Рецензии на книгу «Жутко громко и запредельно близко» Джонатан Фоер

Жутко больно и запредельно страшно

К таким книгам нельзя ставить звёздочки и оценивать их по какой-либо шкале. Такие книги созданы не для того, чтобы их разбирали по кусочкам или наслаждались гениальностью постмодернисткого текста, который, действительно, гениален. Такие книги не для развлекаловки: не для того, чтобы поглазеть на картинки и поискать ошибки в тексте, выделяя их красными чернилами. Такие книги.

Почему мы не можем перемотать плёнку жизни назад?

Нам бы ничего не угрожало.

Почему мы не можем летать? Может, стоит изобрести рюкзаки-парашюты или птиц, способных помочь падающему человеку?
Почему, когда нам больно, мы не можем об этом сказать? Почему, когда страшно, мы утаиваем это в себе? Проглатываем, забываем язык, разучиваемся говорить, и только односложное "да" или "нет"...
Любим? Эгоистичны? Настолько внутренне сломлены, что боимся разочаровать этим других?

Я люблю тебя.
Это так сложно сказать. Сложно, потому что думаешь, что будет еще одна ночь, еще тысяча ночей, когда ты сможешь признаться в этом любимому человеку.
Это так сложно сказать. Потому что боишься стать уязвимым, боишься своих слез, которые потекут наружу, а не внутрь.

Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя.

Эта книга не только об 11 сентября, она вообще обо всех войнах, которые когда-либо были. Она о Хиросиме и Нагасаки. Она о Второй Мировой, о бомбардировке Дрездена. Она о боли, о смерти, о разрушении, об огне, о том, что факты есть факты, а людские жизни и смерти - это не факты, это больше, чем просто ошибка, которую можно исправить красной пастой.
Зачем столько боли? Зачем столько страха? Как излечиться, когда все мы покалечены, избиты? И если у нас не оторваны руки или ноги, то это еще не значит, что у нас всё в порядке. В душах столько боли, которую не пережить тем, кто когда-либо побывал в подобных мясорубках. И эта кровавая резня продолжается и по сей день.

Мне было страшно тогда, в 2001 году, когда мы сидели на кухне, смотрели на дымящиеся башни, и папа сказал: "Началась третья мировая война". "Как хорошо, что не у нас", - подумала я. А потом: "Если мировая, то и у нас?" И мне было страшно за всех тех людей, запертых в дымящихся небоскрёбах. По правде говоря, я была вместе с ними тогда. И мне было страшно. И мне было больно.
Мне было страшно, когда сейчас, в 2012 году, бомбили Израиль. Мою любимую страну, в которой находятся мои родственники и мои друзья, которую я мечтаю увидеть в мире и спокойствии, а не с разрушенными домами и полными страха и боли людьми.
И вот это "как хорошо, что не у нас" больше не срабатывает. Потому что моя планета - мой дом.

Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя.

Можем ли мы перемотать и начать снова?
Увы, нет. Люди не летают.
Так почему же мы не учимся на своих ошибках? Сколько еще нужно смертей, сколько еще нужно вытерпеть боли и страха? Сколько, чтобы понять, что уже хватит?

Мне больно. Мне страшно.

Эта книга оставила после себя пустоту. Не потому что опустошила или удивила, а потому что вместо впечатлений о ней в голове — пустое холодное место, без эмоций, без мыслей, которое даже заполнять не хочется. Не знаю, почему так произошло, поэтому просто расскажу, что понравилось, а что не понравилось.

Итак, плюсы.
1. Этот роман, безусловно, следует читать только на бумаге, потому что это радость визуала и кинестетика. Очень правильное оформление, не то чтобы необычное, но вводящее с книгой в резонанс. Стильно, броско, по-хорошему цепляет. Сразу подумалось, что именно такая интерактивная подача печатной книги и спасёт в будущем бумажные издания, надо только подойти со вкусом, чувством, толком, расстановкой.
2. Читается очень легко, в отличие от «Полной иллюминации». Да и вообще видно, что автор «вырос» и упрямо гнёт и развивает своё собственное литературное зрение. А вот переводчик остался тот же, хотя здесь он радует меньше, может быть, не хватает знания сленга?
3. Сам сюжет романа любопытный: девятилетний мальчик идёт по следам своего отца, который погиб в Торговом Центре Нью-Йорка, переживает несколько любопытных встреч со странными людьми, выясняет отношения с членами семьи, попутно рассказываются истории-вкладки от лица других персонажей. Продумано, довольно любопытно, но...

Минусы.
1. ...без души. Не увидела я её здесь, увы. Чётко рассчитанный маркетинговый ход — да. Чёткие аллюзии, на которые автор дрессирует читателя, — да. И вроде всё добротно и славно, но слишком холодно. Не спекуляция, нет, совсем другое, что-то новое и другого уровня.
2. Главный герой — абсолютно неправдоподобная кукла. Это не девятилетний мальчик. Это не Оскар из «Жестяного барабана», о котором так вопиёт контекст. Больше всего он мне напомнил главного героя из «Наивно. Супер»: слова и поступки взрослого, который пытается притвориться ребёнком, который хочет вести себя, как взрослый.
3. Различные детали, которые я про себя называю «хипстерскими»: мелочи, которые не несут никакой смысловой нагрузки, если копнуть глубоко, но на поверхности кажутся такими все из себя глубокомысленными и необычными. Вычурные и бессмысленные, вроде татуировок на ладонях дедушки «Да» и «Нет». Надо было бы тогда уж написать, что дедушка не только из-за зуда эксцентричности в одном месте отказался говорить, но и принципиально отказывался кивать и качать головой, считая это ниже своего достоинства. О, божечки, какая концептуальная идея, убиться веником. Ну, серьёзно, без такого ненужного пафоса произведение стало бы лучше, а так это воспринимается исключительно как свистелки-перделки для восторженных закатывателей глаз над light-псевдофилософией.

В принципе, неплохо. По сравнению с самим собой ранее автор заметно окреп, так что я бы поставила ему четыре звёздочки, но я всё же ставлю именно по собственному отношению к роману. Интересно будет смотреть, сможет ли он путём проб и ошибок через энное количество лет вывести идеальную формулу для романа, которую, как мне кажется, он сейчас и выводит с коммерчески-тщеславными целями. Нейтрально, ровно, никак, но приятно было подержать в руках и о потраченном времени не жалею.

Оказось, что с Фоером я уже знаком, правда через третьи руки - фильм Everything is Illuminated снят по его книге. Фильм, наверное, запредельно говенный и мутный, если позволить себе быть честным человеком - но мне фильм понравился.

Интересны в фильме два факта: то, что вокалист Gogol Bordello под усами носит лицо жлоба и угарные телеги деда. Этот дед мне сразу напомнил моего дедушку,
от которого я впитал абсурдный и иррациональный антисемитизм. С этим ничего не могу поделать, хотя и пытался не раз.

К Фоеру как к таковому, это отношения никакого не имеет.

Теперь давайте перейдем сюда. Повествование от лица ребенка с первых же страниц вгоняет в тоску. Вымучено до безобразия. И я ассцоиациативно начинаю представлять своих воображаемых наполовину подросших детей, когда они соображают уже, но сами собой заняться не могут, и с ними надо проводить время, общаться, играть, вдалбливать ну и т.п., чтобы они не выросли жлобами или там наркоманами. Это, должно быть, одно из самых скучных занятий в жизни.

И такие вот "любознательные дети", которых из себя писатель пытается изрыгнуть - ходячий сгусток раздражения. Из них обязательно должны вырастать гуманитарные интеллегенты и вегетарианцы.

Все время читал и пытался прорваться через вот этот "детский" шум, но никак не выходило - шум оказался усугублен казусом перевода и моей умственной отсталостью: с большим трудом получалось собрать в голове сложное предложение состоящие из 50 простых, каждое из которых о разном.На некоторых страницах я просто брал и рассматривал запятые, не отвлекаясь на чтение дурацких букв, и выходило не так уж и плохо.

Потом я вспомнил фильм "Амели", который я пытался посмотреть 2,5 раза, то ли из-за обилия французского, но скорее из-за бессвязности происходящего, абсурдности поведения героев, и
отсутствия малейшего намека на связность.

Уже затем я опять включился в чтение, но через 5 минут мне уже надоело и я начал выхватывать отдельные предложения, потом перелистнул пару страниц, потом опять повыхватывал, почитал подряд и так далее, и так далее.

Прочитав четвертую часть я чтение забросил навсегда.

В конце-концов хорошая книга эта та, которую вы читаете отключаясь от окружающего мира, а уж никак не страдая и мучаясь и перебирая в голове бесчисленные образы и ассоциации.

Очень жаль, что всем эта книга понравилась, а мне нет. А знаете ли вы, что значит иметь своё собственное мнение
в мире запрограмированных типовых роботов? Иметь своё собственное мнение означает тотальную свободу, а это безумие.
Вы обращаетесь к врачу и сообщаете ему, что вы - Бог, он смотрит на вас, как будто бы вы сумасшедший. Он и в Бога-то не верит, вот поэтому он и психиатр.

Прочитав, я перевернул книгу, и еще раз внимательно перечитал имя автора. Неужели это тот самый Фоер, от «Полной иллюминации» которого я плевался? Да, все верно. Но это и не он. Правду говорила margo000: «как будто два разных автора написали...». Он явно повзрослел. Исчез идиотский юмор (точнее он эволюционировал как-то, стал тоньше, изящнее). И книга мне понравилась.

Перед прочтением, я слышал, что эта книга об 11 Сентября 2001 года. Позволю себе сказать: это не совсем так. Фоер копнул и глубже и шире. Сквозь трагедию 11 Сентября, мы видим личную трагедию и боль 9-ти летнего мальчика. Его метания и переживания, его мысли, его мечты.

Я верил Фоеру. Почему? Мой отец умер когда мне было 6 лет, и я отлично понимаю, что это такое, когда один из двоих самых близких тебе людей уходит. Его просто больше нет. Разум отказывается в это верить, он ищет выхода, любого (даже заведомо фантастического), только бы не принимать реальность. Мне, например, снилось, что отец жив, и я когда то найду его. А ощущение беззащитности, я помню как сейчас, хотя прошло уже так много лет…
Но книга не ограничивается анализом чувств и переживаний одного только Оскара. Мы видим боль и трагедию войны (ведь 11 Сентября это война, хоть и в другом формате), глазами разных людей.
Вот какой она была для немцев, в глубоком тылу Германии, в Дрездене, который американские бомбардировщики превратили в руины:

бомбардировка прекратилась так же прозаиченски, как начилась. «Ты в порядке?», «Ты в порядке?», «Ты в порядке?». Мы выбежали из погреба, заполненного желто-серым дымом, мы ничего не узнали, полчаса назад я стоял на крыльце, а теперь не было ни крылец, ни домов, ни улицы, только море огня, вместо нашего дома — обломок фассада, на котором упрямо держалась входная дверь, лошадь в огне галопом промчалась мимо, горели машины и повозки с горевшими на них бежинцами, стоял крик, я сказал родителям, что пойду искать Анну, мать попросила остаться, я сказал, что вернусь и буду ждать их у нашей двери, отец заклинал не ходить, я взялся за дверную ручку, и на нее перешла моя кожа, я увидел мышцы ладони, красные и пульсирующие, почему я взялся за нее и другой рукой? Отец сорвался, он кричал на меня впервые в жизни, я не могу написать, что он кричал, я сказал, что вернусь и буду ждать их у нашей двери, он дал мне пощечину, он впервые поднял на меня руку, я больше никогда не видел своих
Джонатан Сафран Фоер "Жутко громко & запредельно близко"

А так она выглядела для жителей Хиросимы и Нагасаки, городов где люди исчезали в чудовищном взрыве, и оставалась лишь тень:

ИНТЕРВЬЮЕР. Вы видели грибовидное облако?

ТОМОЯСУ. Нет, я не видела облака

ИНТЕРВЬЮЕР. Все это время вы держали ее на руках?

ТОМОЯСУ. Да, я держала ее на руках. Она сказала: «Я не хочу умирать». Я сказала: «Ты не умрешь». Она сказала: «Я постараюсь не умереть до дома». Но ей было больно, и она плакала: «Мамочка».

ИНТЕРВЬЮЕР. Наверное, вам тяжело об этом говорить.

ТОМОЯСУ. Когда мне сказали, что ваша организация ищет очевидцев, я решила прийти. Она умерла у меня на руках, повторяя: «Я не хочу умирать». Вот что такое смерть. Неважно, какая на солдатах форма. Неважно, современное ли у них оружие. Я подумала, если бы все видели то, что видела я, мы бы никогда больше не воевали.
Джонатан Сафран Фоер "Жутко громко & запредельно близко"

Боль поколений. В этой книге идет внахлест друг на друга боль отца, потерявшего своего еще не рожденного ребенка и любимую, боль жены, потерявшей мужа, хотя он никогда и не был вполне ее (и от этого ее боль еще сильнее), боль мальчика, отец которого оставил их, и наконец боль Оскара, потерявшего отца. Временами мне казалось, что я слышу множество голосов, нашептывающих мне в уши: «боль, боль, боль…».
Эта боль от наших поступков, она как зараза, и в связи с этим, мне вспомнились слова из одной книги, которую я очень люблю:

– Так отдай же мне ее, Альтия, – негромко проговорил корабль. – Какой смысл тебе хранить ее в душе? Эта боль даже и ему никогда не принадлежала, чтобы тебе ее передавать. От тебя требуется только одно: отпусти. При тебе останется память, ибо она, к сожалению, неотъемлемо твоя, и ничего тут не поделаешь. Но боль – дело другое. Она очень стара и передается от одного человека к другому, словно зараза.
Р.Хобб "Корабль судьбы"

Там несколько не о той боли идет речь, но принцип тот же: боль нельзя держать в себе, ее нужно отпустить.

Книга оставляет больше вопросов, чем ответов. Да и где Фоеру взять эти ответы, ведь они у каждого свои. А он всего лишь расставил акценты над тем (и тут я к нему присоединяюсь), что считал важным.
Флэшмоб 2012 4/7

Большое спасибо за совет surya

Я прошу прощения у всех, кому книга понравилась. Никого не хочу обидеть, просто выскажу свое мнение.

Мне не понравилось. Абсолютно. Эта книга неестественная, фальшивая, нарочито вычурная. Я, честное слово, пыталась заставить себя поставить хотя бы троечку, найти что-то, что позволило бы поднять оценку. Пыталась убедить себя, что тема романа этого заслуживает, что горе маленького мальчика должно как-то смягчить неприятие книги,но…
Не поверила я в этого мальчика! Это какой-то робот ходячий, а не ребенок. Ни его рассуждения, ни его поступки не показались мне похожими на действия и слова девятилетнего мальчишки! Как может вызывать сочувствие такой ходульный персонаж?!
Я очень эмоциональный и сентиментальный человек, вывести меня из равновесия душещипательной историей — проще простого! Но тут ведь и истории как таковой нет! Какая-то сплошная претензия на оригинальность!
Честно говоря, мне и писать-то про книгу не хочется. После того, как прочитала, глянула в рецензии — динамика сплошь положительная! Наверное, я чего-то не понимаю...
Я же во многом согласна с рецензией fatalness . Уточню: согласна с тем, что касается непосредственно содержания этого романа.
А еще я ему позавидовала: он-то смог ее бросить на полпути! А я мучилась до конца!

В рамках флэшмоба - "Дайте две".

  Как-то не оправдывают в последнее время книги возлагаемых на них надежд. Эта исключением не стала: думал, будет хуже =)

  Надо отдать автору должное: все, что было в его силах, он сделал. Всеми доступными методами пытался он выжать из меня скупую слезу, да не получилось, толстокожий я видать. Страданий, слёз, расставаний-потерь, безуспешных поисков и слов "прости" в книге просто зашкаливающее количество. Честно говоря, я боялся, что это -- очередное пережевывание событий 11 сентября, что, после, мягко говоря, нудных фильмов "Фаренгейт 9/11" и "Дух времени" стало бы для меня жестоким испытанием. Но все не так печально, если этот оборот применим для данной книги.

  Итак, есть мальчик. Франкофил, веган, энциклопедист, таскает с собой тамбурин и пленочный фотик, любит все розовое, пушистое и свою кисоньку, при случае не прочь поцеловаться с запредельно красивой тетей. В общем, обычный американский пацан лет девяти-десяти. Он ищет. Входит в разные дома, встречает разных людей, ведёт глубокомысленные разговоры, озадачивая и очаровывая собеседников своей недетской серьёзностью и детской непосредственностью. Задает свой вопрос, не получает ответа, идёт дальше. Прям "Маленький принц". Но герою Экзюпери повезло -- он сталкивается хоть и с аллегорическими, но типичными персонажами, вынося из общения с ними, простите за пафос, частички житейской мудрости. Оскару же повезло меньше -- ему сплошь и рядом попадаются поломанные жизнью, какие-то ущербные люди и с разговоров с ними можно вынести разве что депрессивный психоз. Но мальчик попался стойкий, хоть и, как неоднократно признается сам, "очень ранимый". Эти самые поиски, да ещё воспоминания главного героя и составляют первую сюжетную линию.

  Вторая подана в виде фрагментов дневников его предков. Да, что касается старшего поколения -- то тут уже не Экзюпери, а сплошной Павич (понятно теперь, почему так kuncevic -у книга понравилась.) Мужичок, забывший все слова, женщина, печатающая автобиографию на машинке без ленты, еще один мужичок, хоронивший книги, а потом выстроивший из них сарайчик, и ещё один, ежедневно забивающий гвоздь в кровать... Все это символизирует и олицетворяет, но читать запредельно скучно.

  А теперь вопрос: если автор, жертвуя реалистичностью сюжета, вводит в него абстрактные, чтобы не сказать, абсурдные элементы, можно ли считать грубые ляпы и нелогичности частью этого сюрреализма? С одной стороны -- да. Учитывая неоднократное упоминание одного из развлечений героя -- поиска неточностей и опечаток в газетах, -- можно считать сие этакой игрой с читателем "ану, найди где я маху дал!" Но с другой... ну например:

один тугой на ухо дяденька очень-очень давно отключил слуховой аппарат и несколько лет не выходил из дому, заказывая необходимое для жизни... по телефону. Да, слишком бросается в глаза, явно специально допущенная несостыковка. Но тот же дяденька, в частности, заявляет, что во времена репрессий попал в русскую деревню, куда сослали прогрессивных художников (кто его туда пустил??) и, насмотревшись на зверства режима, вернулся и написал об этом (кто его выпустил??? Интервента, врага, империалиста, возводящего хулу на Самого!). Мдя, интересно.

  Или другой пример: главный герой, активно пользующийся поисковыми системами, натыкается в сети на незнакомое слово "минибар" и, вместо того, чтобы скопипастить слово в строку поиска, звонит в отель "Плаза", дабы узнать, что это. Налицо нелогичность, слишком очевидная, чтобы быть случайной.
И тот же герой, высунувшись из люка лимузина, на ходу фотографирует ночное небо. Без штатива. Со штатной оптикой. Без временной выдержки. На ходу. И снимок получается просто отличный. Блин, да бред это! Или я опять ничего не понял. В любом случае, автор значительно упростил себе процесс окончательной правки текста и "ловли блох". Всегда можно сослаться на сюжетную необходимость неровностей.

  Что порадовало: Порадовало, что не зацикливаясь на теракте 2001 года, автор вспоминает два других преступления против человечества. Не, не резню в Смирне и не деятельность Тайгер Форс во Вьетнаме, о таком целевая аудитория слышала мало, если слышала вообще. Всё проще: бомбардировка Дрездена ("Бойня №5" Воннегута входит в американский школьный курс литературы) и Хиросима (каждый американец знает, а патриот ещё и гордится.) Как бы там не было, сцена в Дрездене -- одна из самых ярких и впечатляющих. Порадовала история любви дедушки и бабушки -- при всей шизанутости этой истории так до конца и не понятно, была ли, собственно, любовь. При чем не понятно не только героям и читателю, но и, по ходу, автору тоже -- за это жирный плюс. Порадовал местами очень даже лукавый юмор -- от роли Йорика в спектакле "Гамлет", которую играет один из героев до женщины, превратившей свой дом в музей ещё живого мужа. Понравились детально продуманные образы -- специфические словечки, жесты, малозаметные на первый взгляд особенности, делают действующих лиц реалистичными и оригинальными. Понравилась чудесная городская сказка о Шестом Районе Нью-Йорка. Ну и за "изобретения" Оскара автору низкий поклон.

  Что не порадовало: скууууучно! Медлительно, тягуче, однообразно. Зеваешь на письмах дедеушки, одним глазом дремаешь на письмах бабушки, обреченно следишь за медленными эволюциями героя по городу... Не понравилось нарочитое нагнетание мрака -- ну ни одного хоть сколько-то довольного хоть чем-то героя. Чтобы мне не говорили -- а время лечит, даже самая глубокая душевная рана зарубцовывается, боль притупляется, не верю я, что старуха, как Хатико, тридцать лет ждёт мужа на том же условленном месте. Ну или я, повторюсь, слишком черствый или жизни не прохававший. Не понравился итог: искали-искали -- и что? Даже неудачный поиск какой-то результат да даст. А тут -- вообще ничего. Даже потрясшее мальчика Страшное Открытие не зацепило. И мама мальчика любит какой-то садистской любовью -- зачем его так мучить?

  В итоге: автору не откажешь в остроумии, изобретательности (чего только стоит страница текста, где буквы заменены цифрами, соответствующими этим буквам на мобильном телефоне!), живости и умении придумывать яркие образы. Если бы не явный плагиат сюжетов и творческих приемов других писателей (читай "современное переосмысление автором идей классиков"), понравилось бы гораздо больше. С другой стороны, всего лишь второе произведение, может, в следующих романах от детских болячек (в частности, соплей), Фоер и избавится. Короче, авансом четыре, а Фоера ещё почитаю.

Флэшмоб 2012, за совет спасибо Lersy

К сожалению, форма подачи текста, использованная в этой книге, одна из моих самых нелюбимых. По этой причине, не смотря на интересную тему, не смотря на то, что главный герой мой любимый типаж персонажа, я скорее скучала от этой книги, чем испытывала какие-то иные эмоции, которые книга пыталась вызвать. Вместо того, чтобы по-настоящими пережить эту историю или ее последствия, нам выдают целый детектив смешенный с санта-барбарой, где теряется ключ, возвращается муж, а сцены секса идут вперемешку с мыслями 9-летнего мальчика. Тема 11 сентября использована просто так, основой все равно получается разрушенная семья, потерянный дедушка, поиски ключа. Если бы я знала, что это такой завуалированный детектив, даже бы начинать не стала.

11 сентября... теракт... 9-летний мальчик, у которого в этот день погибает отец. Тема сама по себе ужасна, трагична, тяжела. Наверное, сложно тут подобрать верное слово, которое бы выражало сразу все оттенки эмоций. И я ждала от неё.... Хотя, наверное, если задуматься как следует, я не знаю, чего я ждала. Каких-то трагических фактов и кровавых подробностей? Отнюдь нет! И хочется сказать автору огромное спасибо за то, что он обошёлся без этого. Он нашёл совершенно иной способ. Весь трагизм ситуации показан здесь через мысли и чувства этого самого маленького мальчика, который не может забыть. Он еще мал, у него нет жизненного опыта и он совершенно не согласен с общими фразами типа - время лечит, лучше забыть и жить дальше и так далее. Он считает, что нужно помнить, что забывать ни в коем случае нельзя. И он ищет, пытается найти что-то, что приблизило бы его к отцу, хоть того уже и нет в живых. Он пытается сделать всё, ему доступное и возможное, чтобы не порвалась тонкая нить, ещё связывающая их обоих, чтобы не оборвалась нить памяти и воспоминаний....
Очень часто, когда я читаю книгу, какие-то моменты и фразы отзыва складываются у меня в процессе чтения. Так и в этот раз - когда я была еще где-то в первой половине повествования, после фраз о том, что я не знаю, чего ждала от книги, мне хотелось написать, что мои ожидания не оправдались, что я не понимаю многих и многих восторгов по поводу этой истории. Но я продолжала читать. И вот теперь перевёрнута последняя страница, захлопнута книга, а я сижу с глазами на мокром месте и никак не могу успокоиться. Потому что, повторюсь, трагизм и боль утраты можно показывать совершенно по-разному. И здесь, на мой взгляд, автор выбрал способ, который именно меня пробирает насквозь. Знаете, всё так обыденно и просто - ежедневная жизнь и поступки мальчика, неотправленные письма его бабушки и дедушки и, что стало для меня пиком - отношения мальчика с мамой. Мне так долго казалось, что она не обращает на сына внимания, что она не видит его боли и страданий...и только последние главы приоткрыли мне кусочек истины. Всего лишь кусочек, потому что истина тут у каждого своя, одной для всех общей нет и быть не может. Но и этого кусочка хватило для того, чтобы понять и осознать, насколько больно терять близких и родных людей! Как сильно накрывает осознание безвозвратности, когда иссякают надежды. Как важно что-то делать и исправлять ошибки вовремя. Как нужно говорить!!! Говорить людям о том, что ты их любишь, что ими дорожишь!
Книга для меня оказалась очень неоднозначной и тяжёлой...

Огромное спасибо Маше climate_change за подаренную книгу!!!

Удивительно, но до чтения я даже примерно не знала, о чем эта книга. Рецензии читала, но как-то так получалось, что основные вехи сюжета прошли мимо. И отлично. Я хорошо помню тот самый день, от которого отсчет. Я была практически ровесницей Оскара Шелла. И даже тогда мне, хоть находилась далеко, было страшно: сколько горя можно причинить чужим людям, сколько потерь, пустых потерь, а все из-за амбиций и мести, почему кому-то позволено по собственной прихоти рушить судьбы людей, разрушать целый мир детей?.. И позволено ли?

«Я впервые задумался, стоит ли жизнь всех тех усилий, которые требуются, чтобы ее прожить. В чем именно состоит ее ценность? Почему так ужасно стать навсегда мертвым, и ничего не чувствовать, и даже не видеть снов? Что такого суперского в чувствах и снах?»

В этой книге особенный главный герой, маленький мальчик Оскар Шелл. Я очень рада, что его история описана так, что этот маленький человек представляется здесь нормальным, с возможностью практически полноценного существования, без ненужных акцентов, с каемкой своих, таких особенных мыслей, суть которых - беспросветная тоска, абсолютная, кромешная. Особенный мальчик с особенной судьбой. Оскар Шелл существует в собственном мире, в котором нет ничего случайного - все до глубины прочувствовано, своевременно и по-настоящему больно. Каждый раз. Каждая мысль. Каждый смешок - “раскол”. Отдается болью потери. Все. Отдается. Болью. Потери. Ему больно. Больно от того, что его мир никто не понимает, что, кажется, никто не прочувствовал до самого сердца то, что чувствует он каждую секунду. Пусть Оскар не различает границ в общении и порой не понимает, что кого-то обидел, но зато он честен и до безумия добр, а еще - способен сочувствовать так, как не способен никто другой. Однако к этой душе тяжело подобрать ключик и любая реакция окружающих может поднять целую бурю внутри. А все потому, что он однажды потерял, потерял весь свой прежний мир. Всю свою жизнь.

«Я не мог понять, почему мне требуется профессиональная помощь: я считал, что у человека должны быть гири на сердце, когда у него умирает папа, и что если у человека нет гирь на сердце, тогда ему нужна помощь.»

Страшно, когда тоска обернута буднями и будни не лечат, все равно остается самая горькая детсткая скорбь, настоящая, глубокая, беспросветная, которая внезапно разверглась - жутко черная, запределельно глубокая - и вот-вот поглотит, а мальчик и рад бы уйти к папе, но теперь все не так. Раньше папа был центром его мира, папа близок. Он проник в особенный мир сына, проникся им, подстраивался под тончайшее восприятие ребенка и складывал для Оскара мир из отрывков, как это было нужно Оскару. Так угадывать умеет не каждый близкий, феноменальный контакт говорит об одной простой истине - у Оскара Шелла был Самый лучший папа на свете!

«Кто сказал, что должна быть цель?» — «Никто, в сущности». — «Это был риторический вопрос». — «Что это значит?» — «Это значит, я задал его не для того, чтобы получить ответ, а для того, чтобы подчеркнуть свою мысль». — «Какую мысль?» — «Что не во всем обязательно должна быть цель».

Папа был другом, папа был всем. Какое он имел право в одночасье оставить Оскара?! Почему так должно было случиться? Зачем он не перепланировал свой день на несколько минут по-другому? Каково это - докоснуться, выстроить целую Вселенную, где Оскар Шелл понятен, там, где он является самым значимым - быть этой Вселенной - и не вернуться? Все разрушить и оставить мальчику маленькую тайну, а еще - потребность изобретать, жить воспоминаниями.

«Как же я узнаю, что прав, если ты мне ничего не подсказываешь?» Он обвел в кружочки какие-то слова в статье и сказал: «К проблеме можно подойти и иначе: как ты узнаешь, что неправ?»

Весь смысл существования после потери, после обвала Вселенной заключался в проживании, а не переживании горя. Снова и снова. Переживать, думать, изобретать, находить смысл, чтобы, не имея представлений жизни без оставить себе ту другую. Разрушенная Вселенная она совершенно другая и заключается в повторении, в поиске подтверждения того, действительно ли случилось то, что случилось? У Оскара свои, совершенно потрясающие выражения собственных чувств, что четко отпечатывают каждое ощущение, каждое чувство, не только в душе мальчика - в душе читателя тоже. Одни слова Оскар воспринимает по незнанию слишком легко, другие, может и безобидные по сути (которые хранили его эмоциии), - крайне болезненно, потому что чувствовал их запредельно близко. Чего стоит только обозначение боли - ”гири на сердце”, а такое простое действие - рассмеяться у Оскара ”расколоться” (вдумайтесь в такое определение) и “раскалываться” можно было по-плохому и по-хорошему. Второго Оскар добивался и радовался (это означало, что его поняли, приняли), на первое же реагировал бурно, со всей возможной реакцией на несправедливость), но это чувство съедало его изнутри - там и оставалось.

«Упрячу свои чувства поглубже внутрь». — «Что значит, упрячешь чувства?» — «Не буду их демонстрировать. Если потекут слезы, пущу их по изнанке щек. Если кровь — получится синяк. И если сердце начнет выпрыгивать из груди, никому не скажу. Мне это все равно не помогает. А другим только хуже». — «Но если ты упрячешь чувства глубоко внутрь, ты перестанешь быть тем, кто ты есть, как с этим быть? — «Ну и что?» — «Могу я задать тебе один последний вопрос?» — «Не считая этого?» — «Ты не допускаешь, что смерть твоего отца может пойти чему-нибудь на пользу?» — «Не допускаю ли я, что смерть моего отца может пойти чему-нибудь на пользу?»

Слова ”запредельно” и ”жутко” были восприняты со всей возможной глубиной, в каком бы контексте не были сказаны - в качестве комплимента или в качестве внутреннего ощущения. Мне кажется, он придумывал свои гениальные идеи, когда переживал и нервничал, чтобы занимать свой мозг, а изобретал, чтобы обезопасить мир, и в частности свой мир.

«Я изготовил для нее [мамы] еще несколько украшений из морзянки папиных сообщений — цепочку на шею, цепочку на щиколотку, сережки-висюльки, обруч для волос, — но браслет был точно самым красивым, возможно, потому, что я его изготовил последним, и из-за этого он был мне особенно дорог.»

У каждого должен быть такой человек, рядом с которым можно расслабиться и ничего не изобретать, не думать, не искать - быть таким, как ты есть, быт принятым. И если что-то меняется, наоборот, существует потребность запускать механизмы и жить в ритме - изобретать, думать, искать… Зачем? Чтобы жить, чтобы доказать себе, доказать всем. А все вокруг… У каждого своя трагедия или способ ее переживать. Кто-то выживает тем, что создает вокруг себя ненастоящую радость, кто-то - окунается в свое горе, а кто-то живет тем, что ищет.

«Лучше бы нам обоим не пришлось искать». — «Ты прав».

Это все боль. Недосказанная, свежая трагедия, неумение правильно подойти, чтобы раскрыть закрывшийся мир, развеять убеждения и суметь помочь друг другу. Конечно, лучше бы горя не было. Но оно есть. И это самый ужасный факт, который может быть в жизни людей - факт непримиримой потери.

«Очень важно, чтобы людям было удобно обниматься». — «Очень».

Приходит момент, когда паралелльно падают еще несколько сюжетных линий, которые сразу и непонятно: зачем, к чему, кому?

«Я заметил ее еще издали, мне было пятнадцать, ей было семнадцать, мы сидели на траве, пока наши отцы беседовали в доме, могли ли мы быть моложе?»

Еще один мир - мир Ничто и Нечто, “Да” и “Нет”. Мир, в котором люди пишут о своей жизни, ищут как бы в новой семье искупить вину за то, чего не сделал в прошлом. И находят верный способ - способ взаимных обязательств, одну и ту же иллюзию, полную неписанных правил. Способ - не любовь, а способ быть полезным, воимя чего-то, что придумали сами, просто потому что так надо было. Потом настала месть, месть за несовершенное и совершённое, за ненаписанное, за самоотдачу и за то, на что так легко наплевали. А ведь все это время, все это упущенное и уже пустившее корни время нужно было только постараться вскрыть раны, истечь болью друг перед другом, чтобы из двух болей стала одна, общая.

«Ужасно. Мы столько всего не смогли друг другу сказать. Комната пропиталась нашим неразговором»
Мне нужна нескончаемая чистая тетрадь и вечность.»

Недосказанность, невозможность говорить, нехватка доверия и терпения, неумение проникнуть в свои и чужие переживания. Боль, травма, темнота, слезы - все это осколки одного мира, каждый из которых так разбит, что уже не склеишь. Тут не поймешь: как близкие могут быть настолько одиноки, когда они все рядом? Как можно жить настолько отдельно? Как можно настолько не понимать и не дать понять себя? Как можно?.. Ясно одно: никто не умел говорить, все обрывалось на полутонах своего личного горя. У всех героев этой книги свои “гири на сердце”.

«У меня на сердце возникло сразу столько гирь, что пол подо мной не рухнул только благодаря колонне. Как мог человек, живший так близко от меня всю мою жизнь, быть таким одиноким?»

Больно. От этой книги запредельно больно. Просто до невозможности осознать и переосмыслить все границы горя, все границы того, что мешало сюжету пойти в другую сторону, хотелось до секунды развернуть уже свершившееся, чтобы не случилось потери, ведь это - не просто потеря. Ушел тот самый человек, который мог бы стать лекарством и залечить все рубцы, грубые шероховатости которых не давали быть единым целым. Чтобы не пришлось думать о равнодушии, а в то же время скрывать некую тайну, которая ложилась черным отпечатком на совести. Больно. Страшно. Эта книга выпила меня до дна, ее конец просто опустошил, хотя другого ожидать трудно. Знаете, все просто стало на свои места за две последние главы. Каково это? Жутко громко и запредельно близко. Ни больше, ни меньше. Столько тем, острых, задетых на самой глубине человеческого восприятия. Невозможно. Насколько это книга до сердца. Раньше для меня это название было самым нелепым и непонятным. Сейчас оно стало самым глубоким мерилом боли и того, как важно действовать сиюминутно и вовремя.

«Вот я и спрашиваю: на что мы угрохали всю эту кучу времени, если ничего друг про друга не узнали?»

«Одеяло вздымалось и опадало надо мной в такт дыханию Анны.
Я подумала, не разбудить ли ее.
Но к чему.
Будут другие ночи.
Да и как сказать люблю тому, кого любишь?
Я повернулась набок и заснула рядом с ней.
Вот то главное, что я пытаюсь тебе сказать, Оскар.
Это всегда к чему.
Я люблю тебя.

А вот и я с рецензией! :) Спасибо огромное, Amid29081992 , за рекомендацию и возможность прочитать книгу в бумажном варианте. Только читая, я поняла, о чем ты говорил. Отличный получился подарок. Пронзительный. Спасибо:)

волшебная, восхитительно-удивительная, поражающая честностью и искренностью книга. впервые за долгие-долгие книги я плакала во время прочтения. что бы вам не говорили об этой книге, этого мало.автор так тонко сплетает внимание к повседневным мелочам и тонкость чувств. переживания и волнения героев настолько захлестывают вас с головой, увлекают в круговорот, что читаете вы почти задыхаясь. это такие оголенные переживания, такое наивное детское мировоззрение. эта книга призвана если не «перевернуть ваш мир», то хотя бы всколыхнуть ваш взгляд на боль, потери, и борьбу с этим горем. вы посмотрите на мир глазами девятилетнего мальчика, потерявшего отца. вы поймете его страхи и его надежды, то, на что он был готов, и что он преодолевал, чтобы стать чуть ближе ко всему, что с ним связано. книга о том, чтобы мы всегда помнили, что все люди в ответе за слезы детей.боль, сжатая до маштабов одной семьи покажет вам, чем грозит терроризм. книга о том, как взрослые забывают, что есть мир, который нельзя ранить. мир, в котором живут дети, которые ждут своих родителей домой.знаете, если вы не почувствуете эту книгу-значит у вас нет сердца.

Книга, которая оглушает. Опустошает. В каком-то смысле, уничтожает.
И всё это - чтобы дать возможность возродиться и заполнить пустоту гораздо более важным, более ценным - Настоящим и Единственно_Нужным. В первую очередь - Любовью.
Невероятная книга. Многослойная, и каждый слой достоин отдельной рецензии. И как тут быть?
Главная линия романа - история, рассказанная от лица 9-летнего мальчика, который разгадывает тайну погибшего в башнях-близнецах отца. Но параллельно - множество других историй, разговоров, писем. Множество судеб. Множество откровений.
И все это - о Любви.
О потерях.
О том, как важно беречь и защищать то, что уже нам дано, и как трудно вернуть то, что уже потеряно.
И о том, что такое "гири на сердце". И о том, "почему я не там, где ты". И о многом другом.
1) Фоер стал, безусловно, моим любимым автором. Вот так, с первой прочитанной книги. Впереди "Полная иллюминация", о которой много слышала.
2) переводчик Василий Арканов - человек, которому я безмерно благодарна, ибо в каждой строке романа чувствовала отзвук его души.
3) оригинальная верстка и игра со словом и оформлением чем-то напомнили мне роман Зузака"Книжный вор".
4) сочетание забавности и драматизма, даже трагизма - сильная вещь. К примеру, именно это меня пронзило насквозь в романе Санаева "Похороните меня за плинтусом".
5) много цитат. Вот эти две - главные для меня:

"Нам нужны громаднейшие карманы — такие, чтобы в них умещались наши семьи, и наши друзья, и даже люди, которых нет в наших списках, незнакомые, которых мы все равно хотим защитить. Нам нужны карманы для муниципальных округов и целых городов, карманы, способные вместить всю Вселенную.

Но я знал, что карманы не бывают такими большими. В конце концов все потеряют всех."

"Сколько людей проходит через твою жизнь! Сотни тысяч людей! Надо держать дверь открытой, чтобы они могли войти! Но это значит, что они могут в любую минуту выйти!"

Родители всегда знают больше детей, зато дети всегда умнее Родителей.

Чем старше становишься, тем больше забываешь, какого это было быть ребенком.
Думаю Джонатан Фоер, потрудился над этим прекрасно.

Благодарю книгу за возможность почувствовать и увидеть мир глазами девятилетнего мальчика.
Оскар Шелл покорил мое сердце.

Отец мальчика погиб 11 сентября, в одной из башен близнецов.
Сюжет не вертится вокруг этой темы, хотя я собственно была бы и не против.

У мальчика появляются фобии по отношению к лифтам, общественным транспортам.
Но самая большая фобия, как научится дальше жить без любимого родителя.

Кажется будто все вокруг смирились, не плачут и даже смеются... Как такое возможно?

Мать старающаяся не тяготить сына своей скорбью, в его виденье кажется просто предательницей.
С бабушкой отношения намного лучше. Более близкие и доверительные. С ней можно общаться по рации в любое время дня и ночи. И видеть её в окне дома напротив.
Ещё у Оскара, есть тайна, которая очень его тяготит. Поступок ребёнка, который понять сложно, но можно.
Это заставило меня переживать за него, за то как он с этим справляется внутри себя.

Отец с Оскаром часто играли в игры с загадками. Разгадку к последней игре, мальчик так и не успел найти. А однажды в кабинете отца, нашел конверт с ключом. И это стало его навязчивой идеей. Если есть ключ, значит где-то есть и замок...

Книга рассказывает и о судьбе бабушки и странном дедушке.
И странной их жизни. Очень всё там странное, но очень душевно притягательное. Не так как принято, не так как хотелось бы, странное короче.
Она его любила, а он боялся жить... Мне понравилось, что в этой истории однозначно есть над чем подумать.

Хорошая книга. Даже в тот момент, когда мне захотелось плакать, Оскар снова заставил меня улыбаться.

в рамках игры: Открытая книга