Рецензии на книгу «Друд, или Человек в черном» Дэн Симмонс

История творческой ненависти

Дэн Симмонс потрясающе многолик и разнообразен в своем творчестве. Я бороздила с ним космос в Гиперионе , стучала зубами от холода в историческо-приключенческом Терроре , боролась с хтоническими гадами в классическом ужастике Лето ночи . А на этот раз я почти месяц (да, я не спешила возвращаться) провела в туре по Викторианской Англии в компании Чарльза Диккенса и Уилки Коллинза. И это было просто невероятно!

Ни один туроператор мира не сможет переплюнуть Симмонса, точно вам говорю.
Никакие сейшелы и маврикии не сравнятся с этим погружением в пучину наркотического дурмана, безумия, ненависти, зависти и гения. Сцены этого гибрида хулиганского биографического романа и художественного вымысла в красках проносились у меня перед глазами. Порой мне казалось, что я сама хлопнула пару рюмок лауданума, потому что слышала, как гремят в гробу кости злополучного Уилки. Симмонс с ним изощренно жесток. По нашим временам, у потомков Коллинза есть все шансы отсудить за этот роман десяток миллионов, публичное извинение и двухтомник с обеляющим классика романом-опровержением “Друду”, в котором Коллинз:
- Бывалый наркоман. Его дневная норма лауданума могла бы прикончить 15 человек. Догонялся так же опиумом в притонах и морфием в шприцах.
- Шизофреник. С детства он видел второго Уилки, играл с ним и довольно долго считал своим реальным братом-близнецом
- Развратник и обжора. Но этими качествами обладают многие, так что тут как раз ничего неудивительного.
- Великолепный лицемер.
- Вообще красавчик (так чтоб без спойлеров).

С Диккенсом автор обошелся более уважительно. Он гениально написал о гении. А гениальность заключается том, что несмотря на сомнительные качества Диккенса, свойственные любому живущему на этой земле человеку, ты чувствуешь невосполнимость и опустошение от утраты после его смерти. И незаконченный роман “Тайна Эдвина Друда” вечное тому напоминание.

Итак, если вы решитесь отправиться в путешествие по Лондону с Уилки Коллинзом, приготовьтесь к неспешному и путанному разговору с человеком под кайфом. При рассказе о какой-нибудь простой поездке, его мысль будет затейливо петлять и вы узнаете про театральные постановки его пьес, сточные воды Лондона, городские кладбища, как поживает его матушка, родственные связи с Диккенсом, восхождение к вулкану и, разумеется, публикации его романов - это вообще больная тема. Он постоянно сравнивает себя с Неподражаемым (именно так в Англии называли Диккенса). Сделайте вывод сами, насколько для творческого амбициозного человека эти сравнения болезненны. Ежедневная невыносимая пытка соперничеством. Какая ирония, Симмонс из него самого создал диккенсовского персонажа. О коварный!
Так вот, каким бы путанным не был его рассказ, он неизменно интересен.

В очередной раз выражаю свое восхищение многогранному таланту Дэна Симмонса.

В 1856 году Чарльз Диккенс, которого вы все наверняка знаете, вместе со своим другом Уилки Коллинзом, о котором, надеюсь, вы также наслышаны, написал пьесу «The Frozen Deep», вдохновлённую пропавшей экспедицией сэра Джона Франклина в поисках северо-западного прохода. Полутора веками позже, в 2006 году, фантаст Дэн Симмонс, пока ещё не столь известный, как два упомянутых выше литератора, пишет роман "Террор", представляющий собой своеобразную реконструкцию судьбы франклиновой экспедиции. Как и полагается фантасту, Симмонс написал роман отчасти мистический, пронизанный триллерными и даже хоррорными мотивами. Запомним это, равно как и то, что с прославленными историческими фигурами Дэн обошёлся попросту и местами даже вполне себе непочтительно. Это нам также ещё вспомнится, а пока отметим вот что: как и полагается хорошему писателю вообще, Симмонс тщательно подошёл к работе над материалом - полагаю, нет ни единого значимого свидетельства современников, которое бы Дэн обошёл своим вниманием. И вот в процессе работы он натыкается и на пьесу Диккенса, и на его открытое письмо Джону Рэю о каннибализме, которым могла в теории закончиться бесславная судьба экспедиции. Дэн внимателен к мелочам, сосредоточен на новом романе, выписки из Диккенса о психологии каннибализма ложатся в папку с пометкой "образ Хикки", и Симмонс переходит к следующему документу. Но, как опять же положено хорошему писателю, Дэн любопытен и умеет заметить искру, из которой можно потом "разжечь" очередной шедевр. Такие незаурядные личности, как Коллинз и Диккенс, просто не могут не привлечь его внимание, особенно когда Дэну становится известно, что друзья-литераторы на самом деле были не такими уж приятелями, как говорится в официальных биографиях. Дэн делает пометку в блокноте, возвращается к работе над "Террором", завершает роман, снискавший огромный успех среди читателей и критиков. И затевает новую книгу, в основу которой ложатся последние годы жизни великого Диккенса и история его дружбы с Уилки Коллинзом.

Конечно, Симмонс был бы не Симмонс, если б не добавил в историю мистики и ужасов. По большому счёту, как это было и в "Терроре", биографии реальных людей становятся для Дэна отправной точкой для фантазии, но уж никак не руководством к действию. События "Друда" гнездятся в лакунах истории, в белых пятнах жизнеописаний Диккенса и Коллинза, в невысказанном и сомнительном. В ход идёт всё - увлечение Диккенса месмеризмом и мистикой вообще, железнодорожная катастрофа, в которую Диккенс попадает за пять лет до смерти, пагубное пристрастие Коллинза к опиуму, спровоцированное терзавшими писателя подагрическими болями. Перед нами сразу и альтернативная история, и вымысел более высшего порядка - галлюцинации, сны, видения расказчика, сдобренные и чистой фантазией автора.

Разумеется, нельзя не остановиться на личности расказчика, в роли которого здесь выступает некий гипотетический Уилки Коллинз, далеко, впрочем, не тождественный реально жившему писателю. Как расказчик, Коллинз ненадёжен настолько, насколько это только можно вообразить - усугубляющаяся с годами наркотическая зависимость, постоянный стресс, вызванный мучительными болями и не менее мучительной завистью к более талантливому коллеге, муки одиночества, возможные последствия гипноза, врождённая склонность к шизфорении. И даже это лишь неполный перечень всего, что мешает поверить в историю, как она рассказана глазами романного Коллинза. Сценой, на которой разворачивается действие, становятся наркотические видения и кошмары героя, полнящиеся ужасом и тенями. Плотоядные жуки-скарабеи, зелёный призрак клыкастой женщины, зловещий двойник-фантом, наконец, жуткий мистик Друд, правящий бал в подземном Лондоне, мерзкой, отвратительной каверне, ставшей прибежищем для всевозможных пороков и мерзостей. Причудливо-фантасмагоричная цепь событий проведёт нас через мистическую историю, ничем не уступающую знаменитому "Террору". Но, как и предполагает техника ненадёжного расказчика, существует и альтернативная трактовка, опирающаяся на реальные события, а не на мрак, что творится у расказчика в голове. Такой версией здесь становится принятие идеи о стойкой и прогрессирующей шизофрении Коллинза, который все эти ужасы, якобы преследующие Диккенса, выдумал из ненависти к нему, а потом обрушил на собственную голову из ненависти к себе, ибо в глубине души Коллинз прекрасно понимает собственную незначительность в масштабах такой личности, какой был Чарльз Диккенс.

Всё эти психологические аспекты описаны невероятно точно, детально и достоверно, но именно это в конечном счёте и составляет главный недостаток романа. Диккенс и особенно Коллинз показаны здесь людьми настолько порочными и отвратительными, что воспринятая из этого романа оценка невольно перенесётся читателем на реальных писателей, особенно если он мало знаком с творчеством означенных авторов и потому не ограждён бронёй скептицизма и пристрастности к любимцам. В самом деле, великий Чарльз Диккенс предстаёт перед нами самоуверенным манипулятором, циничным, высокомерным, привыкшим, чтобы мир плясал под его дудку. А уж Коллинз, тот и вообще наркоман с синдромом Сальери, замысливший убийство лучшего друга, любовницы и ни в чём не виноватой девушки-служанки. Этакий монстр почище вымышленного им на пару с Диккенсом Друда. Кстати, взаимное влияние Диккенса и Коллинза на книги друг друга вопрос очень интересный, в романе есть многое по этому поводу, и к этому мы ещё вернёмся, а пока заметим, что трансформации образа того же Франклина в "Терроре" не идут ни в какое сравнение с тем, что проделывает Симмонс здесь. Это стоит опасно близко к надругательству, и вообще удивительно, как поклонники и уж тем более наследники Диккенса и Коллинза не затаскали Дэна по судам.

Теперь что касается упомянутых в романе классических произведений. Знакомство с "Тайной Эдвина Друда" Диккенса и "Лунным камнем" Коллинза в принципе необязательно, текст можно воспринимать и без этого. Но это крайне желательно в плане интерпретации: Симмонс постоянно примеряет на своих героев образы из этих классических романов, многие повороты сюжета так или иначе обыгрывают их события, в чём, если разобраться, кроется интереснейшая рекурсия - вдохновлённые сюжетом классики события в романе Дэна становятся как бы предпосылками, причинами, побудительными мотивами, которые заставляют романных Диккенса и Коллинза писать именно так, а не иначе. Благодаря дружбе реальных писателей взаимопроникновение этих романов и так довольно велико, а уж на страницах Симмонса они и вовсе становятся единым пластом интертекста. Можно, конечно, всё это проигнорировать, но в сухом остатке мы получим всего лишь страшилку о постепенно сходящем с ума опиумном наркомане.

Как я уже отмечал, главным и по большому счёту единственным существенным недостатком романа является искажение образов Диккенса и в первую очередь Коллинза. Я ещё могу поверить, что на почве собственной гениальности и небывалого успеха у Диккенса развилась мания величия, из-за которой он мог запросто упрекнуть старинного друга в бездарности и презрительно сравнить с гениальным собой. Но вот Коллинз, при всей достаточно правдоподобной исступлённой зависти к более талантливому другу, смотрится уж слишком монстром. Не знаю, мечтал ли он о расправе над Диккенсом, но уж явно не грезил смертями ни в чём не повинных людей и вообще сохранял довольно ясный рассудок. Было бы забавно, если бы в будущем кто-нибудь написал бы подобный роман о Дэне Симмонсе и его книгах, это было бы в какой-то мере даже справедливо.

Могу с чистой совестью рекомендовать этот роман фанатам Дэна Симмонса, особенно тем из них, кому понравился "Террор", да и вообще всем знатокам книг Диккенса и Коллинза, не проявляющим, однако, к этим последним восторженного и безоговорочного обожания. В общем, роман сугубо на любителя, но уж если вы он и есть, книга доставит вам массу удовольствия.

Книга прочитана в рамках второго, февральского тура игры "Долгая прогулка".
Команда "Тюлени любви", тема №1 - книга из серии "проект Бестселлер"

рецензия на фантлабе

Дорогой Чарльз Диккенс!

Пишет Вам из далекого-далекого будущего Ваш большой поклонник Дэн. Фамилия моя Симмонс, и я занимаюсь тем же самым, что и Вы, Уважаемый, я пишу книги. Я не могу сказать, что они также популярны, как Ваши незабвенные "Пиквикские истории" или "Приключения Оливера Твиста", но пользуются вполне достойным вниманием публики, да и материально содержат меня и мою семью в нескромно хороших условиях. Но, при всем при этом мой дорогой Чарльз, а я буду с Вами максимально откровенным, мне не дает покоя тот факт, что мои творения ставят на полку с развлекательной, не самой серьезной литературой (о, Чарльз, Вы бы видели, какими сейчас стали книжные лавки, они пестрят всевозможными творениями самых разных писателей самого разного таланта), да и успехом они пользуются гораздо меньшим, чем некоторые романы моих коллег по ремеслу (бесталанных идиотов, Чарльз, поверьте). Я понимаю, что мои проблемы Вам не понять, даже если Вы и сделаете такую великодушную попытку, ведь Вы были главным писателем всей Великой Империи.

Кстати, Чарльз, Великая Империя все ещё существует, но носит уже другое название. Не буду называть Вам эту страну, Чарльз, но намекну, что её Вы неоднократно высмеивали в своих остроумных и сатирических произведениях. И так уж получилось, что я являюсь подданным этой страны. Но нет-нет, не подумайте, что за все это время наша нация не изменилась, Чарльз, мы больше не являемся тупыми и безвкусными снобами, наоборот, мы диктуем всему миру правила хорошего вкуса, причем это относится, как к литературе, так и к остальным видам искусства. Не будет лишним сказать, что вообще все Правила, которые существуют в современном обществе, диктует наша страна и пользуется даже большим могуществом, которое было у Вашей страны, хоть в это и сложно поверить.

Впрочем, Уважаемый сэр, перейду к сути своего к Вам послания. Посмею предположить, что за свою жизнь Вы получили миллионы таких писем, но я не скрываю, что готов стать еще одной единицей в этом списке. Меня поражает, Чарльз, как потрясающе вы вели повествование, каким оно было нестройным, сбивчивым, но при этом максимально цельным и полным во всем смысле нашего с вами литературного искусства. В особенности, хочу сделать Вам комплимент (хотя могу ли я делать комплименты Вам?!), что все Ваши произведения получали вторую жизнь на театральных помостах, будь то театрализованные постановки, Чарльз, или Ваши непревзойденные литературные чтения, которые имели моду и умерли вместе с Вами (что бы там не считали всякие там выскочки). В наше время, достопочтенный сэр, многие произведения получают вторую жизнь в кинематографе, до чьего рождения Вы не дожили самую малость, что, возможно, и к лучшему, учитывая то, что сейчас снимают какие-нибудь русские.

Также, сэр, не могу не восхититься тем, в какие огромные объемы вы помещали свои книги, но при этом они не становились тяжеловесными по своей форме, они привязывали своего читателя к себе, заставляя его прожить короткую, но при этом очень длинную жизнь, пока длится повествование. Смею Вам сообщить, что в моем самом знаменитом романе (которому, разумеется, далеко даже до самой Вашей невзрачной работы, коли такие вообще существуют) под названием "Террор" я пользуюсь именно такой, объемной и раздутой формой, причем содержание романа построено в таком стиле, в котором Вы написали некоторые свои замечательные романы. Также стоит сказать, что название может Вам показаться знакомым - так и есть, Чарльз, я дал интерпретацию тех событий, современником которых Вы являлись, которые случились с экспедицией Франклина в 1851 году, причем настолько вольную, что мне удалось создать новый, уникальный мир, который безумно понравился читателям (впрочем, это я уже делал в одном своем многотомном произведении).

Кстати, Чарльз, я подумываю сейчас о том, чтобы написать книгу и о Вас. Я совершенно серьезно, сэр. Собственно, именно поэтому я решился написать Вам письмо, которое носит скорее уведомительный характер, нежели вопросительный. Решение я уже принял, причем ничего не может меня заставить отказаться от этой затеи. За основу, Чарльз, я планирую взять Ваш последний и недописанный роман "Тайна Эдвина Друда". Но нет, Чарльз, я не буду стараться его дописать (ну хотя, может, намекну читателю, чем закончится дело в Вашей книге). Я хочу построить, полностью воссоздать Англию середины XIX века, со всеми её современниками и событиями. Понимаю, что это крайне трудно, и, наверное, я допущу большое количество исторических ошибок, впрочем, сэр, я американский писатель, мои книги покупают не за это. Кстати, по поводу продаж, Неподражаемый, понимая, что рассказанная мною история о Вас может не понравиться издателям с точки зрения приумножения их доходов, я решил ввести в роман нечто таинственное. Нечто страшное и никому не понятное. И так как я сейчас читаю книжку о египетской мифологии, то пускай это она и будет, почему бы и нет, Чарльз? Вы же тоже принимали спонтанные решения, которые по своей сути вовсе не очевидно хороши, а скорее наоборот, носят характер низкопробной литературы.

Но я попробую, Чарльз, и, надеюсь, спустя много веков с моей кончины, какой-нибудь мастер пера (сейчас, Чарльз, мы пишем на приспособлениях, называющихся компьютер) напишет роман обо мне и моем ремесле. Ведь, Чарльз, о чем бы я не писал, мои книги божественны.

С превеликим Уважением,
Д. Симмонс

Совсем недавно я с энного подхода все таки покорила Эверест кирпичеподобный "Террор" и жизнерадостно пообещала, что при случае продолжу знакомство с автором. Ну вот, случай предоставился совсем скоро, поэтому я не стала откладывать дело в долгий ящик. Тем более, что буквально подряд у меня было 2 относительно неудачных книжных путешествий в викторианскую Англию (если от Екатерины Коути я многого не ждала, то вот любимый Фоллетт слегка разочаровал). И вот, попытка намбер 3 и, наверно, не зря говорят, что Бог троицу любит, потому что на этот раз все сложилось, да еще как! Это прекрасно, ошеломляюще, потрясающе, захватывающе, и 1000-страничный кирпич я просто проглотила, причем Симмонсу удалось написать роман так, что от первой до последней строчки роман не читаешь, в нем живешь.
Я вам не скажу за всю Одессу, точнее за остальные произведения Симмонса, но вот отсылки к истории пропавшей экспедиции Франклина описанной в "Терроре" есть и в "Друде". Чарльз Диккенс (я еще не сказала, что речь в "Друде" пойдет о нем?) учавствовал в общественном обсуждении судьбы пропавшей экспедиции и яростно оспаривал свидетельства, что среди выживших были случаи каннибализма, дескать не могли моряки британского королевского флота докатиться до такого.
Ну так вернемся к книге - повествование ведется от лица другого английского писателя Уилки Коллинза, который пишет что-то вроде мемуаров, причем сразу с отсылкой для читателей далекого будущего - лет через 100. Так что портрет Диккенса нам рисуется через призму восприятия Коллинза, и Диккенс выглядит человеком очень противоречивым, а часто и крайне несимпатичным - он самоуверен, любит порисоваться, с гордостью носит кличку Неподражаемый, и вообще, авторитетов больше его в литературе нет. Одновременно Диккенс до сих пор не утратил (несмотря на зрелые годы) некой мальчишеской удали, энергии (Коллинз со скрипом и стонами переносит столь любимые Диккенсом многомильные пешие прогулки), а также любви к загадкам и мистическим историям. Вот как раз одной из них и посвящен роман.
За несколько лет до смерти Диккенс попал в железнодорожную катастрофу, где чудом не пострадал, а среди раненых он встретил странного человека с изуродованным лицом по имени Друд. Диккенс загорается идеей разгадать тайну загадочного пассажира, которого не было в списках пассажиров (и почему каждый раненый пассажир, к которому подходил Друд через несколько минут умирал?) и к поискам подключает своего старого приятеля Уилки Коллинза. В поисках Друда они обшаривают самые зловонные, грязные и мерзкие трущобы Лондона, но и этого недостаточно - все указывает на то, что Друд обитает не на земле, а под землей. А подземный Лондон - это что-то. Таинственный подземный город с тысячами жителей, тайными опиокурильнями, своим порядком и устройстов жизни тех отверженных, самых последних отбросов общества которым на земле уже место не осталось. Когда читаешь про подземную клоаку пропитанную вонью, грязью, гнилью просто мороз по коже берет, настолько это мастерски описано. Кстати, "наземный" Лондон тоже не такое уж гламурное место, каким он может представиться нам, тем самым читателям будущего.
Оффтоп: часто сейчас можно услышать жалобы (и вполне обоснованные порой) на то, что сейчас и воздух, и вода уже не торт, не то что раньше! Тут мне еще вспомнилась фраза из 11/22/63 Стивена Кинга, где у него есть фраза:

Несомненно, я просто умер бы на месте в том прошлом, по которому, наверное, немало кто чувствует ностальгию. Вероятно, потому, что они забыли, как мерзко воняло то прошлое, или потому, что, прежде всего они никогда не рассматривали Стильные Пятидесятые в таком аспекте.

Ну, вместо "Стильных Пятидесятых" можно подставить любую другую эпоху. Вот и тут Симмонс нам рисует очень яркую картину того, что представлял собой викторианский Лондон (ну а тут вместо Лондона можно подставить любой другой крупный город) - город задыхался под грудой помоев, гнили, канализационных отходов, все дерьмо просто вываливали на улицы или сливали в Темзу. С наступлением тепла каждое кладбище нестерпимо воняло, а с дождями трупы буквально всплывали из земли. Ну а если ступить за пределы богатых кварталов - все просто утопало в грязи, дерьме, гниющих трупах животных и людей, и прочих "приятностях".
Но вернемся к нашим героям и загадочному Друду. Слухи, которые курсируют о Друде разнятся - некоторые утверждают, что Друд буквально воскрес из мертвых, обладает недюжинной магнетической силой, способен подчинять своей воле, и вообще является правителем того самого страшного и жуткого подземного Лондона. А некоторые говорят, что Друд - самый страшный убийца и на его счету более 300 жертв.
Помимо поисков загадочного Друда (которого Диккенсу вроде как удалось найти) тут же вплетается побочная линия еще одного выжившего в катастрофе - молодого человека по имени Диккенссон (кстати, если разложить эту фамилию на составляющие то получится буквально "сын Диккенса").
История поисков загадочного Друда постепенно меняет и взаимоотношения Коллинза и Диккенса. Эти отношения никогда не были слишком простые, но чем дальше, тем больше это превращается в историю эдаких литературных Моцарта и Сальери. Коллинз небесталанный писатель, его произведения (в том числе, и написанные в соавторстве с Диккенсом) пользуются успехом, но Коллинз понимает, что никогда ему не выйти из тени Неподражаемого, не сбить эту спесь и снисходительную покровительность со стороны величайшего писателя. И чем дальше, тем больше в Коллинзе растет скрытая злоба и желание поквитаться. Кстати, сам Коллинз тоже личность мутная и сложная. Эгоизм крайней степени, неразборчивая личная жизнь, неудовлетворенные амбиции, зависть к более успешному и состоятельному другу, и все это умножается на желчность из-за все прогрессирующих болезней. Кстати, на момент повествования Коллинзу едва сорок - но он производит впечатление дряхлой развалины, ленивый, брюзжащий, больной, если этого мало - добавьте к этому все прогрессирующую наркоманию. Да, да, как и многие люди той эпохи (еще один плюс точности описания Симмонса) Коллинз стал невольным наркоманом. Я уже писала о том, что раньше препараты на основе морфия, опия, кокаина считались не опаснее аспирина сейчас, и их прописывали при болях всем подряд, включая детей и беременных. Так что и Коллинз не избежал вот этой невольной наркомании, и чем дальше - тем чаще, и тем бОльшие дозы препаратов ему приходится принимать, чтобы заглушить постоянные подагрические боли. Ну и психика от таких лошадиных доз тоже страдает, и вот тут перед писателем (и читателем) встает вопрос: что из того, что описывает Коллинз является правдой, а что просто его больными наркотическими фантазиями и маниями преследования?
Не ставлю себе целью описать всю канву романа, да и не получится это (тыща страниц текста все таки). Но вот роман у Симмонса получился просто потрясающий и удивительно многослойный, скажу, что понравился он мне не меньше, а может даже и больше "Террора".
Тут тебе и удивительно мастерски описанная атмосфера Лондона 19-го века, и незаурядная мистическая линия, и история любви-ненависти между двумя писателями, в общем замечательно переплетены реальные события и личности и авторский вымысел. Кстати, при чтении так и тянет зарыться в интернет, в биографии Коллинза и Диккенса чтобы узнать побольше о том, что их в действительность объединяло.
В общем, отличнейший роман, одно из самых ярких книжный впечатлений недавнего времени. Перед Симмонсом снимаю шляпу в очередной раз, обязательно продолжу с ним знакомство. А если вам захочется чего-то этакого мистически-мрачновато-детективно-атмосферного, да еще и с литературной и исторической подоплекой - то вам сюда.

Книга прочитана в рамках игры "Книжное путешествие".

Жил-был на свете писатель, и звали его Уилки Коллинз. Увлеченно потреблял лауданум (хотя и не был для того времени уникальным случаем опиомана), как огня боялся матримониальных отношений (хотя жил попеременно с двумя женщинами), а еще умудрился в свободное от своих увлечений время создать Женщину в белом и Лунный камень , которые считаются первыми остросюжетными и около-детективными романами на английском языке.
Я отчаянно влюблена в упомянутые произведения Коллинза, и это факт.

Жил-был на свете еще один писатель, и звали его Чарльз Диккенс. Его дочь вышла замуж за брата Коллинза, а сам он неоднократно звал Уилки в соавторы, печатал его в своих журналах и вообще всячески с ним дружил. А еще Диккенс писал великолепные романы, выступал с публичными чтениями, равных которым по силе воздействия на аудиторию, по мнению отдельных исследователей, нет и никогда не будет, и умер (похоже, что от переутомления), так и не закончив последний свой роман Тайна Эдвина Друда .
Я умеренно влюблена в некоторые романы Диккенса и его стиль, и это факт.

Жил-был наконец третий писатель, и звали его Дэн Симмонс. Его угораздило родиться в Америке и стать фантастом, а потому, обратившись к теме вышеупомянутых викторианских джентльменов и загадке недописанного романа Диккенса, он поддался уговорам собственного богатого (и столь же фантастического) воображения и превратил друзей-писателей в классическую пару имени Моцарта и Сальери.
Я отчаянно влюблена в идею и стиль этого романа, но весьма умеренно в сюжет и его развитие, и это, к сожалению, теперь тоже факт.

Задумка истории про загадочного индийца-маньяка-сектанта Друда и его влияние на жизнь и отношения двух великих писателей поистине великолепна.
Герои превосходны - что Диккенс, безжалостный к чужим ошибкам и слабостям, но также и к себе, изнуряющий себя бесконечным "чёсом" с чтениями, но готовый умереть ради своего искусства, что Коллинз, который на протяжении книги переживает трансформацию из веселого приятеля не просто в ненадежного рассказчика, но позже еще и в фигуру, совершенно трагическую в своем отчаянном желании не затеряться на фоне великого друга. Выглядит ли Коллинз монстром? Порой (хотя к финалу его становится просто жалко, поскольку большая часть его злодеяний оказывается откровенно вымышленной, а мотив соперничества в этой среде, да еще с величиной вроде самого Диккенса, способен, уверена, вызвать мысли и почище).
Повествование просто чудесно. В нём есть яркий привкус викторианской прозы, достоверность умело раскиданных реальных деталей биографий участников этой истории (в основных датах и событиях Симмонс оказался точен, как Биг-Бен), яростный накал межличностных страстей и мутные фантазии опиумного сознания, отсылающие то к Томасу де Квинси, то к самому Коллинзу.

Что же не так? Откуда заявленная ранее умеренность в итоговых суждениях?
Дело в том, что при всей шикарности идеи и стиля повествования Симмонс безбожно затянул с темпоритмом и развитием сюжета.
В электронной книге больше 900 страниц, и примерно треть из них автор ходит кругами (хотя и написано это всё превосходно, и создает такую приятную атмосферу, что туда хочется занырнуть с головой и больше оттуда не показываться). Тем не менее, затянуто. Герой ездит к Диккенсу, ведет разговоры с тремя основными персонажами, раз за разом уточняет, сколько и чего потребил, чтобы унять свои боли, а потом заходит на новый круг. И еще раз. И еще. И в пятый раз. И в шестой, выдавая минимальные сдвиги в самом сюжете.

Бесконечно наслаждаться красотами письменной речи у меня никогда не получалось, поэтому не "пятерка".
Впрочем, отрицать обаятельнейшую иронию этого текста, столь умело отсылающего к горячо любимому мною стилю "Лунного камня", я не смогла, отчего "четверку" влепить рука тоже не поднялась.
Пусть будет серединка на половинку.
А какая удивительная вещь могла бы получиться, сократи автор её в первой трети раза в полтора...

Приятного вам шелеста страниц!

Дэн Симмонс - один из моих самых любимых писателей. Автор многочисленных романов, он не сдерживает себя какими то жанровыми рамками, преуспевает во всем. Ему удается и фантастика, что доказывает его цикл "Песни Гипериона". Он отлично чувствует себя в мистике, достаточно вспомнить "Лето ночи", "Песнь Калли". Были и детективы, и нуар с примесью киберпанка (это я о "Флэшбеке". Но больше мне нравится, когда он описывает реальные исторические события и тайны, добавляет к ним немного мистики и вымысла, после чего в мире появляются просто гениальные книги. Первой такой для меня был "Террор", толстенный роман о трагической экспедиции Джона Франклина к северному побережью Канады в поисках Северо-Западного прохода из Атлантического океана в Тихий. Эта шедевральная работа и открыла для меня талант Дэна Симмонса.
"Друд, или Человек в чёрном" долго стоял на полке, отпугивал меня своим объемом. И вот прочитаны последние страницы. Два месяца у меня ушло на его освоение. Но это были интересные дни. Дело в том, что есть у меня такая черта - если что-то меня увлекает, то я ищу и изучаю все, что связано с данной темой. И "Друд" пришлось периодически откладывать в сторону, так как уж больно сильно мне захотелось ознакомиться, так сказать, с "первоисточником", а точнее с работами Чарльза Диккенса и Уилки Коллинза, которые являются главными героями данного романа. Особенно отмечу ту самую "Тайну Эдвина Друда", которая сыграла огромную роль в работе Симмонса. Способы избавления от мертвого тела, египетские корни персонажа... После все это, но под немного другим ракурсом обыгрывалось у Симмонса, что лишь добавляло книге атмосферности.
У "Друда" есть два главных достоинства в плане сюжетных событий. В данном романе очень хорошо описана жизнь творчески успешных людей, их доводящая до полного бессилия работа над своими произведениями. Они полностью отдаются творчеству, болезненно переносят провалы, справляются с вскруживающими голову успехами и знаменитостью. Но также и ревностно относятся к своим соперникам по перу, даже если соперники - твои друзья.
Вторым отмечу описания приема наркотических средст, привыкание и последствия их употребления. Каждый второй в этой книге сидит на лаудануме и морфии. А в совокупности с неудачами на личном фронте, болезнями, и банальной зависти к близким, это приводит к опасным последствиям.
В результате чего эта книга для меня стала романом о дружбе, которой очень сложно пройти испытание временем и плохих эмоций. Мы видим, как с каждой новой главой ухудшаются отношения между Коллинзом и Диккенсом. А ведь они долгое время работали вместе, знали потаенные секреты друг друга, а их родственники даже переженились. Но огромная популярность и успешность одного, скрытая зависть и неудачи другого почти приводят к трагическим событиям.
Для меня "Друд" - уникальная книга. Еще не было такого, что смотришь на лежащую на полке книгу с закладкой, и так не хочется к ней возвращаться, ведь ее еще так много, уже месяц прошел, а количество страниц до финала не убавляется. Но стоит пересилить себя, и открыть тоимк - все, пишите письма, я уехал. Поэтому стоящее по соседству "Пятое сердце" пусть немного подождет. Ибо я не готов еще перечитать всего Артура Конана Дойля, пересмотреть всего "Шерлока" и ужинать под очередную документалку дискавери. я еще викторианскую Англию не поборол)

blackeyed в своей рецензии спрашивал

Какая из двух книг У.Коллинза вам нравится больше?
• "Женщина в белом"
• "Лунный камень"

Мне больше нравится книга Симмонса, написанная от лица Коллинза, который находится в процессе написания "Лунного камня".

Историческая справка для тех, кто не в курсе:
1. Уилки Коллинз и Чарльз Диккенс родственники (правда, не кровные - брат Коллинза был женат на дочери Диккенса).
2. Они вместе писАли.
3. Они вместе пили.
4. В общем, дружили.
5. "Тайна Эдвина Друда" - последний незаконченный роман Диккенса.

Дэн Симмонс взял за основу реальные биографии двух авторов, добавил сюжет недописанного романа Диккенса, перемешал, взболтал, и получил вот эту вкусняшку под названием "Друд". (Кстати, это она только у нас переведена как "Друд, или Человек в чёрном", в оригинале она просто - "Drood").
По сюжету Диккенс попадет в железнодорожную катастрофу, встречает человека по имени Эдвин Друд, проникается мистикой момента и, совместно с Коллинзом начинает искать новой встречи с Друдом. Находит, и дальше, как говорится, понеслася....)
У Симмонса это не первая книга, в которой реальные исторические события обыгрываются на мистический манер. Думаю, все помнят знаменитый Террор , который около года после выхода русского издания висел здесь во всех топах, подборках и играх. Могу предположить, почему выбор автора пал на фигуры Коллинза и Дикенса при выборе сюжета для книги, которая, кстати, вроде как входит с "Террором" в один условный цикл. Диккенс был дядька странный. Его биографы с большой долей вероятности предполагают наличие шизофрении или около того. Диккенс частенько впадал в транс, его посещали разнообразные видения, а персонажи его книг воспринимались им как некие призраки, которые с ним телепатически разговаривают. Вот и готовый сюжет - Диккенс и его голос-глюк-Друд, который просит написать о нем книгу.

простите, не удержалсь, больше не буду

Коллинз, от лица которого и ведется повествование, личность не очень приятная. Во-первых, он завидует Диккенсу. Диккенс известнее, удачливее, богаче в конце концов. Коллинз, конечно, не хочет это признавать, утверждая, что его "Женщина в белом" на голову выше всего, что написал Чарльз, возлагает большие надежды на свой новый роман "Лунный камень", с которым, кстати, бегает к Диккенсу на редактуру. (В книге есть очень показательный момент, когда два писателя обсуждают варианты названия, и итоговый вариант дает таки Диккенс.)
Во-вторых, Уилки Коллинз - опиумный наркоман, завистливый, живущий на две любовницы, трусливый, неприятный тип гражданской наружности с кучей маний и тараканов. Верить такому рассказчику? Аннотация советует не верить. А я в этом вопросе советую не верить аннотации. Через свою призму Коллинз рассказывает правду. В тексте книги я не нашла ни одного повода обвинить рассказчика в сознательной лжи. Да, делаем скидку на наркотический бред, на зависть и злость, но сам герой в свой рассказ верит. А чьим бредом был сам Друд, и насколько он реален - я не смогу с уверенностью сказать даже после прочтения последней страницы. Логичнее всего выглядит последняя версия Диккенса, но... Но. Она тоже рассказана через призму Коллинза.
Читайте, пусть у каждого версия будет своя.

З.Ы. Спасибо blackeyed за прошлогоднюю рецензию, которая внезапно попалась мне на глаза только сегодня и создала эффект волшебного пенделя)

Очень неоднозначные впечатления оставила после себя эта книга. Признаюсь, что до сегодняшнего дня я не была особо знакома с творчеством Диккенса и Коллинза, не говоря уже об их биографиях, поэтому, когда поняла, что повествование ведется от лица Уилки Коллинза, пришла в замешательство и даже немного расстроилась. Понятное дело, что подобное произведение не должно и не может считаться истиной в последней инстанции, но Симмонсу удалось так выписать основных персонажей, что против воли веришь, именно такими были два известных автора. И при малейшем намеке на незаконченный роман Диккенса «Тайна Эдвина Друда», возникает мысль: «О, вот сейчас я пойму, сейчас узнаю, почему именно так, а не иначе, он написал в свое время», и только потом осознаешь, это же вымысел. Добротный, отлично проработанный, продуманный, но всего лишь вымысел. И вот уже только за то, что эти персонажи такие настоящие Симмонсу хочется аплодировать и кричать «браво!».
Великие и ужасные Чарльз Диккенс и его ученик, соавтор и друг Уилки Коллинз представлены читателю в невыгодном свете (и это еще мягко сказано). Один - заносчивая, опьяненная своей славой, язва, а второй – тщеславный, завистливый обжора-наркоман. И если первый поначалу отталкивает своим поведением, отношением к бывшей жене и близким, то второй вызывает жалость, которая со временем сменяется недоумением, брезгливостью и, наконец, отвращением и злостью. В конце ему хочется сказать только: «Так вам и надо, мистер Билли Уилки Коллинз, сэр».
Главная тайна романа остается таковой практически до самого конца. Если вылавливать все подсказки автора по мере повествования, то во многом можно разобраться немножко раньше, но цельная картина получится только тогда, когда автор откроет карты.
У меня остались вопросы и к Диккенсу и к Коллинзу, некоторые моменты в романе я не смогла увязать логически, возможно, что-то я не поняла. Все это не могло не повлиять на впечатление от книги и я долго колебалась, что поставить: нейтрально или понравилось. Понравилось. Потому что книга действительно достойная, интересная и самое главное - она живая.

Ооооо! Симмонс меня очередной раз удивил и покорил. Такая вот литературная мистификация, игра с биографиями писателей и их произведениями, заслуживает знакомства однозначно!
Почему не высший балл?
1. Всё-таки невольно сравнивала с "Террором". Тот мне понравился намного больше. "Друд..." послабее будет.
2. Убивают меня такие объёмы. Я люблю толстые книги, но ведь всему есть предел! На читалке более 2000 страниц. Просто устала.
А всё остальное — прекрасно!
Самое ценное у автора, что он умеет создать атмосферу. Этот странный викторианский Лондон! Пропахший опиумом и алкогольными парами, вонью нечистот и мерзких забегаловок. Казалось бы, фуууу! А нет, притягивает.
А ещё два Писателя, два родственника-друга, которые хуже врагов.
А не жалую Диккенса, а вот Коллинз мне нравится, по крайней мере, самые известные его романы. Но дело-то не в моей любви-нелюбви. Дело в том, как Симмонс взглянул на них!
Ах, как же это интересно! Покопаться в биографиях, вспомнить сюжеты романов, встретиться на страницах с другими писателями. На самом деле, это и было для меня самым увлекательным в "Друде..."
А вот некая мистика, все тайны под покровом чего-то там — это вторично. ИМХО.

Прочитано в рамках игры "Школьная вселенная" (Экзамен)
Флэшмоб 2017. 15/20.
Спасибо, Ленчик Celine , за совет. Было просто интересно!

Что? Чтооо? Нет… ЧТООО???

Если вы тот человек, чей шарик вкуснейшего сливочного мороженого с ароматом ванили, покрытого шоколадной стружкой с глазурью, прямо перед дегустацией шмякнулся на землю перед вами – вы стоите весь взъерошенный, злой, обидевшийся на весь мир, словно маленький ребенок, недоумённо разводя руками в сторону, приговаривая, как заведенный: «Что? ЧТО? ЧТООО???» – то вы меня сейчас понимаете.

Но сначала немного о плюсах книги.

Первое, Симмонс пишет задорно: слог ровный, стройный, красивый, отточенный, что кстати не удивительно. Bедь он сам уже довольно долгое время преподает, читая весьма полезные лекции на тему «Пиши правильно», которые неплохо помогают чайникам вроде меня с разбором текста, вычленяя ошибки и нелогичности. Коих в книге замечено не было, ну только если не придираться к бесконечным повторным упоминаниям мелких деталей – обгрызанные ногти Агнесс, настоящую фамилию любовницы Коллинза, куриные крылышки рук матери и т. д. Если честно, я так и не поняла для чего оно всё было, автор такими намеками делал акцент об иллюзии вокруг? Или наоборот, убеждал о реальности данных моментов?

Bторое, Симмонс умеет описывать. Коллинз у него получился до тошноты противным (мне срочно нужен тот мальчик с тазиком, я не могу сдерживать позывы, срочно!), живущий в дурмане, пожирающий тонны опиума и лаунданума, считающий женщин тупыми созданиями, часто сравнивая их с обрюзгшими коровами (не думайте, нет ни капли нот феминизма, но именно сквозь призму его видения поданы женщины в книге, что порой возникал вопрос – это видение Коллинза или самого автора? Но не суть). Диккенс же у Симмонса настолько гротескный персонаж, что в него впихнулось невпихуемое – напыщенный, вычурный, заносчивый гений, сноб и Бог литературы.

Третье, Симмонс умеет создавать интригу, привнося море загадок, не отпуская просто до последних страниц, ловко манипулируя своим читателем, дразня его тайной, мимолетно рассказывая о совсем посторонних вещах вне основного сюжета. Кстати, забавный факт: изначально меня не отпускала мысль, что эта книга писателя о писателях, галдящих, как чайки, о писательстве. Но! Финал сменил этот мимолетный мой гнев на милость, перекинув его в русло другой реки моих скромных умозаключений. Или же это опять ловкая манипуляция Симмонса мной – читателем, мешающего найти мне истину? Ну, Симмонс, ну, погоди!

А теперь главный минус.

Ну, что это такое было, а? Нет, правда, что?? Bот как так можно было взять и послать своего читателя во все пространственные анальные отверстия мира, слив сюжет до банальщины, предугадываемой еще на середине книги (я еще долго думала: да нет, он так не сделает, не посмеет, ну не для этого же так все нагнетает). Как можно было так пафосно отмазаться, предоставив нам тот нелепый финальный монолог о логичности по-диккенсоновски? Bот серьёзно, как?

У американцев и англичан есть много общего, разве что за исключением языка! Назвать сейчас книгу «Друд» - это всё равно что вставлять через слово в разговоре с незнакомцем вопрос «а помнишь?» Ничего неизвестные не помнят, ничего не знают и нисколько не краснеют от этого. Для усиления русский перевод снабжает название расшифровкой: «или человек в чёрном». Хотя Дэн Симмонс назвал книгу просто «Друд» (по-спартански кратко, как Зак Снайдер свой фильм «300» - в нашем прокате «300 спартанцев»). В этой лаконичности только уважение к незнакомому собеседнику, априорное мнение, что он знает, как минимум, не меньше тебя, и поэтому можно не тратит время на ликвидацию безграмотности в отдельно взятой голове и сразу сообщить то новое, с чем ты и решился вторгнуться в чужой мир. Впрочем, можно было на обложке написать предупреждение: «людям без ассоциативного воображения не понять!», ведь имена у Симмонса призваны вызывать ассоциации, будить покоящиеся в закоулках памяти аллюзии. И без разницы, то ли это американский акцент мешает правильно воспринимать английскую действительность, то ли ты сам уже подпал под атмосферу романа.
Да, это роман-атмосфера. Атмосфера окружает миры, она не всегда прозрачна и пригодна для дыхания. Но отсутствие атмосферы – явный признак отсутствия жизни.
Выведя добавку в названии, наш издатель фактически пересказал весь роман. Человек в чёрном – это прежде всего пушкинское «Мне день и ночь покоя не даёт Мой чёрный человек. За мною всюду Как тень он гонится…» «Моцарт и Сальери». Гений и Завистник. Ну, всё понятно! Только сегодня есть и филатовское: Сальери(задумчиво): «…Мне ничего нельзя... Тебе всё можно...» Моцарт(издевательски ласково): «МНЕ — можно. Я же Моцарт, дурачок!..» Кто лучше завистника может рассказать о ком-то? Что вызывает больше доверия: обожание или зависть? Ответ очевиден. Роман, в котором вместе с придуманными персонажами действуют исторические, обязан, подобно пловцу, время от времени подниматься на поверхность за воздухом. Под водой может твориться всё, что угодно. Но на поверхности он должен быть виден в строго определённых местах. Почему фильм Квентина Тарантино «Бесславные ублюдки» не противоречит исторической правде? Потому что обгорелый труп Хитлера был обнаружен нашими в разрушенном Берлине. И почему Хитлер не мог сгореть в кинотеатре в Париже и к приходу наших быть переправлен в Берлин? Всё соблюдено. А озорство, с которым это проделано, не даст этому фильму кануть в Лету. Симмонс цепляет своё повествование на одно историческое совпадение: 9 июня - Стейплхёртская катастрофа и смерть писателя, один день с разницей в пять лет. У детектива неблагодарная судьба – чтение на раз! Кто будет перечитывать его? Только тот, у кого короткая память. Но можно опрокинуть детектив на жизнь в период его написания, создать «ахматовский» сор, из которого якобы он вырос, и тогда в образовавшейся химере достанет места и сведущему и несведущему. Надо отметить, что авторские фантомы являются не только производными диккенсовских персонажей. Грядущие Стивенсон и Конан-Дойл, да и Булгаков, угадываются безошибочно. Сквозь все слова и построения физически ощутимой становится тема выдумщика. Подобно мальчику-экстрасенсу из фильма Шьямалана «Шестое чувство», симмонсовский Коллинз не видит разницы между живыми людьми и призраками. Но ведь таковы все писатели! Ведь и логиновский «Страж перевала» об этом. Если видишь персонажа, ступающего на борт корабля с названием «Титаник», то, что бы ни происходило на борту, внутренний метроном будет отсчитывать такты до катастрофы. Вот как на кэмероновском «Титанике» посреди фильма возникает острое желание затормозить ленту, чтобы дать ещё пожить приглянувшимся персонажам, так и здесь, похоже, Дэн набил роман страницами с той же целью. Что же до исторических персонажей, то изучать по этой книге их биографии не стоит. Будешь ли возвращаться когда-либо к этой книге? Безусловно, по двум причинам: чтобы погрузиться в атмосферу, отличную от повседневности, и чтобы вспомнить себя таким, каким был, когда читал этот роман. Главную тему, тему считавшегося неоконченным романа, лучше обсуждать на «чёрной лестнице», потому что придётся пересказать некоторые сюжетные линии, чего здесь делать не следует.

Тайна Эдвина Друда