Рецензии на книгу «Прощай, Берлин» Кристофер Ишервуд

Берлин для россиян и народов стран СНГ – особый город. Здесь в мае 1945 года, после самой кровопролитной войны в истории, был повержен фашизм, поднято Знамя Победы. В книге показывается город 1930-33 годов, до прихода фашистов к власти, но речи о Гитлере и судьбе евреев уже заходили.
Произведение представлено в виде дневника мужчины, что приехал в Берлин, и больше похоже на его заметки: о людях, с которыми он знакомится и общается, о событиях, что происходили с ним, роман-энтропия. Если честно, не люблю такие книги, хочется от них спрятаться, укрыться мантией-невидимкой. Мне больше нравятся романы, где есть сюжет, и ты читаешь их в предвкушении интересной концовки. А тут, повествование как река, протекло и не зацепило.
Главный герой - мужчина по имени Кристофер, работает учителем английского языка и параллельно пишет книгу. Причем преподает богатеньким девушкам, которым язык особо и не нужен, главное статус, что язык изучается. На протяжении произведения, я пыталась идентифицировать Криса: а не описывает ли автор самого себя в этом романе? И стоило заглянуть позже в википедию, так и оказалось, это частично автобиография.
В книге рассказывается о людях, с которыми он пересекался. Будучи в Берлине, Крис неоднократно останавливался у Фрейлейн Шредер,очень необычной женщины, которая его фамилию произносила иначе. У нее всегда в доме жило много народу. Женщина напомнила тихоходку, да и сам автор говорит об этом:

Нет смысла что-либо объяснять ей или говорить о политике. Она уже сумела приспособиться, как будет приспосабливаться к любому новому режиму.

В начале записок он знакомится с Салли, которая хотела стать актрисой и готова была переспать с мужчиной ради роли. Они очень дружили, Крис и Салли, что первый даже отверг Натали, когда она начала проявлять к нему симпатию. Но может это было и к лучшему. Периодически появлялись мужские герои, друзья Криса, но он с ними, как показалось, быстро и навсегда расставался.
Роман не запал мне в душу, и мне не хочется продолжать знакомство с автором, не смотря на то, что это второй роман автора, прочитанный мной.

Ich mag Berlin

Богемный Берлин, 1930е. А и все, этим все сказано! Проза потерянного поколения, а значит, это непременно будут кабачки, бары, джазовые певицы, танцовщицы кабаре и фланирующие бездельницы, обаятельные бездельники, просаживающее папашино наследство, гуляющие ввечеру буржуа и грустные бармены, съемные квартиры на троих или четверых с продавленными диванами и прачечными в подвале. Обязательна спившаяся хозяйка, негодующая насчёт оплаты. И обычно нужен ещё писатель! В данной книге писатель - это ГГ.

Писатель-учитель английского, приехавший в Берлин повидать жизни, учит английскому богатеек, зарабатывает денежки и спускает их по барам. Встречается с людьми, запоминает диалоги и пишет их в книгу. Немножко метапроза получилась, о том как юный Крис Ишервуд стал своим в бохо-тусе Берлина, а потом написал про всю эту тусу книгу. Художественные дневники. Люблю такое. Закольцованная структура, где персонажи из первой главы потом встретятся в предпоследней, а альфонс Отто из третьей плавно перекочует в качестве хамоватого сына больной матери в главу четвёрто-пятую. И Салли Боулз из Кабаре Боба Фосса с нами, разбитная девчонка с лицом Лайзы Минелли теперь уже навсегда.

Много их самых разных на страницах прозы, они теперь и мои друзья тоже. Кстати, одну тематику хотела отметить. Да что ж такое, я то думала ЛГБТ только сейчас стали себя привольно чувствовать, ан нет! Они с нами уже давно, можно сказать, всегда были. А Берлине 30х, кажется, даже привольнее. Но Ишервуд так спокойно про них рассказывал, что я полезла гуглить, и бинго! Ишервуд тоже из них же.

И он молодец. Он сумел сделать так, что даже меня, девушку поколения X, пробила ностальгия по 30м годам. Кажется, тогда трава была зеленее. Ну небо точно чище. Очень атмосферно!

Игра в классики

Кому что, а меня хлебом не корми – дай почитать про 30-е годы ХХ столетия. Есть в этом временном отрезке особое очарование: обворожительная мода, элементы которой присутствуют и в современных тенденциях; эпоха формирования нового вида искусства – кинематографа, и теперь играющего огромную роль в развитии всемирной культуры; идеи и мысли людей, искренне веривших, что самое ужасное в истории событие – Мировая Война – уже позади, и никогда больше не повторится; наука на пороге грандиозных открытий, перевернувших вековые знания человечества. Все это создает неповторимую и притягательную атмосферу, свойственную именно тому десятилетию. Особую нежность я питаю к английской и американской литературе вообще и 30-х годов в частности. А вот книга любимого десятилетия о Германии мне попалась впервые. Автор, правда, англичанин, что, впрочем, делает «Прощай, Берлин!» особенно привлекательным романом в моих глазах. Но не только в этом сила книги.

Мистер Ишервуд живет в Германии, зарабатывая на жизнь частными уроками английского языка. Простые немцы с окраин, состоятельные дельцы-евреи, соотечественники, ищущие счастье на чужбине – вот с кем он сталкивается в повседневной жизни, наблюдая их житье-бытие изнутри. Но кроме всего этого писателю посчастливилось(?) стать очевидцем становления «Третьего Рейха», сыгравшего свою ужасную роль в судьбах людей всего мира. Он был свидетелем того, как обычные открытые немцы превращались в ксенофобов, вступая в нацистскую организацию; как хозяйка пансиона, еще вчера с ненавистью говорившая о Новой власти, сегодня разливалась хвалебными речами в ее честь; как простые люди, прекрасно понимая, ЧТО творится с евреями в тюрьмах, предпочитали закрывать на бесчинства глаза, осмеливаясь шептаться только по углам. Ишервуд уезжает из Германии, не подозревая, что кошмар фашизма настигнет не только его, но и весь мир, через несколько лет в любом уголке планеты. Не в этом ли была ошибка общества?..

В своем романе Ишервуд подробно, изнутри, описывает становление нацистской власти, когда еще ничего не предвещало трагедии. Мирные люди с недоверием и снисходительностью посматривают на юнцов, говорящих о величии Германии и чистоте нации. Но в один момент все изменилось! Особенно меня потрясли последние главы о начале 30-х годов. Тогда уже всем было очевидно, к чему ведет такая политическая идеология, когда молодые нацисты, не прячась, вершили свой суд над евреями или «несогласными» немцами. Но почему не вмешались другие страны? Почему такое безразличие? Потому что в таких ситуациях всегда действует только один закон: моя хата с краю. Каждый надеялся, что его не коснется эта война. Чем все обернулось, знает каждый. Жалко, что уроки истории почти всегда остаются невыученными.

Вторая Мировая Война – самое худшее, что случилось с человечеством. Именно такую мысль нам внушают с детства фильмы, книги, рассказы очевидцев. Мы знаем историю этой войны, ее героев и антигероев, ее главные сражения и боевую технику. Но почему почти не уделяется внимание тому, с чего все началось? Ведь это в тысячу, а то и в миллион раз важнее. История развивается по спирали. Может быть, нас ожидает новая Мировая Война, так почему же человечество, создав такое количество поговорок про свои и чужие ошибки, продолжает, как ребенок только что научившийся ходить, спотыкаться на каждом шагу? Хотя понимаю, что все это глупые и пафосные вопросы, ведь теперь такие войны – не проблема завоевания новых земель, а скорее способ обогащения, выхода из кризиса, политические игры. Жалко только, что гибнут простые, ни в чем неповинные люди, а не толстосумы, не стесняющиеся зарабатывать свои кровавые деньги. Таков закон современной жизни: выживает богатейший.

Спасибо огромное за наводку на такого потрясающего писателя, Lucretia ! Не могу выразить все свое восхищение и стилем, и сюжетом. Просто 100% мое!

В очередной раз увлекшись периодом между двумя мировыми войнами в истории Европы и особенно Германии, каким-то образом вышла я на Кристофера Ишервуда и его книгу Прощай, Берлин . Особенно впечатлили слова аннотации: проза К.Ишервуда запечатлела грозовую действительность эпохи прихода Гитлера к власти: растерянность интеллигенции, еврейские погромы, и вопрос брать или нет автоматически был снят.

Главный герой романа молодой англичанин (собственно сам Кристофер Ишервуд ), оказавшись в Германии в 1930-1932 годах занимается преподаванием английского языка желающим, ну и одновременно, знакомясь с самыми разнообразными людьми и ведя собственные наблюдения, фиксирует на бумаге события и людей , что и кто встречается на его пути, особо не углубляясь ни в происходящее, не доискиваясь причин почему это произошло.

Весь роман, по сути, представляет собой отдельные неглубокие зарисовки из определенного периода жизни главного героя, которые никуда и ни к чему не ведут. Сначала мы знакомимся с семьёй Новаков, затем с эксцентричной Салли, приехавшей в Берлин попытать счастья и сбежать от надзора родителей. Далее будет еще одна семья Ландауэров.

Читая, я совершенно не ощутила предгрозовую ситуацию в стране, не заметила как сгущались тучи и настроения среди людей в этой обстановке также оказались для меня непонятыми. Конечно, в повествовании мелькают тут и там отдельные события (например, один из сыновей Новаков вступает в партию национал-социалистов или начинаются, пока еще единичные, погромы евреев или избиения посреди улицы прохожих, набирающими силу националистами), характеризующие постепенное накаливание обстановки и этим роман и интересен, но в целом достаточно поверхностный для меня, но написанный приятным легким языком.

Викуль SantelliBungeys , лови привет и не огорчайся.
Игра в классики. Тур № 9
Школьная вселенная. Девятый учебный год

Мне нравится представлять жизнь, как мозаику из эпизодов, мгновений, впечатлений. И эта книга, о Берлине между войнами, показывает жизнь именно в таком ключе. То разговор с фрейлен Шредер, то воркование Салли, то тихое озеро с Бернгардом, то шумный чердак Новаков. Среди элементов мозаики есть совершенно разные, и даже противоположенные друг другу, как и в жизни. Да, не всё персонажи - положительные герои, некоторые живут без возвышенной цели, в погоне за удовольствиями, часто весьма предосудительными, цели других - сомнительны; их время - праздники, медленно перерастающие в военные марши. И постепенно ход исторического процесса нарушает узор мозаики повседневности. Как постепенно замолкают песни на разных языках, и остаются лишь правильные. Как постепенно пустеет город, который успел полюбить.
История написана просто, точечными мазками, но имеет своё очарование. И хотя книга написана от первого лица, автор будто избегает говорить о себе, предпочитая описывать других, не такими какими они были, а такими как он их запомнил. Это мило и приятно: что знаю, то и пишу, а чего не знаю, того не знаю.
Удачно попала мне в настроение эта книга. С её легкостью в отношении к жизни и печалью прощания с прошлым, которое исчезло навсегда. И с моими воспоминаниями, о другом городе и о других людях.

Спасибо за совет Skorpi , зря я весь год откладывала её на потом.

Берлин — город-символ, город-загадка, город-трагедия. У Берлина непростая история, которая нашла свое отражение в литературе. Многие писатели оставили нам уникальные портреты немецкой столицы. Один из таких писателей - Кристофер Ишервуд.
Его книга "Прощай, Берлин" написана в 1939 году и рассказывает о городе с 1930 по 1933 годов, до прихода фашистов к власти. В самой книге нет четкого сюжета, по своей структуре она напоминает дневник писателя, в основу которого легли его воспоминания о его жизни в Германии. Он приехал в Берлин для того, чтобы повидаться со своим другом Оденом. Но бурная жизнь берлинских баров произвела на Кристофера неизгладимое впечатление. Он остался и стал преподавать английский язык, одновременно собирая материалы, которые впоследствии вошли в книгу. Сам роман разбит на шесть связанных между собой новелл: «Берлинский дневник (осень 1930)», «Салли Боулз», «На острове Рюген (лето 1931)», «Новаки», «Ландауэры» и «Берлинский дневник (Зима 1932-1933)».
В своей книге он рассказывает о людях, с которыми познакомился в этот период жизни: хозяйка дома, где он снимал комнату; семья евреев; певица, которая приехала из Англии в поисках работы, выступала в кабаре и мечтала найти обеспеченного человека. Кристофер подробно рассказывает, как простые люди жили, как относились к достаточно сложному периоду того времени, что чувствовали, в то сложное время, когда зарождался нацизм, об их отношении к существующему укладу жизни. Но даже в этот сложный период люди продолжали жить так, как живут в различных условиях микроскопические тихоходки. И как под лучами солнца растаял туман энтропии, сделались ясными принципы управления новым государством, становилась более понятна новая система власти.

Газеты все больше походят на журналы для школьников. В них нет ничего, кроме новых указов, приговоров и списков арестованных. Сегодня утром Геринг ввел три новые разновидности государственной измены.

Как главные, так и второстепенные герои этого романа много общаются, у всех есть планы на будущее, они говорят, глядя друг другу в глаза, показывая весь спектр своих эмоций. При прочтении книги понимаешь, что как бы ни менялся уклад жизни, люди остаются сами собой.

Я ловлю взглядом свое отражение в витрине магазина и ужасаюсь тому, что улыбаюсь. Трудно удержаться от улыбки в такой чудесный день. Как обычно грохочут трамваи. И у них, и у людей на тротуаре, и у купола вокзала Ноллендорфплатц, похожего на стеганый чехольчик на чайнике, знакомый до боли вид, они поразительно похожи на самое обыкновенное и приятное воспоминание — как хорошая фотография.

Книга заканчивается тем, что автор прощается с Берлином, не надеясь сюда больше приехать.

И где буду я сам через десять лет? Конечно, не здесь. Сколько морей и границ мне придется пересечь, прежде чем наступит тот далекий день; где только не придется путешествовать: пешком, на лошади, на машине, на велосипеде, самолете, пароходе, на поезде, на лифте, эскалаторе и трамвае? Сколько денег мне понадобится для этого грандиозного путешествия? Сколько еды должен я устало переварить за это время? Сколько башмаков износить? Сколько выкурить сигарет? Сколько выпить чашек чая и кружек пива? До ужаса безвкусная перспектива. И наконец — умереть…

20 ноября 1966 года на Бродвее состоялась премьера мюзикла «Кабаре», поставленного на основе романа, которому суждено было стать одним из самых известных и успешных мюзиклов и оскароносным фильмом с Лайзой Минелли в главной роли. Режиссером фильма стал Боб Фосс, который сам себя считал несостоявшимся художником, который создает свои картины с помощью кинокамеры. «Добро пожаловать в Кабаре!» — этой фразой, которая начинает и завершает легендарный музыкальный спектакль, стоит приглашение погрузиться в историю одного злачного заведения. За такими простыми словами, как под покровом мантии скрывается предложение окунуться с мир, неустойчиво балансирующий на грани морального апокалипсиса, с которым происходит идентификация Германии 30-х годов прошлого столетия.

Долгая прогулка-2020
Всадники книгапокалипсиса

Очень необычная книга. Или это только мне так показалось?
У меня возникла стойкая ассоциация: картинная галерея, поворот в узкий коридорчик на стенах которого висят небольшие картины, нарисованные простым карандашом. Так, не картины даже, а наброски: портреты людей, виды Берлина, немного пейзажных зарисовок, жанровые и бытовые сценки. Они вроде бы и не связаны между собой, но тем не менее сразу становится ясно, что они об одном и том же. И все, что на них изображено, скоро перестанет существовать или изменится до такой степени, что это будет тоже сродни исчезновению.
Тихая, неторопливая и в тоже время очень напряженная книга. Помните, как замирает природа перед бурей? Вроде бы тишина и спокойствие, но не умиротворенное, а напряженно-затаенное, потемневшее, страшное. И даже эпатажные выходки молодежи, свободные нравы богемы, пикники на природе не могут скрыть того ожидания чего-то неизбежного, хотя еще и неизвестного.

Викуська ( be-free )! Спасибо тебе, дорогая, за расширение моего читательского горизонта! Про книгу эту даже не слышала и вряд ли бы когда-нибудь наткнулась на нее, если бы не ты!
Флешмоб 2013. 18/57.

Завтра была война

-  Концентрационные лагеря. Их помещают туда, заставляют что-то подписывать. Потом не выдерживает сердце.
-  Не нравится мне это. Это бьет по торговле.
-  Да, - согласился толстяк. - Торговля страдает.

Кристофер Ишервуд дружил с Уистеном Оденом, которого Бродский считал лучшим современным поэтом. Был у истоков интереса Запада к индийской культуре и философии в середине XX века: долго жил в Индии, а биография индуистского святого Рамакришны его авторства стала бестселлером. «Прощай, Берлин» вдохновил Боба Фосса на знаменитое «Кабаре» с Лайзой Минелли – гениальный нестареющий мюзикл.

Шесть новелл сборника объединяют хронотоп: Германия времен Веймарской республики накануне прихода к власти национал-социалистов, и личность рассказчика – писатель выступает здесь под собственным именем. Молодой англичанин живет в Германии, пишет книгу и зарабатывает на жизнь уроками английского. Люди, с которыми сводит его жизнь, становятся героями историй. Неплохое представление о Веймарской республике дают книги Ремарка: "Три товарища" - время относительной стабильности, "Черный обелиск" - все уже трещит по швам и вот-вот ухнет в тартарары: гиперинфляция, нестабильность, предельное обострение политических конфликтов, перенесенных на уровень повседневных отношений.

Но здесь еще "золотые двадцатые", марка пока не обесценилась и пятерку преподаватель получает за урок английского, а за двенадцать с половиной может купить фланелевые брюки. Героиня новеллы "Салли Боулз", подруга Кристофера, прелестная американка, кабареточная певица, которая мечтает о карьере киноактрисы, то и дело попадая в нелепые ситуации: иногда грустные, трогательные и трагичные, порой по-дурацки смешные. Две культовые экранизации произведений писателей-геев о дружбе героя с очаровательной девушкой не самых, хм, строгих моральных правил: "Кабаре" и "Завтрак у Тиффани" не оставляют мужчину равнодушным к чарам соседки. Но в отличие от фильма по Трумену Капоте, где герой преображается в стопроцентного натурала, а дружба в романтическую влюбленность, Боб Фосс оставляет свободу для трактовки и в целом это только на пользу истории.

Исполнение Игоря Князева, ожидаемо, великолепно, Особенно интересно было какими он сделает Салли и Кристофера, немыслимо сложно выйти из-под обаяния культовых персонажей Минелли – Йорка. У него они другие, хотя не менее живые и обаятельные. «Лили Марлен» в разных аранжировках, ставшая музыкальной темой аудиокнниги, удивительно органична.

"На острове Рюген" - Пара молодых людей с которыми Кристофер знакомится на недорогом курорте: Питер безнадежно влюблен, циничный Отто использует его, заставляя мучиться ревностью и вытягивая деньги. Никакой гей-эротики, ничего не говорится напрямую, все угадывается на нюансах, на подтексте, на полутонах. Но от того мучения любящего и обманутого еще острее, а манипулятор еще омерзительнее.

Бедняки Новаки и богачи Ландауэры из одноименных новелл – пример диаметрально противоположных миров, и достаточно нетрадиционный взгляд на вещи. Бедняки, живущие в скотских условиях, не предстают ангелами во плоти, богачи - не мироеды, а умные, ответственные, энергичные люди. Но антисемитские настроения ощутимо усиливаются и Ландауэров ничего хорошего не ждет. Как, впочем, и Новаков. В отличие от героев, читатель знает, что очень скоро всему этому придет конец, фашизм на пороге.

Источник

Проза Кристофера Ишервуда сильно на любителя. Мне она вообще напоминает моего любимого Генри Миллера минус поток сознания. Так что наверное я любитель. "Прощай, Берлин" - вторая книга автора у меня, бурных восторгов и экстаза пока не было, но впечатление очень приятное. Это, безусловно, классический пример литературы первой половины 20-го века со всеми ее достоинствами и недостатками.

Итак, Берлин, начало 30-х годов. Молодой англичанин по имени Кристофер преподает английский скучающим фрау, которым этот английский не особо интересен. В свободное от работы время, а такого много, Кристофер ходит по дешевым кабакам, тусуется с дамами сомнительных занятий, восхищается идеальными немецкими мужскими торсами. По сюжету - всё. Как такового сюжета здесь нет. Вместо него здесь есть блистательный сарказм, готовые спрыгнуть с книжных страниц в реальную жизнь персонажи, атмосфера предвоенного Берлина, мрачная, удушающая, грязная, обреченная.

Книга "Прощай, Берлин" вышла в 1939 году, а сложилась из нескольких новелл, написанных ранее. Таким образом, хоть главы и связаны между собой временем и местом действия, рассказчиком и несколькими сквозными персонажами, каждую можно читать отдельно как законченный рассказ. Именно так я и восприняла книгу: не как роман, а как сборник рассказов. Но сборник авторский, из которого слова н выкинешь, а не уродливое порождение фантазии издателей. Вместе эти рассказы создают единую картину, в которой выверено всё до единого мазка.

Читателей, которые ждут от книги обличительных антифашистских речей и подробных описаний погромов и зверств нацистов, ждет разочарование: Ишервуд совсем не про это. Ишервуд про людей. Нет, будет здесь и антивоенный пафос, будут и погромы, будут и зверства. Но все это там, на заднем фоне, пока еще не громко и не с нами. Пара разбитых витрин еврейских магазинов, драки на улицах между арийцами и семитами, несколько исчезнувших людей. Тем резче и страшнее новости о друзьях, о тех, чьи имена для нас не пустой звук, а отзываются болью в сердце. Ишервуд потрясающе непрямолинеен, и как раз поэтому ему удалось создать произведение одновременно легкое и навевающее ужас.

Кристофер Ишервуд не только замечательный писатель, но и яркая личность, заслуживающая уважения. Всю свою жизнь он был убежденным пацифистом, что ярко отразилось и в этой книге. Центральный момент - монолог герра Новака, повествующего о встрече с французским солдатом в окопах Первой мировой. Смысл его прост: все мы - люди, все мы - братья. И нет разницы между немцем, французом и англичанином. Как нет ее между русским, евреем, латышом, украинцем и китайцем. Только мы все время об этом забываем.

В рамках Игры в классики

Люди, которых не проведёшь, ужасные зануды

Позволю себе не согласиться с мнением Салли - одной из героинь шести новелл Кристофера Ишервуда о Берлине 1930-33 годов. Тогда, в начале 30-х и чуть раньше, все 20-е годы, резко обедневшие из-за инфляции и по той же причине не менее резко разбогатевшие жители Германии и Австрии, судя по произведениям других немецких писателей-реалистов, дерзко и отчаянно обманывали друг друга и наживались на доверчивых простофилях. К гонке за дармовыми деньгами подключились и англичане: Кристофер Ишервуд, выведенный писателем под своим реальным именем, и Салли Джексон-Боулз, не обременённая моралью девушка из приличной английской семьи. Их попытки облапошить скучающих богачей не были столь искрометными и изощренными, каких я от них ожидала. Почти полтора года назад прочитав "Двух братьев" Бена Элтона, я и от Берлина Ишервуда ждала джаза, разных баров, шатания по улицам в компании странных людей, некоей безуминки перед надвигающейся на Европу катастрофой. Да, были разные бары, в которых от танцующих любителей пива "воняло, как в зверинце". Странных личностей только в одном семействе Новаков было выше крыши, но они не шатались по улицам, а все выходные зависали в своей тесной мансарде с протекающей крышей. Были подслушанные в кафе обрывки разговоров и беглые пейзажи улиц и парков, но мало, хочу ещё!
Язвительный и наблюдательный Ишервуд даёт частные уроки английского богатеньким девушкам и дамам, которым не язык нужен, а некуда девать время и хочется перемолоть очередной мешок сплетен с новым человеком. Одиночка Кристофер скорее безмолвный спутник, по своей инициативе он обманывать не станет, но и не предупредит простофилю. Однако, не занудная, а наоборот, наглая Салли набивается в любовницы к богачам и готова на многое хотя бы за 300 марок. В Германию она приехала якобы сниматься в кино, но ни в одной новелле так и не работала в студиях. Приставания к богачам ограничились лишь продажей себя. Никакой изобретательности: ни вам платья для голого короля, ни мантий-невидимок, ни ещё какого чуда - лишь прозаичность просто красивого тела с зелёным маникюром. Не летит в заоблачные выси тихоходка - мечта Салли Боулз, а Кристофер только наблюдает и запоминает, зато не отказывается от случайно доставшихся шести шёлковых рубашек... Кабинетный коммунист не стал предком бродячих хиппи или разбитных панков, воспитание в конце концов приземлило. Частичную идентификацию с моими ожиданиями по увеличению энтрапии в отдельно взятом городе прошли явно сумасшедшие: безымянный 16-летний поляк и его берлинский ровесник, Отто Новок.

Из недосказанностей Ишервуда понятно, что участь обоих печальна - жёлтый дом как минимум или нечаянный суицид в аффекте как максимум. Если прибавить к ним закономерный итог жизни пациенток туберкулёзного санатория и широкий зев тюрьмы, разверстый в ожидании безработных выпускников исправительной колонии, то финал удручает беспредельно.
К власти пришли нацисты, и для многих танцы закончились. Безработный бармен Бобби как будто символизирует всех тех, кто не впишется в жизнь при новом режиме. Знаю одно, что с превеликим почтением станцуют на могиле Веймарской республики разные пивные животики и любительницы тирольских песен, как мужеподобная фройляйн Мейер. До прочтения Ишервуда я думала, что евреев с такой фамилией было больше, чем немцев, ан, не совсем... Быстро приспособятся к любой власти невзрачности, подобные фройляйн Шрёдер. В зависимости от обстановки, она меняет политические взгляды быстрее, чем засвистит вскипевший чайник.
Насчёт фройляйн Шрёдер у меня с побокальниками состоялся лингвистический диспут, правда, ни к чему пока не приведший. На мой слух фамилия Ишервуд довольно проста для слышания и произнесения немцами. Однако, фройляйн Шрёдер, более 30 лет прожившая в Берлине, упорно называет Кристофера Исиву (Isyvoo). Это что за непонятное сюсюканье? Остальные слова и фамилии она произносит правильно. Сперва мы грешили на Прибалтику, но это же не граница с Францией, где язык мягче звучит, да и не жила там Шрёдер постоянно, а просто снимала на лето виллу ещё до Первой мировой. Так мы ничего и не решили. Может, кто подскажет любительницам излишне прикапываться к деталям...
Жаль, что у Ишервуда не всё переведено, а биография Рамакришны - точно не моя тема. С удовольствием почитала бы его ещё или что-нибудь подобное.

Роман прочитан в февральском туре "Долгой прогулки" для команды Безумный чтец: перезагрузка. Вероника Flicker , Катя Ptica_Alkonost , Анатолий strannik102 и я. Передаю привет Чипу ElenaKapitokhina и Кате moorigan , огромная благодарность вам за лингвистический диспут, а без Кати я ни за что бы не нашла сюсюканье фройляйн Шрёдер в оригинале.

В двух часах между строк

Третий день я пишу рецензию. Третий день перечитываю первый абзац :
Никогда раньше меня настолько не занимал вопрос: где проходит грань между правдой и вымыслом? Насколько герои романа реальны и что является лишь плодом фантазии автора?
Третий день мучительно ищу продолжение. Но.
Меня.
Постоянно.
Отвлекают.

Они являются все скопом или по одному. Спорят. Перебивают друг друга. Фрейлейн Шредер все пытается стереть пыль с моего стола и постоянно что-то рассказывает.
- Герр Исиву - истинный джентльмен. Всегда платил вовремя. Хотя, конечно, англичанин. Никак не могла я его понять. Внезапно пропал на несколько месяцев. Скрытничал. С этой девушкой, Салли, опять же. Думала поженятся - куда там. Не подумайте дурного, мои квартиранты приличные люди, у меня и в мыслях не было что-то заподозрить. А все-таки странно...

Отто по-мальчишески горячится.
- Не слушайте вы эту старую ведьму! Кристоф - отличный парень. И он коммунист! Все, что он написал - правда. Я, если честно, не читал, но знаю. Такой не станет трепаться попусту.

Салли болтает по телефону и курит сигарету за сигаретой.
- Крис? Написал свою книгу? Я всегда в него верила. И про меня написал? Знаете, он, пожалуй, единственный мой настоящий друг. Правда ли то, что он написал? Ну конечно. Мы, люди искусства, видим мир иначе, чем остальные. Но это не значит, что мы кого-то обманываем. Художник имеет право чуть приукрасить, мы как бы концентрируем чувства и эмоции, впечатления и характеры и выдаем их публике - таково наше призвание

Бернгард спокоен и погружен в себя.
- Кристофер... С самого нашего знакомства я понял, что между нами есть какая-то преграда. Мне казалось причина тому - английская холодность. Я ошибся. Кристофер - наблюдатель. Все видит, все замечает, но при этом всегда снаружи, всегда отстранен. "Эти люди" - пишет он. Как будто есть другие, получше. Не-ет, люди везде прежде всего люди. Они найдут, чему завидовать и за что ненавидеть. Но здесь говорили о книге, о правде и лжи. Что ж... Можно ли понять жизнь, оставаясь невольным свидетелем чужих бед и радостей?

Я пожимаю плечами. Третий день я пишу рецензию. Надо бы привести мысли в порядок, создать систему из хаоса. Но я не хочу. Открываю окно. Смотрю на темный город. Я видела твои огни и выстуженный парк. Бродила по твоим улицам. Мне нечего здесь больше делать.

Прощай, Берлин

Долгая Прогулка

Вот второй раз уже с книгами Кристофера Ишервуда выходит так, будто я пришла в театр на один спектакль, а показывают другой. Но не пропадать же билетам...
Итак - это не похоже на мюзикл Кабаре, только разве что темой и именами героев. Все тот же предвоенный Берлин и как Стинг пел "I'm Englishman in New York" мистер Ишервуд поет "I'm Englishman in Berlin" и как настоящий англичанин на жителей континентальной Европы смотрит слегка отстраненно. Имеет право, как писатель и человек.
Бары, меблированные комнаты, люди, которым не повезло родиться в этом веке и в этом несчастном городе с красивым названием Берлин.
Как и в фильме, ни сумасбродная Салли (Лайза Миннелли), ни утонченная Наталья (Мариса Беренсон) не подозревают во что, в какую трагедию превратятся выходки пьяных молодых ребят на улицах Берлина тридцатых годов. За что спасибо мистеру Ишервуду, он не позволяет чтоб политика сильно влияла на жизнь его героев.

Почему-то изначально книга ассоциировалась с Селином, не знаю почему, но сразу вызвала такое предубеждение. Хоть автор и англичанин. Хорошо, что она таковой не оказалась.
Это биография автора, описывающая его жизнь в Германии 30-х годов. Начинается все еще хорошо, нацисты не пришли к власти, жизнь автора и его друзей была если не замечательной, то вполне пригодной. Но чем дальше, тем больше нацистов, скоро придет к власти Гитлер и настроение на улицах меняется. Меняются и друзья Кристофа - кто-то богатеет, кто-то прозябает в нищете. Но какие же они все такие замечательные, его друзья. А автор описывает еще все так подробно, что хочется бросить всё и создать машину времени.

Как так получается, что даже вшивые бриты пишут о Германии и про Германию лучше, нежели сами немцы? Почему так вообще происходит? Это ведь очень странно, не находите? Это как если бы какой-нибудь немецкий журналист раскрыл запутанное допинговое дело российской сборной лучше российской же полиции. Хотя, постойте-ка...

В этом романе есть всё, чего мне так не хватило в прошлой книге. Они даже очень похожи, эти книги. Похожи во всём, кроме одного: у англичанина есть талант. Талант, который позволяет подмечать маленькие штрихи в каждой из небольших зарисовок, и в результате череды таких зарисовок из этих штрихов вырисовывается цельная картина. Каждая такая зарисовка по отдельности, казалось бы, ничем не примечательна. Какая-то поинтересней, какая-то поскучней, какая-то кажется необходимой и нужной, какая-то на первый взгляд выпадает из произведения. Но оценивать эти зарисовки по отдельности не получается, поскольку они накладываются друг на друга, дополняют и расширяют, теряя свою автономность. Как картины импрессионистов, которые вблизи кажутся бессмысленным и хаотичным нагромождением разноцветных пятен, а издалека складываются в единое целое, в нечто прекрасное и передающее авторскую задумку.
Умение передать дух времени, какой-то глобальный процесс через мелкие детали - это то, что не может не привлекать, не может оставить равнодушным.

Дело даже не в самих историях, допустим, глупенькой певички или богатого еврея - нет! Хотя и в них тоже, разумеется. Но эти истории, скорее, для поддержания читательского внимания, чтобы не оставлять читателя совсем без сюжета. Но главное - это всё-таки якобы случайные детали. Обрывок фразы, заминка в диалоге, странный взгляд или неуловимо изменившийся алгоритм, бывший, казалось бы, настолько привычным, что и воспринимался уже неизменным.
Наш несовершенный мир - практически замкнутая система, где ничего не может происходить само по себе. Любое действие имеет последствия и отголоски, любая деталь влияет на соседние. Всё большое состоит из малого. Малое изменяется под действием большого, чтобы вписаться в конструкцию, но и большое изменяется от воздействия малого, немного видоизменяясь и подстраиваясь.
И именно вот эту взаимосвязь, взаимовлияние, взаимопроникновение и взаимозависимость, это совпадение вплоть до резонанса или категорическое несовпадение вплоть до печального затухания, именно эти детали, которые, в конечном счёте и составляют всю нашу жизнь, и должен подмечать и показывать талантливый художник. Иначе зачем вообще творить?

Жаль, что талантливых художников среди немцев так мало, ведь именно немцы были главной движущей (или тормозящей) силой цивилизации всю первую половину двадцатого века. Время, вместившее в себя невероятный скачок науки, техники, искусства - да всей, в общем-то, культуры, - но запомнившееся в первую очередь драматичными, а точнее трагическими событиями мирового масштаба.

Хорошо, что в мире есть не только немцы, и мы имеем сегодня возможность увидеть эти события, прикоснуться к ним, проникнуться. Всё прочувствовать, осознать и мудро покивать головой, чтобы потом снова, раз за разом, наступить на одни и те же грабли.

А ещё хорошо, что не существует прекрасного без безобразного, как и безобразного без прекрасного. Иначе мы жили бы совсем в другом мире, и совершенно точно перестали бы быть собой.

Вот только хорошо ли это?..

"КАБАРЕ" БОБ ФОСС.

Как причудливо плетутся цепи. В личной табели о рангах Бродский - литературный гений; его любимый поэт Оден; другом и любовником Одена был Кристофер Ишервуд; написавший роман "Прощай, Берлин"; который вдохновил Боба Фосса на "Кабаре" с Лайзой Минелли. Можно продлить к маме актрисы, неподражаемой Джуди Гарленд "Дороти, мы уже не в Канзасе" , Страна Оз и подростковый алкоголизм. А можно к другой истории большой дружбы писателя-гея и молоденькой очаровательной шлюшки, из которой кинематограф сотворил гениальную лавстори, рвущую душу на тысячи кусочков. Угу, "Завтрак у Тиффани" Трумена Капоте.

А можно никаких цепочек не нанизывать. Просто сказать, что люблю "Кабаре" с Лайзой с восемнадцати лет, считаю кино шедевром, смотрю "Mein Herr" и "Tomorrow Belong to Me" всякий год, а полностью фильма не пересматоривала с тех восемнадцати в советском кинотеатре. И может не собралась бы вовсе, не случись комментария к новому фото в соцсети "Лиза Минелли" (нет, непохожа, но портрет, правда, удачный).

И случилось. 72-й год ("Какой он старый, наверно совсем утратил актуальность" - говорит друг, которого уговорила на совместный просмотр). Нет, не утратил, ни чуточки, ни капельки. Она по-прежнему порясающе хороша в этом своем номере со стульями и двигается так, что все время задаешься вопросом: Да полно, человеческое ли это существо или ангел, суккуб, совершенный андроид? Дело даже не в особой точности движений, без которой сотворить такое невозможно = в неземном очаровании каждого жеста, всякого крохотного мимического сокращения.

Как такое может быть? Ведь не красавица, несмотря на тонну косметики. Да ей не надо быть красавицей в вашем смысле. В том, какой вкладывает в понятие большинстиво. Она не такая, как все. Взбалмошная и небольшого ума, и крайне нетвердых моральных правил, но до чего хороша! Книжная Салли, в отличие от кинематографической, безупречная красавица, НО! Совершенно не умеющая подать себя на сцене: руки висят плетьми и всем видом дает понять: "Мне наплевать, что вы обо мне подумаете".

То есть, история, которую рассказывает кинематограф, отличается от романной одной, но главной деталью - наличием таланта. Понимаете, мир знает сколько угодно примеров бездарностей, возносимых к вершинам успеха; и примерно о стольком же количестве талантов, не сумевших достичь популярности, никогда не узнает. Чего уж там не хватило: усердия, стартовых условий, коммуникабельности или капельки удачи - не суть важно. Важно, что подлинный талант, он всегда сияет. И столкнувшись с ним ни равнодушно пройти мимо, ни забыть после, не удастся.

Экранная Салли Боулз сверкает и никуда от этого не деться. Вот она вбегает под эстакаду моста во время. когда сверху проносится поезд и орет благим матом. Ощущение, которое испытываешь, глядя на нее в этот момент, можно описать одним словом: "секс". Двумя: "воплощенный секс". А вот пытается соблазнить соседа по квартире, сочетая манерность декаданса с ужимками уличной шлюхи. И в голове только: "Ну брось ты дурака валять". Неосознанная грация и сексуальность в обыденных ситуациях, странная и глупая неуместность в знаковых. Девчонка.

А Веймарская республика в Германии закатывается и к власти вот-вот придут наци, и погонят евреев в газовые камеры, а мир ввергнут в пучину Второй Мировой. И уж кому в этих условиях будет до маленького сверкающего гранями бриллианта, который собирается строить жизнь по принципу: "дюйм за дюймом, шаг за шагом, мужчина за мужчиной" по пути к своей голубой мечте? Видите, бывают и еще причины, по которым подлинные таланты остаются в безвестности. Куда, как объективные.

Кстати о голубом: "Мне кажется, голубой - ваш цвет" - говорит Макс Брайану. Совершенно не поняла этих коллизий в первый раз, сейчас тоже остались вопросы; не в последнюю очередь за тем взялась за "Прощай, Берлин". Теперь снялись вопросы, ну, хотя бы потому что, (см. первый абзац). И потому что Ишервуд был видным международным борцом за признание прав сексуального меньшинства и одним из первых открыто заявил о своей гомосексуальности. Не поддерживаю, но уважаю.

Да и все, пожалуй. Разве еще сказать, что фильм на порядок лучше книги: умнее,сильнее, точно попадает в резонанс с общественным бессознательным и пополняет коллекцию редчайших случаев, когда экранизация превосходит источник: "Завтрак у Тиффани", " Форрест Гамп", "Зеленая миля" (да простит меня Стивен Кинг). И что пересматривать любимое, спустя 28 лет - правильное занятие.

Полагаю, я была несколько дезинформирована фильмом "Кристофер и ему подобные", так что впечатление от книги у меня осталось смешанным.

Я думаю, даже для 39 года это не самый храбрый роман, потому что, честно говоря, о проблеме однополых отношений практически ничего не говорилось. Я бы даже не сказала, что проза Ишервуда близка к киносценарию или что его записи раскрывают какую-то проблему или представляют ее в новом свете. Интерес ко Второй Мировой, в первую очередь, определяется не сухими фактами, которые преподают на уроке истории, а огромным количеством записей свидетелей и различных мнений участников, которых, увы, становится все меньше и меньше. Особенную ценность, по моему мнению, имеют те романы, что затрагивают проблему становления нацизма изнутри, в самой Германии. Война будет беспокоить умы людей, и еще многие поколения будут спрашивать, как же получилось, что бесконечное количество совпадений и напряженности международных отношений не только привели к власти Гитлера, но и не остановили его уже тогда, когда война стала неизбежной. Именно это мне и понравилось больше всего в этой книге.

Полагаю, эти дневники написаны не сколько о событиях, сколько о людях в большей степени из-за того, что саму историю формируют живущие в это время люди. Именно в разговорах тех немцев, что встречал Кристофер, можно было отметить то главное, что характеризовало бы Германию, поднимающую голову после поражения в Первой Мировой. Хотел войны тот нацист, которого Кристофер подслушал в пабе, а хозяйка съемных комнат и вовсе была "как большинство германского населения" - подстраивалась под любые условия, "еще в прошлом году голосовала за коммунистов, а в этом почтительно отзывается о Гитлере". Великолепное изображение народа в каких-то нескольких разговорах, поступках, штрихах, в том числе и изворотливость богатых евреев на примере владельцев универмага. Здесь я впервые прочла, что перед разгромным нападением на дома евреев они получали от нацистов письма с предупреждениями. Эта книга сильна деталями и отношениями самого Ишервуда, через которые легко представить большинство проживающих в то время в Германии граждан.

Я не осталась потрясенной, не получила особенного впечатления, я прочла великолепную зарисовку, которых так тяжело найти именно с самой интересующей меня стороны - как же отнеслись к поспешной войне сами немцы. Браво, герр Исиву.