VI век. Темные времена в Британии. Прошло уже сто лет, как с острова ушли римляне. От них остались лишь города, дороги и виллы, и неоткуда ждать помощи бриттам, оказавшимся в кольце неприятелей-варваров.
Но придет человек, который сразится с превосходящими силами врага и отразит нашествие. Великий полководец, герой — Артур.
Человек, чей дом горит, не обязан носить воду в костер соседа.
Твоя голова, Дерфель, устремляется в облака, а Линет привязана к земле. Она хочет быть богатой, а ты стремишься стать уважаемым. Это несоединимо.
"Как только что-нибудь запишешь, оно закрепиться и станет неизменным навсегда. Люди спорят, ссылаются на записанное, старые тексты порождают новые, эти, в свою очередь, рождают власть, люди превращаются в рабов манускриптов, спорят так рьяно, что наконец начинают убивать друг друга. Если ты никогда ничего не записываешь, никто точно не знает, что ты сказал, потому что это всегда можно изменить"
Я взглянул ей в глаза и понял, что это не просто игра, не детская клятва, но то, что свяжет нас в этом мире, а может, и в следующем.
Волшебство происходит, когда жизни богов и людей соприкасаются, но такие мгновения не управляются людьми.
Ночь выдалась очень холодной и казалась бесконечной. И все же я хотел бы, чтобы рассвет и вовсе никогда не наступал.
Не люблю море. Оно холодное и коварное, его серые перекатывающиеся холмы бесконечно бегут к нам с далекого запада, где каждый день умирает солнце.
Волшебный город, где правят прекрасные король и королева, где поют поэты, где старики могут спокойно рассуждать о размахе крыльев ангелов.
Барды поют о любви, восхищаются кровавой бойней, превозносят королей, льстят королевам, но будь я поэтом, то восхвалял бы только дружбу.
Гнев и эгоизм - вот что движет людьми и двигает мир.
Раньше я считал, что в раю тепло, но святой Сэнсам утверждает, будто рай должен быть холодным, потому что ад горячий.
Юность не любит признаваться в ошибках.
Все же было в Камелоте что-то необычное. Расскажи мне об этом, — потребовала Игрейна.
— Необычным это место было потому, — ответил я, — что Артур дал той земле справедливость.
Игрейна нахмурилась.
— И это все?
— Это, дитя мое, — сказал я, — намного больше того, о чем мечтали многие правители, не говоря уж о том, что они сумели сделать