure dove cercarla, ma ne aveva in mente l'immagine, tra l'ideale e materiale che si confondeva con le altre figure di quel fantarstico mondo istintivo e sincero dove egli avrebbe voluto vivere; la musica lo avrebbe aiutato a ricostruire quest'immagine amata.
"Come si fa ad amare una tale donna?" si domandava con un vero e isterico ribrezzo; "io non potrei neppure toccarla, tutta piena di calore, tutta piena di amore; non è una donna, è una bestia".
Между тем тоска все росла, ширилась. Он уже знал ее симптомы — вначале легкое замешательство, чувство неуверенности в себе, бесплодности всего, потребность что-то сделать, воспылать страстью. Затем — нарастающее чувство горечи во рту, пересохшее горло, широко раскрытые глаза, в гудящей голове вновь проносятся обрывки фраз и, наконец, — слепое отчаяние. Этого приступа тоски Микеле боялся до боли в сердце. Он старался не думать об этом, хотелось жить, как другие люди, — сегодняшним днем, без забот, в мире с самим собой и окружающими. «Стать обыкновенным глупцом», — вздыхал он иногда. Но когда он меньше всего этого ждал, одно-единственное слово, образ, мысль вновь вызывали у него приступ тоски. Тогда его спокойствие и иллюзии рушились, все усилия оказывались напрасными, приходилось вновь задумываться над своей жизнью. И когда он в тот вечер медленно брел в толпе по тротуару и смотрел на сотни ног, шлепавших по грязи, его поразила бессмысленность собственных поступков. «Все эти люди, — подумал он, — знают, куда идут и чего хотят. У них есть цель, и поэтому они спешат, волнуются, грустят, веселятся, словом, живут… А у меня в душе пустота, никакой цели… сижу ли, хожу ли — все едино». Он больше не мог оторвать взгляда от тротуара. В сотнях ног, месивших грязь, чувствовалась та уверенность, твердость, которой не было у него. Он смотрел, и отвращение к самому себе росло. Ведь он всегда и всюду один и тот же — равнодушный, не имеющий цели. Эта грязная после дождя дорога была и дорогой его жизни, по которой он шел без веры и без одушевления, ослепленный обманчивыми огнями рекламы. «Куда же они ведут, эти огни?» — думал он. Он поднял глаза к небу и увидел, что там, в черной вышине, огненные буквы рекламируют зубной порошок и крем для ботинок. Он снова опустил голову — ноги продолжали двигаться, из-под ботинок летела грязь, толпа безостановочно текла куда-то. «А я, куда я иду? — спросил он самого себя. Он сунул палец за воротник. — Что я за человек? Почему не бегу, не тороплюсь, не поступаю честно, повинуясь первому порыву? Почему утратил веру?». Тоска давила его, ему хотелось остановить кого-нибудь из прохожих, схватить его за ворот и спросить — куда он идет, почему так спешит. В толпе людей, у которых есть цель, он тоже должен иметь цель, любую, пусть даже обманчивую.
Она долго обдумывала ответ, но, как все женщины, уверенные в своем остроумии и язвительности, перестаралась, - намек ее получился столь тонким, что Лиза его просто не поняла.