Имена гениев русской словесности Ивана Бунина и Владимира Набокова соединены для нас языком и эпохой, масштабом дарования, жизнью и творчеством в эмиграции. Но есть между этими писателями и другая, личная связь. В новой книге русско-американского писателя Максима Д. Шраера захватывающий сюжет многолетних и сложных отношений между Буниным и Набоковым разворачивается на фоне истории русской эмиграции с 1920-х до 1970-х годов. Как формируются литературные легенды? Что стояло за соперничеством двух гениев, и как это соперничество повлияло на современную русскую культуру? Эта яркая, уникальная по своему подходу книга вскрывает целые пласты неизвестных архивных материалов, включая переписку Бунина и Набокова. Обстоятельный разбор кропотливо подобранных писем и дневниковых записей, аргументированные, но ненавязчивые выводы, внутренняя драматургия материала и мастерское владение им – все это наделяет книгу качествами хорошей литературы, увлекательной для любого читателя.
Цветовидцы.
«Нет, бытие – не зыбкая загадка!
Подлунный дол и ясен и росист,
Мы – гусеницы ангелов; и сладко
Вгрызаться с краю в нежный лист.
Рядись в шипы, ползи, сгибайся, крепни,
И чем жадней твой ход зеленый был,
Тем бархатистей и великолепней
Хвосты освобожденных крыл».
В. Набоков 1923 г.
Как же я благодарен «Уроку литературоведения», что наконец сподобился прочесть эту книгу!
Версия-исследование, созданная русско-американским поэтом и филологом Максимом Шерером в чем-то спорна, но выстроена великолепно, читается легко.
«Воды», которой грешат многие литературоведческие работы, в этой скрупулезной книге ровно «на два глотка в стакане» чтобы перевести дух между приемами «основного продукта».
Основной продукт – увлекательная история про то как вырос Набоков на книгах Бунина, как был поддержан мастером в организации первых публикаций, в становлении Набокова как писателя, и как потом ученик отрекся от учителя и их содружество переросло в соперничество. А Набоков совершил переход из русской в англо-американскую литературу, совершив по сути «отречение».
Основной материал, используемый в книге – это письма, дневники и воспоминания членов достаточно узкого круга русских литераторов и издателей первой волны эмиграции Георгия Адамовича, Марка Алданова, Нины Берберовой, Зинаиды Гиппиус, Дмитрия Мережковского, Бориса Зайцева, Андрея Седых, Глеба Струве, Льва Зурова, Владимира Злобина и других.
Время действия с 1921 г. по 1953 г. Место действия – места компактного проживания русских-эмигрантов, маршрут движения спасающихся сначала от коммунистической, затем от фашистской тирании: Берлин-Париж-Берн- Лондон-США.
Эволюция отношений И. Бунина и В. Набокова прошла три этапа:
первый с 1921 по 1933 гг. когда Набоков в своих рассказах и в первом романе «Машенька» пытается воспроизвести характерные достижения и приемы прозы Бунина, ведет с ним некий диалог на многих уровнях текста, от композиции и сюжета до деталей, учится у него интонации и ритму в прозе. Набоков в периодике часто вступает в полемику, защищая учителя;
второй с 1933 по 1939 гг. когда В. Сирин-Набоков достиг уровня литературного состязания с мастером и когда он начал постепенно отходить от традиций русской литературы;
третий с 1939 г. до смерти И.А. Бунина (1953), когда отношения дошли до негативных высказываний Бунина в адрес Набокова и литературных пародий Набокова в адрес стареющего мэтра и когда В.В. Набоков
«… отринул все литературные школы и движения, а потом раздвинул самые границы языков и культур.»
В том расхождении литературных путей великих писателей, в котором автор нашел соперничество и которое так блестяще обосновал, для меня самым полезным и интересным оказалось описание динамики развития Набокова как писателя, его творческого пути.
А еще порадовал Шерер великолепным сравнением и анализом структур, параллелей и природы вымысла в повествованиях Набокова «Весна в Фиальте» и Бунина «Генрих».
Как-то однажды в период их сотрудничества В.В. Набоков назвал И.А.Бунина «цветовидец». Очень верно и красиво. Этот великолепный эпитет применим и к самому Набокову. В другой раз в письме к Бунину Набоков написал:
«Ваша бабочка – несомненно Vanessa urticae, крапивница, – и в этом ее «шорохе» и в этом «голубом» потолке,– все русское лето".
Вот она Vanessa urticae, крапивница:
У самого Владмира Владимировича, страстного и неутомимого энтомолога любимой бабочкой была прекрасная Lycaenidae, голубянка:
Души великих соперников давно примирились на небесах, даже если и были они в раздоре.
А я теперь если когда-нибудь летом в полях русских увижу крапивницу обязательно вспомню Бунина и прекрасную голубянку…Набокова.
Кто знает почему Набоков писал про гусеницы ангелов...
познавательноЦветовидцы.
«Нет, бытие – не зыбкая загадка!
Подлунный дол и ясен и росист,
Мы – гусеницы ангелов; и сладко
Вгрызаться с краю в нежный лист.
Рядись в шипы, ползи, сгибайся, крепни,
И чем жадней твой ход зеленый был,
Тем бархатистей и великолепней
Хвосты освобожденных крыл».
В. Набоков 1923 г.
Как же я благодарен «Уроку литературоведения», что наконец сподобился прочесть эту книгу!
Версия-исследование, созданная русско-американским поэтом и филологом Максимом Шерером в чем-то спорна, но выстроена великолепно, читается легко.
«Воды», которой грешат многие литературоведческие работы, в этой скрупулезной книге ровно «на два глотка в стакане» чтобы перевести дух между приемами «основного продукта».
Основной продукт – увлекательная история про то как вырос Набоков на книгах Бунина, как был поддержан мастером в организации первых публикаций, в становлении Набокова как писателя, и как потом ученик отрекся от учителя и их содружество переросло в соперничество. А Набоков совершил переход из русской в англо-американскую литературу, совершив по сути «отречение».
Основной материал, используемый в книге – это письма, дневники и воспоминания членов достаточно узкого круга русских литераторов и издателей первой волны эмиграции Георгия Адамовича, Марка Алданова, Нины Берберовой, Зинаиды Гиппиус, Дмитрия Мережковского, Бориса Зайцева, Андрея Седых, Глеба Струве, Льва Зурова, Владимира Злобина и других.
Время действия с 1921 г. по 1953 г. Место действия – места компактного проживания русских-эмигрантов, маршрут движения спасающихся сначала от коммунистической, затем от фашистской тирании: Берлин-Париж-Берн- Лондон-США.
Эволюция отношений И. Бунина и В. Набокова прошла три этапа:
первый с 1921 по 1933 гг. когда Набоков в своих рассказах и в первом романе «Машенька» пытается воспроизвести характерные достижения и приемы прозы Бунина, ведет с ним некий диалог на многих уровнях текста, от композиции и сюжета до деталей, учится у него интонации и ритму в прозе. Набоков в периодике часто вступает в полемику, защищая учителя;
второй с 1933 по 1939 гг. когда В. Сирин-Набоков достиг уровня литературного состязания с мастером и когда он начал постепенно отходить от традиций русской литературы;
третий с 1939 г. до смерти И.А. Бунина (1953), когда отношения дошли до негативных высказываний Бунина в адрес Набокова и литературных пародий Набокова в адрес стареющего мэтра и когда В.В. Набоков
«… отринул все литературные школы и движения, а потом раздвинул самые границы языков и культур.»
В том расхождении литературных путей великих писателей, в котором автор нашел соперничество и которое так блестяще обосновал, для меня самым полезным и интересным оказалось описание динамики развития Набокова как писателя, его творческого пути.
А еще порадовал Шерер великолепным сравнением и анализом структур, параллелей и природы вымысла в повествованиях Набокова «Весна в Фиальте» и Бунина «Генрих».
Как-то однажды в период их сотрудничества В.В. Набоков назвал И.А.Бунина «цветовидец». Очень верно и красиво. Этот великолепный эпитет применим и к самому Набокову. В другой раз в письме к Бунину Набоков написал:
«Ваша бабочка – несомненно Vanessa urticae, крапивница, – и в этом ее «шорохе» и в этом «голубом» потолке,– все русское лето".
Вот она Vanessa urticae, крапивница:
У самого Владмира Владимировича, страстного и неутомимого энтомолога любимой бабочкой была прекрасная Lycaenidae, голубянка:
Души великих соперников давно примирились на небесах, даже если и были они в раздоре.
А я теперь если когда-нибудь летом в полях русских увижу крапивницу обязательно вспомню Бунина и прекрасную голубянку…Набокова.
Кто знает почему Набоков писал про гусеницы ангелов...
Как в капле воды отражается океан
Небольшая книга на достаточно узкую тему – отношения двух писателей русской эмиграции.
Я люблю такие конкретные и подробные книги. Они иллюстрируют абстрактные слова из учебника истории, дают им плоть и кровь.
Проведём по воображаемой исторической карте две линии и поставим в их пересечении точку.
Горизонтальная линия – жизнь русской общины за рубежом
При чтении биографий и мемуаров дореволюционной России часто возникает ощущение, что вся литературная и общественная жизнь проходила в узком кругу нескольких семей. После 1917 года, вдали от прежних центров притяжения – гостиных, имений и концертных залов – мир этих людей сжался еще больше.
Литературные и политические деятели постоянно вращались в одном и том же кругу. Они виделись, обменивались письмами, передавали вести об общих знакомых, заключали браки и затевали совместные предприятия. Интересно описана жизнь литературных журналов, перекочевавших из Петербурга и Москвы в Париж и Берлин, а уже оттуда – в Нью-Йорк. И неудивительно, что, например, последняя личная встреча Бунина и Набокова проходила в квартире Александра Керенского.
Вертикальная линия – генеалогическое древо русской литературы.
Автор рассуждает о преемственности литературы в любопытных терминах «дядей» и «племянников».
Литературными «отцами» Набокова были русские символисты. Бунин «происходит» от Тургенева, Толстого. (Отдельно стоит вопрос о «наследстве» Чехова, писатели негласно боролись за него).
Набоков – «племянник» Бунина, многое взял у него в своём раннем творчестве.
Потом Сирин (псевдоним Набокова) всё больше отходил от традиций Бунина. В то же время сам Бунин не был чистым «классиком», в его прозе есть и модернистское начало. Автор подробно разбирает столкновение двух литературных течений на примере рассказов «Весна в Фиальте» Набокова и «Генрих» Бунина. Это совсем небольшие произведения, обязательно прочтите их заранее!
Точка – конфликт двух личностей
В острой ситуации соперничества становятся видны далёкие от школьно-елейных портретов черты. Ехидность. Способность хлопнуть дверью. Щепетильность. Воспитанность. Умение признавать чужой талант. Умение жить внутри пресловутого узкого мирка эмигрантов.
Роли не определены раз и навсегда, всё течёт и меняется: «ученик» и «учитель», «молодой писатель» и «Нобелевский лауреат», «прогрессивный автор» и «хранитель традиций», «в шаге от мировой известности» и «престарелый мастер».
Бунин умер в возрасте 81 года, немного не дожив до мирового успеха «Лолиты». Будем честны – вряд ли этот успех поставил бы точку в отношениях двух мастеров.
Так или иначе, нам остаются великие книги русской эмиграции. Да что там –просто великие книги, несущие в себе память о дореволюционной России, свидетельства зыбкой эмигрантской современности и видения несбывшегося.
Банально: история не знает сослагательного наклонения. Но наметим пунктиром третью линию на нашей карте – какой была бы русская литература в мире без революции, где юноша Набоков остался в Петербурге, а признанный писатель Бунин – в Москве. Книга даёт толчки к таким размышлениям. Но размышлять и фантазировать каждый должен уже сам.
Моя глубокая благодарность DollakUngallant за совет прочитать эту книгу!
Парадокс книги Максима Шраера заключается в том, что при абсолютно предсказуемом сюжете её интересно читать. Интуитивно читатель с самого начала знает, как будут развиваться отношения Ивана Алексеевича Бунина и Владимира Владимировича Набокова: знаменитого писателя и начинающего поэта - в 1920-ые годы; Нобелевского лауреата и «лидера литературы русской эмиграции» – в 1930-ые, и наконец, «устаревшей фигуры в литературе» и писателя на пике мировой известности - в 1940-50-ые. Ничего неожиданного с общечеловеческой точки зрения, а с творческой?
Бунин и Набоков. Два гения современной литературы, имена которых соединены для нас и языком, и эпохой, и масштабом дарования, и жизнью и творчеством в эмиграции. Но есть между этими писателями и другая связь. В центре этой книги захватывающий сюжет многолетних и сложных отношений между Буниным и Набоковым – история «любви и ревности», взаимно влекущих противоположностей и опасного родства, история восхищения и горького разочарования. Этот сюжет венчает литературная дуэль.
В подтверждение версии литературного соперничества Бунина и Набокова, «достигшего апогея к концу 1930-ых и началу 1940-ых годов», автор приводит цитаты из писем и дневников писателей, выдержки из литературно-критических статей, отзывы современников, а в финале книги дает собственный литературоведческий анализ произведений Бунина и Набокова. И все же некоторые выводы мне показались надуманными: вряд ли Набокова интересовала борьба за «пальму первенства в русской литературе» - с Буниным или с кем-то ещё: в этом смысле Набоков, думается, действительно был «писателем-космополитом» и если бы и стал с кем-то соперничать, то с Джойсом. С другой стороны, рассматривать «Темные аллеи» Бунина исключительно как «ответ на лучшие русские рассказы Набокова», значит - упрощать действительность. (Помимо автодиалога, цикл рассказов Бунина, как «гимн женскому телу» и поиск «нового слова», можно расценивать и как полемику с Мопассаном или Лоуренсом.) Впрочем, не исключено, что оба писателя испытывали потребность в такого рода «состязании» как источнике вдохновения, в любом случае - победителем оказался читатель.
Очень люблю Набокова, но стараюсь читать его понемногу, 1-2, ну может, 3 книги в год. Перечитываю и смакую. Бунин - признаю его талант, но он для меня пока, к сожалению, так и остался "школьным" писателем, его я еще не прочувствовала, думаю, придет и его время. Поэтому к книге этой я пришла с "набоковской" стороны.
Большой минус книжки в том, что она неожиданно кончилась. Не в смысле "внезапного поворота сюжета", а идейно - будто обрывается и все.
В принципе, если убрать цитаты и повторения и ссылки на источники (их несколько, наверное, десятков страниц) то всю историю можно было уместить в большую и подробную одну хорошую статью.
По поводу формы - очень удобный формат (это первая книга за последние полгода которая удачно вместилась в мой маленький саквояжик - мелочь, а приятно), отличная бумага. Просто праздник для глаз, такие книги хочется растягивать.
По поводу содержания - интересно было окунуться в ту эпоху, ощутить то, что писатели - которых я больше привыкла видеть в виде идентификатора на обложке - это живые люди. Для меня это откровение пришло совсем-совсем недавно - когда я бегло пробежалась по биографии Набокова, узнав, что он не только писал книги и любил бабочек, но и как-то по-своему боролся - с жизнью (бегство из россии, бегство из Парижа от нацистов итд), с безденежьем.
Почему-то эта мысль (то что писатели тоже люди и тоже борются с бытом и повседневностью, но еще и успевают книги писать) пришла ко мне совсем недавно, почему-то понадобилось почти 30 лет жизни, чтобы осознать, что это не какие-то небожители, а простые (хоть и безумно талантливые) люди.
Поэтому эта книга пришлась как нельзя более кстати - в ней показаны недостатки и проблемы Бунина, и абсолютно те же черты в Набокове.
Насчет неожиданной концовки, замечу, что это скорее мое субъективное чувство. Ведь вывод в книге все же есть, он о том что соперничество помогает добиваться лучших результатов, пусть это даже вымученный результат. И подобный диалог двух писателей обоим послужил хорошую службу.
Иногда мне кажется, и я вполне в этом уверена, что мы с вами, пишущие здесь свои скромные рецензии, счастливейшие из людей, потому что нам дана возможность читать двух великих русских писателей - Набокова и Бунина - на языке оригинала. Да, несколько вещей Набокова написал на английском, но некоторые из них он все же успел перевести на "великий, могучий и свободный" самостоятельно.
Любовь к Набокову пришла ко мне в 13-14 лет, к Бунину, немного позже - в 18-19. С тех пор это константа, которая не меняется, и я сильно сомневаюсь, что мою любовь к ним может что-то поколебать. Для меня это абсолютные гении. Это такой язык и такие чувства, такая любовь, с которыми вровень я не могу поставить ни одного из наших классиков, ни любимого мной Чехова, ни Достоевского, ни Тургенева. Мне сложно подобрать слова восхищения и любви, достойные их таланта. Мне бесконечно жаль, что старшие поколения, поколения наших родителей и бабушек, оказались лишенными этих сокровищ русской литературы, взамен изучая идеологически правильные произведения, зачастую лишенные подлинной красоты. И я счастлива, повторюсь, что сами имею возможность раз за разом читать и перечитывать свои любимые книги авторства Ивана Алексеевича и Владимира Владимировича.
Как и все самое любимое, мне трудно препарировать их романы или рассказы, разбирать, сравнивать, что искусно делает с этой книге автор. Когда касаешься чего-то настолько близкого к совершенству, теряешь способность к четкому анализу и просто наслаждаешься. Однако, Максим Шраер отлично справляется с задачей и не просто раскрывает динамику отношений двух гениев, но и сравнивает сами произведения, ищет параллели, результаты влияния ИА на ВВ. Делает он это тоже, надо сказать, довольно умело. Так, что меня это "препарирование" практически не смущает и не заставляет закрыть книгу, как бы я это сделала почти наверняка в ином случае. Хотя, конечно, мне больше интересны взаимоотношения и история жизни писателей, нежели детальный разбор их литературных произведений. Хотелось бы видеть в книге более качественные иллюстрации, было бы здорово, если бы они были напечатаны на глянцевых листах с высоким разрешением, в остальном, издана она очень хорошо - хорошая обложка, плотные белые листы. Меня смутило то, насколько трудно было найти эту книгу. Желание ее купить зародилось у меня сразу же, как я узнала о ее появлении, но вот путь к ней оказался очень тернистым, и вот спустя, почти 4 года, она у меня, а для этого мне понадобилось нанести визиты во все книжные своего родного города, и поняв, что там мне искать нечего, сделать заказ в интернет-магазине. Поэтому, если у вас все еще нет этой книги, но вы очень хотите ее прочитать, наверное, самое время озаботиться этим вопросом.
Вообще, книга очень небольшая, читается легко и очень быстро. Наполнена огромным количеством ссылок, что очень радует, видно, что это не пустая надуманная книжка, коих сейчас великое множество, а очень просто и понятно написанное научное исследование. По большей части она все же посвящена именно Набокову, чем Бунину, ну и, конечно, взаимоотношениям двух гениев русской литературы. Эту книгу можно назвать и сокращенной биографией Набокова, она рассказывает нам о наиболее важных вехах жизни писателя, но я, конечно, предпочла бы ознакомиться с ее значительно более детальной версией собранной в одной книге, потому как более или менее тщательное жизнеописание обрывается переездом Набокова в США и последующей смертью Бунина.
Подводя итог, скажу, что для меня эта книга стала ценным приобретением, и хотя я не узнала много новых фактов, все-таки она помогла систематизировать и дополнить то, что я уже знала, и доставила несколько часов настоящей читательской радости. Я очень надеюсь, что эта книга положит начало небольшой коллекции биографической литературы, посвященной моим любимым авторам. Спасибо автору за его большой труд.
Зайцев сравнил чтение романа Бунина с глотком кислорода и продолжил:И вот прямо с высот бунинской поэзии вы попадаете в кромешную тьму сиринского духовного подполья. <...> Сирин - блестящий писатель... И все же, с каким огромным облегчением закрываете вы книгу, внимательно прочитавши до последней строки. Слава Богу, не надо дальше читать этого наводящего гнетущую тоску талантлевейшего изображения того, как живут люди, которым нечем и незачем жить. Не люди, а человекообразные, не подозревающие ни красот окружающего их мира, ни душевных красот человеческой природы, слепорожденные кроты, толкающиеся беспомощно, безвольно, безответственно, в потемках какого-то бессмысленного и бесцельного прозябания. Какой ужас, так видеть жизн, как ее видит Сирин! Какое счастье так видеть жизнь, как видит ее Бунин!
3 октября 1922 года Бунин записал в дневнике:Читаю Блока - какой утомительный, нудный, однообразный вздор, пошлый своей высокопарностью и какой-то кощунственный, ибо в эту постоянную "тайну", в постоянную высоту онанирует рукоблуд привычный, равнодушный. Да, таинственность, все какие-то "намеки темные на то чего не ведает никто" - таинственность жулика или сумасшедшего.
"Перед ним был русский писатель, проза которого свидетельствовала о стилистическом влиянии Бунина, но при этом не имела почти ничего общего со взглядом Бунина на мир."
"Бунин увидел в Набокове писателя, уже находившегося вне пространства русской классической литературы, которое Бунин считал исключительно своим. Это был уже не экзальтированный юноша-поэт, поклонник стихов Бунина и автор восторженных писем, а зрелый писатель, ясно представлявший свое место в литературе и не нуждавшийся в принадлежности к той или иной традиции или школе, кроме «школы таланта»"
"Трагедия героев Бунина – трагедия свободы, прерванной вторжением бессмысленной смерти, понять которую так же недоступно человеческому разуму, как и понять саму судьбу...Избранники автора в произведениях Набокова способны постичь и порой даже постигают темы и схемы собственного существования."