- Двенадцать, нет - пятнадцать золотых. - Глаза усача алчно загорелись.
Я вопросительно посмотрел на Баса, но градоправитель, надо отдать ему должное, только крепче сжал губы и категорически покачал головой. Даже возможная смерть на костре не смогла сломить его дух.
- Десять - это последняя цена. Соглашайтесь.
- Четырнадцать.
- Десять.
- Тринадцать с половиной.
- Десять.
- Тринадцать и две серебряные монеты.
- Десять.
- Двенадцать, шкура овцы и новые сапоги.
- Десять, и вы приводите в порядок дом Джора Баса.
Услышав это, мужчина остолбенел от моей наглости. Круглыми глазами уставился на меня и несмело продолжил:
- Двенадцать с четвертинкой серебра и шкура бобра.
- Десять, и вы ремонтируете дом градоправителя и подметаете площадь.
- Чего? - он непонимающе моргнул и оглянулся на остальных.
- Торгуемся дальше? - с надеждой спросил я.
- Одиннадцать, - пробормотал усач с несчастным видом.
- Десять, и ко всему вышесказанному вы обязуетесь посадить по одному дереву. Озеленение территории - полезная вещь.
- По рукам! - поспешно согласился мой оппонент, опасаясь, как бы я не прибавил к этому полное переустройство города, постройку оборонительного вала и чего-нибудь еще.
Я страдальчески закатил глаза и уронил голову на руки. Рань несусветная!
Отломив кусок хлеба, я с опаской ознакомился с содержимым своей тарелки. На завтрак действительно была яичница с колбасой, которую можно есть, и тушеные овощи, которые есть было нельзя ни в коем случае.
... книги годятся только для того, чтобы топить ими камин, а амулеты у меня на груди - это дешевые побрякушки.
- Джор Бас - это сущее наказание. Кара небесная, отпущенная человечеству за его грехи. Только страдать за всех почему-то должен скромный волшебник по имени Эдвин, - ...
... ты делаешь из мухи слона.
Кто-то коллекционирует древние манускрипты, кто-то сорта роз, кто-то рецепты пирожных, ну а я - обереги.
Обереги бывают из дерева, кости, металла - преимущественно золота или серебра, кожи или камня.
На пороге действительно стоял Бас - тучный, пышно разодетый толстяк, лицо которого уже успело покраснеть от возмущения.
Кич уже два года возил на своей спине Баса, поэтому его грустному виду не стоит удивляться.