Думаешь, главное помнишь, а пустяки забудешь. Но нет, намять по-другому отбирает. Пустяки другой раз ещё крепче помнятся.
— Я, дед, тоже помню всякие пустяки.
— Ну, у тебя по-другому. Ты ещё молодой, ты всё, может, помнишь. Это потом жизнь тебе разъяснит, что было главное, а что — пустое. И то как сказать… Может, мы думаем, что это мелочь, а она-то и повернётся важным!
Самая большая и полная свобода — это свобода от собственных страхов.
Нельзя в один день стать другим? Значит, надо каждый раз преодолевать в себе нерешительность и страх? И смелый каждый раз должен снова доказывать свою смелость? Другим и себе? Вызывать её в себе каждый раз заново?
Это очень-очень трудно. Но Тимка понял в этот день, что иначе нельзя.
Подожди, Катя.
— Да, Тима. Что, Тима?
Как сказать то, что звенит, летит, неуловимо носится вокруг? Как объяснить, какая музыка играет в сердце? Разве есть такие слова? Разве могут слова выражать это?
— Катя, что нам задали по русскому?
— Шестнадцатый параграф, Тимка. До свидания.
— Деда, а почему мы не могли толом глушить? Бабушка сковородку приготовила рыбу жарить, а мы без рыбы.
Дед молчит, продолжает ровно работать вёслами. Потом сказал:
— Мы без рыбы, зато с совестью. А рыба в другой раз будет, подумай сам.
Какое-то предчувствие говорило ему, что эта встреча … будет иметь большое значение в его, Тимкиной, жизни. А какое значение, это было неясно. Интуиция может сказать человеку много, но, как правило, говорит она без подробностей.
Опустошенная, озябшая и подавленная, она выбралась из толпы. Люба еще не знала, что ненависть делает человека пустым и усталым.