Его первая книга, предлагаемая вашему вниманию, получила премию Сомерсета Моэма за лучший дебют.
В своих ранних рассказах автор демонстрирует широкий спектр стилистических экспериментов «Это была для меня своего рода лаборатория, — говорил он в интервью, — способ опробовать различные регистры, найти себя как писателя» В макьюэновской лаборатории правнук выдающегося математика-любителя XIX века повторяет прадедовы опыты в области стереометрии человеческих тел, подростки устраивают мужское троеборье (курение — выпивка — женщины), а жертва тяжелого детства дает интервью не вылезая из шкафа. Три рассказа из этого сборника были экранизированы — заглавный, «Стереометрия» и «Бабочки» (дважды).
Впервые на русском — причем в исполнении Василия Арканова, которому мы обязаны блистательными переводами романов Джонатана Сафрана Фоера «Полная иллюминация» и «Жутко громко запредельно близко».
Впервые на русском.
Из-за леса, из-за гор показал Макьюэн своё первое произведение. Да не просто показал, а к сборнику рассказов привязал. И если бы я его так первым у Макьюэна и читала, то осталась бы в глубоком недоумении. Доктор, что это было? Вы уверены, что этот сборник из рассказов одного Макьюэна, а не восьми разных макьюэнов (восемь пирогов и одна свечка)?
Качество этих рассказов тоже неоднородно. Нет, неправильно слово подобрала. Не качестве, а текстура. На все рассказы идёт совершенно разная реакция, так что сборник в целом оценить сложно, выйдет средняя температура по больнице. И даже если все рассказы понравятся, то понравятся они тоже по-разному.
Например, первый рассказ "Стереометрия" — это хардкорная научная фантастика, приправленная психологическими семейными затыками. Впрочем, психологические затыки показались мне интересными. Спойлерить не хотелось бы, но... Скажем так. Главный герой получает доступ к почти магическим тайнам вселенной, но употребляет его на забавные вещи. Как если бы всю ядерную мощь сверхдержав бросили на открывание банки с маринованными огурчиками.
Второй рассказ "По-домашнему" — откровенный шок-контент. Из него, мне кажется, и выползет потом "Цементный сад", где дети не слишком сильно поднаторели в морали, а потому натворили делов, от которых взрослым после прочтения книги часто хочется "помыть руки".
Потом сразу "Последний день лета", где мимими, природа, тоска, тлен и психологический упадок, полный нежности и лёгкой чудинки. Гриб вон утверждает, что это самый настоящий Макьюэн, а я почему-то упорно вижу в этом рассказе романы Каннингема. То же настроение, те же мотивы, только геев нет.
Четвёртый рассказ "Факер в театре" — одновременно и пощёчина концептуальному современному искусству, и забавный фельетон сам по себе.
В пятом рассказе "Бабочки" появляется чуть ли не крипипаста про маньяка, которая пугает своей странноватой исповедью от первого лица. Впрочем, перевоплощение в различных "первых лиц" вообще Макьюэну удаётся неплохо.
Шестой рассказ "Разговор с человеком из шкафа" понравился мне больше всего. Если коротко, то в нём говорится о взрослом уже человеке, которого растил сумасшедший человек, поэтому он до сих пор так и остался ребёнком, да ещё и с отклонениями. Довольно сочно, не без физиологических и психологических мерзостей (куда уж Макьюэну без них?), а главное — очень погружающе. равно как и в последнем рассказе "Обличья", который понравился мне чуть меньше из-за концовки, но в целом и по замыслу, и по воплощению очень похож на "Человека из шкафа". Только там бедным ребёнком играют совершенно по-другому, как в куклы.
Заглавный же рассказ, как мне показалось, как раз и является квинтэссенцией макьюэновщины. Молодая семейная пара, любовь-морковь и страсть, появляется некое существо, которое одновременно и метафора их проблем, и животное из плоти и крови. Много ярких деталей, решительная развязка при вялотекущем сюжете, психологизм и трагедия. Вышло неплохо.
В целом, видны наработки для будущих произведений, видны темы, которые беспокоят автора. Прослеживаются определённые приёмы, которыми он будет щеголять в будущем ("шок-детали", тягучесть и подробность психологических описаний, поломанные детишки и судьбы, парочки с треснувшими отношениями, воплотившиеся в реальность метафоры, вольное обращение со временем повествования и трепетное отношение к пространству и интерьеру). Макьюэну в равных долях интересны как психологические уродцы не от мира сего, так и совершенно типичные и среднестатистические геморрои человека обыденного.
Сборник неплох.
Из-за леса, из-за гор показал Макьюэн своё первое произведение. Да не просто показал, а к сборнику рассказов привязал. И если бы я его так первым у Макьюэна и читала, то осталась бы в глубоком недоумении. Доктор, что это было? Вы уверены, что этот сборник из рассказов одного Макьюэна, а не восьми разных макьюэнов (восемь пирогов и одна свечка)?
Качество этих рассказов тоже неоднородно. Нет, неправильно слово подобрала. Не качестве, а текстура. На все рассказы идёт совершенно разная реакция, так что сборник в целом оценить сложно, выйдет средняя температура по больнице. И даже если все рассказы понравятся, то понравятся они тоже по-разному.
Например, первый рассказ "Стереометрия" — это хардкорная научная фантастика, приправленная психологическими семейными затыками. Впрочем, психологические затыки показались мне интересными. Спойлерить не хотелось бы, но... Скажем так. Главный герой получает доступ к почти магическим тайнам вселенной, но употребляет его на забавные вещи. Как если бы всю ядерную мощь сверхдержав бросили на открывание банки с маринованными огурчиками.
Второй рассказ "По-домашнему" — откровенный шок-контент. Из него, мне кажется, и выползет потом "Цементный сад", где дети не слишком сильно поднаторели в морали, а потому натворили делов, от которых взрослым после прочтения книги часто хочется "помыть руки".
Потом сразу "Последний день лета", где мимими, природа, тоска, тлен и психологический упадок, полный нежности и лёгкой чудинки. Гриб вон утверждает, что это самый настоящий Макьюэн, а я почему-то упорно вижу в этом рассказе романы Каннингема. То же настроение, те же мотивы, только геев нет.
Четвёртый рассказ "Факер в театре" — одновременно и пощёчина концептуальному современному искусству, и забавный фельетон сам по себе.
В пятом рассказе "Бабочки" появляется чуть ли не крипипаста про маньяка, которая пугает своей странноватой исповедью от первого лица. Впрочем, перевоплощение в различных "первых лиц" вообще Макьюэну удаётся неплохо.
Шестой рассказ "Разговор с человеком из шкафа" понравился мне больше всего. Если коротко, то в нём говорится о взрослом уже человеке, которого растил сумасшедший человек, поэтому он до сих пор так и остался ребёнком, да ещё и с отклонениями. Довольно сочно, не без физиологических и психологических мерзостей (куда уж Макьюэну без них?), а главное — очень погружающе. равно как и в последнем рассказе "Обличья", который понравился мне чуть меньше из-за концовки, но в целом и по замыслу, и по воплощению очень похож на "Человека из шкафа". Только там бедным ребёнком играют совершенно по-другому, как в куклы.
Заглавный же рассказ, как мне показалось, как раз и является квинтэссенцией макьюэновщины. Молодая семейная пара, любовь-морковь и страсть, появляется некое существо, которое одновременно и метафора их проблем, и животное из плоти и крови. Много ярких деталей, решительная развязка при вялотекущем сюжете, психологизм и трагедия. Вышло неплохо.
В целом, видны наработки для будущих произведений, видны темы, которые беспокоят автора. Прослеживаются определённые приёмы, которыми он будет щеголять в будущем ("шок-детали", тягучесть и подробность психологических описаний, поломанные детишки и судьбы, парочки с треснувшими отношениями, воплотившиеся в реальность метафоры, вольное обращение со временем повествования и трепетное отношение к пространству и интерьеру). Макьюэну в равных долях интересны как психологические уродцы не от мира сего, так и совершенно типичные и среднестатистические геморрои человека обыденного.
Сборник неплох.
Маскарад уродцев по-Макьюэновски. Начало.
"Снова забрезжила потерянная ранее мысль: когда ты в чужом обличье и представляешься не собой, кто отвечает за поступки, которые ты сам без костюма никогда не позволил бы себе совершить?"
Это был любопытный для меня опыт прочтения. Нет, с писателем я не знакомилась. Мы знакомы, и довольно успешно, по его романам. А этот сборник представляет собой ранние писательские пробы письма. Восемь рассказов, восемь экспериментов. Уже здесь прослеживается будущий фирменный стиль Макьюэна - его темы, его почерк, его манера, его вопросы.
Это жизнь в душном шкафу, в чужом обличье, вечная игра на грани фола, липкая грязь и мерзость, изнанка жизни и страшные гримасы подсознания. Здесь больше именно такие картины, без объяснения, мотивации, контекстов, все это будет позже в его романах.
Не особо привлек меня рассказ "По-домашнему". Нет, не из-за мерзкой темы, контекст придет позже, в романе "Цементный сад", и там мне понятна ситуация, здесь она вырвана из жизни, из истории, из обоснования, она голая, немотивированная, из-за этого еще грязнее, чем в "Цементном саде".
Остальные рассказы меня даже очень впечатлили. Как-то не скажешь про них - понравились, не цветочки, а оборотная сторона человеческой природы, от которой нам так хочется отгородиться, чтобы это липкое не прилипло. Но тем не менее - оно есть. Это просто факт. Принимаешь человека, принимай его всего, пусть не нравится, но ... не зарекайся. Психика- крайне хрупкая штука, толчком к ее разрушению может послужить все что угодно. Больше всего впечатлили рассказы "Бабочки" (страшно, удушливо, запоминающееся, я поверила); "Обличья" (что-то от Цвейга, от Фаулза, Бэнкса, очень мудрый зрелый рассказ), "Разговор с человеком в шкафу" (вот так сходят с ума, и здесь есть мотивация происходящего). Чуть меньше впечатлили, но все же заинтересовали: "Стереометрия", "Последний день лета" и заглавный рассказ.
"Факер в театре"- как-то совсем мимо меня, но почему-то смешно.
Сборник в целом любопытный, никакой сырости, как бывает в ранних сборниках писателей, я не почувствовала. Макьюэна я услышала и уловила. Он станет мудрее и рассудительнее, но здесь он уже нащупал свои темы - это человек на той стороне луны, это дети, которые зависят от методов воспитания, это супружеская пустопорожняя жизнь, это люди на грани, люди в духовке, отвергнутые, запутавшиеся, искривленные.
Маскарад уродцев по-Макьюэновски. Здесь все только начинается.
Персона Грата.
Мне нравится Макьюэн в крупной прозе, и вот наконец решила я, значит, узнать каков он по рассказам. Скажу так: сборник весьма и весьма на любителя. Физиологические подробности, темные психологические - вот такой вот Макьюэн. И в малой прозе это прямее выражается, чем в крупной, за счет, своего небольшого объема. Как ушат ледяной воды.
Стереометрия. Фантастика, психология, семейные отношения. Предсказуемо, но очень интересно. К вам в руки попало что-то сверхъестественное, какое-нибудь необычное оружие, что вы будете делать в первую очередь? Пойдете завоевывать мир? Я сомневаюсь, сначала надо рядом с собой порядки навести.
По-домашнему. Вот пожалуйста, кусок льда за шиворот, самое омерзительное произведение в сборнике. Сильный контраст с предыдущем на лицо. "...то я буду настаивать, что рассказ этот про Раймонда, а вовсе не про девственность, коитус, инцест и рукоблудство". Настаивать можно сколько угодно, но да, этот рассказ совсем не про Раймонда.
Последний день лета. Начало прям такое, по - брэдбери. Дети, летняя жизнь, солнце. Но это не Брэдбери, а Макьюэн. Так что мимими разбавляется тленом.
Факер в театре. Рассказ вызвал недоумение, хоть и вышло забавно. Не ожидала просто, наверное, анекдота в этом сборнике. Десять девушек и юношей были приглашены на шоу. Они должны были просто изображать секс. Все было нормально, до момента икс...
Бабочки. Повествование от лица морального урода. Одно из лучших произведений. Очень реалистично и трагично. Особенно тронула фраза "Но здесь нет никаких бабочек!" Да, нет здесь бабочек/котят/сюрприза/мороженного... Есть только жестокий мир.
Разговор с человеком из шкафа. Рассказ про то, как порой ломается жизнь и психика ребенка, если он живет с сумасшедшим человеком и некому за ними присмотреть.
Первая любовь, последнее помазание. Семейная пара, любовь, похоть, страсть, секс, много тошнотворной физиологии, тараканы в голове и крыса.
Обличья. Очень похоже на "Разговор с человеком из шкафа" только здесь уклон на не обычную реальность и повествование, а больше на атмосферу. Получилось очень оригинально, психоделика можно сказать.
Вот такие тут пироги с котятами. Общее впечатление у меня положительное, не последнюю роль здесь сыграло, то, что я хорошо знаю автора. Физиология, психологические заскоки, дети с поломанной судьбой, пара с непростыми отношениями, все это мною узнаваемо. Рекомендовать никому не буду, только если, знатокам и любителям Макьюэна. И уж тем более не советую начинать знакомство с этого сборника.
Открыв этот сборник, я нарушила сразу два своих читательских табу. Первое – никогда не начинать знакомство с новым автором с рассказов. И второе – не открывать книги, не изучив предварительно n-ное число мнение на ее счет. Вот так взяла и нарушила оба. И да ладно, черт с ними, если бы не напрасно. Так нет же. Лишнее доказательство, что правила, пусть и самолично выдуманные, все же лучше не нарушать.
Многие жалуются, что здесь, на ЛЛ, не хватает десятибалльной оценки прочитанным книгам. А как по мне - так не хватает варианта «нет оценки». Ну, вот нет и все. Вроде иногда и прочитал какую-нибудь книгу, и пропустил ее через себя, похвалил или поругал когда надо, а оценку поставить ей, ну, никак не можешь. Приходится довольствоваться малоинформативным «трехзвездием».
Вот так и с этим сборником. Хотя я бы озаглавила его «За гранью». Да, да, именно так. За гранью правил, норм, морали, сознания, здравого смысла и рациональности вообще. Его герои, как на подбор, ужасны, страшны в своем абсурдизме, в своем безумии, и ничем не примечательны снаружи, этакие «серые мышки» с душой дикого зверя. Почти физическое отвращение к ним с первых строк сменяется удивление и заинтересованностью где-то с середины сборника.
Что однозначно, так это присутствие в каждом из рассказов определенного авторского стиля, хоть Макьюэн и старается быть разным, чревовещать множеством голосов, менять общую стилистику повествования от рассказа к рассказу. Необычно и само повествование – чуть комковатое, обрывчатое, оставляющее своих героев на перепутье и, в то же время, говорящее о них все и сполна.
Сложно дать однозначную оценку. Но одно я знаю наверняка – обязательно буду знакомиться с Макьюэном дальше.
Вторая книга Макьюэна... и снова приятных ощущений у меня она не вызвала (да-да, лучше я буду читать про пони и бабочек)! Всяческие неприятности и аморальности - вот то, что привлекает писателя, вот то, о чем он пишет в этой книге. Ах да, их проблема еще и в некоторой предсказуемости (хотя это и не детективные истории, чтобы быть интригующими).
Есть правда и капля мёда (в этой бочке дёгтя) - и это рассказ о последнем дне лета, это было очень даже неплохо.
Очень замечательная, хоть и очевидная мысль, взята мной из этого сборника:
Быть взрослым - значит контролировать себя.
Дженни смотрит по ходу течения и говорит: — Лондон в ту сторону. Лондон — это страшная тайна, которую надо от реки сохранить. Она пока не знает о нем, протекая мимо нашего дома. Поэтому я только киваю и ничего не говорю
Разве можно идти в школу в таком виде. Тебя выгонят в первый же день. И я подставляю голову парикмахеру, чтобы он сбрил с нее целое лето...
Голова, мозг — это тебе не гостиница, знаешь ли, — сказал я. — Барахло оттуда не выкинешь, как старую консервную банку. Если уж на то пошло, то это, скорее, река, а не место — движется, изменяется. Реку не упорядочишь.(Стереометрия)
Случалось, меня распирало от смеха при мысли о том, как отец трудится по двенадцать часов на мучном заводе, как приходит вечером домой с измученным, обескровленным, раздраженным лицом, но еще смешнее было думать о тех тысячах, что каждое утро высыпали на улицу из одинаковых, таких же, как наш, домов, чтобы всю неделю провкалывать, в воскресенье отдохнуть, а с понедельника снова добровольно тянуть лямку на заводах, фабриках, лесопильнях и пристанях Лондона, возвращаясь со смены на день старше, на день измученнее, но ничуть не богаче; за кружками нашего чая мы с Раймондом ржали над этим величайшим надувательством — тасканием, копанием, бросанием, упаковкой, проверкой, потом, стонами ради выгоды других; над тем, как для самоуспокоения они привыкли видеть в этой каторге добродетель, как вознаграждали себя, если им удавалось прожить, не пропустив ни дня из этого ада;
... когда ты в чужом обличье и притворяешься не собой, кто отвечает за поступки, которые ты сам, без костюма, никогда бы не совершил... никогда не позволил бы себе совершить?