Новое произведение автора романа «Белое на черном» (Букеровская премия за 2003 г.) Два друга, не по своей воле изолированные от внешнего мира, живут вместе. Они разговаривают и играют в шахматы. Вся жизнь им кажется шахматной доской, на которой каждая фигура имеет свое значение. Оба знают, что рано или поздно, когда игра закончится, фигуры будут собраны в коробку. Один из них умный, он решает остановить игру и выигрывает. Другой – дурак. Он очень плохо играет в шахматы. Поэтому он остается в...
Человеческая глупость безгранична,почти никто не хочет задумываться,что если человек родился,он уже покойник.
Рубен, я много раз объяснял тебе, что извиняться нет смысла. Если ты что–то сказал или сделал, то в тот момент у тебя были на это причины. Жалеть о том, что ты сделал, когда у тебя появились дополнительные данные бессмысленно.
– Чего бы ты хотел? – спрашиваю я Мишу. – Сдохнуть. – Я серьезно. – Сдохнуть быстро и безболезненно. – А если чуть менее серьезно? – не сдаюсь я. – Если чуть менее серьезно, включи музыку.
Грань между человеком и собакой так тонка. Собака может оказаться человеком, человек - собакой. Каждый может легко ошибиться.
– Я купил чайник, – говорит Миша. – Зачем? – Это сложный философский вопрос. Ты, Рубен, никогда не сможешь ответить на него самостоятельно. Зачем люди покупают чайники? Не знаю. Почитай Шекспира.
Русский борщ. Нет ничего проще и ничего сложнее борща. С одной стороны - еда как еда, ничего особенного, с другой - таинственное мистическое блюдо национальной кухни. Что такое борщ, понять сложно, если не жил в России, - почти невозможно, немыслимо.
Назвать борщ капустным супом может только иностранец, Россию не любящий и не понимающий. Назвать борщ супом из капусты - все равно, что обозвать паэлью рисовой кашей, а тортилью - картофельной запеканкой.
Рубен. Они играли? Миша. Нет. Она отказалась играть. Рубен. Но она не выиграла. Миша. Она не проиграла, это главное.
Я – счастливый человек. Мне повезло. Я живу в Новочеркасском доме для престарелых и инвалидов. Когда я был маленьким, мне не повезло очень сильно. Церебральный паралич помешал мне стать таким же, как все. Мои ноги совсем не шевелятся. И все же мне повезло. Руками я могу делать почти все. Я могу перелистывать книги, подносить ложку ко рту. Умение подносить ложку ко рту ценится в моем мире гораздо больше, чем способность читать. Если говорить совсем искренне, умение читать мне совсем ни к чему. Я знаю, что Земля круглая, о чем писали Ньютон и Шекспир, но все это также никчемный груз лишних сведений. Счастлив я не поэтому. Я счастлив потому, что могу самостоятельно снять штаны и крутить колеса моей коляски.
Требовать от дурака точности мысли – жестоко.
– Нет. Я даже не жалею о том, что большую часть жизни мне приходится разговаривать с идиотом. – Почему? – Потому что этого идиота я сам же и выбрал себе в собеседники. Жалеть нужно о том, что сделал неправильно ты сам.
Если копнуть совсем глубоко, глубже, чем сможем понять мы с тобой, то все люди на свете добрые. Там, внутри, все добрые: и ты, и я, и нянечки, и врачи, и психохроники. Но нам от этого никакого проку нет.
В интернатовском супе никогда не бывает картошки. Я не совсем прав, конечно, – картошка в супе есть, только ее мало, и она вся остается на дне кухонного котла. За три года мы с Мишей видели картошку в супе два раза и оба раза смеялись.
Я читаю наизусть монолог Гамлета... – Гамлет объясняет, что люди не кончают с собой, потому что боятся неизвестности. – Тоже глупость. Простейший выбор. Если человеку очень плохо, он вешается, если не очень, читает монологи и действует на нервы окружающим. Плохая книга.
– Когда ты наклонялся, чтобы передвинуть мне голову, тебе пришлось боком упереться в железку. Тебе было больно, я знаю. Ты злишься на эту железку?
– Нет. Какой смысл злиться на железку?
– Хорошо, тогда представь себе, что все, что ты видишь вокруг, – огромная машина. Ее цель, чтобы мы сдохли, но никто из винтиков этой машины не чувствовал себя плохо. Представил?
– Нет. Это же живые люди, не винтики.
– Каждый в отдельности – живой человек, но вместе – они винтики, поэтому злиться на них бесполезно.
Глупо злиться на того, кто кормит тебя с ложки.
– Дай определение инвалида.
– Инвалид – это тот, кто не может за собой ухаживать и приносить пользу.
– Дай определение доброго и злого человека.
– Добрый – тот, от которого всем хорошо, злой – от которого плохо.
– Тогда мы с тобой злые люди. – Миша не улыбается, он серьезен. – Мы едим чужую еду, заставляем других людей нам помогать. И я более злой, чем ты, потому что моя инвалидность тяжелее.
– И ты в это поверил? – При чем тут я? Вся школа в это поверила. – Наличие одного дурака не отрицает возможности наличия нескольких дураков в том же ареале. – Но все поверили. Даже директор. – Директор не дурак, он козел. – Это исключающие понятия? – Понятие «козел» включает в себя понятие «дурак».
Рубен. Если человек знает ответ, но не знает, что он знает ответ, то этот человек сумасшедший. Миша. Не всегда. Например, если человек знает, что Бог есть, или знает, что Бога нет, – он точно сумасшедший. Единственно возможный разумный ответ на вопрос о существовании Бога – «не знаю». Я, по крайней мере, знаю, что не знаю.
Рубен. Я книгу написал. Миша. Ну и дурак. Рубен. Я знаю. Умные книг не пишут. Но я все равно написал, а люди читали. Миша. Это все? Я и раньше знал, что одни дураки пишут, другие читают.
Взрослые со злости только правду и говорят.