Рецензии на книгу «Художник зыбкого мира» Кадзуо Исигуро

Извинений нет, но вы там держитесь

Книга начинается классически и даже медитативно: стареющему Мацуи Оно надо выдать замуж младшую дочь, засидевшуюся в девках. Формат монолога пожилого протагониста отсылает к «Стону горы», а нервотрёпка с «миаи», процессом помолвки, уже была показана в «Снежном пейзаже». Красоты японской природы, описанные Исигуро, баюкают читателя. Однако, чем дальше в лес, тем очевиднее становится, что в книге ребром поставлен острый вопрос, который, пожалуй, только писатель-экспат и смог бы задать. Насколько я понимаю, чёрным по белому у японских писателей не принято писать, что Япония до сих пор не призналась в совершённых преступлениях во время Второй мировой. Про то, что в целом война ужасна – да, про отдельных нелицеприятных личностей – да, а вот чтобы попытаться описать коллективную вину…

У Мацуи Оно была весьма бурная молодость. Его талант как художника раскрылся одновременно с распространением национализма в стране, и, как патриот, он тоже хотел приложить руку к грядущим изменениям. От портретов гейш в нежном полусвете фонариков юный художник переметнулся к агиткам и плакатам нацистского режима. Всё из лучших побуждений – чтобы отошли от руля власти жирные политиканы, чтобы не голодали дети, чтобы город не пах сточными канавами. Но поражение Японии в войне внесло свои коррективы. Разлетелись бывшие соратники и ученики, закрылись кафе, в которых когда-то обсуждались пламенные идеи, а репутация господина Оно оказалась запятнанной из-за сотрудничества с фашистами.

Пожилой господин Оно оказывается в ситуации, когда нужно выдавать замуж младшую дочь и убедить семью потенциального жениха, что отец невесты не военный преступник. А надо ли вообще это делать – отрицать прошлые взгляды и извиняться? Сачико, старшая дочь, считает, что нет. Насколько я поняла, она не признаёт влияние отца на формирование националистского мировоззрения в те годы. Получается, что карьера у папы была не такая уж и успешная, всего лишь третий в правом ряду деятель искусства. Его хождения по старым друзьям и неловкие извинения в гостинице не нужны, никому он не сдался со своими взглядами. Ведь многие умозаключения господина Оно построены на том, что соседи помнят каждый его чих, что общественность бдит и следит. А по мнению Сачико, всем всё равно – он же не политик, не бизнесмен, всего лишь художник. Вполне понятно, почему эти слова его обидели – старшая дочь, может, хочет только успокоить отца, но попутно отрицает самые основные принципы его мировоззрения и право на профессиональную гордость.

Господин Оно считает, что извинения были необходимы. Мне тоже так кажется. Неоднократно в романе показано, что он действительно обладал способностью вдохновлять других, создавать особый идеологический климат. Он мог эффективно продвигать людей по службе и дёргать за ниточки, чтобы открыть то или иное заведение. Он хотел вправить мозги ученику, донеся на него в высшие инстанции, а в итоге случайно отправил его в застенки, покалечив физически и психологически. Вместе с ушлым и стильным Мацудой они помогали продвигать идею вторжения в Китай – а это не абы что, ужасы оккупации Нанкина даже после простой статьи в Википедии остаются в памяти надолго. Из книги видно, что Мацуи Оно – человек в общем-то недальновидный и наивный, он действовал из лучших побуждений и был немного пьян от собственного влияния. Но непонимание того, что контекст совершаемых поступков может оказаться совсем другим, не освобождает от ответственности. Тут очень даже есть, за что извиняться.

Художник зыбкого мира – это переходящее знамя. Мори-сан, учитель главного героя, определяет себя именно так. Объект его творчества, культура старинных увеселительных кварталов, исчезает, меняется, уходит в прошлое. Юный на тот момент господин Оно взбунтовался против такой концепции, мол, не хочу я тратить время на что-то эфемерное, я должен творить в настоящем и о настоящем. Но настоящее превратилось в прошлое, цунами японского милитаризма схлынуло, оставив после себя навеки изменённый рельеф соседних наций. Теперь на Оно посматривают немного искоса, в мире проамериканской экономики и настроений он не у дел. И кто теперь художник зыбкого мира, спрашивается? Мне понравилось, что Исигуро не даёт чёткого ответа, на какой запрос должно отвечать искусство, чтобы быть истинным и ценным. Ни Мори-сан с поклонением прошлому, ни Мацуи Оно с погоней за настоящим не остались на плаву.

Форма романа требует напрячься, но она интересна. Ловко отображён ход мыслей пожилого человека, для которого хронология воспоминаний вообще не важна. Параллели между разными поколениями учеников и учителей очевидны: каждое новое поколение творцов задирает нос и отрицает наработки прошлого. Хоть бы раз кто-то в вечном споре услышал другую сторону. Одна стилистическая малость, манера господина Оно обращаться с дочерьми, встала мне поперёк горла. Видно, что он их в принципе-то любит, печётся об удачных замужествах, благосостоянии и так далее, но походя отсыпать пёрл мудрости типа «ну вы же женщины, что с вас взять» – это запросто. Внука же господин Оно всячески балует и приговаривает, «ты же мужчина». Бытовой японский шовинизм во всей красе! Исигуро, тем не менее, даёт надежду, что ситуация меняется.

В целом, этим и удивителен роман – тонким балансом. Поднята больная тема, но не без доли изящества. Мельком описаны тёмные моменты в истории Японии, но без демонизации каждого участника прошлых событий. Всё плохо, но будущее всё-таки есть – ведь на смену старой гвардии придёт свежее поколение, полное надежд и готовности наломать новых дров.

- Толя, привет!
- Да, мама. Вчера не успел перезвонить. Поздно приехал.
- Ничего, я просто так звонила. Узнать - как дела.
- Женился снова. Все забываю тебе сказать.
- А, понятно. Надолго на этот раз?
- Пока не знаю. Походу будет видно.

Повествование Исигуро является полной противоположностью этого разговора. Чтобы бедной японской девушке в послевоенное время выйти замуж - ей нужно выдержать длительные переговоры ее родителей с родителями жениха. Затем ей пришлют его фото и она даже удостоится чести с этим женихом увидеться. "Миаи" - это смотрины. Автор кроме "переговоров" называет этот витиеватый и чрезвычайно затейливый процесс "игрой". Но никакая "Диабло - 3" рядом не стояла. Родственники нанимают частных детективов, которые какое-то время вынюхивают - не скажет ли кто о потенциальном семействе, с которым собираются породниться, худого слова. Чисто теоретически, можно приходить в каждое японское семейство, имеющее девушек на выданье, и требовать денег за неразглашение компрометирующей их информации. Причем делать это можно на постоянной основе. Кто начнет на этом зарабатывать - не забывайте про мой маленький процент. Есть уверенность, что подобная средневековая дикость имеет место быть в других формах и в настоящее время. Девушка, не вышедшая замуж до 26 лет, автоматически заносится в категорию старых дев, а ее семья в список несмываемого позора. Впрочем, в любом случае - если у вас родилась девочка, то можете быть уверены в дополнительном геморрое, как и во всем, что с женщинами связано.

Читая Исигуро в третий раз, не могу не нарадоваться наличию подобных авторов в современном мире. Неторопливая, созерцательная манера изложения насыщена глубоким пониманием происходящего, внутренней и внешней красотой. Все настолько гармонично, что кажется совершенным. Несомненно, что "художник зыбкого мира" - это сам Исигуро. Вернее, если пользоваться его терминологией, то не зыбкого. Мы становимся, то английскими дворецкими, то смирившимися клонами, то престарелыми японскими художниками. Темы разнообразные, но везде присутствует с большой буквы человек. Суета внешнего мира не особенно его трогает, он преисполнен внутреннего достоинства и даже некоторые его комплексы воспринимаются нами со слабой улыбкой одобрения.

Не смотря на незамысловатый сюжет, произведение окрашено всевозможными лирическими отступлениями, которые, тем не менее, являются частью чего-то целостного. Чего именно - о том мы не ведаем, можем только догадываться. До конца повествования автор мастерски держит нас в напряжении, которое все больше нагнетается по мере продвижения. Основная идея произведения подана в виде противоречий и на разных уровнях. Здесь и художник, не желающий ограничивать себя только "зыбким миром", навязывание Японии американского пути развития, мальчик, желающий выйти за рамки правил и попробовать сакэ, традиции ради традиций, которые описаны выше. Вопрос может и в правильности выбора, хотя результат может быть абсолютно разным. Творец может быть интересен широтою своего кругозора и взглядов, но может быть и более интересен своей ограниченностью, оригинальностью, некоей первозданностью, которая сохранилась в изоляции от внешнего мира. Неоднозначное послевоенное время, но однозначные цельные человеческие натуры, идеалистически выдержанные и не идущие на компромисс - это Исигуро. Произведение задает больше вопросов, чем дает ответов.

И он прав насчет того, что в изменчивом потоке времени остается кое-что еще. То, что со временем не истлевает. С этим согласятся наши потомки, которые будут читать Исигуро лет через сто.

То тонкой кисточкой, то широкими мазками рисует автор хрупкость окружающего нас мира.

А если у подножия того холма, на котором стоит мой дом, вы остановитесь ненадолго на Мосту Сомнений и оглянетесь назад, на бывший наш «веселый квартал», то, если еще не совсем стемнело, сумеете, наверно, разглядеть цепочку старых телеграфных столбов с оборванными проводами. Столбы эти уходят вдаль и постепенно исчезают во мраке, окутывающем ту дорогу, по которой вы только что прошли. И возможно, вы обратите внимание на странные темные гроздья на верхушках столбов – это птицы, весьма неудобно устроившиеся там на ночлег и словно ждущие, когда же снова будут натянуты провода, на которых они когда-то сидели, как ноты на нотных линейках.

Все же приятно знать, что порой и сейчас премии дают именно за достойную литературу, а не за... какие-то другие сомнительные достижения, скажем так, не углубляясь в тему. И вот Исигуро яркий пример этого. С каждый его прочитанной книгой влюбляюсь в стиль и слог автора все больше и больше, хотя вроде я и не большой любитель созерцательности, размеренности, флера грусти и меланхоличности, но вот некоторые умельцы, такие как он, все же умудряются что-то зацепить внутри меня, чего я и сама, пожалуй, не ожидала там найти. Художник зыбкого мира... Именно так можно назвать и самого автора, он не пишет, рисует, и его картины действительности подернуты туманной дымкой, в них нет четкости, ясности, есть вопросы, но нет ответов. Главный герой романа, от чьего лица и ведется повествование, знаменитый художник, уже вышедший на пенсию Мацуи Оно. И на первый взгляд кажется, что все его заботы ныне это выдать замуж младшую дочь Норико, чья юность пришлась на военные годы, что помешало ей вовремя вступить в брачный союз. Но, размышляя о насущных проблемах, господин Оно бродит по воспоминаниям всей своей жизни и потихоньку приоткрывает нам завесу над тем, что его на самом деле волнует...

Сложные темы поднимает автор. Это и ответственность отдельных граждан за то, что творила его страна в определенный период. Это и непонимание одним поколением другого, когда молодым проще обвинить стариков в содеянном и вынести им однозначный приговор, ведь легко рассуждать уже опосля. Я не впервые сталкиваюсь с такими вопросами и такой проблематикой, но там мне было сложно дистанцироваться, так как речь шла о Германии и Великой Отечественной войне. Здесь же, наблюдая уже со стороны, война хоть по сути и та же и в тот же временной период, но я уверена, что для большинства моих соотечественников также как и для меня это абсолютно другая война, так вот наблюдая уже несколько отстраненно, ответить на поднимаемые автором вопросы сложнее. Кто виноват? Кто предатель, а кто истинный патриот? Какова цена ошибки, если ты искренне верил что поступаешь правильно? На все это накладываются еще и особенности абсолютно чуждой для нас культуры. Например, многие, кто был во время войны на каких-то ключевых постах, предпочел покончить жизнь самоубийством, чтобы искупить не только свою персональную вину, но и вину страны, вину нации. Для нас это дикость, а вот для героев романа вполне логичный, а то и частенько заслуживающий уважения поступок.

Но, конечно же, и тему искусства автор не обошел стороной, не зря же главный герой не военный, не политик, а именно художник. Какова ответственность творца, если его произведения вдохновляли на то, что теперь порицается? Стоит ли признавать свои ошибки, если тогда ты верил, что поступаешь единственно верно? И как жить в новом мире тем, кто был на вершине старого? Исигуро помимо всего прочего просто идеально, на мой взгляд, подобрал название своему роману. Что такое этот зыбкий мир? Одна из техник классической японской живописи? Мир ночных городов с их куртизанками, веселыми домами, питейными заведениями и их завсегдатаями, красота которого разрушается с первыми лучами солнца? Или это мир, уходящий от любого пожилого человека, ускользающий у него между пальцев, когда на смену привычным вещам и традициям приходят новшества и нововведения, технические новинки и новые веяния моды, которых уже не понять и не принять? И только ли столь глобальные потрясения как войны, заставляющие менять привычный жизненный уклад, создают для человека его персональный зыбкий мир или он в любом случае есть у каждого в конце его жизненного пути?..

Возможно, далеко не всегда легко разобраться с ошибками всей своей жизни, но, несомненно, только так можно сохранить достоинство и получить удовлетворение. И кроме того, я уверен: не так уж это позорно, если свои ошибки ты совершил, свято во что-то веруя. На мой взгляд, куда постыднее обманом скрывать свое прошлое или быть попросту неспособным признать собственные ошибки.

Прочитано в рамках клуба "Чарующая Азия"

Ланочка Lanafly , и снова спасибо за компанию!)

Сюжет у книги довольно незамысловатый, мы погружаемся в повседневную, постоянно перебиваемую воспоминаниями, жизнь художника Мацуо Оно. Главный герой в свое время был известным художников и видной личностью в культурной жизни довоенный Японии. На момент начала книги он уже вышел на пенсию, жизнь его проходит размеренно и неторопливо, оставляя много времени на то чтобы поразмыслить о своем прошлом.
Историю пишут победители. За давностью лет, то что в свое время казалось правильным и само собой разумеющимся в настоящем подвергается порицанию. В книге поднимается тема того, что важно уметь признать ошибки и деяния своего прошлого, при этом не отрицая их, не пытаясь убежать от себя.
Очень интересно показан контраст в настроениях, образе жизни и повседневных ценностях японцев в довоенное время и после войны. Культура запада в послевоенные годы все глубже проникает в традиционное японское общество. Это особенно ярко видно на примере Итиро, внука главного героя. Примером для подражания для нового поколения уже не являются герои прошлого, вроде полководца Минамото-но-Есицунэ или знаменитого самурая Миямото Мусаси, на смену им приходят морячек Попай и ковбои.
Вообще, в книге описывается множество, чисто японских, если так можно выразиться, особенностей быта. Взять хотя бы те же "брачные переговоры", больше напоминающие заключение деловой сделки крупными компаниями.
У книги очень приятный язык повествования, читается на одном дыхании.

Книга прочитана по совету Scout_Alice в Открытой книге

Ошибки прошлого

Вторая моя книга у Исигуро - невероятно приятная находка. Сразу захотелось отложить какие-либо дела и другие книги, лишь бы спокойненько провести время с этой книгой.
Совершенно поверхностно напомнило Барнса "Предчувствие конца" , когда главный герой, пожилой художник Мацуи Оно, составляет повествовательную линию из множества своих воспоминаний, подчеркивая их ненадежную субъективность, так как именно в таком свете сохранила их его память.

Действие происходит в середине 40-х, когда в Японии едва-едва стихли последние раскаты Второй Мировой войны. Мацуи Оно, художник на пенсии, возможно, мог бы приняться за восстановление своей, немного пострадавшей от бомбардировки, виллы и беспечно жить в своем гармоничном маленьком мире, полного гордости за свое высокое положение в обществе, если бы не миаи - предсвадебные смотрины его младшей дочери, которые, как оказалось неожиданностью для Оно, под очень большой угрозой срыва.

Конечно, могу ошибаться, но у меня сложилось впечатление, что Япония занимает большое место в душе англичанина Исигуро. Увлекаясь описаниями колорита, Япония у Исигуро получалась, как с туристических открыток - нежно-живописная, тихая, цветущая и солнечная. Упоминаемая культурная атрибутика тоже известная каждому мало-мальски имеющему представление о Японии, поэтому самым необычным элементом, присущий японской культуре, можно счесть уже упоминаемый выше "миаи" и то благодаря не распространенному названию, так как тот факт, что в Японии даже до сих пор заключаются браки по договору родителей, вряд ли окажется новостью.

Касательно сюжета, я все ожидала когда же, вскрывая пласт за пластом свои слежавшиеся и потускневшие от времени воспоминания, Оно не откроет какую-то истину, укрывшуюся от него ранее. Когда шепот осуждения, просочившийся уже в круг его родных, наконец достигнет своей цели и Оно... признается? Но покаяния ли хотят окружающие? Нет, все еще болящее от утрат войны японское общество ищет виноватых и не делает разницы между обманувшими и ошибавшимися. Но к какой категории на самом деле можно отнести Оно?

"И кроме того, я уверен: не так уж это позорно, если свои ошибки ты совершил во что-то веруя. На мой взгляд, куда постыднее обманом скрывать свое прошлое или быть попросту неспособным признать собственные ошибки"

… всё это было не зря…

У романа очень удачный заголовок. Зыбкий мир и один художник. Смогут ли они найти общий язык, поймут ли его другие обитатели мира, сможет ли он взглянуть на свои полотна с другой стороны, откинув кисейную вуаль. Мацуо Оно живет в большом доме, принадлежавшем когда то известной личности. Глядя со стороны, хочется воскликнуть, что за богач там живет. История приобретения дома очень интересна. Наследники бывшего хозяина продали дом за небольшие деньги, но устроили аукцион репутаций, в котором победил наш художник. Сейчас, будучи на пенсии герой размышляет о своей жизни.

Сюжет и герои в романе не четкие, смутные, как во мраке. Но вместе с описанием событий, сопровождавших жизнь художника, все складывается в красивый узор. С какой стороны не посмотри, увидишь акцент. Несколько вопросов затрагивает книга: лабиринты памяти, отношения поколений и влияние творчества.

Есть ли смысл в словах несостоявшегося зятя Мацуи Оно о том, что после войны одни наживаются, а другие совершают самоубийство чтобы добиться прощения. И как это относится к нашему герою. Порой у меня было чувство непроходимой «зыбкости». Неужели так уж важно все усложнять. Ведь никто в книге, включая самого художника по отношению к самому себе, не выражается кристально ясно. Некая дань японской культуре – короткий поклон вместо однозначного «да». А ты откладываешь книгу и думаешь – а означал ли этот поклон согласие? Может за ним скрывалось хокку или даже целое полотно художника с проработанными слоями, планами и лицами?

Книга написана без акцента на сюжете или на героях. Никому не сопереживаешь, никто не вызывает симпатии, только созерцаешь вместе со стариком на прожитое. В этом есть своя прелесть. И вся правда в том, что ее возможно и нет. Творчество влияет на сознание масс или наоборот массовое сознание влияет на видение художника. Воодушевляет лишь то, что герой не сожалеет и понимает всё было не зря.

***
Прочитано в рамках Клуба «Чарующая Азия»
Мир аудиокниг – Царь горы

Слишком многое в жизни делается из чувства верности. И слишком часто люди ей следуют слепо.

Когда я бралась за книгу, то из-за обложки и аннотации ожидала увидеть романтические воспоминания художника, историю любви на мрачном фоне назревающих событий. Но любовной линии в романе нет, фоном идёт попытка выдать дочь замуж. Это размышления пожилого человека о своём прошлом, о том, как он учился и строил карьеру, как менялись его взгляды и менялась Япония. Конечно, я понимала, что зыбкий мир в названии связан с гейшами и юдзё, но не знала, что зыбкий мир, укиё-э - это направление в изобразительном искусстве Японии.

Сначала Оно-сан кажется милым дедушкой, но вскоре читатель понимает, что этот простой хороший человек похож на честного немца, сдающего соседей-евреев как того требует закон и думающего, что эти люди будут мирно жить на отведенной им территории, или на честного коммуниста, который идёт поделиться с начальником странными беседами товарища, надеясь, что начальник проведёт обычную душеспасительную беседу. Оно-сан очень прост, он удивляется, почему жестоко обращаются с тем, на кого он пожаловался, думает, что приятель называет его предателем из-за техники рисунка, которую их школа не одобряет, что сэнсэй просто хочет и дальше изображать ночной мир прекрасного, а не намекает ученику, что его новый путь не приведет к добру. Он не понимает, почему дочери ведут себя определённым образом, для разъяснения нужно нарушить все правила приличия в японской семье. Иногда Оно-сан поступает так, что диву даёшься его непрошибаемости. Его нельзя назвать ужасным, отвратительным или неприятным, это талантливый художник, спокойный, терпеливый, добрый по-своему человек, не зря же некоторые люди привязаны к нему полжизни.

Оно-сан размышляет над решениями сверстников, которые поступали согласно своей совести, делает выводы и открыто их отстаивает, старается сохранить уравновешенный взгляд на прошлое, удивляется податливости юного поколения, например, очаровательного бойкого внука Итиро, который подражает американским киногероям. Его старшая дочь воспитана в старых традициях, младшая же уже из-за внешнего влияния и внутренних мучений ведёт себя совсем не как примерная дочь. Оно-сан старается быть хорошим отцом и учитывать интересы всех. Он действует как того требует ситуация.

не так уж это позорно, если свои ошибки ты совершил, свято во что-то веруя

Так плохо ли быть патриотом? Кто поступает лучше - перенявшая американскую культуру молодежь, Оно-сан, который сменил стиль работ согласно требованиям времени или его учитель, который аккуратно перенимал новое, стараясь отобразить и сохранить традиционное?

Во время чтения вспоминала сцены из фильма "Мемуары гейши" - люди, выбравшие разные пути, каждый из которых не похож на прежний, проститутки, которых американцы принимают за гейш из-за дешевых кимоно и белых лиц, дикие пляски японских хостесс.

Книга читается неспешно, спокойно. Автор поднял множество глубоких вопросов. Концовка светлая.

Ибо, даже если человек впоследствии и приходит к переоценке своих былых достижений, для него утешительно знать, что раз или два в жизни его случались такие вот мгновения истинного счастья, истинного удовлетворения

Русское лото

Клуб "Чарующая Азия"

Есть такие художники, которые специализируются на продаже за рубеж образа своей страны. Никита Михалков торгует образом России, Эмир Кустурица продает Югославию, а Исигуро зарабатывает деньги на торговле образом Японии. Все они – неплохие художники. И страну свою любят. Только чтобы страна лучше продавалась, они представляют ее иной раз так вычурно и так гипертрофируют национальные особенности, что туземным жителям становится неловко. В условной России Михалкова генералы танцуют с медведями и закусывают гранеными стаканами, в Югославии Кустурицы происходит бесконечный цыгано-криминальный карнавал страстных придурков, а в Японии Исигуро все общество будто ходит по струнке репрессивных регламентаций семенящими шагами раскрашенной гейши, которая придумана лишь для того, чтобы в нужный момент присесть на коленки, сделать земной поклон самураю, потом налить саке из глиняного чайничка с драконами, опять склониться до земли, встать и той же походкой заводного цыпленка усеменить за ширму. Тоже с драконами.
У Исигуро каждая мысль и поступок героев как будто кричит: смотрите, я типично японская мысль или поступок! ТИПИЧНО! Вы думали, что это ушло в прошлое! А вот и нет! Мы все так живем! МЫ – ЯПОНЦЫ! И ничего привычного для вас, европейцев, здесь не будет. ПОТОМУ ЧТО МЫ – ЯПОНЦЫ!
Может быть, в конце концов, в Японии все так и есть: свадебные переговоры, репутационные детективы, сэнсэи, расшаркивания и поклоны. Может быть. Просто потому, что и в России водку частенько закусывают гранеными стаканами.

Кроме репрезентации национального характера в романе «Художник зыбкого мира» исследуется моральная дилемма человека, который во время войны был честным патриотом, то есть сотрудничал с теми, кто сотрудничал с фашистами, а теперь, после капитуляции, стал изгоем и почти виновником национального унижения. В романе хорошо показано все унылое ханжество нового американизирующегося общества, которое набрасывает кольцо за кольцом на старого героя свое осуждение и вынуждает раскаяться в прошлом. Признать ошибки ради счастья семьи, ради будущего детей. А он не хочет. Потому что он был патриотом, а не диссидентом, никого не убивал, в газовые камеры газ не пускал, просто делал свое дело, работал по профессии. Но общество все затягивает свои кольца. И вот он, наконец, сдается. Устраивает публичное покаяние… А оно оказывается никому не нужным. Никто этого покаяния даже не замечает. Обществу оказывается все равно. И мы понимаем, что мучительное нелепое покаяние было неврозом самого героя. А не неврозом общества.
А почему? А ПОТОМУ ЧТО МЫ – ЯПОНЦЫ

Давно я ходила вокруг книг Исигуро, то не решаясь начать с ним знакомство, то не зная с какой именно книги это знакомство следует начать. Но время пришло и первой прочитанной мною книгой оказалась именно эта, но точно не последней.
Отношения с романом у меня сложились не просто. Роман интересно построен, автор умело переплетает настоящее и историю со сватовством и выбором жениха для дочери и воспоминания из прошлого известного художника Мацуи Оно. Вот временная линия, охватывающая настоящее, мне очень понравилась. Мне было интересно читать про быт и традиции японцев, автор отлично их передает. Интересно было наблюдать за развитием отношений внутри японской семьи. Автор раскрывает тут и тему взаимоотношений взрослого и молодого поколения, и вопросы воспитания детей и влияние запада на восточные традиции и культуру (показывая это через внука Мацуо). И это интересно!
А вот с временной линией, охватывающей воспоминания прошлого Мацуи Оно отношения у меня сложились не самые однозначные. Тут все сложно. Воспоминания охватывают довоенный и послевоенный период в Японии, речь идет о второй мировой войне. Тема, затрагивающая отношение японцев к тактике страны в период войны, несомненно очень важна и интересна. Автор показывает происходящие в стране и в мыслях людей изменения, изменения их отношения к самой войне и роли японцев в ней. Довольно щекотливая тема на мой взгляд, учитывая, что автор сам японец. И вот эта линия мне была интересна.
Но в данной линии раскрывается также и тема искусства, все эти посиделки в баре, описание обучения художников были для меня скучны, я буквально засыпала над этими описаниями. Вот не зацепила тема, совсем. А внимания ей в романе уделено немало. Потому у меня и сложились спорные отношения с этим романом. С одной стороны понравилось, с другой же было скучно. Но при этом я не могу не оценить саму задумку автора, важные вопросы, затронутые им в романе и заставляющие задуматься и поразмышлять. Это очень важно! И конечно красивый и образный язык автора. Читать было одно удовольствие. Мне также понравилась и сама структура романа - чередование разных временных промежутков и его некая неспешность и медлительность, даже я бы сказала медитативность. Повествование буквально обволакивает читателя и затягивает в свои сети.
В общем, заинтересовал меня Исигуро, чему я очень рада. Просто тема этого романа оказалась не совсем моя. Но я отдаю должное несомненному таланту автора, это определенно очень качественная проза и это чувствуется буквально в каждом прочитанном предложении, которое наполнено глубоким смыслом. Теперь еще больше хочется прочитать и другие произведения автора, так что знакомство с его творчеством однозначно продолжу.

Книга прочитана в совместных чтениях в Клубе Чарующая Азия и в группе Мир аудиокниг (Царь горы), а также в рамках игры Собери их всех! (квест для Фурфру (стиль кабуки)).

У каждой страны своя история. И зачастую эта история весьма сложная, с войнами, революциями и неоднократной сменой политического строя. Особенно много перемен пережили страны мира в ХХ веке. И Япония не исключение. Ей довелось поучаствовать и в обеих Мировых Войнах, и в японо-китайской войне.
Кадзуо Исигуро хоть и эмигрировал вместе с родителями в Великобританию, когда был совсем ребенком, но в своих произведениях неизменно возвращается к проблемам родины.

«Художник зыбкого мира» – роман о человеке, пережившем все потрясения ХХ века, делавшем ошибки в политической неустойчивости, но сумевшем признаться себе и окружающим в них. Главный герой – довольно знаменитый художник, вдовец с двумя дочерьми. Одна из дочек уже замужем, а вот вторая никак не может устроить свою личную жизнь, видя проблему в прошлом отца. А на дворе конец сороковых – время признания ошибок. И художник готов ради себя и ради дочери открыто взглянуть в лицо своему прошлому.

Удивительно, как достоверно Исигуро сумел передать внутренние переживания человека, которого осуждает большая часть современного поколения. Герой рассказывает о своем настоящем и прошлом по частям, постепенно приоткрывая завесу прошлого. Видно, что художник – человек далеко не глупый, но когда идет мощная государственная политическая агитация, многие ли в состоянии сохранить трезвый ум и не поддаться очарованию близкого «светлого будущего»? Тем более, когда ты молод, талантлив и перед тобой открыты все дороги,\ так хочется быть героем! Вот и Оно не смог устоять, всей душой веря, что творит и действует во имя благого дела. А через несколько лет вместо признания получил всеобщее порицание. Даже ученики, восхищавшиеся в былые годы своим учителем и подражавшие ему, теперь готовы отречься от такого неудобного знакомства. Но сила ведь не в том, чтобы бежать от своего прошлого, упорно отрицая свою причастность, но в том, чтобы иметь смелость признать свои грехи. Ибо не ведали, что творили эти люди, искренне веря в благие намерения своей родины. Но всегда проще осудить и отречься, чем попытаться понять и простить.

У меня словно открылись глаза на историю Японии. Вообще, эта страна всегда мне виделась агрессором, не упускающим случая поучаствовать в военных действиях и отхватить какой-нибудь кусок от соседнего государства. Но виноваты ли обычные мирные жители в политике своей страны? Это всего лишь политические игры и способ кому-то заработать огромные деньги. И никого не интересуют глупые марионетки, свято верящие своим правителям.
Вообще напрашивается параллель японской истории с историей российской. Конкретная тема «ошибок молодости»: революция в России и японо-китайская война. Ах, как многие потом жалели о своей слепоте и доверчивости. Но в истории, к сожалению, ничего нельзя изменить. Можно только усвоить урок, и не повторять ошибки в будущем.

Кадзуо Исигуро – очень сильный современный писатель. Его книги – это не просто занимательные истории или увлекательное чтиво. После прочтения романы Исигуро не отпускают читателя, но остаются с ним размышлениями о жизни, о справедливости мира и о его изменчивости. Такая литература и есть на века. Мода на нее не проходит.

Несмотря на то, что влюбилась я в Исигуро после его в некоторой мере фантастического романа "Не отпускай меня", в настоящую и выверенную любовь это чувство превратилось после прочтения его реалистических произведений, первым из которых был "Остаток дня". А вот теперь еще и "Художник зыбкого мира".

Мне невероятно сложно понять, как человек, которому едва исполнилось 30 (или еще не исполнилось - кто знает, сколько крутилась издательская машина), может понять, прочувствовать и написать такое. И дело не в том, что Исигуро умудрился передать всю тонкость чувств старого человека. Нет. Да он и не пытался. Ему удалось передать сложный комплекс из взаимоисключающих чувств - вины и гордости за свои поступки. Ведь, какими бы сложными, обвиняющими или оправдывающими, не были исторические моменты, в которые человек действует, но если он сам поступает согласно своей совести, согласно своим убеждениям, основанным не на корысти и себялюбии, значит, ему есть чем гордиться.

А уж тем более, последнее дело осуждать писателей или художников за их политические убеждения, отбрасывая в сторону талант. Ведь судить таких людей можно только по их творениям. И Маяковский не перестает быть гением только потому, что пылал верой в коммунизм. Скорее он собой возвышал это политическое направление, чем унижал им себя. Художникам свойственно идеализировать мир, зыбкий, изменчивый мир...

Прекрасный, трогательный роман, в котором мало диалогов, мало экшина, много размышлений, но который все же читается на одном дыхании.

По-моему, в целом книга неплохо переведена, но все же чувствуется, что переводчик мало что знает о Японии. Например, название An Artist of the Floating World. Какой "ЗЫБКИЙ МИР" ? Художник бренного мира, называется эта книга. Уплывающий, как листья по реке, (известная японская метафора скоротечности бытия), ускользающий как запах цветов, исчезающий как утренний мягкий свет на склонах гор. Таящий. Бренный. Но не зыбкий.

Написана книга гениально. Как поэма. Лиричная, меланхоличная, светлая ткань повествования. Вот после этой книги я верю, что Исигуро - мастер. Все, что так раздражало и было не к месту в "Не отпускай меня", в этой книге заиграло ярчайшими красками. Книга как картина.

Япония после войны. Молодое поколение, которое легко принимает американскую культуру, и старшее поколение - перед лицом серьезной нравственной проблемы. Суд совести. Осознание трагедии. Признать свои ошибки. Покаяться. И суметь как-то жить дальше.

все, что мы когда-то совершили, мы совершили во имя того, во что свято верили

Люди, которые верили в великую японскую империю, в возрождение страны через милитаризм и войну, увидели плоды своих трудов - разрушенную страну, искалеченное поколение, американскую оккупацию.

Главный герой - известный в прошлом художник Оно - пытается разобраться со своей жизнью. У него две дочери, одна замужем, другую он хочет выдать замуж. Оно живет в огромном старинном доме с садом, который перешел к нему как признание его заслуг как художника.

Трагедия Оно в том, что он - художник, чей путь в Японии, в довоенные годы, предрешен - он должен совершенствовать мастерство в изображении гейш и пейзажей.

Самая изысканная, самая хрупкая красота, которую художник может только надеяться уловить, расцветает как раз в таких вот чайных домиках с наступлением темноты. И в такие ночи, оно, красота эта, проплывая над миром, может заглянуть и в наши жилища.

Оно же верит в то, что нужно бороться с декадентством и "чистым искусством", и старается внести свой вклад в пропаганду и политику.

Вовсе не обязательно, чтобы художники существовали только в своем замкнутом декадентском мирке. Сознание, совесть подсказывают мне , сэнсей, что я не могу вечно оставаться художником этого зыбкого мира.

А после поражения в войне, все то, что ставили ему в заслугу, стало его клеймом. Бывшие ученики открещиваются и стараются не вспоминать об учителе.

Второй план повествования - его семья. Дочери, зятья, внук. На этих отношениях тоже тень главной проблемы - чувства вины за прошлое.

Трудно понять, как может человек, исполненный самоуважения, стремиться избежать ответственности за свои былые деяния. Возможно, далеко не всегда легко разобраться с ошибками всей своей жизни, но, несомненно, только так можно сохранить достоинство и получить удовлетворение. И кроме того, я уверен: не так уж это позорно, если свои ошибки ты совершил, свято во что-то веруя. На мой взгляд, куда постыднее обманом скрывать свое прошлое или быть попросту неспособным признать собственные ошибки.

Но, удивительно, печаль его светла. И решение Оно - не самоубийство, не ложь, а признание своей роли в событиях и умение жить дальше.

Интересна и тема становления художника. Со всей спецификой этого процесса в Японии. Отношение к учителю, отношения в группе, амбиции и традиции :) Эта линия сюжета могла бы быть отдельным романом. Какая мудрость, светлая и снисходительная улыбка старика, когда он понимает, что всё повторяется. Он был и на месте ученика, и на месте учителя. Пожалуй, мне только надоело его тихое и снисходительное самодовольство и бесконечные разглагольствования о его великой роли в обществе и всеобщем уважении. Но достойно, что эта гордыня тает, и приходит ей на смену смирение и ясность.

Вместе с известным в прошлом художником Оно я наблюдала, как заново отстраиваются разрушенные от бомбежек здания, как из руин после войны поднимаются дома, кварталы. И меня вместе с ним одолевала ностальгия о том, что под грудами обломков так и остались "веселый квартал", прежняя жизнь, юношеские амбиции, твердая уверенности в своих убеждениях. И пускай идеи твои оказались вовсе не такими верными, пускай теперешнее молодое поколение не понимает тебя, пускай даже боится, как бы ты не покончил с жизнью, едва ли все это имеет значение, ведь:

Если тебе не удалось сделать то, на что другие не имели ни смелости, ни желания даже решиться, это вполне может служить утешением - да нет, вызывать глубокое удовлетворение! - когда оглядываешься на прожитую жизнь.

Книга прочитана в рамках флешмоба Дайте две. Большое спасибо fandorina за ее выбор.

Нет ничего реальнее, чем наш «зыбкий мир».

Произведение Кадзуо Исигуро, японца, выросшего и живущего в Англии, о послевоенных годах Японии.
Япония проиграла войну, и японцы под воздействием «терапевтического и хирургического» вмешательства американцев в жизнь японской нации пытаются научиться жить по-новому, без бряцанья оружием, без захватнических планов и устремлений к демаршу.
Они учатся жить мирно, пытаясь понять и простить тех, кто втянул их в войну. Повествование ведется от лица старого, но очень известного в прошлом художника зыбкого мира Мацуо Оно. Он доживает свой век в неплохих условиях, пытается выдать замуж вторую дочь, размышляет о жизни страны и о своей жизни. Почему же «художник зыбкого мира» грустит, тоскует, сидя на лавочке возле высоченных офисов? Что же ему нужно ещё, кроме достойной и обеспеченной старости?
Оказывается, он живет в мучительных душевных терзаниях, он возлагает часть вины на себя за то, что погибло целое поколение молодых людей - и из-за его плакатов, призывающих на войну, он считает и себя ответственным за то, что рушатся устои и традиции японской культуры. Жизнь меняется вокруг, а он ничего уже не может изменить, да и хочет ли он этого? От него ушел его мир - честолюбивых мечтаний, исследований ночного «зыбкого мира» - мира ночных увеселений, развлечений и выпивки. Все самое хорошее складывается ночью, а утром без следа тает.
Он когда-то изменил своему искусству, ушел от своего учителя со словами, о том, что в такие неспокойные времена художники должны научиться ценить нечто более ощутимое и реальное, а не те вещи, которые исчезают вместе с рассветом.
Впечатление от книги двоякое. В принципе понравилась, но не возникло жгущего ощущения потери, если бы я ее не прочитала.
Это произведение – одно из ранних произведений автора.
Тема деликатная, но сердце не сработало.
Мне не хватило ощущений, глубины проникновения в душу и мастерства для освещения такой глубокой и больной темы для нации.

Исигуро оказался для меня автором, каждая прочитанная книга которого оказывается лучше предыдущей. Его английский-преанглийский «Остаток дня» мне в общем и целом понравился, но не настолько, чтобы продолжать знакомство. Потом волею судеб и LL-игр мне в руки попал роман «Не отпускай меня», и пусть не раз и не два я слышала, какая эта книга нудная – ничуть не бывало: прекрасная, размеренная книга, внезапно из английского романа взросления превращающаяся в антиутопию. И вот – «Художник зыбкого мира».

Текст романа вполне соответствует поэтичному названию: тонкий, играющий полутонами, полупрозрачный, как шелковое кимоно с затейливой вышивкой. Поначалу впечатление складывается отнюдь не такое восторженное. На мой взгляд, не сразу удается привыкнуть к авторской манере скачками перемещаться во времени, но в конечном счете именно благодаря этому создается эффект настоящего, а не искусственного монолога, потока воспоминаний. Кажется, тема памяти занимает Исигуро в немалой степени: она играла всеми красками и в «Остатке дня» и в «Художнике…», а в «Погребенном великане», как я слышала, вообще является основной. В этом романе память личная переплетается с памятью народной и исторической, порой вступая с ними в противоречие.

Понемногу проникаясь симпатией к главному герою, все сильнее чувствуешь его боль, горечь, разочарование, недоумение… Это последнее, наверное, самое яркое ощущение, и именно за это чувство герой нравится мне больше всего при всех его вполне простительных «чудинках». Головой он, может, и понимает, что вокруг него происходит, с трудом и скрипом постигает это странное стремление отречься от прошлого, но не сердцем. Когда вокруг то и дело совершаются покаянные самоубийства, дочери более или менее явно дают понять, что не мешало бы принять превентивные меры, дабы избежать недоразумений с будущими родственниками, друзья и коллеги отрекаются, Мацуо Оно продолжает стоять на своем. Нет, он, конечно, не призывает вновь бросаться в кровопролитные завоевательные походы, но и не отказывается от себя прежнего, не пытается вымарать свои ошибки, словно это могло бы что-то изменить. Ради блага младшей дочери и ему приходится отчасти поступиться своими принципами, а кается он во время смотрин совершенно искренне, но и это покаяние не проистекает от отречения, оно, напротив, следует за полным принятием и признанием. Такие люди, как Мацуо, наверное, никогда не стали бы заниматься переименованием городов и улиц.

Вся творческая жизнь этого художника как открытая книга, первый и последний его шаги на этом пути были честными, а мотивы чистыми, хотя и не лишенными честолюбия, но без этого вряд ли может состоятся хотя бы одна выдающаяся личность. От эстетики зыбкого мира он перешел к картинам-агиткам, и все потому что не хотел изменять себе. Собственно тема творчества занимает в романе такое же место, как и тема памяти. Любопытно в этом смысле наблюдать за героем в обеих ипостасях – ученика и учителя. Кажется, тот же путь проходит любой выдающийся мастер: восторг и почитание сменяются сомнением и поиском, а затем отречением, из которого рождается нечто новое – закручивается новый виток.
Сюжет незамысловат и временами автор нагнетает атмосферу недоговорками больше, чем следовало бы. Где-то в середине романа у меня появилось смутное подозрение, что ГГ в молодости был едва ли не нацистским преступником, судя по тому, что окружало его в настоящем и какие претензии предъявляла ему семья. Удивительно все-таки, как в одном народе сочетается страстное стремление искать прощения и невероятное умение все поскорее стереть из памяти. В этом смысле показателен финальный разговор Мацуо со старшей дочерью. Что это было? Все это время они друг друга не понимали? Вернее, получается, не понимали друг друга герой и весь остальной мир. Художник настолько оторван от реальности, что не мог оценить истинное место себя и своего искусства? Может, просто к моменту завершения повествования всем просто стало удобно все забыть?

Определенно, теперь мне не миновать «Погребенного великана».