Рецензии на книгу «Зимняя сказка» Марк Хелприн

Откровенно говоря, не смогла заставить себя прочитать эту.. эмм.. своеобразную книгу. И это при том, что к магическому реализму я вообще-то отношусь весьма даже положительно.

Мозг вынесла первая страница: Конь не мог жить без Манхэттена. О, нет.. Я, конечно, видела коня на обложке, но кто же мог подумать, что все настолько буквально. Потом, правда, коня автор на какое-то время оставил в покое, но это еще вопрос стоило ли менять четвероногого ньй-йоркца на бандитское сборище под очаровательным названием "Куцые хвосты". А чего не "Краснопопые макаки"?

Впрочем, дело не только в сюжете. Оно еще и по стилистике неудобочитаемое и полностью лишенное логики:
Его (коня) движения походили на движения танцора, и в этом не было бы ничего удивительного – ведь кони так прекрасны.
Никто не мог скрыться от них даже на неделю. Он же был их главной целью в течение вот уже трех лет. Юный Рэмбо, не иначе.
Ну и мое любимое:
– А за что его держать? – спросил Питер Лейк.
– Кого его?
– Меч.
– Разумеется, за рукоятку. Давай-давай, шевелись…
(абзацем ниже)
– Хорошо, – кивнул юный Питер Лейк и в тот же миг атаковал противника с совершенно немыслимой для подростка искусностью и проворством.
Ну я же говорила: Рэмбо.

Больше ничего сказать не могу - увы, меня хватило ненадолго. Откровенно странная смесь "Банд Нью-Йорка" и типа притчи в духе Баха. И то, и другое - не мое. Уж извините.
За возможность познакомиться - спасибо Starry_Sky .

В последнее время я только то и делаю, что расширяю границы своего сознания. Попросту говоря, читаю книги, которые сама бы читать не стала. По самым разным причинам, например, потому что абсолютно равнодушна к жанру фэнтази. Мне вполне хватает реальности, где уж тут разбираться с альтернативной. Особенно, когда речь идёт о грабителях из Нью-Йорка, до которых мне уж откровенно
никакого дела нет.
Но назвался груздем - полезай в кузов. Груздю тоже было плохо.
Первое, что поражает в этом романе, ничтожность содержания по сравнению с величиной. Описания, описания, описания - и всё непонятно зачем. Куча вставных эпизодов ни характеры не раскрывающие, ни к сюжету отношения не имеющие. Беготня, суета, погоня, погоня, погоня, погоня в горячей крови. Второе, что завораживает: а что собственно дало основание пиарщикам назвать сие произведение
интеллектуальным? Нет, я понимаю, что продать надо, а бумага всё стерпит. Но что уж так-то словами кидаться? Интеллектуальность подразумевает хоть какое-то наличие мыслей. Мыслей за весь романище полторы штуки. И те абсолютно поверхностны.
В общем, всё это наполнило бурю в стакане воды. Понамешано, как в винегрете: путешествия во времени, типа любовь, американский быт, строительство башни в небо. А в результате - полный пшик. Надувание щёк. Хуже того - беспросветная скука. То, что принято называть, "проект". Меньше всего в этом собственно литературы.

Зерно надежды падает в глинозём быта, в вязкие будни неопределенного цвета (такой грязный оттенок получится, если смешать в равных долях двенадцать цветов гуаши), белого шума (одновременное исполнение колыбельной, симфонии на автомобильных клаксонах и совокупности рекламных роликов) и смеси запахов (от дорогих духов и цветочной пыльцы до дешевой еды и канализации). Ростки предчувствия пробивают асфальт, проклёвываются из щелей старой брусчатки и модной пешеходной плитки. Тонкие золотые жилки тянутся, нежно-убийственным хмелем обвивают стволы фонарей, и столбы "хорошо отредактированных" городских деревьев, а также коралловые рифы кирпичных зданий. "То, что прежде казалось бессвязным, было сведено воедино". Оплетенный сказкой город растет - не скачками, а вздохами, с прибойными автомобильными волнами, что накатывают на крупных перекрестках. Набухают бутоны и лопаются разноцветными пузырями светофоров. "Деревья по-собачьи скребутся своими ветвями в стекла", зовут в преображенный мир.

Сказка прорастает сквозь город. Стебли лоснятся медными жилами проводов, листок раскрывает свой салатовый кулачок - и в нем начинает вращаться шестеренка. Вычурный бутон приоткрывает клапан и выпускает пар. В дупле только что проросшего дерева пыхтит паровой двигатель, древесные выросты и узловатые стыки ветвей "походят на редкостную коллекцию пыхтящих самоваров, бешено вращающихся колес, хитроумных кривошипов и шатунов, соединенных с огромными цилиндрами". Стимпанковый город прорастает сквозь Вселенную, и его фонари присоединяются новыми звездами к старым созвездиям. "...бесплодный лес серебристых опор и перфорированных металлических арок, скрепленные заклепками ветви которого то тут, то там были подсвечены снизу. Полом в этом помещении являлся изогнутый свод главного зала Центрального вокзала, потолком – стальная сетка. От светильников, изображавших созвездия, которыми совсем недавно украсили плафон главного зала, поднимались потоки теплого воздуха. Питер Лейк относился к числу редких счастливцев, знавших о том, что зримая вселенная создана при помощи балок и хитроумных опор".

Упругие стебли сказки обвивают спящих в грязных переулках беспризорников, затаскивают в самую свою утробу, перемалывают кости, обсасывают плоть, не оставляя добычи сотрудникам городских моргов. И тогда на живых удавах стеблей набухают почки. Чешуя почек натопыривается, серые коконы трещат и лопаются - из мещан, лавочников, клерков, уличных мошенников, буржуа, аристократов и безгерольдичных новоиспеченных миллионеров вылупляются герои, из проституток, кухарок, актрис и капризных светских красавиц - героини-бабочки.
Через мостовую площадей паровыми гейзерами вырываются тени старых горожан. Действительность мерцает, искрится шампанским, расходится волнами от касания рукой и закипает. Бутон с тихим звоном раскрывается и пестик цветка ржет и слетает белым волшебным конем, а тычинки осыпаются над городом леденцами падающих звезд. Гигантские лианы плотно обхватывают поребрики и перемещают знакомые улицы, чтобы, согласно пожеланием влюбленных, сделать их путь домой длиннее.

Сказка искажает привычные лица - вытягиваются носы и уши, маленькие уменьшаются в размерах до карликов, долговязые делаются еще более длинными, утрируются черты лица и гротескуются характеры. Сказка оставляет самое-самое, исключительное, доведенное до совершенства абсурда. Если уж злодей - то самый профессиональный везунчик. Если богатый дядя - то богатый фантастически. Если больная дочка - то живущая последние дни. Если конь хорошо прыгает - то он просто летает. Если туман скрывает предметы - то не просто скрывает, а забирает в потусторонний мир. Если закручивается вихрь - то он смешивает времена и эпохи. Если выпадает снег - он остановит поезда и поступь времени. Если ожидается изменение тысячелетия - оно ​​придет с апокалипсисом. Если уж надо построить мост - пусть это будет сама радуга. Судьба любимого города привязывается к судьбе одного-одинешенького брошенного ребенка: если можно оживить умершую малютку - что уж тогда спасти город, пожираемый фантастическим пожаром.
Ну а если женщина села за фортепиано - то из-под клавиш вместе со звуками медовыми невесомыми каплями будет сочиться любовь...

Что главное в сказке? Вовремя остановиться. Последняя решающая фраза. "До конца дней"... "И больше никогда"... Свадьба или похороны! Раскаленные башмаки, вскрытое чрево людоеда - и белая фата. Стоп! Никаких других шансов, наполовину упакованных чемоданов, запрещены слова "может быть", "давай попробуем", "наши судьбы продолжатся в детях", "еще раз"... Автор, слышишь? Отпусти сказку! Пусть она запомнится в цветении, не позволяй нам увидеть первые морщины Белоснежки, седину Златовласки, скрюченные артритом ножки Золушки.

Стоит автору линуть пошлости - и здоровые ветки корчатся, облетают лепестки ("берега раздаются вширь, будто пара доверчиво раскинутых женских ног"). Грибок занудности, как россыпь прыщей, покрывает листья - и к ним уже страшно прикоснуться. Плесень многословия оплетает сюжет - и страницы склеиваются, их трудно развернуть - пальцы в гадком липком соку, который хочется скорее смыть. Лишние слова прожорливой тлей осаждают бутоны - и они уже никогда не раскроются. Рушатся в вязкий быт сказочные деревья, осыпаются в грязь радужные цветы, ржа покрывает чудесные механизмы. Цунами серости заливает любимый автором город.

Только на самом донышке сердца остается память о золотой медовой капле - зерно надежды на сказку. Может, прорастет?..

Па-беларуску тут...

Зерне надзеі падае ў гліназём побыту, у вязкія будні нявызначанага колеру (такі брудны колер атрымаецца, калі змяшаць у роўных долях дванаццаць колераў гуашы), белагу шуму (адначасовае выкананне калыханкі, сімфоніі на аўтамабільных гудках і сукупнасці рэкламных ролікаў) і сумесі пахаў (ад дарагой парфумы да каналізацыі). Парастак прабівае асфальт, праклёўваецца з шчылінкі старой брукаванкі і моднай пешаходнай пліткі. Тонкая залатыя жылка цягнецца, пяшчотна-забойчым хмелем абвівае ствалы ліхтарняў, і слупы "добра адрэдагаваных" гарадскіх дрэваў, і каралавыя рыфы цагляных будынкаў. "То, что прежде казалось бессвязным, было сведено воедино". Аплецены казкай горад расце не скачкамі, а ўздыхамі, з прыбойнымі хвалямі аўтамабіляў, што накатваюць на буйных скрыжаваннях. "Деревья по-собачьи скребутся своими ветвями в стекла", набухаюць бутоны і лопаюцца рознакаляровымі бурбалкамі светлафораў.

Казка прарастае скрозь горад. Сцябліны льсняцца меднымі жыламі дратоў, лісток раскрывае кулачаок і ў ім пачынае круціцца шасцяронка. Вычварны бутон прыадкрывае клапан і выпускае пару. У дупле толькі што прарослага дрэва пыхціць паравы рухавік, драўнінныя вырасты і вузлаватыя стыкі галінаў "походят на редкостную коллекцию пыхтящих самоваров, бешено вращающихся колес, хитроумных кривошипов и шатунов, соединенных с огромными цилиндрами". Стымпанкавы горад прарастае скрозь сусвет, і ягоныя ліхтары робяцца новымі зоркамі старых сузор'яў. "...бесплодный лес серебристых опор и перфорированных металлических арок, скрепленные заклепками ветви которого то тут, то там были подсвечены снизу. Полом в этом помещении являлся изогнутый свод главного зала Центрального вокзала, потолком – стальная сетка. От светильников, изображавших созвездия, которыми совсем недавно украсили плафон главного зала, поднимались потоки теплого воздуха. Питер Лейк относился к числу редких счастливцев, знавших о том, что зримая вселенная создана при помощи балок и хитроумных опор".

Пругкія сцябліны казкі абвіваюць заснулых у брудных завулках беспрытульнікаў, зацягваюць у свае самыя вантробы, перамолваюць косткі, абсмоктваюць плоць, не пакідаючы спажывы супрацоўнікам гарадскіх моргаў. І тады на жывых удавах сцяблінаў набухаюць пупышкі. Луска пупышак натапырваецца, шэрыя коканы трашчаць і лопаюцца - з мяшчанаў, лавачнікаў, клеркаў, вулічных махляроў, буржуа, арыстакратаў і безгеральдычных мільянераў вылупляюцца героі, з прасталытак, кухарак, акторак і прыгажунь-недатыкаў - гераіні-мятлушкі.
Праз брук плошчаў паравыми гейзерамі вырываюцца цені старых гараджанаў. Рэчаіснасць мігціць, спывае хвалямі і закіпае. Бутон з ціхім звонам раскрываецца і песцік кветкі іржэ і злятае белым чароўным канём, а тычынкі ападаюць над горадам ляндрынкамі знічак. Гіганцкія ліяны шчыльна абхопліваюць парэбрыкі і перасоўваюць знаёмыя вулкі, каб, згодна з пажаданнем закаханых, зрабіць іх шлях дадому даўжэйшым.

Казка скажае звыклыя твары - выцягваюцца насы і вушы, маларослыя памяншаюцца ў памерах да карлікаў, даўгалыгія робяцца яшчэ даўжэйшымі, утрыруюцца рысы твару і гратэскуюцца характары. Калі ўжо злодзей - то самы прафесійны шанцунок. Калі багаты дзядзька - то багаты фантастычна. Калі конь добра скача - то ён проста лётае. Калі туман хавае прадметы - то не проста хавае, а забірае ў патойбочны свет. Калі закручваецца віхор - то ён змяшае часы і эпохі. Калі выпадзе снег - ён спыніць цягнікі і поступ часу. Калі чакаецца змена тысячагоддзя - яна прыйдзе з апакаліпсісам. Калі ўжо трэба пабудаваць мост - хай гэта будзе сама вясёлка. Лёс гораду прывязваецца да лёсу аднаго-адзінюткага кінутага дзіцяці: калі можна ажывіць памерлую малютку - што ўжо тады спыніць фантастычны пажар. Ну а калі жанчына села за фартэпіяна - то з-пад клавішаў разам з гукамі мядовымі бязважкімі кроплямі будзе сачыцца каханне...

Што галоўнае ў казцы? У час спыніцца. Апошняя вырашальная фраза. "Да скону дзён"... "І больш ніколі"... Вяселле або пахаванне! Раскаленыя чаравічкі, ускрытае чэрава людажэра і белы вэлюм. До! Ніякіх другіх шанцаў, напалову спакаваных валізак, забаронены словы "а можа", "давай паспрабуем", "нашы лёсы прадоўжацца ў дзецях", "яшчэ раз"... Аўтар, чуеш? Адпусці казку! Няхай яна запомніцца ў росквіце, не дазваляй нам убачыць першыя моршчыны Беласнежкі, сівізну Залатавалоскі, скурчаныя артрытам ножкі Папялушкі.
Варта аўтару лінуць пошласці - і прамыя галінкі курчацца ды загніваюць ("берега раздаются вширь, будто пара доверчиво раскинутых женских ног"). Цвіль зануднасці, як россып прышчоў, абсыпае лісце - і да іх ужо страшна дакрануцца. Шматслоўе аплятае сюжэт - і старонкі склейваюцца, іх цяжка разгарнуць - пальцы ў брыдкім ліпкім соку, які хочацца хутчэй змыць. Лішнія словы пражэрлівай тлёй абсядае бутоны - і яны ўжо ніколі не раскрыюцца. Абрынаюцца ў вязкі побыт казачныя дрэвы, абсыпаюцца ў твань вясёлкавыя кветкі, цунамі шэрасці залівае любімы аўтарам горад.

Толькі на самым донцы сэрца застаецца памяць пра залатую мядовую кроплю - зерне надзе на казку. Можа, прарасце?..

Эта история расширяет границы...бреда.

Летающий конь + туберкулез? Легко представить, если ты держишь в руках роман Марка Хелприна!

Разум можно уподобить мышцам, кторые быстро атрофируются от бездействия.

Можете назвать меня сухарем, но разве это - история любви? Это бред с уклоном в магический реализм! Причем магия тут посредственная и непрописанная, словно несоленая рыба.

Февраль, если позволить ему растянуться, повредит наш разум и похитит наших детей.

Тут и бандитские разборки, и неземная любовь, и путешествия во времени...и летающий конь, помните?

- Порой мне кажется, что город горит, будто он взят в осаду. Мы находимся в состоянии постоянной войны, жертвами которой падут все. Все мы умрем, и все мы будем забыты.
- Тогда что же здесь делаю я?
- Вы кого-нибудь любите?
- Да.
- Женщину?
- Да.
- Так идите к ней!
- А кто будет ее вспоминать?
- Никто. В том-то ведь все и дело. Вы должны заботиться о ней сейчас!

Описание описания...вводит в ступор. Где диалоги? Где логика, в конце концов? И летающий конь, не забывайте!

Прочитано в рамках "Бесконечное приключение" 2015.

Сказка ложь, да в ней намёк

Эта книга — из тех, ожидания от которых не совпадают с реальностью, хотя есть и важное отличие от большинства случаев: на сей раз такое несовпадение — к счастью. Я ожидала, что роман американского автора будет наполнен чем-то типично-американским, но все типичные, приевшиеся и даже стереотипные черты утонули в любви Хелприна к Нью-Йорку, и я, кажется, впервые в жизни, по-настоящему впервые в жизни подумала, а не съездить ли мне в этот город, чтобы посмотреть на него своими глазами. Любовь автора притягательна, но магия города, созданная этой любовью, притягивает ещё сильней. Честно говоря, я ожидала, что обещанный магический реализм окажется лишь уступкой этой любви, оправданием для всех счастливых случайностей, которые произойдут с героями. Но Хелприн вооружился этим методом, — в котором всё возможно и всё принимается как данность, — чтобы создать нечто большее — огромное сказочное полотно с необычной интерпретацией вечного сюжета.

«Зимняя сказка» — это действительно сказка: со своей поэзией, иносказаниями и волшебством, которому нет объяснения. Хелприн попытался охватить столько событий, людей, мыслей и времён, что описать это всё оказалось возможным только с помощью магического реализма. «Нью-йоркский магический реализм» — а что, звучит заманчиво. Но не это главное в книге, и вторая половина, нет, даже последняя треть книги расставляет всё по своим местам: книга эта — иносказательная сказка про нью-йоркский апокалипсис. Однако автор смотрит на извечный сюжет не с позиции разрушений или зла, которые могли к нему привести, а с точки зрения любви, духовных поисков, живой души людей и города.

Вероятно, ожидание Страшного суда является столь распространённым потому, что люди в большинстве своём инстинктивно склонны уподоблять Всемирную Историю человеческой жизни, заканчивающейся неизбежной смертью, — и та и другая исполнены недоступного для нас смысла. Впрочем, возможно и иное объяснение: люди нередко предпринимают многолетние странствия ради того единственного мига, который представляется им вершиной и целью всей их жизни.

Такой вот конец света, показанный как кульминация мира, после которой начался бы Золотой век, и ограниченный пределами одного города и одного столетия.

Начинается история что-то около 1900-х годов, а заканчивается с наступлением XXI века. За это время одни персонажи спокойно проживают свой век, а другие — исчезают в начале столетия с тем, чтобы появиться на сцене в конце века и тысячелетия. Поначалу я ожидала, что Питер Лейк и Беверли Пенн будут главными героями, но их отношения больше похожи на символ любви, которую может зародить в сердцах людей Нью-Йорк, чем на основной сюжет. Кроме того, в контексте апокалипсиса Питер — скорее Мессия, а Беверли — пророк его. Правда, тут уж не уверена: роль этих героев осмысляется не разумом, но сердцем. Логические параллели с библией, евангелиями и «Откровением» Иоанна Богослова я выстроить не смогла — да и не пыталась: книга интереснее, чем её анализ.
Оба персонажа быстро покинули сюжет (правда, Питер ещё вернётся, чтобы до конца исполнилось его предназначение), и на смену им пришли другие влюблённые, другие необыкновенные дети, другие умные и талантливые взрослые. Конь Питера Лейка — его волшебный хранитель Антазор — тоже на время пропал, и его «заменил» белоснежный и умный петух по кличке Джек. Однако появились и глупые, и мелочные, и непонятные персонажи, — но всех автор описывал с необъяснимо одинаковой симпатией.
Во второй половине книги возникли также две противоборствующие силы. Но не добро и зло, как можно было бы подумать (если помнить, что речь по-прежнему идёт о конце света), а нью-йоркские газеты «Сан» и «Гоуст». Обречённые на вечное соперничество во всём (даже их офисы располагались один напротив другого), эти газеты нельзя отделить друг от друга, потому что свет не может существовать без тени, а тень — без света. Авторское описание их противоборства пропитано таким странным отношением (принятием, симпатией, любовью), что я уже не могу однозначно осуждать глупость одной газеты и восхищаться интеллектуальной красотой другой. Потому что и в глупости автор сумел показать её прелесть, и в красоте интеллекта найти отталкивающие стороны.
Книга завершилась приходом Золотого века. Избрание на пост мэра амбициозного и подозрительного молодого человека, разрушение пожаром почти половины города, безуспешное возведение мостов, которые были бы неподвластны физическим законам и даже самой смерти, многочисленные жертвы бандитов, пожаров и несчастных случаев — всё это не должно смущать читателя и отвлекать его от Золотого века, предела всех мечтаний. У сказки — сказочный конец, даже если некоторые мертвецы так не считают.

Здесь всё — ложь, и всё — намёк на правду.

Хэлприновская влюблённость в Нью-Йорк, наверное, сильнее всего поражает воображение. Автор смотрит на прошлое и настоящее города влюблёнными глазами, поэтому описывает всё, что видит (и хорошее, и плохое), не скупясь на волшебство. Видит он и будущее, к которому город стремится всем своим существом, — Золотой век, предваряемый апокалипсисом. Это будущее творится руками людей и — божественной сущности города или духа, который этому городу покровительствует. И всё это настолько потрясающе интересно — фантасмагорично, гротескно, местами утопично, местами дистопично, — что даже отсутствие объяснений не портит сказку. Я обожаю художественную эсхатологию, тем более — со счастливым концом. Все почему-то делают акцент на метод написания, но мне кажется, что метод не должен затмевать сказочно-эсхатологическую природу романа. Композиция значит не больше и не меньше, чем сюжет, — она равноценна ему. Мне кажется, Хэлприн очень красиво это доказывает. И пусть даже ничему в его книге верить нельзя, пусть даже в реальности не существует того Нью-Йорка, который описывает автор, пусть даже это совсем не то, чего я ожидала, — эта книга теперь однозначно будет среди моих любимых.

Царь горы 2.0
Ламповый флэшмоб 2020, за совет сказочно огромное спасибо T_Solovey

Существует множество книг, так же есть великое множество книг-лабиринтов. Большинство из них становятся очень популярными. Вот, например «Облачный атлас», чудесное произведение, которое захватывает. И кажется, что такой удивительной книги больше нет на свете, которая бы состояла из различных частей и была бы окрашена в разные цвета. «Зимняя сказка», как раз перебросила мост в мир волшебства из мира реальности. Она для всех, кто хочет убежать от повседневности и увидеть мир со стороны.

Представьте весь мир, как столкновение противоречий. В нём нет целостности и порядка, но есть вещи, доведённые до грани. Полное безрассудство, когда разом сокращают сотни человек, восемь миллионов просаженных за вечер в рулетку или же глубокое отчаяние ставящее крест на дальнейшем существовании человека. 1900 год наступил, но конца света, как ожидали того, так и не произошло. С неба не рухнули камни, просто человек сам довёл себя до края пропасти. Что победит? Стремление превратить весь мир в цветущий сад, мечты о космической музыке или же желание нажиться, обладать миллионами? В мире грёз или в мире алчности, живым выглядит только одно существо – конь, парящий высоко в небесах. Животное воистину удивительное, для него, значение имеет лишь свобода, свобода от границ и условностей, в то время как мир продолжает сам себя изживать. Каждый по-разному приходит в этот мир. Кто-то рождается с серебряной ложечкой во рту, а кто-то попадает в этот мир по воле судьбы. Столкновение этих двух реалий неизбежно. Только кто-то из этих двух планет подсматривает за другим в замочную скважину.

В этом мире любят отчаянно, теряя голову, словно мир остановится. Да и как не любить, если близкий тебе человек обречён. Или быть может, стоит влюбиться в того, кого ты никогда не видел, переговариваясь с ним, через стену. Далёкий, забытый всеми город, в огромной, покрытой снегом стране. Нью-Йорк город мрака и тумана, со своими правилами и законами. Многие стремились туда, и многих судьба выбросила за его пределы. А есть она – маленькая, нерушимая крепость, которая примет всех, но найти её неимоверно сложно. Кто мы? Люди, живущие мечтой, или те, кто уже её потерял? Сколько людей, столько и мнений. Но главное это вера. Неважно во что человек верит, в богатство, Бога, или в миллиарды звёзд, пока он держит перед собой цель, он живёт, он достигает. Правда не всегда он может принять и понять. Иногда, это слишком больно. Книга завораживает, обволакивает своей двойственностью. Но именно это человек получает, впервые попав в незнакомое место. Для чего люди покидали свои города? Чтобы найти лучшее, обрести покой и стабильность. Но встречала их стужа, гнев и ярость толпы, все они оказывались никому ненужными, обречёнными людьми. Они пополняли ряды бедняков и нищих, или же умирали на обратном пути. А те, кто выживал, потом и кровью добивались вершин успеха, и так же стремительно падали вниз.

Всё очень непросто на этих страницах, здесь нет добра и зла, есть обречённость. Иногда, кажется, что рука мрака тянется к твоему сердцу, чтобы сжать его и раздавить. Ты не можешь ничего с этим поделать, ты живёшь только надеждой. Надеждой, что когда-нибудь, ты подобно Антанзору взлетишь вверх к небесам и сокрушишь стены, сковывающие тебя. Автор приложил огромное усилие к тому, чтобы читатель не смог оторваться до тех пор, пока книга не будет прочтена от корки до корки. Я бы сказала больше, это чистого рода магия. Есть книги, которые поражают с первых строчек, обволакивают и подчиняют себе. Читатель, взявший эту книгу в руки, поймёт, что не первые строки и не стиль повествования возносят произведение. Ведь всё это можно назвать даже скучным, неинтересным, до той минуты, пока взгляд не останавливается на красочном переливе звёздного неба. Чтобы стать великим, не нужно иметь многое, достаточно уметь видеть прекрасное. А прекрасного здесь достаточно. Кажется, что и Земля и небеса подчинены Хелприну, всё сливается в единую симфонию жизни. А пегасы? Пегасы были, есть и будут вымышленными существами, хоть изображения с ними и восхитительны. Здесь это своего рода символ свободы, символ независимости. Те, кто смотрел фильм «Зелёная миля», помнят финальную фразу «И ты умрёшь, а я должен буду жить, и смотреть, как умирают дорогие мне люди». Он наделён даром бессмертия, так же как и один из ключевых персонажей, но это не жизнь, это скорее ад, потому что ты никогда не сможешь быть с той, кого ты любишь. И ты наблюдаешь, мечтая лишь об одном – поскорее исчезнуть, перестать дышать. Все сказки должны заканчиваться хорошо, кто-то когда-то это сказал. Но есть и исключения.

Не все обретут покой здесь, не все ухватят жар-птицу за хвост. И здесь всё зависит от того, умеет ли человек полагаться не на самого себя, а на волю чего-то более сильного. Да и волшебство тут не в том, что был создан каноничный сюжет, волшебство в том, что разные частички соединяются в единое целое. Вспомните Шекспира, одноимённое произведение, почему ожила статуя? Потому что волшебство существует или же потому, что больше всего на свете король хотел исправить ошибку? Именно желание, превратило фантазию и выдумку в реальность и произошло воссоединение любящих друг друга людей. Человек будет жить до тех пор, пока он этого желает, а как только он опускает руки, даже достигнув вершины, он может сорваться, просто потому, что перед ним исчез смысл. И этот белый конь, он символ много: перемен, надежды, веры. Он появляется всегда в тот момент, когда человек ослабевает и вселяет в него новые силы и желание идти вперёд, не останавливаться и не бояться.

Эта книга действительно очень светлая и жизнеутверждающая. Она не призывает бороться с чем-то, не превозносит какие-то странные и сомнительные ценности. Она просто заставляет человека видеть красоту: небо усыпанное звёздами, девственно белый снег. Многие попросту забыли об этом среди множества дел и забот, а ведь это есть, и это не нужно покупать, достаточно просто наблюдать. Ведь вся жизнь, на самом деле проста, а мы её только усложняем своими поступками, своими склоками.

Лучики тепла и доброты

Пока не растаял снег, надо срочно успеть прочесть эту книгу. Или дождаться настоящей зимы и тогда прочесть. Я начала чтение, когда за окном был сырой октябрь, а продолжала и заканчивала уже под тихий снегопад. И чувство реальности происходящего усилилось во много раз. Книга чудесна своим единообразием, которое редко встретишь. Тут много снега, много огня и целое море любви. Любви безо всяких оговорок и ограничений, ведь в ее отсутствие длинную и суровую зиму не переживет никто. И не сомневаешься в ее реальности, хотя картинки напоминают случайно увиденное предрождественское чудо в чужом окне. Только уходишь от такого окна с внезапно потеплевшим сердцем и поднявшимся настроением, а в чем волшебство - непонятно.
Ни разу я не испытала ничего, отдаленно напоминающее разочарование; и в финале я была абсолютно уверена в состоявшемся воссоединении Беверли и Питера Лейка. Просто потому, что в правильном мире Хелприна другой конец представить невозможно.

«Зимнюю сказку» Хелприна мне посоветовали в Лампомобе-2019 с комментарием о странности книги. Пожалуй, это было очень ёмкое описание. И, в общем-то, я понимаю, почему она нравится людям:
- совершенно потрясающие описания Нью-Йорка и отношения к нему совершенно разных по складу характера и положению в обществе людей (и что мне показалось особенно интересным - если выкинуть конкретные указатели на город вроде определённых названий улиц или парков, то многое из написанного будет справедливо для любого крупного города);
- просто яркие и образные описания происходящего - впрочем, для меня это же и стало минусом, потому что в некоторых местах они были настолько перегружены, что общий смысл к концу отрывка просто ускользал;
- интересные истории людей, с их простыми или возвышенными мечтами, с целями в жизни или без, любящих, ненавидящих, просто живущих.
Но при этом у меня так и не получилось "собрать картинку" целиком, и от романа осталось ощущение, что я прочитала сборник рассказов, вроде бы и связанных сюжетно и с теми же персонажами, но при этом как будто неоконченный.

Лампомоб-2019 и Собери их всех

Есть книги, которые засасывают в себя, потому что автор создает настолько неповторимую атмосферу, что запоминается даже не то, что там делали герои и как развивался сюжет, а именно эти атмосферные фишечки. Возможно, это еще наложилось на снежную зиму - когда ж еще читать книги про холод, как не после перепада температур в 50 градусов? )) Замерзшее озеро Кохирайс, улочки Нью-Йорка начала 20 века и рубежа тысячелетий (как же автор любит свой город, ну вот почему про Москву таких книг нет? Хоть сам бери и пиши), путешествие из Сан-Франциско в Нью-Йорк по снежным просторам - у автора получилось описать все это так, что я как будто не читала, а фильм смотрела. Множество запоминающихся деталей - жизнь болотных людей, банда Куцых Хвостов и место их сбора в подземной шахте, которая в любую секунду может быть затоплена доверху речной водой из шлюза, как Вирджиния с ребенком на руках ехала из Кохирайса в Нью-Йорк на лыжах в лютую стужу, и красивый величественный конь Атанзор, и соперничающие газеты "Сан" и "Гоуст" и их такие разные владельцы... Да, сюжет путаный, невнятный, смысл я для себя поняла так, что настоящая любовь живет сквозь века и люди раз за разом перерождаются. Во многом книга напомнила "Облачный атлас" этим множеством линий, которые пересекаются, объединяются и как-то влияют друг на друга. Персонажи в "Сказке" странные, гротескные - девушка, которой все время жарко, и поэтому она зимой живет на крыше в палатке, а в итоге умирает от туберкулеза, другая девушка, которая на лыжах едет в метель километров пятьдесят, один парень после смерти отца между многомиллионным бизнесом и серебряным блюдом выбирает блюдо и пускается в путешествие, в котором я удивляюсь, как он выжил (чего стоит попытка катапультироваться через реку!), а главный герой всю книгу прячется, а погоня следует за ним и в старом времени, и в новом, журналист, баллотирующийся в мэры, не дает обычных популистских обещаний о том, что жить будет лучше и веселей, а как Нед Старк мрачно пророчит о близкой зиме.
Книга очень объемная, кому-то может показаться перегруженной описаниями и лишними словами. Но каждый найдет в ней что-то свое: любовную историю, роман воспитания, историю города, криминальную драму, производственный роман, фэнтези, да что угодно.

Однажды в Нью-Йорке появился конь. Он был исполинского роста, прыгал на целые кварталы вперед и многие утверждали, что он может летать. Однажды в Нью-Йорке появился мальчик Питер Лейк. Он пришел из болот, и город изменил его. Город сам менялся, менялись лица и герои, а мальчик и конь не желали уходить и исчезать из страниц истории. Питер вырос, стал мужчиной, он не хотел умирать, даже когда наступил 2000 год. Мужчине столько же лет, сколько и Нью-Йорку. Столько же лет и коню, если не больше.
На самом деле, все не так сказочно. Все более прозаично. Магический реализм - не новшество в литературе. И такого читателя, как меня, порой даже утомляет. Где сказка? Где красота?( Да, обложка красивая). Ода городу, это хотел выразить Хелприн. Но какое мне дело до Нью-Йорка? Много тысяч километров разделяют меня от "большого яблока". Чтобы почувствовать книгу, надо быть или американцем, или побывать в этом городе. Ни к одному из критериев я не подхожу.
Книгу критики сравнивают со "Сто лет одиночества". Прочитаю, сравню обязательно. Но, в героях я не запуталась и книгу честно дочитала.

Я не циник, я только учусь (с)

Созвездие историй

Ох, соскучилась я по магическому реализму! Книгу я читала преимущественно по ночам, жаль, что не зимой, хотя вообразить себе вой ветра не составляло никакой сложности, а некоторые отрывки я точно прочитаю в период сибирских затяжных морозов. Думаю, для читателей прагматичных и предпочитающих логичное построение сюжета "Зимняя сказка" не подходит, либо - она откроет новую "чакру" в читательском вкусе, случаются же чудеса. Что до меня, то как и много лет назад с Последним стражем Эвернесса , я не сопротивляюсь безумию, происходящему в книге, я им наслаждаюсь.

Одна история цепляется за другую как звенья снежинки, что складывается в метель метафор, несуразностей и волшебных невозможностей. Похож ли роман в самом деле на сказку? Я бы сказала, что ему больше подходит звание мифа или легенды, которые благодаря множеству пересказов и долгому времени успели обрасти домыслами и вымыслами. Пожалуй, роман нужно читать дозировано, потому что при употреблении "залпом" он способен вскружить голову. И здесь только два варианта: он вас влюбит в себя либо покажется полной чепухой.

Начинается всё с истории воришки, инженера и бывшего жителя болот, который влюбляется в дочь самого богатого (ну, или влиятельного) человека во всем Нью-Йорке. Только вот девушка больна, и смерть её - дело времени, пока же она ночует под открытым небом в самый лютый мороз и наблюдает за движениями космических зверей. Затем на первый план выходит молодая женщина родом с озера, которого нет ни на одной карте. За её спиной маленький сын, а в сердце - отвага и вера в свои силы. Это не единственные персонажи, есть ли связь в историях воришки, смелой матери, отказавшего от наследства сына богача - узнает лишь терпеливый читатель. Отдельный персонаж книги - это Нью-Йорк. Никогда меня не тянуло в этот город, но Марк Хелприн сумел о нём написать так, что невозможно не проникнуться его магической составляющей.

Прочитано в рамках игры "Борцы с долгостроем".