Дмитрий Лихачев

В прошлом году прослушала "Воспоминания" и "Письма о добром" Дмитрия Лихачева, и этот человек тут же попал в мой список людей, которых я глубоко уважаю и которые мне всесторонне интересны. Казалось бы, меня никогда не интересовала древнерусская литература, которой Лихачев посвятил почти всю жизнь, а вот после знакомства именно с его личностью меня даже посетило желание открыть "Слово о полку Игореве" и вообще узнать поподробнее об этой области искусства.

После "Воспоминаний" прошел почти год (кстати, за этот год я неоднократно, но безуспешно мониторила книжный рынок, очень хотелось подарить "Воспоминания" нескольким людям), и тут я увидела в книжном биографию Лихачева в серии ЖЗЛ. Сначала не взяла, подумала: "Зачем мне биография, если я читала автобиографию?". Но потом все же купила, начала читать и была очень рада, что все же не отмахнулась от этой книги. "Воспоминания" - воспоминаниями, а тут вся жизнь Дмитрия Сергеевича как на ладони, он стал еще ближе и как-то по-человечески понятнее. Много внимания уделено его работе - открытию для широкой публики целого пласта древнерусской литературы, иногда это немного затянуто, а научные споры могут занимать целые главы, но в любом случае это познавательно.

Меня очень вдохновляет Лихачев. Иногда вспоминаю его, сдержанного, спокойного, мудрого, не теряющего достоинства и чести в любых жизненных ситуациях, и думаю: а как бы он повел себя в той или иной (моей) ситуации, какие бы слова нашел, как бы взглянул? Удивительный человек, уникальный, мне кажется. Наверное, я склонна его идеализировать, да и биограф Валерий Попов относится к нему с придыханием, и хотя в последней главе он упоминает о не очень приятных сторонах характера ДСЛ, стараясь быть беспристрастным, это не развенчивает общий образ.

Уже начав свой отзыв, решил я сделать небольшую приписку, предупредив читающего, что хотя я и собираюсь со всей серьёзностью рассказать об этой книге, но некоторые её моменты вызывают у меня размышления столь обильные, что может показаться, будто нить повествования утеряна безвозвратно и к разговору о книге я вернусь не раньше, чем последний волос выпадет на голове у читающего, но это не так… надеюсь.
Пожалуй, самым интересным для меня в этой книге был рассказ не о Лихачёве-учёном, а рассказ о его лагерных и последующих мытарствах (Блокада, вмешательство «честных партийцев» в научную деятельность), хотя к этой части его биографии тесно примыкает рассказ о Лихачёве-человеке, к фигуре и человеческим качествам которого я испытываю большую нежность (хотя и плюшевым мишкой он отнюдь не был).
Тут нужно особенно выделить один момент. Лихачёв, окунувшись с молодых ногтей в самые мерзостные клоаки советской жизни, прошёл сквозь этот опыт максимально не опалённым. Думаю, автор биографии прав, когда говорит, что та закваска, которую Лихачёв получил до революции, оказалось сильнее «новых веяний». По его же (автора) справедливому замечанию, смотреть на Лихачёва, слушать его, кроме всего прочего, интересно и потому, что он помнит, как было «до», и знает, что можно жить иначе (автор подмечает, что при разговоре с Лихачёвым его собеседники как-то сами незаметно подтягивались, стремились соответствовать). Это много значит для тех, кто подобно мне стремится нащупать основания для иной жизни (речь не о благополучии, а об иных основаниях внутренней жизни, которые, в свою очередь, выражались бы в новом, изменённом отношении ко всему окружающему), нежели та, что была оставлена нам предыдущим веком, да и всеми прочими (примечательно, что оглядываясь в прошлое, моя мысль летит примерно к Сергию Радонежскому (его ЖЗЛовская биография, как мне кажется, прекрасно показывает, что фигура Преподобного может быть значима как для верующих, так и для неверующих), а это уже близко к лихачёвской теме). Я как-то слышал, что Лютер в своё время честил немцев пьяницами и лентяями. Это так не похоже на хрестоматийный образ педантичных трудолюбивых немцев, что если есть хоть толика истины в претензиях Лютера, то это должно послужить для нас грозным предупреждением, указывающим на то, что национальный характер подвержен изменениям, которые могут быть как положительными, так и отрицательными. Именно поэтому я практически не верю в нашу будущность. Ведь на одних Лихачёвых, Аверинцевых, Лотманах и других далеко не уплывёшь. Они в лучшем случае учителя, но рано или поздно человеку предстоит выйти из школьной ограды. Но дело в том, что даже столь прекрасные учителя не нужны современным людям — их обуяла идиотическая гордыня и они ревностно охраняют свои «грехи и медали». Но вернёмся к Лихачёву.
Рассказ о детских годах ДС вызывает острое чувство потери. Например в том месте, где говорится, что родители ДС выбирали не школу, а классного наставника (в высоком смысле). Грусть вызывает и рассказ о гимназии Карла Мая (позже превращена в какое-то «трудовое училище»), в которой старались воспитывать «свободных людей свободного общества», прививать любовь к труду, где поощряли творческую атмосферу, поддерживали интересы и склонности учеников, старались найти индивидуальный подход (и где, к слову, запрещалось доносительство).
Эпизоды с рассказами о лагерном опыте, Блокаде и последующем гонении на интеллигенцию (хочется заметить, что несмотря на разные примеры ты, в общем-то, делаешь из прочитанного один важный вывод: никакая интеллигенция не гнилая - всё это грязные выдумки паствы господина Ульянова) умело балансируют между мерзостью и идиотизмом, вызывая тонну саркастических замечаний («какую страну потеряли»). Но говорить об этом не хочется, да я уже и начинаю уставать. Достаточно только сказать, что пути Господни неисповедимы, и я абсолютно согласен с автором, что именно лагерный опыт позволил Лихачёву (и его семье) выжить в Блокаду, ибо «бывалый зэк» (в книге есть фото, где немолодой уже Лихачёв снят в лагерном полушубке) каким-то чутьём почувствовал, куда дует ветер, несмотря на благостные прогнозы партийцев, и предпринял меры для защиты своей семьи (примечательно, кстати, одна ранняя работа Лихачёва на тему того, как выжить в лагере).
Всё.

Слово об интеллигенте

Книгу читал в Париже – оттуда многое видится по-другому, нежели, когда ты находишься в родимом отечестве.
Валерий Попов постарался пройти между Сциллой и Харибдой, апологией и филиппикой, т.е. написать объективную биографию известного учёного, которого называли «совестью нации» (особенно в 90-е годы). Это труд очень тяжёлый и неблагодарный. Длинная жизнь Лихачева развёрнута во всей пестроте, неоднозначности и сложности. Скажу лишь о некоторых аспектах, которые обозначены Поповым, и были небезынтересны мне, тем более, что я в некоторой степени знаком с научным работами героя книги.
Лихачев, борясь с советскими мифами, тем не менее, сам сотворил другие. Один из них – сусальный миф о Древней Руси, который очень часто принимался за истину и, кстати сказать, создал благодатную почву для нынешних псевдоисторических гипербол. Например, лихачевская гипотеза в книге «Великое наследие» относительно того, что русский народ в XVII веке критиковал не церковь, а «антицерковь», представляется мне бесконечно наивной и ненаучной. И сейчас мы видим, как осуществляется забег в прошлое, правда, в отличие от Лихачева, с несравнимо меньшим профессионализмом…
Вторым мифом оказалась собственная жизнь, вернее, старательно создаваемое представление о себе (Попов деликатно об этом пишет). Или, если хотите, жизнетворчество. В сознании советской интеллигенции академик занял нишу мудрого старца, к которому обращаются за утешительным словом и советами. Он и советовал, причём достаточно громогласно, в том числе и в советское время, и в т.н. демократическое, не боясь навлечь на себя гнев власти. Кстати, до него за советами обращались к Ю.М. Лотману, известному филологу, а в начале ХХ века – к Льву Толстому. Такова закономерность эпох, когда вера находится в упадке, и крайне тяжело искать выход самостоятельно. Советы Лихачева из разряда «Что такое хорошо, а что такое плохо» – наиболее сомнительная часть его наследия. Моё впечатление таково, что в данном случае он брал на себя не свои функции.
Конечно, никто не будет оспаривать огромную роль Лихачева в популяризации древнерусской литературы, публикации её памятников. К заслугам академика следует отнести появление в школьной программе «Слова о полку Игореве» (защита «Слова» в книге Попова – совершенно отдельный полудетективный сюжет).
Таким образом, Лихачев предстаёт перед читателями живым, несвятым, что для честной биографии необходимо, ведь герой книги призывал людей быть честными и критичными к себе.

Совесть России не для людей

Или житие старца из 20-го века, которого я знала только с точки зрения лингвиста.

Мне и родителям очень сильно пару лет понравились Мысли о добром. А потом я побывала на встрече с Водолазкиным, которого спрашивали не сколько о его книгах, сколько вообще о работе с Лихачём. А потом я оказалась в изоляции с продлёнными на месяц книгами.

В общем это было неожиданно. Я готовилась к рассказам об обучении у каких-нибудь великих лингвистов и филологов и потом пронесение этого учения своим ученикам. Я правда не знала о Соловках и прочем несчастливом детстве. Как-то до революционная Россия у меня ассоциируется или с какими-то тёмными веками и крестьянскими голодом, плюс я скорее знаю историю Беларуси того времени. Фандорин Акукнина и то кажется более реальным, чем то, что можно родиться в царской России-империи и ещё дожить до 91 года с военными событиями в Москве.

Страшное это дело. Видеть. что люди всегда одинаковые. Только в спокойные времена легче быть благородным малым с дворецким и шляпами, да английским костюмами. Блокада, война или коммунизм е срывает покрывала. Сталь закалялась, а люди ломались или же их ломали, расстреливали, раскулачивали и прочее.

Читать про обучение молодого Мити было очень как-то умилительно. Прямо другая реальность. Плюс многих деятелей культуры воспринимаешь вот по имени отчеству. И не верится, что они были детьми, подростками или родителями. Про 7 детей Пушкина мало же кто помнит. А вот про близняшек тут много было сказано. Очень тонко отмечена разница между любимицей, на которую возлагали надежду и на другую близняшку, которая чувствовала себя обделенной.

За что люблю серию ЖЗЛ так за фотографии. Причём ч/б. Не воспринимаю категорически я цветные почему-то. Черно-белые вернее историческому духу что ли. И тут прямо были все. Человек в концлагере, что не может вымучить улыбку. Отец рядом с детьми. Профессор на каком-то собрании. Академик за границей.

Было странно читать, сколько валили на Лихачёва. Редактура чужих статей/докторских/диссертаций и прочего. Попытки написать что-то своё, попытки спасть что-то настоящее или кого-то невиновного. Очень много и точно про бюрократию, что неизменна в любые времена. Очень верно про то, что иногда приходиться прятаться в собственный мирок от жестокого и жёсткого, а ещё абсолютно несправедливого мира. Таким был Пушкинский дома, как мне кажется. А ещё кажется, что кроме любимицы-дочери, никто не знал как человека Дмитрия. Он был в первую очередь Лихачёв, а потом уже муж, отец и дедушка. Историческая личность сильнее роли члена семьи. И наверное некоторые сослуживцы, или точнее коллеги по филологическому цеху лучше знали его и больше с ним проводили времени, чем семья. Учёные и богатые одинаково обходят в своём плане на день/неделю семью что ли.

Это пожалуй была книга не сколько о самом ЛИхачёве, сколько ещё об эпохах, которые он прожил. Про это было много написано между строк автором. Вообще все книги ЖЗЛ пишутся в неком восторженном стиле, в независимости от авторства. Тут это было несколько более приземленно. Хотя часто проскальзывали фразы про то, какой простой был Дмитрий Лихачев и как до конца ходил сам без трости и не давал поднести портфель и ходил на верхние этажи в свой кабинет.

Очень сложно вообще писать рецензию или хотя бы отзыв на биографии. В автобиографиях хотя бы есть куда разойтись, размышляя о том, что было сказано, а что умолчали.

Тут же чувствовалось, что было бы место - автор бы всё продолжал.
Одно что вся эта история про достоверность "Слова о Полку Игореве" - для меня была слишком затянута. Я конечно филолог, но не лингвист - и мне всё же это было скучно. Но по тому, сколько это описание длилось - - стало понятно что это было важно для Дмитрия Лихачёва. Интересно конечно было почитать его теории про варягское происхождение киевской Руси. Но я опят же не понимаю как что либо можно доказать без доказательство Пока что любые учебники истории - это лишь красиво описанные теории для меня.

Но вот эта книга оказалась тем глотком холодного воздуха, которого мне не хватало в это депрессивное время.

Жизнь всегда была дерьмовая. Но некоторые находят в себе силы держать голову гордо высоко и носом кверху, проходить не запачкавшись в этом дерьме, но даже разгребая его немного для окружающих и потомков.

Но российский Ганди был интересной фигурой. Забавно, что они все появились примерно параллельно. Земля не могла больше терпеть такой тупости детей сыновей своих и породила совесть в человеческом облике.
Осталось все же добраться до воспоминаний лихачёва и его филологических работ.

Прочитано и отрецензировано в рамках игры собери их всех ака Покемоны