Роберт Ирвин - известный английский писатель, историк-медиевист, выпускник Оксфорда, специалист по истории Арабского и Ближнего Востока. Мировую известность Ирвину принес его первый роман "Арабский кошмар" (1983), переведенный на все европейские языки, иврит и японский.
Ныне он терпит такие страшные муки, что тело его, душа и вся жизнь всегда будут хранить глубокие следы перенесенной боли. Ничто ничем не компенсируется, подумал он. «Я», которое смеется, и «я», которое плачет, – это два разных «я»…
Днем и ночью Бэльян изучал арабский - как язык улицы, так и более
сухую, бледную речь своих призрачных ночных учителей. Впрочем, скорее не он
овладевал языком, а язык - им. Он обнаружил, что думает на языке, в котором
существительные незаметно переходят в глаголы, на языке, который, похоже,
игнорирует настоящее время, на языке с особой глагольной формой для оттенков
и физических недостатков, на языке ритмического синтаксиса и многочисленных
пластов смысла, передаваемых с помощью внезапных пауз, гортанных звуков,
необычных ударений и повторов.
Бэлъян обнаружил, что арабский, на котором все говорят, не содержит в
себе смысла, а лишь намекает на него, точно палец, указующий куда-то в
другую сторону. Он научился воспринимать и истолковывать их речь, подмечая и
оценивая жесты. Голос мог сказать "да", но отведенный в сторону взгляд
говорил "нет". Протянутая ладонь с растопыренными пальцами означала согласие
на компромисс. Оттопыренные указательный и безымянный пальцы оберегали от
Дурного Глаза. Палец, почесывающий нос, соответствовал предостережению. Рука
прижималась к сердцу в знак благодарности. В неумолчном гомоне разноязыкой
речи Нового Вавилона - арабской, турецкой, монгольской, итальянской,
армянской, берберской и прочих - был один бессловесный язык, подкреплявший
собой все остальные.
– А я и не замечала, что он занимается подобными вещами.
– Быть может, это потому, что вы не знаете Языка Цветов? Видите желтые левкои и ивовые ветви, букет из которых он составляет в вазе? Ветка ивы означает прекрасную даму. Левкой означает несчастного влюбленного.
– Ну вот, он уже закончил составлять букет.
– Да, но теперь он поднимается на второй этаж. Это Язык Символического Действия. Оно означает, что ему хочется секса. А теперь смотрите! Он берет в руки метлу. Это символ стоячего пениса.
– А что означает его чудовищный стоячий пенис?
– Он символизирует метлу и означает, что ему хочется подмести пол.
Вам следует видеть город душ людских, а не доску игральную. Следует видеть людей, а не насекомых. Вы молоды, и заблуждения ваши – от свойственного молодости высокомерия. Вы считаете, что души других людей не имеют значения, потому что не способны поверить в свою.
Почему нам не может присниться, что мы два человека? Для Ихвана аль-Сафы это был очень сложный вопрос
Дурной сон подобен акту содомии, совершенному над тобой незваным гостем. Его лучше забыть.
Рассмотрим банан. Рассмотрим его кожуру, которая, как чадра, защищает его добродетели. Рассмотрим его форму – молчащий смычок, подобный изогнутым бровям прекрасной дамы. Рассмотрим его триипостасную сегментную структуру, которая точно отображает тройственную диалектику Природы. Рассмотрим то, как банан питает и прочищает Третий Глаз.
Камни заговорят, - эхом разнесся по руинам гортанный голос. - Ничто не уничтожено окончательно. Если копнуть достаточно глубоко, обнаружатся истоки тысячелетней каирской истерии. Город подобен разуму. Причины его гибели можно обнаружить в словах и образах минувшего, в обломках колонн и в полустертых надписях. Если копнуть, обнаружатся дороги, которые поворачивают обратно, сходясь сами с собой, каменные василиски и горгоны и, повсюду, арабески - кристаллический лепной лиственный орнамент, органическая жизнь, обернувшаяся смертью, - ядоносным сумахом увивающие здания. Гибель и ее причины здесь сосуществуют.
Однажды, в каком-то оцепенении, он целый день смотрел на стену
сада в тени. Коричневая она или серая, голубая или с оттенком оранжевого?
Какого цвета стена, а какого - тень? Все это его огорчило, и в конце дня он
решил, что не посмеет больше задавать подобные вопросы из страха увидеть,
как обесцвечивается постепенно пейзаж, - пускай листья будут зелеными, а
небо синим.
"Каждый человек несет в себе свою судьбу. Судьба - это история, записанная в его сердце, в его печени и костях, и она излучает перед ним его будущее. Где-то во внутренностях каждого человека находится его судьба, болезненная, как почечный камень.
Это кисмет. Это история, которая сочиняет человека. Из судеб одних людей получаются мелкие истории, из судеб других - великие, эпические. Большие истории пожирают малые. Все мы здесь, - сказал он, поглядев вокруг, - во всяком случае почти все - эпизоды в чьей-то истории."
Мимо неслышно пробежал шелудивый медведь, очевидно, оставленный без присмотра.
Плоть – это не мертвая оболочка, оживляемая неким духом. Это сама жизнь!
– Говорят, храп добродетельного человека – услада для слуха Божьего. Долгая пауза, затем прозвучал ответ: – И еще говорят, что Бог никогда не спит.
– Меня всегда учили, что говорить за столом о снах, а тем более упоминать имя женщины – дурной тон. Но интересно, что же тому причиной? – Возможно, то, что сны навевают скуку, а женщины – тоску.
Заговоры - это всего лишь фантазии простаков, ожидающих простых объяснений тех событий, чьи причины и цели на самом деле очень сложны.
Волчий выкормыш прервал джинново чтение: "История не может в буквальном смысле тянуться без конца, ибо все, созданное Богом, имеет предел". "Правильно, однако человек придумал бесконечность", - ответил джинн и с нетерпением вернулся к истории.
Арабский Кошмар ужасен и непристоен, однообразен и все же внушает страх. Он посещает своих жертв каждую ночь, но одно из его свойств состоит в том, что утром он всегда забывается. Таким образом, это неисчислимые страдания без осознания таковых. Ночь за ночью длятся нескончаемые пытки, а утром жертва встает и как ни в чем не бывало принимается за повседневные дела, рассчитывая к тому же хорошенько выспаться после тяжелого трудового дня. Это чистое страдание, страдание, которое не учит, не облагораживает, бессмысленное страдание, которое ничего не меняет. Жертва никогда не знает о своем состоянии, хотя может быть хорошо знакома с преданием, но на базарной площади сыщутся люди, которые узнают ее по некоторым признакам. За спиной такого человека будут шептаться, ибо на нем остается клеймо – возможно, как на некоем полоумном Мессии. Таков Арабский Кошмар.
И еще он сказал: "Некоторые говорят, что каждый череп содержит в себе собственное море снов и что там есть миллионы и миллионы этих крошечных океанов. В качестве доказательства они приводят тот факт, что если прильнуть ухом к уху друга и внимательно прислушаться, то можно услышать, как о стенку черепа бьются морские волны. Но каким образом конечное может содержать в себе бесконечное?"
Люди, страдающие бессонницей, смертельно боятся уснуть. Они опасаются, как бы неприятности, которые грозят им в период бодрствования, не навалились на них, когда они будут лежать без сознания.