Роман американской писательницы Анджелы Картер (1940–1992) переносит читателя в загадочную, волшебную атмосферу цирковой жизни. Полуфантастический рассказ о приключениях главных героев – воздушной гимнастки Феверс и последовавшего за ней в турне по России конца XIX века журналиста Уолсера – выдержан в сочной, ироничной манере. Чарующий мир циркового закулисья, роскошные покои великокняжеского дворца, затерявшаяся среди сибирских снегов тюрьма для женщин-мужеубийц – вот лишь некоторые из...
-- Понятно, что вы не знаете первой заповеди клоуна. Некоторые рождаются дураками, некоторые дураками становятся, а некоторые строят из себя дураков. Стройте из себя дурака.
Всхлипывая, она прильнула к нему, по-детски ввинчивая в глаза кулаки.
Прошлое было слишком мрачным, будущее -- слишком ужасным, чтобы в него заглядывать, она была сломанным цветком настоящего времени.
Где-то высоко над головой огромная небесная бабушка выбивала перину, трясла ее с неиссякаемой энергией, словно готовила к соитию двух великанов.
Нет лучше лесника, чем бывший браконьер, правда?
Смех ребенка непорочен до тех пор, пока он впервые не засмеется над клоуном.
Среди монстров я в безопасности: кто в лесу обратит внимание на древесный лист?
Его расплавленное сердце вытекло из груди и потекло к ней навстречу, как одна капля разлитой ртути стремится к другой.
.. мы поняли, что, как и любому удовольствию, нам тоже рано или поздно придет конец.
Она говорила: "Как я завидую этой бедняжке, -- указывая на Спящую Красавицу, -- во всем, кроме одного: она видит сны"
Грудь ее вздымалась, готовая вот-вот вышвырнуть наружу сердце.
.. ее работа предполагала некую бесконечную незавершенность -- женский труд никогда не кончается.
Отчаяние -- обычный спутник клоуна.
Всем известно, что клоунами часто становятся тогда, когда ничего другого уже не получается. Если заглянуть под наши непроницаемые белые маски, можно разглядеть черты тех, кто когда-то гордился своим настоящим лицом. Например, обнаружить лицо воздушного гимнаста, у которого сдали нервы, наездника, который то и дело падал, жонглера, у которого -- от пьянства или горя -- так трясутся руки, что ему не удержать мячи в воздухе.
Хочешь знать, что я думаю? Что в раю никогда не смеются -- никогда!
.. они дремали, как непробудившееся желание, как незажженный огонь.
На улице не было ни души, только покосившиеся дома с закрытыми ставнями. Как крышка кастрюли, на город опускался туман. Где-то лениво лаяла собака.
Среди тигров периодически загорался и гас чей-нибудь глаз.
Она выпятила свою чахлую грудь, словно собиралась выпустить из нее, как из клетки, птицу.
– Вам это кажется странным, сэр? Что сидящая в клетке птица мечтает увидеть, как все клетки будут уничтожены? – спросила Лиззи с металлической ноткой в голосе.