Дух средневековья, возникновение ереси, Лангедок и крестовый поход, инквизиция в Европе – от установления до «великого раскола», главные виды наказаний – это и многое другое вы найдете на страницах нашей книги.
Это исследование средневековой инквизиции – именно исследование, а не история инквизиции, исследование определенной проблемы – средневековой ереси и средств борьбы с нею. Членство в еретической секте считалось преступлением в глазах государства и грехом в глазах Церкви. В результате этого, с одной стороны, появилось множество светских законов, предписывающих карать ересь смертной казнью, а с другой – возник церковный трибунал, названный инквизицией, целью которого было определять, что такое ересь и кто такие еретики. Инквизиция – одно из наиболее интересных явлений в истории. Автор попытался сделать его не только интересным, но и понятным.
«История инквизиции» А. Мейкока- большая, интересно и красочно написанная, затрагивающая множество аспектов монография. Множество, помимо и в ущерб истории инквизиции. Впрочем, по-моему, книгу это лишь обогащает. А автору всего лишь стоило вовремя придумать иное название своему труду. Первую, наверное, половину книги создаётся стойкое впечатление, что непосредственно об инквизиции Мейкок принимается писать, случайно взглянув на титульный лист будущей монографии.
Но, повторюсь, если не брать это исследование с целью познать историю развития инквизиции, можно получить истинное удовольствие от чтения, узнать для себя много нового, как по средневековой истории Европы вообще, так и по истории католической церкви X- XIII вв.
Книга полна любопытных деталей, рассуждений, выкладок. Кроме того, написана живым, очень образным, красивым языком. Мне, как историку, нашлось, что из неё выписать.
Несколько удивило одно. В своих выводах, рассуждениях А. Мейкок часто опирается на труды XIX- начала XX вв., но в большинстве случаев труды не исторические. Труды, пренадлежащие перу философов, социологов, психологов, экономистов… Впрочем, этот подход даёт свои интересные плоды.
Если добрую половину своей работы Мейкок обращается к главному её предмету лишь по скольку, по стольку, то очень много говорит о развитии ересей в Европе. О возникновении, распространении, развитии. Логично, что особое внимание он удиляет альбигойской ереси, как наиболее развитой, получившей наибольшее распространение и сыгравшей немалую роль в истории Европы. Но так же пристально автор рассматривает и иные, возникавшие до альбигойской, ереси. И убедительно доказывает, что они просто не имели шанцов на том этапе духовного развития общества. Что ереси эти были либо внутренними: внутрецерковными, внутреуниверситетскими- возникающими в узких кругах богословов и философов, как предмет спора; либо, затрагивая народные массы, они не затрагивали душ и умов этих людей, простой народ не осознавал тех нюансов, отличающих ересь, делающих её ересью.
Главной ценностью книги Мейкока, как исторического труда, мне показалось широкое и подробное освещение двух тем. Широкое, полное, цельное представление о культурном, интеллектуальном (чуть ли не религиозном) взаимодействии католического и исламского мира (Франция, Испания) и картина научной, духовной, интеллектуальной жизни образованной верхушки, элиты в Европе в изучаемый период. Развитие научной мысли и богословия в взаимодействии. Как и взаимодействие запада и востока, взаимопроникновение на культурном и научном уровне, причём на территории Европы, а не Святой земли.
Интересно ещё одно. Помимо прочего, предметом обсуждения, обдумывания у Мейкока является роль и место историка. И роль, и место. В веках. Начиная с описываемого периода «Тёмного средневековья», заканчивая моментом создания книги- началом XX века. И предмет изучения истории. Как и методы этого изучения.
познавательно«История инквизиции» А. Мейкока- большая, интересно и красочно написанная, затрагивающая множество аспектов монография. Множество, помимо и в ущерб истории инквизиции. Впрочем, по-моему, книгу это лишь обогащает. А автору всего лишь стоило вовремя придумать иное название своему труду. Первую, наверное, половину книги создаётся стойкое впечатление, что непосредственно об инквизиции Мейкок принимается писать, случайно взглянув на титульный лист будущей монографии.
Но, повторюсь, если не брать это исследование с целью познать историю развития инквизиции, можно получить истинное удовольствие от чтения, узнать для себя много нового, как по средневековой истории Европы вообще, так и по истории католической церкви X- XIII вв.
Книга полна любопытных деталей, рассуждений, выкладок. Кроме того, написана живым, очень образным, красивым языком. Мне, как историку, нашлось, что из неё выписать.
Несколько удивило одно. В своих выводах, рассуждениях А. Мейкок часто опирается на труды XIX- начала XX вв., но в большинстве случаев труды не исторические. Труды, пренадлежащие перу философов, социологов, психологов, экономистов… Впрочем, этот подход даёт свои интересные плоды.
Если добрую половину своей работы Мейкок обращается к главному её предмету лишь по скольку, по стольку, то очень много говорит о развитии ересей в Европе. О возникновении, распространении, развитии. Логично, что особое внимание он удиляет альбигойской ереси, как наиболее развитой, получившей наибольшее распространение и сыгравшей немалую роль в истории Европы. Но так же пристально автор рассматривает и иные, возникавшие до альбигойской, ереси. И убедительно доказывает, что они просто не имели шанцов на том этапе духовного развития общества. Что ереси эти были либо внутренними: внутрецерковными, внутреуниверситетскими- возникающими в узких кругах богословов и философов, как предмет спора; либо, затрагивая народные массы, они не затрагивали душ и умов этих людей, простой народ не осознавал тех нюансов, отличающих ересь, делающих её ересью.
Главной ценностью книги Мейкока, как исторического труда, мне показалось широкое и подробное освещение двух тем. Широкое, полное, цельное представление о культурном, интеллектуальном (чуть ли не религиозном) взаимодействии католического и исламского мира (Франция, Испания) и картина научной, духовной, интеллектуальной жизни образованной верхушки, элиты в Европе в изучаемый период. Развитие научной мысли и богословия в взаимодействии. Как и взаимодействие запада и востока, взаимопроникновение на культурном и научном уровне, причём на территории Европы, а не Святой земли.
Интересно ещё одно. Помимо прочего, предметом обсуждения, обдумывания у Мейкока является роль и место историка. И роль, и место. В веках. Начиная с описываемого периода «Тёмного средневековья», заканчивая моментом создания книги- началом XX века. И предмет изучения истории. Как и методы этого изучения.
Инквизиция для многих связана с насилием, издевательствами, пытками, массовыми казнями еретиков и колдунов. Такой она была и для меня. Однако, эта книга сильно изменила мое мнение. Я ни в коем случае не оправдываю этот институт, однако теперь понимаю, почему он зародился, почему имел такое огромное значение для средневековья, каковы были его мотивы и цели и, что немаловажно, какие люди становились инквизиторами. Сам Мейкок неоднократно говорит, что данный труд не является попыткой "обелить" инквизицию, а скорее попыткой разобраться, что к чему, оценить действия Святой палаты опираясь на реальные факты и учитывая время появления инквизиции. И, на мой взгляд, это ему вполне удалось.
Мейкок довольно подробно описывает зарождение ереси как таковой, начиная от простых научных дискуссий и заканчивая массовыми движениями еретиков. Особое внимание уделено вальденсам и альбигойцам, как наиболее видным представителям, если так можно выразиться, еретической мысли своего времени. Однако, автор не ограничивается только этим. Он анализирует ересь как явление, пытается понять, как она смогла завладеть умами людей, для которых Церковь была неотъемлемой частью жизни. И, уже исходя из этого анализа, становится понятно, почему появилась необходимость в инквизиции, почему нельзя было допустить распространение еретического вольнодумия и, чем оно было опасно для средневекового общества.
Вторая половина книги посвящена собственно инквизиции, т.е. целям и методам данной организации, а также наиболее ярким ее представителям. Затрагиваются такие вопросы как наличие пыток при допросе еретиков; эксгумация при обнаружении неопровержимых доказательств, что давно почивший человек являлся еретиком; виды казней; смысл и порядок проведения аутодафе; типы наказаний в виде епитимьи и многие другие.
В заключение приведены наиболее общие факты из истории инквизиции в отдельных странах средневековой Европы.
В общем, считаю эту книгу хорошим источником информации о еретических настроениях средневековья и методах борьбы с ними. Не жалею потраченного времени, особенно, учитывая тот переворот в мыслях относительно инквизиции, который вызвала данная книга.
Наконец - таки я закончила читать эту книгу.
Не могу высказать о ней столь бурного восторга, ибо 1057страниц в электронном варианте дались с трудом.
Название книги «История инквизиции» открываю книгу 1-я страница: …это исследование средневековой инквизиции – именно исследование, а не история инквизиции…
Отсюда у меня возник сразу вопрос, то ли я читаю?
Закрываю книгу и читаю название, история инквизиции, открываю – исследование.
Я даже не могу дать определенной оценки этой книге, возможно, просто потому что рассчитывала на одно, а получила другое.
В общем, мне книга вовсе не понравилась. Текст дается с большим трудом, очень много непонятных и заумных выражений и без пояснения, которых далее читать не возможно. Очень много имен, очень много и пока дочитаешь главу до конца, уже просто забываешь кто, что и откуда. В книге очень много цитат, большая часть которых взяты у Г. Никерсона – Инквизиция.
Мнения и мысли автора в книге практически не существует – цитаты, цитаты, цитаты.
Флешмоб ''Нон-фикшн''. Февраль - Март. Тур 17.
Взяла данную книгу для игры, темой которой стала инквизиция.
Тема мягко сказать специфическая, поэтому решила почитать основы.
Книга написана явно не для большего процента населения земли, поскольку 65% всего текста составляют определённые религиозные термины.
Надо обладать гигантскими знаниями в разных сферах, чтобы читать подобные книги.
Без определенных знаний вы мало чего поймете.
Решила делать конспект, чтобы лучше понять, что читаю.
Формально (в отличие от материального) ересь – это добровольное отречение от одного и более канонов веры; она призывает к отрицанию того, что многие считают истиной.
Термин «инквизиторы»… означает дознаватели, следователи, полицейские агенты… и, в весьма узком смысле, церковные судьи, делегированные самим Папой. Нужно очень критично относиться к тому, какое из этих определений подходит к каждому конкретному случаю».
Однако уничтожить ересь – это вовсе не значит убить всех еретиков. Инквизитор прежде всего был священником и официальным представителем духовной власти. Его единственной задачей была забота о душах людей и их спасении.
«Пытку не следует применять до тех пор, пока судья не убедится, что более мягкие методы дознания не приводят к результату. Даже в камере пыток, пока подсудимого раздевают и связывают, инквизитор продолжает его уговаривать признать свою вину. Если он отказывается, vexatio начинается с легких пыток. Если они оказываются неэффективными, можно постепенно браться за применение более сильных пыток. В самом начале жертве показывали все инструменты для пыток, чтобы один их вид внушил ей страх и заставил сделать признание».
Существовало также правило, по которому подсудимого не должны были пытать более одного раза; продолжительность пытки не должна была превышать получаса. Однако его обходили с помощью еще одной увертки. Потому что когда начиналась вторая пытка, ее описывали как «продолжение», а не как «повторение» первой. Бернара Делисье подвергали пыткам три раза, а – это исключение – некоторых вальденских колдунов из Арасса пытали по три раза в день.
«Как правило, – пишет Леа, – пытка длилась до тех пор, пока обвиняемый не выражал своей готовности признаться; тогда его отвязывали, относили в другую комнату, где он и делал признание. Если, однако, признание делалось под пыткой, ему потом читали его вслух, и он должен был подтвердить, что прочитанные слова – правда. В любом случае в документах записывалось, что признание было «свободным и спонтанным», полученным без принуждения, без использования «силы страха».
Вообще из цитат выше можно уже сделать много выводов. Местами даже забавляет, как в разных источниках оправдывают действия инквизиции. Хотя уже никто не узнает правды, поскольку все свидетели ушли в прошлое, а история переписана множество раз, но ..
А правда состоит в том, что слишком критиковать или, напротив, обелять инквизицию нет необходимости. Прав тот историк, который признает, что инквизиция появилась именно тогда, когда в ней возникла необходимость, что в деле ереси она представляла закон, систему и даже справедливость там, где имела место политическая зависть, личная вражда и ненависть народа. Наконец, если бы обычный, нормальный современный человек внезапно попал в условия Средних веков, то он бы, без сомнения, от всей души поддержал создание инквизиции.
Несмотря на все разговоры, разве может быть, что-то важнее жизни человека ?
Итог.
К сожалению большая часть данной книги является ненужным хламом и очень мало нужной информации.
В этом изысканном, безмятежном обществе [юг Франции], в котором наряду с нерушимыми традициями, уходящими своими корнями к золотому веку Рима, явно прослеживаются восточные тенденции, появляются две чрезвычайно важные вещи. Одна – это огромный вклад Лангедока в центральные традиции Европы (разумеется, я имею в виду поэзию трубадуров). Вторая, просочившаяся с равнин Ломбардии и с Востока, – это ересь альбигойцев.Манихейство, пусть даже и языческое, альбигойская ересь или христианская наука всегда обращались к нерешительным и поверхностным умам, и, поскольку их догматы выполняются благодаря их же логическим заключениям, они могут оставаться довольно безвредной формой неверия. Для этих южан с их богатством, легкой жизнью и приятными любовными утехами, живущим там, где иудаизм и мусульманство так близко переплелись, которых один летописец даже именует «Judaea secunda», ересь, как сказал мистер Никерсон: «могла казаться попросту приятной дымкой, сумерками, которые чуть смягчали чистые, правильные линии католического христианства.
…но за преступления карали не только еретиков и не только ради них изобретали страшные виды казни. В годы правления Генриха VIII отравителей принято было живьем варить в котлах. В Голландии, после утверждения протестантизма, Жерару, убийце Вильяма Молчаливого должны были «оторвать правую руку раскаленным докрасна стременем, разбросать сорванную с его костей плоть в шести местах, живьем четвертовать его и выпотрошить его внутренности, вырвать его сердце и бросить ему в лицо, и, наконец, отрубить ему голову».[У меня вопрос. А смысл? Ну, ладно, руку оторвать, выпотрошить… Но зачем сердце в лицо швырять, он что, это почувствует? Да и в его чувствительности после сдирания плоти я сомневаюсь. Как и в том, кому не лень развозить эту плоть в шесть разных мест. Ну а уж голову отрубать после этого и вовсе, мне кажется, бессмысленно!]
Одна из основных целей исторического знания, как указал где то мистер Честертон, это расширение полученного опыта собственным воображением. Или, как это представлял себе мистер Беллок:
«Если вы пишете о прошлом, то ваша задача – сделать его постижимым,… Любой человек, каким бы невежественным он ни был, может обнаружить что то отвратительное и абсурдное в нормах, отличающихся от его собственных; познания таких людей, какими бы подробными они ни были, можно считать ничтожными, если они не пойдут дальше обнаружения чего то неприятного для себя. Искусство истории состоит в том, чтобы уменьшить этот шок, вызванный непониманием, чтобы заставить читателя чувствовать себя так же, как чувствовали люди минувших эпох».
Добрая английская традиция, приверженцами которой мы стали не столько благодаря историческим книгам, сколько благодаря не слишком умным детским романам, научила нас бояться и ненавидеть инквизицию. Забыв о разделяющих нас трех веках, мы воображали, что этот общественный институт возник для того, чтобы противостоять героическому протестантизму Лютера; мы считали, что само слово «инквизиция» – это вежливый эвфемизм, к которому прибегают, чтобы, не говорить прямо о дыбе и тисках для сжимания пальцев; в наших глазах те, кто служил инквизиции, были прототипами Великого инквизитора из романа «Гондольеры», который объясняет, что старая няня находится в камере пыток, но тактично добавляет при этом, что «с нею все в порядке, ей принесли все газеты с иллюстрациями».Невозможно вернуться мыслями так далеко назад в историю. Мозг пытается сделать это, но нервы сдают, воображение отказывается подчиняться рассудку.…если вера достаточно сильна для того, чтобы создавать мучеников, то ее сил хватит и на то, чтобы создать их гонителей.Должно существовать четкое различие между ересью как таковой и отречением от веры.
(Р. А. Нокс. Вступительное слово к "Истории инквизиции")
" …вы можете понять, развивается эпоха или, напротив, загнивает по одному простому тесту: надо просто определить, каковы тенденции ее развития – центростремительные или центробежные. Если разрозненные частицы вместо того чтобы разлетаться в стороны, собираются в единое целое, значит, впереди удачное будущее. Если же, напротив, то, что прежде было объединено, разбивается на более мелкие части, если Церковь раскалывается на секты, а философия – на личные тенденции, каждая из которых норовит обзавестись собственной агрессивной пропагандой и своей схемой защиты и нападения, если литература и искусство перестают быть великим гласом, доходящим до всех, и становятся отличительной чертой эгоистов, имеющих о себе преувеличенное мнение, если, наконец, человеческая личность разбивается на составные части таким образом, что каждый человек ведет не дуалистическое, а множественное существование (его религия, бизнес, политика и домашняя жизнь разделены невидимыми преградами), то вы можете считать, что эпоха подходит к своему закату; но если вы достаточно мудры, то непременно оглядитесь по сторонам в поисках знаков, говорящих о приближении нового дня, серый рассвет которого забрезжил на горизонте».