Согласно официальной версии, император Александр I умер во время путешествия по России от стремительно развивавшейся болезни. Однако если попытаться внимательно рассмотреть события в жизни императора и его взаимоотношения со своими приближенными, то картина складывается совершенно иная. В своей работе известный историк С. П. Мельгунов пытается ближе подойти к разгадке царской трагедии путем детального описания лиц Александровской эпохи — тех, с которыми он замышлял либеральные реформы, и тех, кто оказался его соратниками в период переоценки его взглядов. Автор приходит к сенсационным выводам…
Книга русского историка, конца 19-го - первой половины 20-го века, С. Мельгунова состоит из сборника его работ об Александре и его времени, написанных в разное время. Из этой компиляции работ не складывается цельной биографии Александра, а скорее видна зарисовка некоторых черт его политического характера.
Александр I-й (1777-1825) сын Павла и внук Екатерины II-й, которая именно внука, в обход Павла, видела престолонаследником. Необходимость лавировать между отцом и бабушкой выработала в Александре внешне любезную, располагающую манеру поведения, за которой приходилось скрывать истинные намерения. Каждый слышал от Александра то, что хотел услышать. Поэтому Вяземский назвал его сфинксом, не разгаданным до гроба. Александр пользовался успехом у женщин и любил проводить время в их кругу. Наставником Александра был Лагарп, который пытался привить ему взгляды Руссо. Александр в учебе был поверхностен, любил лишь внешнюю сторону дела, производящую эффект на окружающих, а более всего любил военные парады и мунштру, видимо, под влиянием отца.
Когда в 1801 г. отец Александра скончался "апоплексическим ударом табакеркой по голове" Александр затеял умеренно либеральные реформы под началом Сперанского, которые затем плавно перешли в реакционные анти-реформы при содействии, в числе прочих, Аракчеева. Как Сперанский, так и Аракчеев были только исполнителями воли Александра и не оказывали на него заметного влияния. Так, например, идея о военных поселениях принадлежит самому Александру. Аракчеев внес только некоторый садистский элемент в исполнение этой идеи, позаимствовав методы управления своими имениями (которыми восхищался Александр). Как в имении Аракчеева так и в военных поселениях реакция народа была одинакова: восстания в военных поселениях и убийство любовницы и управительницы Аракчеева Настасьи Шумской в имении Аракчеева. Шумская, вырывая куски мяса, жгла щипцами для завивки волос лицо красивой крестьянке, а после смерти удостоилась титула мученицы и сочувственные отзывы Александра и духовенства.
После войны с Наполеоном у Александр возникла мистическая убежденность, что он был орудием господа в борьбе с Наполеоном, освободителем Европы. В этот период разного рода мистики-проходимцы снискали благосклонное внимание Александра. Их естественно отличали от "вредных" мистиков, которые пытались заниматься просвещением народа в библейском духе. Последних "прессовала" цензура и полиция, произвол которой в 20-х годах набрал полные обороты. Но Александр не забыл и о народе, который помог осуществить ему великую миссию. Во первых, в Манифесте 1816 года Александр отметил, что земные владыки дать народу ничего не могут, а потому господь о них сам позаботится. Во вторых, в акте Священного Союза уточнено, что хозяева крепостных должны ими управлять как отцы своими детьми. Были из этого и практические выводы: вскоре перестали публиковать в газетах объявления о продаже крепостных в том же разделе где продавали предметы обихода и продукты питания, а указывали что "отдают в услужение" столько-то душ.
Интересны статьи Мельгунова о Московском градоначальнике Растопчине. Показной русский шовинист Растопчин запугивал императора возможными бунтами, заговорами и крамолами, лгал постоянно и кончено воровал. Отличие от Лужкова только в том, что жена Ростопчина была католичкой, а сам Растопчин свободно изъяснялся только по французски, а чтобы выказать русскую лихость мог написать матом что-нибудь забористое в альбом! Поскольку "враги народа и престола" упорно не желали появляться, Растопчин схватил какого-то купеческого сынка за перевод речи Наполеона из французской газеты, которую он имел неосторожность показать нескольким людям и выдал его за наполеоновского диверсанта. В 1812 году когда Наполоен приближался к Москве Растопчин созвал народное ополчение "на три горы", а сам там не появился. Когда народ пришел к его дому узнать, в чем собственно дело и за чем заминка, у Растопчина была готова карета на заднем дворе для "перегруппировки на заранее заготовленные позиции". Он выдал толпе несчастного студента как предателя, который во всем виноват и приказал рубить его саблями (военные не сразу на это решились). Пока толпа насаживала тело юноши на крюк для дальнейшего радостного волочения по улицам, Растопчин умотал через задний проход. Любопытно также, что опасаясь того, что народ захватит московский арсенал чтобы обороняться от французской армии, он выдал толпе старые ржавые ружья без замков, в то время как московский арсенал с новым оружием дождался в целости и сохранности Наполеона, что и зафиксировано во французских источниках. Очевидно, что Растопчин и Александр боялись Наполеона меньше чем народа. Поэтому, после победы над французами Александр, первым делом, занялся изъятием у крестьян оружия добытого в бою с французами.
Из всего вышесказанного становится понятным, что когда Александр говорил о том. что хотел бы даровать России конституцию и жить где-нибудь на берегу Рейна "частным лицом" он, как всегда, был неискренним и, даже не принимая во внимание прочие факты, никак не мог быть старцем Федором Кузьмичом, сбежавшим от рук убийц, как думали многие после неожиданной смерти Александра в Таганроге.
Книга русского историка, конца 19-го - первой половины 20-го века, С. Мельгунова состоит из сборника его работ об Александре и его времени, написанных в разное время. Из этой компиляции работ не складывается цельной биографии Александра, а скорее видна зарисовка некоторых черт его политического характера.
Александр I-й (1777-1825) сын Павла и внук Екатерины II-й, которая именно внука, в обход Павла, видела престолонаследником. Необходимость лавировать между отцом и бабушкой выработала в Александре внешне любезную, располагающую манеру поведения, за которой приходилось скрывать истинные намерения. Каждый слышал от Александра то, что хотел услышать. Поэтому Вяземский назвал его сфинксом, не разгаданным до гроба. Александр пользовался успехом у женщин и любил проводить время в их кругу. Наставником Александра был Лагарп, который пытался привить ему взгляды Руссо. Александр в учебе был поверхностен, любил лишь внешнюю сторону дела, производящую эффект на окружающих, а более всего любил военные парады и мунштру, видимо, под влиянием отца.
Когда в 1801 г. отец Александра скончался "апоплексическим ударом табакеркой по голове" Александр затеял умеренно либеральные реформы под началом Сперанского, которые затем плавно перешли в реакционные анти-реформы при содействии, в числе прочих, Аракчеева. Как Сперанский, так и Аракчеев были только исполнителями воли Александра и не оказывали на него заметного влияния. Так, например, идея о военных поселениях принадлежит самому Александру. Аракчеев внес только некоторый садистский элемент в исполнение этой идеи, позаимствовав методы управления своими имениями (которыми восхищался Александр). Как в имении Аракчеева так и в военных поселениях реакция народа была одинакова: восстания в военных поселениях и убийство любовницы и управительницы Аракчеева Настасьи Шумской в имении Аракчеева. Шумская, вырывая куски мяса, жгла щипцами для завивки волос лицо красивой крестьянке, а после смерти удостоилась титула мученицы и сочувственные отзывы Александра и духовенства.
После войны с Наполеоном у Александр возникла мистическая убежденность, что он был орудием господа в борьбе с Наполеоном, освободителем Европы. В этот период разного рода мистики-проходимцы снискали благосклонное внимание Александра. Их естественно отличали от "вредных" мистиков, которые пытались заниматься просвещением народа в библейском духе. Последних "прессовала" цензура и полиция, произвол которой в 20-х годах набрал полные обороты. Но Александр не забыл и о народе, который помог осуществить ему великую миссию. Во первых, в Манифесте 1816 года Александр отметил, что земные владыки дать народу ничего не могут, а потому господь о них сам позаботится. Во вторых, в акте Священного Союза уточнено, что хозяева крепостных должны ими управлять как отцы своими детьми. Были из этого и практические выводы: вскоре перестали публиковать в газетах объявления о продаже крепостных в том же разделе где продавали предметы обихода и продукты питания, а указывали что "отдают в услужение" столько-то душ.
Интересны статьи Мельгунова о Московском градоначальнике Растопчине. Показной русский шовинист Растопчин запугивал императора возможными бунтами, заговорами и крамолами, лгал постоянно и кончено воровал. Отличие от Лужкова только в том, что жена Ростопчина была католичкой, а сам Растопчин свободно изъяснялся только по французски, а чтобы выказать русскую лихость мог написать матом что-нибудь забористое в альбом! Поскольку "враги народа и престола" упорно не желали появляться, Растопчин схватил какого-то купеческого сынка за перевод речи Наполеона из французской газеты, которую он имел неосторожность показать нескольким людям и выдал его за наполеоновского диверсанта. В 1812 году когда Наполоен приближался к Москве Растопчин созвал народное ополчение "на три горы", а сам там не появился. Когда народ пришел к его дому узнать, в чем собственно дело и за чем заминка, у Растопчина была готова карета на заднем дворе для "перегруппировки на заранее заготовленные позиции". Он выдал толпе несчастного студента как предателя, который во всем виноват и приказал рубить его саблями (военные не сразу на это решились). Пока толпа насаживала тело юноши на крюк для дальнейшего радостного волочения по улицам, Растопчин умотал через задний проход. Любопытно также, что опасаясь того, что народ захватит московский арсенал чтобы обороняться от французской армии, он выдал толпе старые ржавые ружья без замков, в то время как московский арсенал с новым оружием дождался в целости и сохранности Наполеона, что и зафиксировано во французских источниках. Очевидно, что Растопчин и Александр боялись Наполеона меньше чем народа. Поэтому, после победы над французами Александр, первым делом, занялся изъятием у крестьян оружия добытого в бою с французами.
Из всего вышесказанного становится понятным, что когда Александр говорил о том. что хотел бы даровать России конституцию и жить где-нибудь на берегу Рейна "частным лицом" он, как всегда, был неискренним и, даже не принимая во внимание прочие факты, никак не мог быть старцем Федором Кузьмичом, сбежавшим от рук убийц, как думали многие после неожиданной смерти Александра в Таганроге.