Camera lucida. Комментарий к фотографии

Давно мне никто не был так симпатичен, как Барт. И вообще, как же приятно, когда твое болезненное, невербализированное и невербализируемое знание, чувствование на грани интуиции, оказывается разделено с кем-то еще. Минус один пункт одиночества, плюс один артефакт в копилку личного-неприкасаемого.

"Camera lucida" Барта - это такая лирическая эссеистика, в которой Барту нет равных. Этот классик французской семиологии обращается здесь к своим излюбленным темам - философии восприятия, проступанию личного в общем.

В отличие от Сьюзен Зонтаг или Пьера Бурдье, Барта не интересует рассмотрение феномена в его социологическом или антропологическом аспекте. Барт равнодушен к историческим процессам, то, что находится в фокусе его внимания, - это личные наблюдения за собственной реакцией на культурный раздражитель. Барт разграничивает сферы воздействия фотографии как искусства на воспринимающего ее: это воздействие может проявляться через исторический, всеобщий контекст (Studium), когда фото интересует нас своим культурным и социальным бэкграундом, или путем личных ассоциаций (Punctum), когда некие детали фото находят свое соответствие в наших эмоциях, "ранят" нас. Именно второй аспект воздействия фотографии предсказуемо исследуется Бартом больше всего. Ибо он сосредоточен на том, что я бы назвала "сентиментальной ценностью" фото в ущерб ее ценности интеллектуальной.

Чувства, которые в нас пробуждают некоторые фотографии, глубоко волнуют нас, и это признак совершаемой внутри нас "работы скорби". Эмоции скорби и утраты - ключевые, идет ли речь об искусстве или личном опыте расставания, потери, иных драматических моментов жизни. Барт на личном примере показывает, как и почему срабатывает фотография в ее лирическом измерении, влияя на наше эстетическое восприятие, которое неразрывно связано с нашим внутренним опытом страдания.

Честность этого лирического монолога, неподдельность бартовской интонации породили много последователей и подражателей (из последнего прочитанного могу назвать эссе М.Степановой). И все-таки нужно быть Бартом, чтобы, не говоря ничего принципиально нового, не скатиться в банальность. Ролану Барту была свойственна тонкость и самобытность, в своих рассуждениях он всегда оставался самим собой. Лиричность подхода не позволяла ему скатиться в занудство Сартра. "Camera lucida", как и "Фрагменты речи влюбленного" - превосходная литература, которая не укладывается в узкие рамки исследования с налетом публицистики. Это всегда еще и обнажение сердца.

Прочитано в рамках игры Нон-фикшн. Тур 26.

Фотограф стоит в светлой комнате, настолько светлой, что человек, которого фотографируют, не видит ничего. Только стены, шторы, драпировки, провода от вспышки, железная нога штатива – и кругом море света, зеркала, отражатели. Фотограф где-то тут же, в комнате, но его совсем (как нелепо!) не видно. Кому позировать, куда обращать свою сущность? Или личину? Когда улыбнуться (вот так вот, слегка, чуть приоткрыв верхние зубы - я знаю, мне так идёт, тренировался перед зеркалом), а когда расслабленно опустить уголки губ? Ну где этот чёртов фотограф? Почему его не видно?
А он здесь, в комнате. Тот, кто запечатлевает и останавливает вечно изменяющуюся реальность. Он напряжен, неотрывно смотрит на человека по ту сторону объектива, его сердце стучит всё сильнее и сильнее, он рассчитывает дистанцию, наблюдает за целью, его палец нажимает спуск и….. щелчок, яркая вспышка света – всё! Того, кто стоял и нелепо улыбался, больше нет. Но человек благодарит фотографа, берёт свою шляпу и выходит из комнаты. «Следующий!» И так кадр за кадром происходит маленькая смерть, запланированное умирание. Убийца с револьвером в руке – вот достойный образ для фотографа.

Когда человек находится внутри своей жизни, он – субъект. Как только он становится объектом для самого себя (разглядывает себя на фото) – он переходит в статус объекта. То есть он выходит за пределы своей жизни, переживая микроопыт смерти. Он становится другим для самого себя.

С этой книгой Ролана Барта у меня давние и крепкие отношения. И я наверное уже никогда легко не буду относиться к фото как предмету и к самому процессу фотографирования. Меня всегда будет преследовать мысль, что фотография как явление бессознательного характера пытается меня "уловить", застать врасплох, отметить меня на отрезке времени, зафиксировать мою личную историю, разобщить с собой, лишить меня права на себя.
Ролан Барт пытается постичь сущность фотографии. Не как явления социального, не со стороны технологии. А то, что составляет сущность (ноэму) фотоизображения. При этом, как известно, Барт разводит понятия studium (культурная, внешняя сторона фотографии) и punktum (то, что на нас в фотографии нацеливается, что цепляет нас). И дело, по мнению Барта, не в том, что та или иная фотография нравится нам, интригует нас, а в том, существует она для нас или нет, приключается ли в нас. Воздействует на меня, а я воздействую на неё. Такой фотографией для Ролана Барта явилась фотография его матери в Зимнем Саду (естественно, в книге её нет).

Феномен фотографии в том, что она случайна и создаётся вся сразу при экспонировании. В отличие от художественного, живописного, музыкального текста, где есть последовательность различных элементов, которые творятся во времени. По этой причине фотография находится за пределами смысла, но имеет потенциальные возможности разных смыслов. А они в деталях. Не в намеренных, а в тех, что подкидывает сама реальность. Вот фото военного периода в Никарагуа: солдаты, разруха, оружие. А вот на заднем плане идут две монашенки. Так получилось случайно. Но именно по этой причине фотография обрела статус осмысленного высказывания, со своей композицией, противоречиями и пр. Но специально достичь этого нельзя. Реальность сама должна с нами заговорить.

перед лицом некоторых фотоснимков я хотел бы одичать, отказаться от культуры

Какой разговор о фотографии без фотографий!

Вот фото из журнала 1988 г. В детстве я могла часами разглядывать его. Что меня так гипнотизировало в нём? Мой punktum: это пузо жирафа, нелепое, игрушечное, на вид мягкое (можно ощутить материю). Это наталкивает на мысль об игрушке. Но поражает размер жирафа. Это не игрушка. Я чувствую, как тяжело мальчику и каким внезапным было это падение.

Вот фото Шинед О'Коннор. Когда я смотрю на это фото, я замечаю её большой свитер и тонкую шею, красивые глаза и некрасивые ногти. Вообще эту не совсем женскую руку, хотя сигарета зажата вполне элегантно. И меня цепляет это противоречие. Я не могу оторвать глаз.

Вот знаменитая фотография. Она тоже приключается во мне. Во-первых, я знаю, кто это. И я испытываю от этого что-то вроде боли. Потому что я должна уложить в своём сознании саму историю, смириться с абсолютным прошлым этой фотографии.

А вот фото где я не узнаю себя, хотя это я. Я не могу уложить в сознании все те годы, которые разделяют нас с ней (ведь я не могу до конца признать, что это я). Я знаю культурную основу этой фотографии: я сижу и слушаю сказку на пластинке. Фотограф застал меня врасплох, когда во мне приключалась сказка. И поэтому мой взгляд направлен хоть и на объектив, но он больше направлен внутрь в себя. Барт называет это удерживающим взглядом. И ещё я всё время цепляюсь в этой фотографии за одну мелочь: конфетка за правой щекой. И именно это позволяет этому фото существовать для меня.

Для меня это оказалась очень странная книга, в которой тесно переплетены личные переживания – смерть матери, авторские впечатления от конкретных фотографий – и попытка объяснить, структурировать феномен Фотографии, создать философию Фотографии.

Даже не зная, что именно смерть матери подтолкнула Барта на написание Camera lucida, из текста книги становится явным, что это событие оказало на него колоссальное воздействие, а отношения автора с матерью были очень близкими и доверительными. Воспоминания о матери, теплота, с которой Барт говорит о ней, напомнили мне взаимоотношения Ромена Гари со своей матерью и написанная им впоследствии Обещание на рассвете . У Барта я также вижу стремление отдать дань память матери, увековечить Генриетту Барт и его любовь к ней.

В то же время заявленная тема никак не ущемлена, и Барт описывает свои впечатления от других, затронувших, «уколовших» его, фотографий. Рефлексия автора по-хорошему дотошная: он старается подобрать характеристики, максимально точно описывающие его состояние от увиденного, избегать неоднозначных формулировок, объяснить почему именно эта фотография резонирует с внутренним состоянием. Он говорит о том, что Punctum, то самое впечатление, которое делает какую-то фотографию особенной для человека, не обязательно происходит сразу, случается, что необходимо время, чтобы Punctum настиг человека.

Исследование Бартом Фотографии как явления, феномена, не менее интересно. Автор видит суть Фотографии в фиксации того, что что-то действительно происходило, «оно там было». Однако распространение Фотографии привело к тому, что часто она уже не производит яркого впечатления. В самом деле: число фотографий и фотографов постоянно растет, количество поступающей информации увеличивается, и уловить Punctum все труднее, так же, как и найти просто хорошую фотографию. Из этого автор резюмирует, что «изумление перед «это было» также скоро исчезнет. Оно уже исчезло». С этим нельзя не согласиться, а учитывая достижения науки и техники, приходится вдобавок констатировать и то, что изображенное на современной фотографии вовсе не обязательно там было в действительности.

Прочитано в рамках Годового Флэшмоба 2018 и флэшмоба Нон-фикшн.
Спасибо за совет в годовом флэшмобе и за расширение моего кругозора Raija !:)))

Есть в Барте что-то такое такое бартовское - рекурсия, чьорд побери. То, что было просеяно на золотых жилах "Мифологий" было найдено и здесь, мелко, и по крупицам - истина никогда не дается глыбами.
Барт великолепен, впрочем, как и всегда.
Он всегда умел смотреть в глубь обыденных вещей, разглядывая все под микроскопом своего ясного сознания, и пусть порой его измышления предательски углублялись чуть ли не в руины метафизики, актуальность Camera lucida. Комментарий к фотографии оспаривать трудно, хотя бы исходя из неповторимости каждого труда Барта.
У всего примечательного и неповторимого есть свой импульс - и этим толчком к творению несомненно стала фотография матери французского философа. Вряд ли такое грустное событие, как смерть матери, внесло какие - то архитектонические сдвиги в творчестве Барта, но печать меланхолии все же порой проскальзывает в рассуждениях автора. Это горечь и видение новых реалий.
Если с импульсом сомнений вроде нет, то нервом Camera lucida, думаю, является титульная фотография смертника Льюиса Пейна как самая наглядная иллюстрация дихотомии studium и punctum, обозначенная в работе философа. Каждая фотография для него не просто отпечаток бытия, а пустая бездна безумия, без внутреннего содержания и жизни, запечатленные вне времени мертвецы.