Рецензии на книгу «Историческая личность» Малькольм Брэдбери
Странное дело - была убеждена, что на буржуйских сайтах рейтинг у "Исторической личности" будет повыше, но, как оказалось, не намного. А я уже было готовилась объяснять непонимание отечественным читателем забугорных университетских реалий начала 1970-х... Теперь же вопрос стоит по-другому: почему по-настоящему хороший университетский роман (а я прочитала их немало) так низко оценен читателями?..
Вымышленный Водолейтский университет представляет собой средоточие всего новомодного, прогрессивного и, не побоюсь этого слова, радикального. Преподаватели и студенты ему под стать - первые притаскивают на лекции младенцев в портативных колыбелях, пишут книги о свободе отношений и приглашают студентов на вечеринки, а вторые выясняют, кто такой Гегель, мучительно выбирают курсы и устраивают сидячие забастовки против неугодных лекторов. И всё же утешительно видеть, что некоторые проблемы сферы образования свойственны не только нам, но и "продвинутому западу". Где заканчивается субъективность личности и начинается объективная оценка преподавателя? Как вытерпеть очередной трёхчасовой факультетский совет? Каким образом в хаос преподавательских будней вписать работу над книгой?.. Но, вообще, на мой взгляд, то, что творится в Водолейте, можно назвать скорее анархией, чем свободой. Я во многом завидую забугорным университетским реалиям (преимущественно в плане материальных возможностей), но у любого процесса, образовательного в том числе, должны быть разумные рамки. Предельная свобода Водолейта приводит, как ни странно, к обратной мысли: никто не свободен, а радикалы способны быть не менее нетерпимы к инакомыслию, чем консерваторы. Собственно, симптоматично, что наиболее адекватными во всей этой чехарде вечеринок, разборок и советов выглядят как раз старомодный декан и незадачливый Генри Бимиш, буржуазно живущий в пригороде. И вот здесь мы, кажется, подходим к ответу на поставленный выше вопрос. Проблема в героях. Мы любим идентифицировать себя с героями, наверное, на этом и держится любовь к литературе - прожить чужую жизнь, пережить чужие эмоции, оказаться в ситуации, которая тебе априори недоступна. И если герои несимпатичны читателю, он безжалостно снижает баллы всей книге, наплевав на психологизм, увлекательные сюжетные повороты, мастерство автора в прописывании тех самых характеров. А ведь большинство героев "Исторической личности" не самые приятные персонажи.
Свободолюбивая и ультрасовременная семья Барбары и Говарда Кэрков выглядит довольно беспомощно ещё в начале - слишком уж навязчиво декларируется их пресловутое равенство в домашних обязанностях, развлечениях и личной жизни вне брака. И чем дальше, тем более неприятен становится Говард - своими интригами на факультете, своей нетерпимостью, своей способностью идти по головам. О, Говард очень умён, только свой ум он направляет на то, как склонить неприступную новенькую преподавательницу к сексу, как изгнать из университета неугодного ему студента, как по-мелкому насолить жене и спровадить из дома её помощницу, а потом взять на её место свою любовницу-студентку... Говард любые ситуации обращает себе на пользу - это, на самом деле, гениальная способность. Барбаре далеко до него - у неё есть только вечерние курсы делового французского, вечеринки с утомительными уборками по факту завершения, радикальные опять же разговоры да редкие выходные в Лондоне в компании молодого актёра. И, скажите, чем же Кэрки отличаются от "занюханной буржуазии", кроме того, что практически не скрывают свои измены?.. До последнего мне была симпатична Флора Бениформ, дама себе на уме, которая балансировала между скучной адекватностью и умеренным радикализмом, высказывала разумные мысли и была не лишена сочувствия к ближним. Не того, которое заставляет рисовать крупными буквами лозунги, взывающие к борьбе угнетённых против эксплуатации, а того старомодного сочувствия, которое заставляет тебя оторвать задницу от стула и помочь коллеге с перебинтованной рукой донести в целости поднос с обедом. Но страсть Флоры к сплетням и грязной изнанке личной жизни нельзя объяснить сферой научных интересов, что бы там она не говорила.
Вообще, "Историческая личность" является очень удачным примером романа "от противного" - вызывая у читателя неприязнь к своему главному герою, Малькольм Брэдбери по сути высмеивает даже не микрокосм университетского мира, а целую эпоху с её чрезмерной наносной свободой, модным атрибутом которой становятся усы мексиканского революционера (это как боливары раньше или популярные футболки с Че Геварой позже - не обязательно искренне верить, чтобы причаститься). Я не знаю, насколько искренен в своем радикализме Говард. Возможно, он действительно верит в то, что пропагандирует, но скорее нет, он просто "поймал волну", а где-то глубоко в душе так и остался обычным буржуа с усами Сапаты, громкими речёвками и беспорядочными половыми связями.
Малкольм Брэдбери не особо популярен в наших краях, скорее даже малоизвестен, а очень зря. Роман читается легко, сюжетная линия развивается очень неспешно, создавая постоянное ощущение, что на следующей странице наконец-то произойдет что-то из ряда вон, не давая забросить книгу, которая может сначала показаться скучноватой. Диалогов практически нет, много описаний и воспоминаний. Похоже на половой акт главного героя: не очень долгая возня и вялый непонятный оргазм.
Авангард социальных перемен — преподаватели-социологи — напрочь отвергают «пережитки», создаваемые веками, вводят «прогрессивные» методики образования, угнетая студентов, учащихся «по старинке», ведут себя нарочито независимо, попирая нормы морали (в особенности женщины), а дети называют их по имени… Но ничего, кроме улыбки, эти инновации не могут вызывать, поскольку весь этот «авангард», по сути, ни черта не делает и не меняет, прикрывая своим новаторским поведением невежество и ограниченность. Ничего не напоминает? Отсутствие противодействия только усугубляет этот фарс. Такой силой могла бы стать неприступная, на первый взгляд, шотландка, которая отказалась сразу возлежать с местячковым arbitrum elegantorum, но и ее сопротивление было слишком вялым и непродолжительным…
Инновации тоже могут быть унылыми, и даже вялые попытки самоубийства, предпринятые скорее для привлечения внимания, не смогли колыхнуть это болото перемен. И роман заканчивается жирной точкой.
Источник
Британцы регулярно поддерживают свою высокую репутацию народа с развитым чувством юмора, который иногда сочетается с бездушием/бездумием/безумием, характерным для современного (видимо, ещё недостаточно политически корректного) образа жизни. Но Малькольму Брэдбери – точнее, сэру Мэлкому Брэдбери – удалось ещё и повысить планку. Смеяться, правда, мне совсем не хотелось, чаще – поёживаться. Почти летальные инъекции отстранённого сарказма, текст, усложнённый против поверхностного чтения и тем самым сделанный более засасывающим* – такую смесь не каждому порекомендуешь, даже себе. Брэдбери напал на меня неожиданно, и я не сразу с ним справился. Браться читать только любителям антигероев, кунсткамер, полотен Босха (одно из которых вполне могло называться «Вечеринка у Керков»), мизантропам и англофилам, и то не всем: возможна аллергическая реакция типа «неужели это происходит в доброй старой Англии?». До наслаждения дойдут не все. Тем не менее, лайвлибовскую оценку в 3.50 считаю несправедливой и выставляю твёрдую «четвёрку».
*добрая тётя переводчик Гурова сделала переводной текст удобочитаемым; в оригинале диалоги не разбиваются на строчки, а идут сплошняком, так что абзацы оказываются большими и даже не всегда сразу понятно, кому из персонажей принадлежит какая реплика.
Почему я не читаю аннотации
Английский вариант «Бесов» Достоевского, роман о современниках-нигилистах.
Лев Данилкин "Афиша"
Когда я слышу фамилию Бредбери, на ум точно не приходит кто-нибудь кроме Рэя Дугласа. Но как можно не захотеть прочитать книгу, на обороте которой красуется вышеприведённая цитата? Пусть даже у автора нет практически никакого сходства с мастером фантастики, конечно, если не считать общую для них фамилию)
Малькольм Бредбери описывает жизнь семейной пары Кэрков - доктора социологии Говарда Кэрка и его жены Барбары. Изменяют они друг другу направо и налево, а Говард так и вовсе собственных студенток не чурается. Собственно, весь роман наполнен фрейдизмом с небольшими вкраплениями из Маркса плюс пары-тройки учёных-социологов, и, несомненно, отменного качества болтологией.
И это фрейдистское пиршество Лев Данилкин преподносит как английские "Бесы". Думаете, Говард Кэрк в конце покончит жизнь самоубийством, как Николай Ставрогин? Конечно нет, взгляды Говарда вообще не меняются на протяжении всего повествования, да и сходство между персонажами абсолютно не просматривается.
Если честно, для меня остаётся загадкой, каким боком здесь появилось упоминание о русском писателе. Или логика такая: нигилисты есть - ага, значит, напишем, что всё как у Достоевского?
Эх, жаль, нет портрета Фёдора Михайловича с характерным жестом руки, известным сегодня как facepalm.
Надо сказать, что роман читается довольно легко (с другой стороны, Донцова - это тоже не тяжёлая литература:)), однако настораживают вставки непонятных и совершенно не относящихся к сюжету деталей:
Он отпирает дверцу водителя; он забирается внутрь; он дважды поворачивает ключ зажигания, чтобы завести мотор. Он проезжает полфута вперед, фут назад, чтобы вывернуться из цепочки машин. Затем выезжает с площади, спускается по склону в суете уличного движения и возвращается к своему дому.
Конечно, читателю безумно интересно узнать, сколько же раз Говард провернул ключ зажигания и на сколько футов отъехал назад.
От двойки книгу спасает всё-таки тонко подмеченная деталь, которая сегодня даже более актуальна, чем во время написания романа (60-70-е гг ХХ века). Это удивительная способность радикальных либералов отказывать в свободе мысли и свободе выбора тем, кто с ними расходится во взглядах. Бредбери сумел уловить этот момент и вплёл его в характер Говарда Кэрка.
Ну а в заключение отдельное спасибо надо сказать Льву Данилкину за двухнедельное чтение непонятно чего. Синяя мутная тройка.
Про университет и про образ жизни профессора-социолога - будет интересно и завидно таким же, как я, несчастным студентам-социологам.
Ооочень завидно)
Давайте представим себе профессора. Профессора - гуманитария. Доктора наук. Это,как правило, пожилой полный человек,мучимый одышкой и сердечными расстройствами.Человек не злой,излишне не принципиальный,но все таки на своих семинарах еще держащий марку.
Давайте представим себе семью профессора. Профессора-гуманитария. Доктора наук. Это, как правило, весьма расчетливая, умеющая вести хозяйство жена. Она не его муза, это точно. Скорей, она верный дворецкий, который служит профессорскому гению. Да, у них случаются мелкие бытовые разногласия, да, она просит вынести мусор, зайти в магазин, но не более.
Давайте представим себе детей профессора.Профессора - гуманитария. Доктора наук. Это, как правило, непутевый старший сын, у которого в детстве была явная нехватка внимания и потому в профессорском доме о нем предпочитают молчать. Мать украдкой ходит к нему на квартиру, прибирает кухню и стирает белье, оставляя замызганые деньги на полке в прихожей, зная, что он их в этот же вечер пропьет. И конечно же младшая любимая доченька, отличница, недурна собой. Она удачно вышла замуж и по субботам приходит к дедушке с маленьким карапузом и статным супругом, запястья которого украшают дорогие часы и от которого пахнет хорошим парфюмом.
Давайте представим себе любовницу профессора.Профессора-гуманитария.Доктора наук. Это,скорей всего, сослуживица по кафедре. Давным давно выбор был сделан не в ее пользу, что, впрочем, не помешало остаться хорошими друзьями. Иногда прогуляться по вечернему осеннему парку, сходить на выставку современного искусства, вспомнить совместные поездки на уборку картошки в далекой молодости, и так далее. Конечно, никакого секса, никаких торопливых соитий за кафедрой после лекций и тому подобных фантазий.
Профессор Малькольма Бредбери - это молодой, зажравшийся, циничный тип, который спит со своими студентками, несет радикальную чепуху, прикрываясь дешевыми исследованиями в области социологии, устраивает вечеринки, куда приглашает половину университета, уничтожает морально и психологически тех, кто еще верит в классическую науку. Вообщем, весьма типичная для своего времени(1968 год) личность. Можно даже сказать, ИСТОРИЧЕСКАЯ ЛИЧНОСТЬ.
Автор его не осуждает, не восхваляет, он просто его описывает. Примерно так, как ведущий программы "В мире животных" описывает устройство муравейника. Может, поэтому книгу мне показалось немного пустой. Такой же пустой, как и ее главный герой.
“Историческая личность” - довольно неоднозначное произведение. С одной стороны, интересно было почитать про изменения, происходившие в 1960-1970-х годах в Англии, про расцвет радикализма и смену образа мышления людей, пусть даже и в выдуманном университете. С другой стороны, в книге было так много терминов, связанных с социологией и психологией, что временами казалось, что читаешь учебник. Добавь мантию и академическую шапочку и получишь полное погружение в университетскую среду. В результате осталось двоякое впечатление, отсюда и средняя оценка.
Малькольм Брэдбери пишет в довольно странной манере. Все диалоги монотонны, в них сложно найти какие-то эмоциональные краски в репликах. В основном описание построенно в виде “сказал Говард”, “сказала Барбара”, что превращает общение между героями в скучное повествование. Хотя это скорее всего был ход автора для привлечения внимания читателя к рассуждениям и заметкам о социологических проблемах того времени, а не к действиям персонажей и их эмоциям.
Ещё одно удивительное для меня наблюдение - нет ни одного персонажа, который был бы мне симпатичен. Обычно в книгах есть один-два героя, которым я сопереживаю и с которыми могу себя идентифицировать. Однако в этом произведении все было иначе. Вначале мне было интересно читать про главного героя Говарда, но чем дальше я читала, тем меньше он мне нравился. Он считает себя самым радикальным радикалом и ратует за свободу слова и мыслей, но стоит кому-то высказать мнение, не совпадающее с его точкой зрения, то этот человек становится врагом. Говард старательно укладывает в свою постель девушек, при этом утверждая, что он освобождает их от рамок, в которые они себя зажали. Он любит подрывать порядок, используя все возможные методы, и тем самым увеличивать энтропию, сеять хаос.
Однако и остальные персонажи были не лучше Говарда Кэрка. На каждую их положительную черту характера находилась либо просто плохая, либо отвратительная. Единственный герой, который казался довольно обычным, был Генри Бимиш, но и тот вызывал больше жалость, нежели иные эмоции. С ним постоянно случались несчастные случаи, однако он неизменно вставал и двигался дальше, как тихоходка. Он явно не вписывался в мир радикалов и бунтарей, коим описывался университет Водолейта.
Стоит заметить, университет играет немаловажную роль. В книге довольно много описаний его архитектуры, истории. Это живое здание, которое находится в состоянии перманентного изменения: на месте старого парка появляются новые корпуса и общежития, изменяются уже существующие постройки. У меня сложилось ощущение, что университет олицетворял собой сообщество, которое постоянно развивается, меняет свое отношение к жизни и устоям, ломает сложившиеся паттерны поведения, чтобы создать что-то новое, более развитое.
Мне понравилось как автор обыграл начало и концовку книги: в обоих случаях Говард и Барбара Кэрки готовятся к вечеринке, но чувствуется неуловимая разница в этих приготовлениях, да и в самих вечеринках. В начале ощущается подъем духа, все готовятся к новому семестру, к новым началам, все готовы встретится у Кэрков и как следует повеселиться, ведь их вечеринки самые лучшие. В конце же чувствуется упадок, усталость от семестра и всех радикальных потрясений и бунтов. Уже нет такого желания веселится, часть друзей перестали быть таковыми, и не пришли на вечеринку. Эта цикличность сюжета показала как сильно могут измениться отношения между людьми за несколько месяцев.
Думаю эта книга в большей степени будет интересна тем, кто увлекается социологией и психологией. Да и отзывы показывают, что социологам эта книга по душе. Мне же, как далекому от этой науки человеку, произведение было не очень понятно и не всегда интересно.
Вопреки всему книга мне понравилась. Вопреки отсутствию даже маломальского персонажа, к которому можно было бы испытывать симпатию (практически все главные герои вызывают неприязнь или отвращение). Вопреки авторскому стилю и слогу (местами текст становился вязким и излишне терминологическим). Вопреки сюжету (не было особенной динамики и интриги). Мне понравилось потому что это типичная campus novel. Малькольм Брэдбери конечно же не Дейвид Лодж с его знаменитой университетской трилогией, но тоже не лишен толики юмора.
Книга увлекает с первых строк.
Когда супружеская чета Кэрков начинает готовить послеканикулярную вечеринку для университетской братии, заранее предвкушая успех, и предвосхищая плодотворное начало нового семестра, в моей голове крутился образ Миссис Дэллоуэй, которая с этой целью не сидела в плетеном кресле с ежедневником в руках, чтобы обзвонить всех приглашенных, а потом в фургончике с мужем затариваться дешевым вином, а шла выбирать цветы. Времена немного поменялись, теперь хозяин вечеринки, вузовский преподаватель социологии (а ее в книге будет много, и это отдельная приятность книги для всех тех, кому эта дисциплина не просто ненужный курс из обязательных дисциплин, а можно сказать, хлеб родной) радикальная личность в полном смысле этого слова, перед ее началом совершает деятельное обследование имеющегося пространства на предмет искусственного создания будущих естественных уголков , потому как любой социолог знает, что:
" если вы действительно ищите нечто подлинно неструктурированное, вам необходимо спланировать все до мельчайших деталей".
И у него все получается, как всегда все получается в жизни у человека, который все может объяснить и никогда не сомневается в своих поступках и верит, что совершает только правильные вещи.
Вся книга - это период жизни главных героев между двумя ими же организованными вечеринками. Мы знакомимся с образом жизни и личной историей эволюции брака необычайно активных и деятельных Барбары и Говарда Кэрков, выбравших для себя равноправие и свободу как главную установку в жизни. Потому как "брак - самая передовая форма ведения войны в современном мире". Изменяя жене с другой женщиной-профессором, специализирующейся по проблемам семьи, Говард маркирует это для окружающих и главное для себя самого, как психологическую консультацию. А в свою очередь Барбара, делая тоже самое, использует объяснение "поехать на уикенд в Лондон" на отдых.
Ведь недаром, придя к ним домой всегда можно рассчитывать на "новый вариант венского кофейного кекса и петицию на подпись". Видно в угоду самой формы социологического знания, автор сознательно показывает жизнь главных героев без всяких психологических трактовок, а лишь как дистанцированное описание (и даже скорее декларацию) повседневных моделей поведения в тех или иных ситуационных контекстах. Так, Говард не выходит на улицу, а
"входит в урбанистическую фазу, в деловую подвижность города, в то место, где, как известно любому хорошему социологу, комья обычаев крошатся, традиционное распределение ролей ломается, узы родства слабеют, где общественная жизнь определяет, какую частную жизнь ведет человек".
Именно поэтому, для того, чтобы начать свой семинар, он первоначально заставляет студентов вынести из аудитории все парты, и устроить круг из стульев, для улучшения межличностного взаимодействия.
Вся книга, это тонко подмеченная сатира на то, что один известный настоящий социолог назвал "эффектом самосбывающихся пророчеств".
Пародия на жизнь университетских интеллектуалов.
Просматривая «Историческую личность», подумал, что нынешняя социология – это ПАРОДИЯ (или карикатура) на современное общество.
Современная социология зашла в тупик во многом из-за того, что игнорировала человеческую Природу. И вот энтузиасты «самопально» городят новые концепции, которые объясняют общество, исходя из биологических факторов. Иногда получается довольно любопытно…