Рецензии на книгу «Душевные смуты воспитанника Тёрлеса» Роберт Музиль

Иррациональные числа

Как часто выгорает радость и показывается неразрушимое ядро печали.

Роберт Музиль - одна из главных страшилок мировой литературы. Все, кто есть кто-то, обязаны одолеть его, примерно с той же степенью императивности как прустово "Утраченное время", "Улисса" Джойса или, если искать аналогий в великой немецкой литературе - "Волшебную гору" Томаса Манна. Впрочем, сказанное в большей степени относится к неоконченному "Человеку без свойств" на тысячу с лишним страниц. Первый роман Музиля "Душевные смуты воспитанника Тёрлеса" много скромнее объемом и написан человеком молодым. Хотя назвать это чтение легким я бы не рискнула.

Сюжет предельно прост. Подросток Тёрлес попадает в закрытый интернат, дабы получить образование и обзавестись связями, отвечающими общественному положению. Он из семьи средней буржуазии, привык к домашнему уюту, любит родителей, свою нынешнюю школу воспринимает как неизбежное зло и потерянное время. Однако постепенно сближается со старшими по возрасту воспитанниками, которых можно было бы назвать местной элитой.

Здешний диктатор Райтинг, успешно воплотивший принцип "Разделяй и властвуй", уже утвердил свое господство среди однокашников и, не видя в Тёрлесе потенциального соперника, но ощущая внутреннюю силу за его прохладной отстраненностью, расположен к юноше и оказывает ему покровительство. Вторая фигура в местной иерархии Байниберг - сын офицера, служившего в Вест-Индии и убежденного, что подлинной мудрости следует искать в тамошней эзотерике, отчасти перенял отцовскую нахватанность, считает себя сведущим в знаниях, закрытых для профанов. Уважает интеллект Тёрлеса, отличающий его от большинства штудентов.

Третий мальчик, претендующий на принадлежность к избранному кругу, Басини - сын обеспеченной дамы, покупающий расположение друзей неумеренными тратами. Конфликт назревает, когда в школе начинаются кражи. Мальчики подозревают служителей, однако Райтинг, сопоставив некторые сведения, а также имея склонность к ментальному садизму и некторый опыт в нем, разоблачает Басини. На деле его мать бедная вдова. Дурацкое обыкновение пускать пыль в глаза несуществующим богатством, чтобы приподнять рейтинг, ввергло одноклассника в долговую пропасть, Басини должен всем вокруг, чтобы рассчитаться с одними кредиторами, одалживается у других, в критической ситуации вынужден красть.

Райтинг и Байниберг начинают шантажировать незадачливого соученика, вынуждая того совершать поступки, все менее отвечающие понятию о человеческом достоинстве. По сути, делают из него раба с изощренной жестокостью мелких хищников, загоняющих подраненную добычу. Тёрлес невольно принимает участие в большинстве этих "клубных" забав, испытывая к Басини сместь жалости, омерзения, возбуждения. Это глубоко претит ему, однако, объявив желание выйти из консорциума, узнает от двух старших товарищей, что ему грозит участь стать вторым Басини.

Закончится все лучше, чем можно было бы ожидать. Не буду говорить, как, роман стоит прочесть хотя бы за тем, что он дает четкую инструкцию прохождения подобного рода жизненных тупиков (да и коротенький, чуть больше двух сотен страниц). Но вещь сильная. Музиль еще до Первой Мировой сказал об особенностях немецкой политической, военной, идеологической мысли, квинтэссенцией которой станут национал-социализм и Вторая Мировая.

С благодарностью Landnamabok

Источник

Если вам, как и мне, чрезвычайно понравился роман Музиля "Человек без свойств", и после нескольких тысяч страниц было так же жалко с ним расставаться, то почитайте "Терлеса", и вы опять получите удовольствие от встречи с любимым автором.

Если же, наоборот, вас пугают необозримые масштабы "Человека без свойств", но все же хочется получить представление о творчестве Музиля - одного из самых потрясающих представителей модернизма в частности и литературы 20 века вообще, то почитайте "Терлеса", и возможно, у вас появится желание продолжить.

Вязкая, тягучая книга, медленно-медленно проникающая в недры существа, заставляя испытывать очень тревожные, смутные чувства. Очень трудно мне было читать, не отвлекаясь на что-то, потому как некоторые переплетения слов настолько блудливы, что даже страшно. Поначалу все время теряется суть, в потоке общих фраз кажется, что главное упустил. Перечитываешь - нет, вода, даже скорее сироп. Ближе к середине добираешься до сокровенного, но тут-то и начинается самое интересное. Это сокровенное не что иное, как просто наступление полового созревания :( Конечно, доля прелести в этом есть, но лишь доля.
Главный герой до безумия напомнил мне моего бывшего парня - чувственный, отзывающийся на все, терзающийся вечными муками не пойми чего, неудачник-перфекционист, вся жизнь которого проходит под девизом "хочу того - не знаю чего".
Сцены подростковой жестокости, описанные в книге, конечно, не отавляют равнодушными. Но это участие скорее недоуменное, поскольку смысла в них не вижу никакого. Точнее, смысл есть, но он настолько банален, настолько заезжен, что становится скучно. Изображать жестокость во имя сострадания не лучший прием.
Единственное, что понравилось,ради чего заставила себя дочитать книгу - язык. Местами перебор с напыщенностью, но в большинстве своем прекрасный образец настоящего литературы, без унылых междометий и ненужных слов-связок. Мне, как человеку помешанному на красивом слоге, было очень приятно, настолько, что порой смысл отходил на второй план :)

Действие в книге происходит в закрытой школе для мальчиков на границе Австрии и России. Поднята вся проблематика закрытых учреждений. Это сильная книга, создаёт тягостное ощущение и вгоняет в депрессию. Эта бесконечная зима и тягучее желание отправиться домой... Если бы только любящие родители знали на что обрекают своих чад! Это книга о недетской жизни детей, о неуставных отношениях, об унижениях и о чувстве собственного достоинства, о силе духа, о тех кто сломался и о тех кто выстоял. Книга оставила неизгладимое впечатление. Это до "Повелителя мух", за пол столетия до... Человек контекстуален, в контексте человечных отношений, он человечен, в контексте постоянных издевательств человеческое начинает стираться. Остальное зависит от количества человечности в одном отдельно взятом индивидууме.

Я ценю умение автора лихо завернуть сюжет, умею наслаждаться стилистическим в тексте, люблю находить отсылки к другим книгам, радуюсь, если в произведении хорошие диалоги или если история затрагивает какую-то из тем, которые меня занимают. Но самое сильное впечатление на меня производит талант описывать внутренние состояние героя, передавать неоднозначность ощущений, находить слова для невыразимого. И это последнее блестяще сделал Робер Музиль в "Душевных смутах воспитанника Тёрлеса".

Компоненты сюжета незамысловаты: закрытая школа для мальчиков, 4 основных героя, достаточно простая завязка – подросток совершает проступок (кража) и другие пытаются наказать и воспитать его, направить на истинный путь, не прибегая к помощи учителей и директора. Но в этих сюжетных трёх соснах скрывается самый настоящий Бермудский треугольник.

Я питаю слабость к книгам, в которых главными героями являются подростки. Всё дело в том, что мне очень нравится наблюдать за развитием характера. Наиболее выпуклые изменения дают именно истории взросления. Мне нравится эта текучесть состояний, нравится смотреть на то, что изменчивость не всегда имеет внятные причины и порой в происходящее врываются внелогичные, внеразумные ветра.

Конечно, подросток в книге необязательно будет залогом успеха. Но такой герой даёт мне читательскую надежду. В случае с Робертом Музилем надежда оказалась оправданной.

Отличие подростка от взрослого человека заключается не в том, что взрослый умнее. Не в том, что подросток энергичнее. Особенность подростковых историй не только и не столько в том, что подростки ищут своё место в мире (я то полагаю, что люди не прекращают эти поиски до самой смерти), а в том, что взрослый человек уже более или менее умеет плавать в водах своего сексуального (или хоть могут убедить себя в том что умение приобретено). Подросток же внезапно сталкивается с неизведанными энергиями. И то, как человек воспринимает это, демонстрирует намного больше, чем просто вхождение в эротическое. Восприятие Эроса и себя в нем даёт возможность предсказать, как человек будет реагировать на те части себя, которые сложно усмирить с помощью разума.

Для меня "Душевные смуты воспитанника Тёрлеса" – книга о том, как человек знакомится со своим бессознательным, как реагирует на его обнаружение. То есть на обнаружение не чего-то конкретного, какого-то присутствия, а скорее на обнаружение зияющего отсутствия, которое намекает на то, что оно было чем-то заполнено или может быть заполнено.

Хотя в книге описаны сексуальные отношения мальчиков друг с другом (точнее - трёх учеников с одним и тем же мальчиком), но я бы не сказала, что ядро книги – гомоэротика. Более того, эта книга совершенно не про однополые отношения.

Двое из трёх героев полагают, что используя своеобразные методы наказания, они воспитывают провинившегося товарища Базини. И лишь Тёрлес осознаёт важнейшую особенность человеческого существования: каждый раз, когда нам кажется, что мы экспериментируем над другим, изменяем другого, мы экспериментируем над собой и изменяем себя.

У каждого из героев есть свои, на первый взгляд вполне разумные причины для того, чтоб издеваться над Базини, унижать его, угрожать ему. Но на самом деле в основе их поведения лежит желание успокоить сексуальное.
Люди нередко ищут влечению какое-то обоснование. Например, поясняют его любовью (секс как часть нашей любви) или необходимостью продолжать род (природой так задумано), или говорят о том, что влечение позволяет сохранить здоровье (физическое, психическое), получить приятные эмоции (развлечься и убить время). Можно даже говорить о том, что секс - вариант коммуникации. Или онтологический акт, позволяющий прошить бытие двух.

Есть тенденция говорить о сексуальном влечении как об инстинкте. И хотя слово "инстинкт" нередко вызывает ассоциации с чем-то неконтролируемым, надо отметить, что инстинктивное – предельно рационально. Нет бессмысленных инстинктов. Но вот влечения как таковые, как некая надстройка над инстинктивным, могут быть иррациональны. Влечение как "хочу, а почему и не знаю". Человеку свойственно иметь и порывы, и инстинкты, и влечения. Свойственно искать им объяснения. Свойственно не находить объяснений.

Роберту Музилю удалось почти невозможное – описать то, как мышление пытается дать выплыть человеку из хаотического. Описать то, почему мышление бессильно. Описать, что есть состояния, в которых можно увязнуть и погибнуть не тогда, когда ты перестаешь анализировать, а именно в тот момент, в который ты начинаешь задумываться о них. Хорошо, когда мнимые числа, о которых размышляет Тёрлес помогают осваивать реальность. Плохо – когда они уводят тебя от реальности.

Роберт Музиль писал это небольшое произведение почти три года. И я считаю, что в данном случае мы имеем дело с поразительной скоростью. Потому что можно вынашивать в себе всю жизнь то, что позволит хотя бы прожить описанное. Не говоря уже о том, чтоб выразить словами и записать.

Мутная какая-то книга. Автор не стал искать в луже отражающиеся звезды, а попытался покопаться в грязи. Однако сам мало что разглядел, еще меньше сумел донести до читателей. Музиль описывает душевные переживания робкого, склонного к рефлексии подростка. Но при этом у меня не создалось впечатления, что это мысли взрослеющего человека, было очевидно, что это представление автора о том, как подросток мог бы думать. Писатель затрагивает запретные темы, но делает это очень неуверенно, боясь зайти слишком далеко. Для начала двадцатого века даже такой уровень откровенности предполагал изрядную смелость автора, однако сейчас такая недосказанность производит неблагоприятное впечатление. Мне был неприятен главный герой, другие персонажи понравились еще меньше. Даже Базини, который вроде должен вызывать жалость, был отвратителен и только. В целом книга вызвала ощущение, что я начал ее читать с середины и там же закончил, не узнав ни начала, ни концовки.
Я решил прочитать это небольшое произведение, чтобы познакомиться с творчеством Роберта Музиля и решить стоит ли читать его огромный роман «Человек без свойств». Пока что не впечатлен. Возможно, я все-таки вернусь к его творчеству, но точно не в ближайшее время.

Хм... очень хорошая проза, плавный текст, автор копается в голове своего героя-подростка, как червячок в яблочке...
Но, вот не зацепило и все тут. Притом, что я пыталась и слушать и читать в бумаге.
Я понимаю, что это начало ХХ века, Холден Колфилд еще не родился, о великолепном "Гиппопотаме" С. Фрая я вообще молчу, но такое впечатление, что "Над пропастью во ржи" выросло из этой маленькой книги.

Странная и большую часть мрачная книга о закрытой школе для мальчиков со всеми возможными проблемами обучения в ней, а также о проживании и отношениях между учениками в таком заведении.
Повествование идет от лица главного героя Тёрлеса, который рассказывает практически обо всём и в данной книге больше рассказывается о моменте с немного даже ужасными последствиями и унижением человеческого достоинства для воспитанника Базини, при присутствии и даже участии главного героя и его якобы друзей... Так же в книге присутствует очень много юношеского максимализма, мыслей о религии и сущности, а так же множество якобы философских размышлений, присущих для подростков, которые пытаются выяснить смысл жизни и бытия в общем. Еще у данных подростков уже практически только взрослые развлечения... Хмм, может это было такое время и дети взрослели раньше, но все равно для меня это странно и непонятно было...

В общем, книга не для всех, очень специфическая, а так же мрачноватая и даже местами депрессивная. Описываемый сюжет был мне неприятен и умозаключения главного героя чаще всего ставили в тупик...

Прочитано в рамках игры "Книгоевровидение" и "Кот в мешке"

Примерно 2/3 текста я недоумевал: к чему это всё?
Детки-пансионеры живут в интернате (не в интернете), попивают водочку, папироски покуривают. Шпаги носят, но всё равно они дети.
Написано весьма затейливо.

Тёрлес почувствовал, что оно охватило его со всех сторон. Как далекие, темные силы, оно грозило уже с давних пор, но он инстинктивно отступал и лишь время от времени касался этого робким взглядом. А теперь какой-то случай, какое-то событие заострили его внимание и на это направили, и теперь, словно по какому-то мановению, это врывалось со всех сторон; нагоняя с собой огромное смятение, которое каждый миг по-новому распространял дальше.

Что это за такое "оно" остаётся неясным, поскольку это продолжение такого же непонятного предыдущего абзаца; и следующий за процитированным абзац примерно такой же. Чтобы врубиться, что речь идёт о том, что Тёрлес увидел кусок неба в просвете между тучами, надо вернуться назад на пару страниц. Другой вариант: плюнуть и читать дальше. Сначала возвращался, потом таки плюнул.
Автор, думаю, поставил перед собой цель описать в мельчайших деталях все телесные, эмоциональные и ментальные ощущения подростка. Если так, то наверняка он описывал свои ощущения, потому что никому не дано почувствовать чужие. Поскольку я не Музиль, описания эти во многом были непонятны. Можно, конечно, потратить несколько месяцев, чтобы это расшифровать, но гарантии, что пойму по-Музильски, нет никакой. Поэтому и не буду пытаться. В конце концов не так уж важен мне этот Музиль, чтобы тратить на него время. Хорошо, что книгу его прочитал, и пусть он будет доволен этим фактом на том свете. Я сам часто смотрю на небо, но испытываю при этом совсем другие чувства, которые, вероятно, не понял бы Музиль, так что мы с ним квиты.

В результате чуть не бросил книгу, но хотелось всё-таки выяснить, совокупится ли Тёрлес с Базини -- это раз. И каким образом выстрелит повешенный на стену револьвер -- это два.

В последней трети дело стало проясняться.
Интересные психологические и даже философские моменты появились. Думаю, вся книга была написана для следующих двух фраз:

#1. наша мысль лишена твердой, надежной почвы и проходит над дырами…
#2. Великое понимание вершится только наполовину в световом кругу ума, другая половина — в темных недрах естества.

Вот честно: если всю тёмную, идеалистическую и субъективную и белиберду выкинуть, а вот это развить, получилось бы куда интереснее. Справедливости ради скажу, что это сделано в самом конце, но недостаточно.

И зря автор отказывает в уме Байнебергу и Райтингу. Они вполне умны и дальновидны. Макиавелли был бы ими доволен вполне.
Райтинг действительно простоват, но это только на фоне Байенберга. У того есть изощрённейшая жизненная философия. Смесь буддизма с фашизмом, нечто вроде ницшеанства.
А в одном эпизоде Музиль предвосхитил Кастанеду. Это когда он развивал теорию, что можно остановить мысль, не убивая человека, и посмотреть, что получится. И правда интересно -- что? Получилось лучше, чем у Кастанеды.
Не понял только, зачем Байенберг излагает свою теорию Тёрлесу? И вообще, зачем этим двоим нужен совсем не похожий на них Тёрлес? Они и без него славненько поиздевались бы над бедным слабаком Базини.

В связи с этими издевательствами задумался над сегодняшним буллингом.
Думаю, нынешние школьники так красиво и даже возвышенно рассказать о себе не могут, как это делает Байенберг, но в этом ли дело? Суть та же, и, думаю, Тёрлес хорошо описал своё состояние: его интересовал не Базини и не его мучители, а он сам в этой неординарной ситуации:

Если бы они спросили его: почему ты издевался над Базини, он ведь не смог бы ответить им — потому что интересовало меня при этом происходившее в моем мозгу, нечто такое, о чем я и сегодня, несмотря ни на что, еще мало знаю и по сравнению с чем все, что я об этом думаю, кажется мне неважным.

(Прошу прощения за не слишком ясный синтаксис; это не я, это Музиль.)
И вот ещё:

Он принадлежал тогда к тем эстетически-интеллектуальным натурам, которым следование законам, а отчасти, пожалуй, и общественной морали дает некое успокоение, избавляя их от необходимости думать о чем-то грубом, далеком от душевных тонкостей, к натурам, которые, однако, соединяют какое-то скучающее безразличие с этой большой внешней, немного ироничной корректностью, стоит лишь потребовать от них более личного интереса к ее объектам.

Снова прошу прощения: это опять он, Музиль, таким вот образом выражает в самом деле хорошую мысль.
После этой фразы, кстати, идёт пара страниц обычного для этой книги бреда, призванного разъяснить идею для тех, кто не понял. Нечего и говорить, что разбираться в этом "пояснении" выше моих сил. Приведённая фраза -- единственная, которую я понял из целой вереницы ещё более цветистых. И так построен весь текст. Если бы выкинуть весь выпендрёж, отличный рассказ получился бы. Страниц эдак на 25.

Итог такой.
Музиля я, кажется, запомню надолго. Это будет надёжной гарантией, что больше его в руки не возьму. Не сомневаюсь, что у него и без меня достаточно читателей, поскольку сто́ящие мысли у него есть. Думаю, примерно четверть из них мне даже удалось выгрести из тонны словесной руды.

=========
Спасибо majj-s за знакомство с Музилем :)

Там, где молодые, настойчивые силы сдерживались за серыми стенами, они без разбора заполняли воображение сладострастными картинами, которые у многих отнимали рассудок.

Эта книга в высшей степени необычна. За внешне незамысловатым сюжетом (главный герой, воспитанник закрытой школы для мальчиков, оказывается втянутым в отвратительную историю с шантажом, издевательствами и насилием) скрывается необъятный, пугающе обширный мир подростка, стоящего на самой грани детства и взрослости. И, надо сказать, мир этот страшен, чрезвычайно страшен.
Я не могу объяснить себе, откуда в этих человеческих созданиях, только-только начинающих жить, взялись столь извращенные, искаженные представления о мире, о себе, о пределах дозволенности. Действительно ли всему виной гнетущая, разрушительная атмосфера интерната? Казалось бы, у них есть учитель закона Божьего, есть, на худой конец, учитель математики, разбирающийся в философии Канта, но воспитанники упорно продолжают изобретать велосипед, пытаясь то самостоятельно постичь глубины буддизма, то, как Терлес, проникнуть в дебри бессознательного.
Во многих рецензиях (не только на Livelib) отмечается, что бесчеловечность мальчиков достигает огромных масштабов. Все так. Но Музиль не оставляет надежды на исправление, на какую-то принципиально новую ступень развития, которая предотвратит появление подобных зверенышей. Родители Терлеса больше похожи на манекенов, картонные фигурки людей, чем на людей реально живущих; взрослый Терлес, которому тоже посвящен значимый фрагмент романа, не оставляет впечатления цельной, здоровой натуры.
Роман оставляет чувство беспросветности. Конечно, мыслительные потуги, совершаемые такими юнцами, заставляют снять перед ними шляпу и голову вместе с ней, но стоят ли они тех последствий, к которым они в конце концов привели? Не знаю, не знаю...
Landnamabok , спасибо, это необыкновенная вещь.