По всему миру ангелы сходят с небес и, прикладывая огненную ладонь свою, оставляют символы на дверях… В пыльной темноте старой лавочки ужасное создание собирает ингредиенты для черных ритуалов темной магии. А по запутанным переулкам Праги Кэроу — студентка-художница, спешит на занятия. Она рисует в альбоме чудовищ — и все думают, что они лишь плод ее воображения. Она говорит на многих языках — но не все из них человеческие. У нее ярко-голубые волосы — но это не результат модной краски. Кэроу...
Улицы Праги — фантазия, почти не тронутая двадцать первым веком. Да и двадцатым, и девятнадцатым тоже, если уж на то пошло. Город алхимиков и мечтателей, с булыжными мостовыми времен Средневековья, по которым бродили големы и мистики, которые топтали иноземные захватчики. Высокие здания — золотистые, карминные, бледно-голубые — украшены лепниной в стиле рококо, увенчаны красными крышами. Барочные купола зеленоватые, цвета подернутой патиной меди; острия готических шпилей готовы принять изгнанных с небес ангелов. Ветер несет воспоминания о чародеях, революционерах, скрипачах, а мощеные улочки вьются между домами словно ручейки. Бродячие музыканты в моцартовских париках, исполняющие камерную музыку, свесившиеся из окон марионетки — город-театр с кукловодами за бархатной ширмой.
Насколько же хреновой должна быть твоя жизнь, чтобы жаждать наступления Апокалипсиса?
Одиночество гораздо хуже, когда ты возвращаешься к нему после бурного романа, — все равно что снять и снова натянуть на себя мокрый, холодный купальник.
Как-то раз ангел и дьявол влюбились друг в друга. Ничем хорошим это не кончилось.
— Я не загадываю желаний. Я надеюсь. Это совсем другое. Желания обманчивы. Надежда правдива. В надежде есть свое волшебство.
Оставаться честной наперекор злу значит проявлять силу.
"Насколько жалкой должна быть жизнь, чтобы радоваться приходу апокалипсиса?"
- Настолько, что тапочки в виде кроликов - твои единственные друзья.
- А собака от радости машет хвостом, когда ты уходишь из дому.
- И ты знаешь наизусть все песни Селин Дион.
- И тебе кажется: пусть уж рухнет целый мир, лишь бы не пришлось больше просыпаться в своём убогом доме, кормить грубиянов-детей, ходить на постылую работу, куда кое-кто из коллег приносит пончики явно с одной лишь целью - чтобы твоя задница стала ещё толще. Вот такой должна быть жизнь, чтобы радоваться апокалипсису.
Это же самая приятная часть, конфетно-букетный период. Прежде, чем становится ясно, что перед тобой очередной придурок.
— Вроде нет законов, запрещающих летать. — Есть. Закон притяжения.
Один человек однажды сказал: «В этой жизни нужны лишь невежественность да уверенность в себе — и успех обеспечен». Марк Твен. У него были роскошные усы. Большинство мудрецов носят усы.
— Итак, завтра в театре ты встретишься со скрипачом. Каков план?
— У меня нет плана. Пропустить бы все это и поскорее добраться до той части, где он станет моим бойфрендом. Я уже молчу о том, что ему вообще не мешало бы узнать о моем существовании.
— Да брось! Неужели ты вправду хочешь пропустить эту часть?
— Да, хочу.
— Пропустить знакомство с ним? Нервную дрожь, выскакивающее из груди сердце, смущение? Ту часть, когда вы впервые войдете в магнитные поля друг друга, и невидимые энергетические линии словно притянут вас…
— Невидимые энергетические линии? Ты, часом, не оккультистка? Как те чудики, что носят кристаллы и читают ауру?
— Ты знаешь, о чем я. Первое свидание, прикосновение, первый поцелуй, потаенные чувства, томление…
— Да ты романтик!
— Вряд ли. Я хочу сказать, начало — это здорово. Все вокруг искрится и сверкает… пока ты не узнаешь, что он — козел.
— Бабочки в животе, — Кару вздохнула. — Как я тебя понимаю. Знаешь, что я думаю? Они всегда там находятся, у каждого...
— Как бактерии?
— Какие бактерии?! Бабочки! И бабочки одних людей на химическом уровне реагируют на бабочек других людей. Это как феромоны — когда они рядом, бабочки начинают свою пляску. И ничего с этим не поделаешь, это... это химия.
- Одиночество гораздо хуже, когда ты возвращаешься к нему после бурного романа, - все равно что снять и снова натянуть на себя мокрый, холодный купальник. ©
— Я не особо силен в правилах, по которым нужно жить, — сказал он. — Но четко усвоил одно очень важное: не суй в себя ничего лишнего — ни ядов, ни химикатов, ни дыма или алкоголя, никаких острых предметов типа незначительных игл для наркотиков или тату.
Красота. Из-за нее люди становятся глупцами, как беспомощные мотыльки, бросающиеся на огонь.
— Хоть раз ты спрашивал себя, монстры затевают войну или, наоборот, война порождает монстров? Я видел жизнь, ангел. В партизанских отрядах мальчиков заставляют убивать собственные семьи. Такие вещи вырывают душу, и из людей вырастают звери.
Никогда не отказывайся от своей доброты, дитя. Оставаться сама собой, столкнувшись лицом к лицу со злом - это проявление силы.
Мир — это нечто большее, чем отсутствие войны. Мир — это единство и согласие. Это гармония.
— Жизненных правил мне известно не много, — начал он. — Но одно я все-таки знаю. Запомнить его несложно: не суй в себя ничего лишнего. Ни ядов, ни химикатов, ни дыма, ни алкоголя, ни острых предметов. Ненужных игл — для наркотиков и татуировок — и… ненужных пенисов тоже.
— О многих вещах у людей самое поверхностное представление. Чего не хватает для полной картины, они выдумывают. Словно составляют из сказок лоскутное одеяло, в котором то там, то сям встречается клочок правды.
— Так как же узнать, что кто-то действительно существует?
— Если ты можешь кого-то убить или если этот кто-то может убить тебя, то он существует на самом деле.
— Любовь — это роскошь. — Нет. Любовь — жизненная необходимость