Рецензии на книгу «В окопах Сталинграда (с главами, не вошедшими в книгу)» Виктор Некрасов

Настоящая правда о войне

Почему эту книгу называют правдой о войне, об окопной войне в городе-герое Сталинграде? Потому что писатель, имея бронь, отправился добровольцем на фронт и сам защищал Сталинград, служа полковым инженером и заместителем командира саперного батальона. Некрасов воевал на самом сложном участке - Мамаевом Кургане. Был награжден орденом "За отвагу".

Итак, вернемся к книге. По отзывам многих именитых писателей, таких как Василь Быков, Константин Симонов, Даниил Гранин, Андрей Платонов, Борис Слуцкий и другие, книгу "В окопах Сталинграда" можно считать как "настоящей правдой о войне".

Повесть написана от лица лейтенанта-сапёра Юрия Керженцева, в биографии которого автор описывает некоторые события из своей реальной жизни. Так что взгляды на войну и на другие события можно считать прямыми взглядами самого автора. Война сводит героя повести с различными персонажами.

Больше всех мне запомнился такой персонаж как интеллигент-математик Фарбер со своими философскими мыслями (роль которого потрясающе исполнил Иннокентий Смоктуновский в фильме "Солдаты"), а также в противовес ему лихой и неунывающий командир разведчиков морской пехоты старшина Чумак. Запал в душу эпизод где Фарбер рассказывает что никогда в жизни не бил людей по лицу, и вряд ли смог бы это сделать... Тем не менее он воюет, защищает свою Родину...

Первоначально кстати книга не прошла рецензию и подверглась жесткой критике... однако, за одну ночь она была пересмотрена и удостоилась высшей награды, - Сталинской премии! Только один человек мог повлиять в то время на такое развитие событий... Видимо ему книга тоже очень сильно понравилась...

Советую всем прочитать в обязательном порядке эту сильную книгу о войне!

Никто уже не кричит «ура».

Скажу откровенно, что военную прозу я не люблю. Собственно, я её и не читала толком. Но именно потому, что — не понимаю. И даже не хочу делать вид, будто слова «передовая» или там «вторые рубежи» для меня что-то значат. Первая вещь, которая дала мне хоть какое-то представление о войне, — малышовый рассказ Гайдара «Четвёртый блиндаж» — вот это как раз мой уровень.
Но подбираясь уже где-то к середине книги Некрасова, я вдруг оказалась в окопе. Впереди — серая обглоданная земля, ожесточённо частит пулемёт, плечо немеет от толчков отдачи, тонкие противные струйки пота щекочут шею и подмышками, нас четверо, мы в кольце, свистят снаряды, от гильз некуда ступить, патроны кончаются, надо держаться.
Это было так неожиданно и непривычно, что я даже испугалась и оторвалась от книжки. И моментально поняла, что значит словосочетание «окопная правда». Это когда вспорото тело родной земли, а ты сидишь в самой ране, прижимаешься грудью к стылой земляной груди, и после каждого разрыва тебе за шиворот сыплются влажные комки земляной плоти.
В этот момент ты едва ли думаешь о родине или Сталине или скрытой теплоте патриотизма; мысль успевает охватить разве только этих троих, что с тобой плечом к плечу, такие разные и сложные, настоящие души, охваченные сейчас борьбой за одну на всех жизнь. А жизнь ускользает каждую минуту, как песок сквозь пальцы: несколько часов назад ты собирался хлопнуть рюмочку по случаю дня рождения, или поговорить по душам вон с тем хорошим застенчивым хлопцем, или просто снять сапоги уже наконец, но не прекращается кровавая пахота, и всё, всё снова и снова откладывается на потом. Даст бог, будем живы.
И после того, как эта самая окопная правда забивалась тебе в сапоги и хрустела на зубах, ты уже не можешь спокойно смотреть в пустые глаза тупого и самоуверенного капитана, который заседает в двухэтажном дворце-блиндаже с ампирным зеркалом на обшитой панелями стенке, и единственный солдат, которого он знает, — это сферический солдат в вакууме, пушечного мяса кусок, который обязан любой приказ брать под козырёк и не думая бросаться с голой грудью на вражеские пулемёты с криком «ура». А если он хотя бы не кричит «ура» — значит, трус и предатель.
Война не терпит полутонов, она жёстко делит людей на своих и чужих, но национальность не имеет к этому никакого отношения. Страшен разъярённый командир, потрясающий пистолетом, марш в атаку или я тебя сам пристрелю, и совсем не страшен худосочный пленный фашист, который вежливо подносит прикурить, битте камрад.
Мы говорим, что на войне так страшно. Мы ничего не знаем о войне.

Я знаю, что воспрянули недаром
сердца в чаду коричневого ада:
взошло созвездье красных командармов
на грозном небосводе
Сталинграда.

И суждено надежде распуститься,
раскрывшись, как цветок в объятьях сада.
Написана великая страница
штыками и рассветом
Сталинграда.

Пабло Неруда, "Новая песнь любви Сталиграду", 1943

Интеллигентский взгляд на войну. Не могу отделаться от желания сравнивать эту повесть Некрасова с главами из романа Шолохова. Да простится мне это сравнение, но это ужасно похоже на разницу подходов к коренным народам у Арсеньева и Федосеева – оба писали про сибирских жителей, но один отстраненно, со стороны, а другой рядом, наравне. Так и Некрасов – его герой офицер и со стороны, а у Шолохова герои как раз рядовые бойцы.

При этом простые люди в книге есть, не могут не быть. Но они, если честно, картонные. И Седых, и Валега что твой Платон Каратаев – символизируют народ своей простотой, широтой души, малограмотностью и при этом определенной живостью ума.

Сама фактура книги другая. Герой вспоминает город, город глазами студента и мальчишки из интеллигентной среды. Довоенный Киев конца 20-х, с огромным количеством иностранных немых фильмов в прокате, с кинотеатрами, специализирующимися на арт-хаусе того времени или на ковбойских фильмах.

Но можно предположить, почему эта книга понравилась Сталину. Автор нашел крайне уместный для военный прозы синтаксис. Повествование почти все время идет в настоящем времени, фразы короткие, рубленные, отлично передающие напряжение момента. Герои даже говорят также, быстро, односложно. Лирических отступлений минимум, события накатывают на героя, вертят его, опрокидывают, переносят с места на место.

Книга забрасывает читателя в водоворот сразу, с первых страниц – мы оказываемся втянуты в гигантское отступление летом 1942 после неудачного удара на Харьков. Автор хорошо подает географию. Я читал не отрываясь от карты, стараясь найти и сопоставить между собой Купянск, Булацеловку, Вешенскую и многие другие населенные пункты (на Украине много уже и переименовано, а с нашей стороны границы почти все осталось также, как в 1942). Герои оказываются подхваченными потоком, который выплескивает их на берег уже в Сталинграде, где их шокирует почти еще мирная жизнь. Действующие лица «Они сражались за Родину» остались чуть севернее, а подробнее о них мы так и не узнали.

Автор точен и подробен в деталях. Я почему-то люблю эти канувшие приметы той жизни. Офицеры берут в библиотеке дореволюционные журналы – «Ниву» и «Аполлон». Мне стало интересно, что такое дневная фотобумага и метлахская плитка. Про Hutte я вроде что-то слышал, но в контекст не ставил. И я как-то не задумывался, что Черчилль прилетал в Москву в самый разгар летнего наступления фашистов.

Но потом все это обрывается самой Сталинградской обороной. Детали и красивовсти стираются, остается голая окопная правда. Дурацкое сравнение, но это действительно как шутер от первого лица – сражения за каждый клочок, за насыпь, за будку, за основание трубы, за гору металлолома. Все жестко, жестоко и предельно четко. Кровь, кровь и еще раз кровь. Ошибки, приводящие к ненужным потерям, маленькие хитрости, господство вражеской авиации, наша артиллерия с того берега, и опять кровь и кровь. Наши при этом стараются остаться людьми – бритье иногда, куски художественных книг (любопытно, что герои книги будущего лауреата Сталинской премии читают в землянках книгу другого лауреата Сталинской премии про оборону Севастополя в Крымскую войну – «Севастопольскую страду» Сергеева-Ценского).

Автор неоднократно, но аккуратно славит Сталина. Это и портреты, которые наши помещают в своих землянках, и прочувственный диалог о том, как ему, наверное, тяжело держать весь фронт, думать о каждом участке. Я любопытства ради посмотрел несколько отзывов об этой книге на сайте и сильно удивился - люди пишут, что Сталина в книге нет, как и советского патриотизма. Люди такие люди - то, что потом автор эмигрировал, совсем не означает, что в 1945 он не писал вполне правоверные вещи. Ох уж этот синдром поиска фиги в кармане. Текст - упрямая вещь, вот он, перед вами, все идеологические маркеры на месте, только сделано это аккуратно и точно, так что и самому Сталину понравилось (судя по книгам, получавшим премию его имени, любил он как раз вещи неплакатные, сложные, противоречивые).

Финал существует в двух вариантах. Автор хотел написать три части, но ему предложили напечатать книгу, когда были готовы первые две. Поэтому есть скомканный, но вполне достоверный финал, а также есть и набросок третей части. Любопытно, но, пожалуй, книга должна остаться такой, какой вышла в печать.

События, описываемые в этой повести, происходят с июля 1942 года по февраль 1943 года во время боевых действий. Повествование ведётся от лица лейтенанта Юрия Керженцева, честно и правдиво описывающего страшные дни, которые пережила наша великая страна.
Рассказчик говорит о том, что люди в стрессовых ситуациях ведут себя по-разному. В армии были трусы, но храбрые ребята тоже были и даже в большинстве. Художественная книга о войне, написанная очевидцем войны в самом страшном её проявлении.
Не зря эту книгу хвалили современники, потому что она вскрыла сущность тех событий. Повесть небольшая по объёму, но такая насыщенная и сильная, что я не смогла прочитать её в два присеста. Советские бойцы так самоотверженно и жестоко боролись, отвоёвывали каждый метр своей земли у фашистов.
Керженцев вёл себя как настоящий герой. Я читала и гордилась за весь русский ( не только русский, но и советский) народ.
Я где-то читала, что эта повесть пользовалась невероятной популярностью сразу же после публикации, неоднократно переиздавалась, но после экземпляры изымались из библиотек и магазинов только потому, что власть вдруг усмотрела в Некрасове следы антисоветчины.
Повесть «В окопах Сталинграда» должна быть прочитана всеми, кто понимает значимость истории и памяти в жизни человека.
Ещё я посмотрела фильм «Солдаты», снятый по мотивам повести «В окопах Сталинграда». Тоже произвёл должное впечатление. Иннокентий Смоктуновский справился со своей ролью на все 100%. Но книга мне понравилась чуть больше. Короче говоря, рекомендую к прочтению.

Беспроигрышный вариант

Нескладно что-то у меня выходит… По-газетному как-то… Но вы понимаете меня, правда? Так вот… Странный мой тост будет… Обычно говорят — дай бог нам встретиться следующий раз в этой же компании. А я вот наоборот… Я хочу выпить за то, чтоб первый Новый год после войны каждый встречал у себя дома, со своей семьей, со своими друзьями и чтоб… Ну, вот и все… Давайте выпьем… И чтоб скорей этот год пришел…

Ну вот какую ещё цитату актуальнее привести сейчас, за неделю до нового года? И как не сказать - слава тебе, Господи, что сейчас актуален именно Новый год, а не война.

Окопная правда тоже ведь разной бывает. Разных сортов, что-ли. С примесями. Вот тут мне показалось, что "В окопах Сталинграда" - из разряда первосортных. По-минимуму идеологии и пропаганды, и много чувств. И контрасты. Целый Сталинград - разрушенный Сталинград. Штурмуемая сопка - взятая сопка. Живой солдат - мёртвый солдат. Всё очень просто. Иногда даже слишком просто. А такие книги и надо просто писать - простыми словами. Потому как стоит только добавить чего-то героического, как сразу окопная правда начинает отдавать искусственностью.

Просто как-то это все здесь, на фронте. Был вчера — сегодня нет. А завтра, может, и тебя не будет. И так же глухо будет падать земля на крышку твоего гроба. А может, и гроба не будет, а занесет тебя снегом и будешь лежать, уткнувшись лицом в землю, пока война не кончится.

Ну и вот ещё:

На войне узнаешь людей по-настоящему. Мне теперь это ясно. Она — как лакмусовая бумажка, как проявитель какой-то особенный. Валега вот читает по складам, в делении путается, не знает, сколько семью восемь, и спроси его, что такое социализм или родина, он, ей-богу ж, толком не объяснит: слишком для него трудно определяемые словами понятия. Но за эту родину — за меня, Игоря, за товарищей своих по полку, за свою покосившуюся хибарку где-то на Алтае — он будет драться до последнего патрона. А кончатся патроны кулаками, зубами… вот это и есть русский человек. Сидя в окопах, он будет больше старшину ругать, чем немцев, а дойдет до дела — покажет себя. А делить, умножать и читать не по складам всегда научится, было б время и желание…

А всё потому, что главным объектом для описания Некрасов выбрал человека. Точнее людей. Много людей. И все разные. Описывай штурмы, атаки, выстрелы - ничего не скажешь о войне. Описывай людей - и скажешь всё. Беспроигрышный вариант.

В мрачном переулке прямо за Майданом висит мемориальная табличка: "Здесь жил советский писатель Виктор Некрасов".

Милый, милый Киев!.. Как соскучился я по твоим широким улицам, по твоим
каштанам, по желтому кирпичу твоих домов, темно-красным колоннам
университета. Как я люблю твои откосы днепровские! Зимой мы катались там на
лыжах, летом лежали на траве, считали звезды и прислушивались к ленивым
гудкам ночных пароходов... А потом возвращались по затихшему, с погасшими
уже витринами Крещатику и пугали тихо дремлющих в подворотне сторожей,
закутанных даже летом в мохнатые тулупы...

- О, так вот где он жил! - говорит муж. Я пожимаю плечами и делаю фирменное лицо я-девочка-и-не-читаю-этих-ваших-советских-писателей
- А помнишь у Конецкого друг Вика? - продолжает соблазнять меня муж.
Вику я, конечно, помню. У Конецкого Вика - старый лис, забавный и смешной; немножко сноб, немножко офранцузился. Чертовски очаровательно существо, даже если ты ничего о нем не знаешь.

Когда мне было 16, я обожала Симонова. Носилась с трехтомником "Живых и мертвых", как ненормальная, пересказывала всем и даже вступительное сочинение писала на по его книге. И я, в общем, верила даже в то, что все плачут, когда Сталин читает первое обращение к народу после начала войны. Я в это до сих пор верю.
Но что такое Симонов рядом с Некрасовым?

Симонов - столп, кит, человек и пароход; Некрасов - смешной и забавный мальчишка, обаятельный и влюбленный и жизнь. "Живые и мертвые" - книга серьезная и тяжелая; "В окопах Сталинграда" - залихвасткая история, иногда даже хотелось воскликнуть : "Ну Вика заливаешь!"

"В окопах Сталинграда" - книга о потрясающей любви к жизни, которая побеждает всё. Она о том, что всюду дух, всюду жизнь и все, ну господи, все хорошие. Надо только присмотреться, как следует. Надо только хотеть увидеть хорошее в людях.
И теперь каждый раз, когда я буду обижаться на коллегу или ныть, о том, что все плохо, я буду вспомнить Вику Некрасова и его героев. Они тоже ссорились, жили обычной жизни и с удивлением обнаруживали, что твой соперник, у которого ты увел девушку, выносит тебя на руках с поля боя. Я не знаю, как могла появиться эта любовь к жизни в таком мрачном месте и в такое время. Не знаю. Но тем лучше для меня.

Всюду дух, всюду жизнь. Напоминанием об этом никогда не бывает лишним.

Трудно не только написать отзыв, трудно вообще оценивать книги такого рода. Тема слишком давит. Тут проще либо поставить пять, либо ничего. О мертвых, вы ведь сами знаете как... А в преддверии праздника становится совсем непросто. Встает вопрос: Ты, вообще, патриот или кто?
И если решить патриотично поставить пять, то надо найти доводы в пользу книги, отметить её достоинства. И вот - читаешь и ищешь. А чем больше ищешь, тем больше находишь, проникаешься постепенно, загипнотизированный величием темы, и вот она, пятерка. А мне, и правда, понравилось! Такое еще с чтением классиков бывает, знаете? и сопротивляться такому давлению трудно. Поди отличи, это ты вымучиваешь из себя пятерку или же растешь над собой и развиваешь вкус, а? Короче, у меня так бывает, но не в этот раз. На этот раз я себя переборола. В итоге, признаюсь, получилось что-то странное.
Книга Некрасова оставила о себе двойственное впечатление. С одной стороны, мне понравился язык, которым она написана. Фразы короткие, суховатые, но легкие и живые, яркие. Сразу же оказываешься внутри событий, вместе с главным героем, как будто видишь все своими глазами. Описание того, "как это было", военная повседневность - то, что мне очень понравилось у Некрасова. Здесь я ему верю.
Проблема в том, что я не верю во всех этих людей. Прямо начиная с Керженцева и заканчивая, ну не знаю, Седых. Как будто смотрю кино и сразу же угадываю: ага, вот герой, а это трус и шкурник, этот - наглая морда, но человек замечательный, этот трогательный и стихи пишет, этот неграмотный, но все равно золото, а не человек... И такая искусственность, шаблонность свойственна всем героям. Даже Керженцеву, в образе которого угадывается сам автор, и который, в результате, получился живее всех...
Вот он вспоминает Киев до войны или просто о чем-то размышляет - а я не верю ему.
Ладно еще диалог о Сталине, чувствуется, что вымученный - говорят, Некрасову его велели вставить. Но гораздо важнее - я не верю в суд над Абросимовым. Что были такие, кто отправлял солдат в бессмысленную атаку на пулеметы - да. Но в такой красивый суд и наказание - нет. Не верю. Может, я смотрю на мир через черные очки и вообще неправа, но на меня от этого эпизода тянет фальшью, как и от всей книги. Только эта фальшь здесь так здорово перемешана с правдой, что ее тяжело уловить, зафиксировать. Дунуло - и нет. Чуть под другим углом посмотрел - соцреализм в худшем смысле слова. Сморгнул - и уже перед тобой окопная правда, самая подлинная. И когда мне везде попадается утверждение, что это одна из правдивейших книг о Великой Отечественной Войне, я не знаю, что и думать. Какие же тогда должны быть остальные?..
Но вернусь к суду, я не закончила. Вот в описании романа написано, что в нем есть "глубоко запрятанный бунт против идеи "человека-винтика". Наверное, он так глубоко запрятан, что я не докопалась. Вместо бунта обнаружила только отрицание. То есть Некрасов готов признать: да, у нас были случаи, когда в солдате видели только винтик (случай Абросимова), но за такое у нас наказывали (суд). Сразу вспоминаются - "перегибы на местах" и все такое. Разве это бунт? Хотя... может, это единственно возможный в тех условиях вариант бунта? Намек - вот как оно должно быть?.. Не знаю. Надо еще думать. Как ни посмотри, впечатление от книги уже вряд ли изменится.
Мое издание содержало также главы, не вошедшие в окончательную версию книги. Там есть такие слова:

— Разве мины ваши удержали немцев? Разве дзоты? Черта с два, дорогой мой друг, черта с два… Вон тот Ванька и Петька, которые лежат сейчас в соседней палате и дуются в домино, вот этот самый наш Ларька — покоритель дамских сердец, оставивший свою ногу где-то у Тракторного завода. Вот этот бетон, который сдержал немцев. А вы говорите — «линия Мажино»…

И вот сижу я в замешательстве. С одной стороны - это правда, это героизм, и я горжусь этими людьми, их стойкостью, силой духа. А с другой - тошно делается, когда думаешь о таких людях, как о бетоне. Когда вспомнишь про одну винтовку на двоих (если не на троих), отсутствие боеприпасов и проржавевшие лопаты. Вот такое же у меня смешанное ощущение от книги "В окопах Сталинграда".

Долгая прогулка, команда "МАНьЮчки"

У этой книги огромный коэффициент сжатия: она маленькая, но какая бездна смысла! И очень упругая, мускульная, лаконичная проза.
Книга-мина: есть в ней пара сцен, которые относятся напрямую к тебе, или которые ты можешь себе легко представить, ты наступаешь на них, как на минный усик, и оказываешься среди войны.
Например, описание картинок Доре в детской книжке про Мюнхаузена. Кто не помнит его половинчатую лошадь, которая пьёт из фонтана или как Мюнхаузен выдирает себя из болота за хвост? Или шикарное описание мирного Киева, с его цветущими каштанами и липами, кинотеатрами, улицами в мягком блеске фонарей. Или сухой пронзительно синий сентябрь с высоким крымским небом, с золотом осин на фоне черного пожара войны.
Так вот наступишь на такой усик - и ты уже на передовой, там, в этом аду, плюхаешься в ледяную жижу плашмя и она забивает тебе рот; или следишь за разговором главного героя с командиром разведчиков, который его сильно не любит и чуть ли не смеется ему в лицо, или смотришь на жалкого мальчишку, представляешь его у школьной доски, а он уже застрелен и тебе невероятно жаль.

А вот сами описания наивысшего напряжения во время войны - ночной бой, или то состояние, когда главного героя было не оторвать от пулемета в окружении - они ещё более лаконичны, расплывчаты даже, смутны, неясны и, как мне кажется, этим правдивы.
И, напротив, сцена, когда Керженцев после неудачной атаки лежит на простреливаемом пятачке под прицелом немецких пулеметов, наоборот, до крайности ясна и точна. И этим тоже правдива.

И я не могу вам не открыться, я полюбила навеки. В книге много ярких, выпуклых персонажей: сам главный герой Керженцев, нагловатый разведчик Чумак, похожий на героя Толстого Фарбер. Но мой фаворит - это Валега, ординарец Керженцева. Тут ничего даже сказать не могу, потому что чувства переполняют. Он прекрасен, ворчлив, заботлив и невероятно предан. Гениальный персонаж.
И чувствуется, что он имеет прототипа.

Короче, очень жалею, что не могу рассказать об этой книге более толково, говорю спасибо советчику, и чтение книг про ВОВ продолжу.

cum_libello , спасибо! Очень сильно!

Спасибо деду за победу!

Книги о войне представляют для меня что-то особенное. А люди, кто описывает события, которым не было равных и которые чудом удаётся пережить, заставляют смотреть на сегодняшнее относительно спокойное время с благодарностью. Хочется сказать «Спасибо» за то, что я тут, а не там.
Читала эту повесть с содроганием, переживаниями, как будто сама находилась среди всех описываемых событий. Не верится, что за эту книгу Виктор Некрасов сначала получил Сталинскую премию: она изначально имела колоссальный успех, а потом её просто запрещали читать и изымали с книжных полок. Вот такая сложная судьба у книги и автора. Хорошо ещё, что сегодня мы сами решаем, что нам читать, а что нет.
Повесть во многом автобиографична. Она написана от лица лейтенанта Керженцева. Герой тоже родом из Киева, как и Некрасов. Даже профессии в мирной жизни у героя и автора совпадают. Так что с уверенностью можно сказать, что в этой повести много правды.

Я боялась и всех спрашивала, кто же такой этот Некрасов. И Лева Безыменский первый сказал: ой, что ты, это замечательный писатель! Это вроде Ремарка “Трех товарищей”. Я помню эту первую характеристику “Окопов”, которую я получила.

Л. Лунгина. Подстрочник.

Книгу приобрела уже несколько лет назад, по рекомендации Л. Лунгиной, но что-то все руки не доходили. А на днях сидела, ждала чего-то, решила взять именно эту книгу, полистать, первые страницы глянуть. Взяла в руки и все медлила, не открывала, все думалось: “Может, не надо, пусть они все будут живые и незнакомые.” Ведь книга - это жизнь и судьба ее героев, и переживается эта судьба именно тогда, когда кто-то читает книгу. И мне живо представилось, что вот сейчас среди страниц мирно спят солдаты, а начну я читать, и они оживут, и будут снова проживать свою судьбу, назначенную им автором. И сколько раз они уже проживали ее, снова и снова, и еще сколько раз будут проживать! Может быть, не стоит знакомиться с ними, лезть к ним в души, пускать к себе, пускай останутся они незнакомыми, судьбы их неизвестными…

Но книгу открыла, стала читать, оторваться уже было невозможно, что поделать, в который раз героям пришлось идти по придонским, приволжским степям, идти в атаки, шутить, есть, пить, браниться, умирать и выживать. Вот выживать не смотря ни на что, - это, по-видимому, меня и привлекает в таких страшных и правдивых книгах о войне, особенно когда у самой какой-нибудь период в жизни, требующий длительного напряжения. Мне такие книги придают сил, читаю и думаю, что ведь это все не просто так, через это прошли мои предки, все выдержали, все вынесли, а уж мои проблемы по сравнению со всем этим - ерунда полная, и нечего даже и думать унывать там или сдаваться, или, не приведи Господь, бояться чего-то там, тушеваться.

А на счет предков - вот так и есть, один прадед машины со снарядами возил, пропал без вести под Сталинградом. А дед мой в тех боях тоже участвовал, награжден был, первой степенью, и тоже ведь был лейтенантом, как главный герой книги, и тоже сапером, в инженерном батальоне. В книге хорошо все, - и язык, и характеры, и особенно мне понравилось описание самого обычного быта, как жили, воевали, как относились друг к другу. Веет настоящим и немного романтизмом, правильным таким, хорошим, интеллигентным, - и правда, как у Ремарка.

Ни шагу назад!

В первый раз я встретилась с этой книгой в старшей школе - мы проходили ее по программе. Я всегда любила книги о Второй мировой и Великой Отечественной, а в то время как раз зачитывалась Ремарком. Но вот "В окопах Сталинграда" я тогда не осилила. Начинала читать, но то ли не было времени, то ли не захватило - теперь уже и не вспомню, почему бросила. И вот, по прошествии десятка лет, наш дорогой книжный клуб дал мне второй шанс - повесть Виктора Некрасова стала у нас заглавной книгой майской встречи, приуроченной ко Дню Великой Победы.

На этот раз я подходила к чтению в полной уверенности, что проникнусь, впечатлюсь и оценю по достоинству творчество автора. Мне казалось, что в школе мне просто не хватало опыта, мудрости, чтобы прочувствовать и понять это произведение. Что же в итоге? С сожалением вынуждена констатировать, что книга так и не захватила. Я листала страницы в постоянном ожидании, что вот сейчас она меня чем-то поразит, что-то всколыхнет, вонзится пулей в самое сердце, но этого - увы! - так и не случилось. История в целом мало запомнилась.

Может быть, у Виктора Некрасова была иная цель. Ему отлично удалось показать прифронтовую сумятицу и хаос войны, всю ее бессмысленность и беспощадность. Он дал по-настоящему мастерские описания людей и характеров. Его повесть стала одной из первых художественных книг о войне, написанных непосредственными ее участниками, открыла целое литературное направление под название «лейтенантская проза» и была высоко оценена такими писателями, как Шаламов, Платонов, Гранин, Быков...

Наверное, эта книга написана для мужчин. Мне же, чисто по-женски, хотелось какой-нибудь утраченной и вновь обретенной любви, каких-нибудь нечеловеческих, но героически преодоленных лишений... В общем, чего-то такого, чтобы на разрыв, ведь этого вполне можно было ожидать от подобной книги. Но повествование Некрасова, как мне показалось, очень ровное, почти сухое. На войне неизбежны потери и горести, но герой не упивается своими страданиями - в окопах Сталинграда ему попросту некогда, и это понятно.

Конечно, тот факт, что меня не очень затронула книга, не означает, что я не преклоняюсь перед героизмом советских воинов, которые отчаянно бились за каждую улицу, каждый дом - ни шагу назад! "В окопах Сталинграда" - это все-таки обязательное чтение, практически автобиографический материал и памятник тому страшному времени. Кроме того, повесть Некрасова сподвигла меня посмотреть документальный фильм об обороне Сталинграда, и вот тут я прониклась полностью. Не проходите мимо, не откладывайте, не опускайте глаза.

М.

Игра в классики. Тур № 8. Ход 1: Русский/национальный классик.