Черная книга

Блажен Сотворивший меня таким, что мерзит мне сладкое и жирное.
Мевлана Джалаледдин Руми.

Спасибо, stepashka , вы невероятную вещь на флэшмоб посоветовали. Чтобы подчеркнуть её уникальность, оставлю-ка оригинальное название: Kara Kitap, хотя знакомилась я с ней не в подлиннике, турецкого, увы, не знаю...
"Увы, не знаю" - самый подходящий девиз для первой трети книги. Увы, не знаю арабского алфавита, очертания каллиграфии которого предлагалось находить в лице встречного. Увы, не знаю Стамбула, его улиц-переулков, а хаотичные блуждания Галипа (что значит Победитель) в поисках брата Джеляля (что значит Величие) и жены Рюйи (что значит Мечта), если их начертить, тоже станут буквообразны, и их тоже можно истолковать... Ох уж это восточное стремление всё толковать, вплоть до махания хвостом и шевеления ушами! Увы, не знаю, что подсказать Галипу, кроме "спеши, спеши, поторапливайся, не слушай, что они там лепечут, о чём вспоминают, хнычут, молятся". Но тот вязнет в липкой паутине, в чаду бесконечных текстов, трактовок, толкований и толкований на толкования.
Так женщины во сне ищут своих детей. Бесконечно кружат по улицам, по лестницам, по крышам, и за стеной всё плачет и плачет маленькое родное существо. Сплю, надо очнуться. Вскакиваешь в холодном поту - а ты бездетная.

Был длинный-длинный индийский романище, чуть ли не пера Рабиндраната Тагора, со следующим сюжетом: юноша ищет по свету свою мать. Борется с великанами, скитается по джунглям, пересекает океаны... возвращается домой ни с чем. А мать все эти годы мыла полы по соседству.
У Памука - ещё определённее и хуже.
О, Рюйя, Рюйя. Она же Мечтание, она же Грёза, она же Дрёма, она же Сонное видение. А была ли Рюйя-то? А было ли у нас Величие, была ли у нас Мечта?

Впору задавать такие вопросы после крушения империи. К счастью, писатель не поддался соблазну и не набил Kitap, аки чучело, детективными интригами, неземными страстями, туристическими красотами а-ля Стамбул - город контрастов и прочими "вкусностями". Судьба наказывает тех, кто на кандалах своей Родины цветочки чеканит. Впрочем, расследование-то ведётся, и ещё какое! Убийства семисотлетней давности! Причём как разгадка предложена такая провокация, что я час моргала и охала, аки схлопотавшая в драке под дых. Но что нам великий Руми, и что - его невинноубиенный друг и наставник? Мы сами - сокрушённая империя, у нас собственных невинноубиенных выше крыши.
Не жалуйся, что свет погас, не плачь, что звук утих:
Исчезли вовсе не они, а отраженье их.
Если бы Памук написал только две новеллы, а именно: "Палач и плачущее лицо" и "Как Наследник боролся с книгами", он уже просиял бы на небосклоне восточной литературы. А в целом Kara Kitap - это та самая сверхкнига, из которой кто угодно вычитает что угодно - от пропагандистских лозунгов до тысяча второй сказки Шехерезады.

Только для тех, у кого есть буквы на лице. Морщины и шрамы имеются в виду, господа, морщины и шрамы...

Ищите, да обрящете, стучите, да откроют вам.

Как и заявлено в аннотации, буквально с первых строк мы видим мужчину, который ищет. Ищет свою жену Рюйю, а затем двоих - к Рюйе добавляется брат Джиляль. Но их ли ищет Галип? Сдается мне, ищет он самого себя...
⠀
Торопливый побег жены разбивает Галипу сердце. И все его действия направлены на то, чтобы собрать себя, своё искалеченное сердце из руин. Об этом свидетельствует его первая реакция на пропажу жены - он начинает лгать родным, что она дома, все в порядке, просто она заболела, просто мы уехали, просто-посто-просто. Только не все так просто.
⠀
Измученный душевными терзаниями герой погружается в философские изыскания и поиск смысла жизни. Он бродит по Стамбулу, читает старые статьи, слушает истории и рассказывает их сам. И вот последняя рассказанная им от лица журналиста Джиляля история о поиске себя и натолкнула меня на это трактование.
⠀
Однако персонаж не следует беспрекословно идее отречения от всех ради того, чтобы рождать исключительно свои собственные мысли.Галип ведёт себя скорее противоположно этому - он выстратвает свою новую жизнь из обломков трёх жизней - своей, Рюйи и Джиляля. Носит в кармане безделушки жены, словно впитывая их энергетику и саму сущность прежде чем расстаться навсегда с каждой вещицей. Пишет и публикует статьи от лица известного журналиста под видом старых архивов. И продолжает быть адвокатом Галипом.
⠀
Теперь его жизнь - это жизнь троих. И мне кажется, именно это и спасает этого мужчину в сокрушительной трагедии, постигшей его.

Единственный способ для человека стать собой - это стать другим, заплутаться в историях другого.

Меня в последнее время частенько тянет на что-нибудь восточное, поэтому выпавшую лотерею в «Дайте две» я сочла очень даже удачной: читать турецкой литературы мне еще не приходилось, а тут предлагают еще и автора, сравнимого с Умберто Эко, плюс причудливость «Тысячи и одной ночи». Как тут удержаться?

Сходу о сюжете, описать который не так-то просто – а, вообще говоря, мозги наизнанку вывернутся, пока слова подберешь. Если очень сжато и сухо, то в романе вырисовывается треугольник Галип – Джеляль – Рюйя. Джеляль много лет назад скрылся от своей семьи в неизвестном направлении и кружит голову читателям местных газет – его странноватые статьи имеют большой успех едва ли не у всего населения, кроме собственно семьи автора, ибо те усматривают в его сюжетах копание в их грязном белье. Тем не менее, в семейном кругу о нем вспоминают достаточно часто, и когда от Галипа уходит жена Рюйя, он уверяется, что она обязательно с Джелялем. Он отправляется на его поиски. Вот найдена квартира, в которой он недавно обитал, но там никого нет, и Галип остается там, поневоле иногда превращаясь в Джеляля. Он копается в его бумагах, заканчивает его статьи и пишет новые, отвечает на странные звонки, благо его голос трудноотличим от голоса Джеляля. Галип все-таки не теряет надежды найти исчезнувших и бродит по улицам, размышляя о человеческом «я», которое преподносит массу сюрпризов.

Параллельно с этим роман пронизывают истории, рассказанные разными людьми.

Чтобы изложить все это, мне пришлось сделать усилие. Так вышло, что мы с автором как-то ну совсем не сошлись характерами. Вдумчиво читая книгу, я слабо понимала, что происходит, приходилось перечитывать одно и то же по несколько раз. Не знаю, не повезло ли мне с переводом/электронной версией книги, только повествование периодически без всякого предупреждения перепрыгивало от третьего лица к первому и наоборот. Плюс неожиданные вставки, где черта с два разберешь, где Джеляль, а где Галип.

Рассуждения о человеческой личности интересны, но из-за путаных мысленных тирад скоро наскучивают. Хочется продолжения основного сюжета, а именно конкретики – когда и куда пропал Джеляль, где Рюйя? Однако вместо этого приходится довольствоваться «застоем», испещренным всяческими отступлениями. И только в конце как снег на голову обрушиваются сколько-нибудь определенные замечания.

В общем и целом, автор нарисовал кое-где увлекательную, но маловразумительную картину. Все прочитанное представляется мне теперь чем-то мутным и вызывающим скорее недоумение. И да, о причудливости «Тысячи и одной ночи» не может быть и речи, равно как и о чувственном, если так можно выразиться, описании Стамбула, на которое я рассчитывала. Есть, конечно, красивые и глубокие моменты, но мало их, и на фоне общего недоразумения они как-то теряются.

Но осудить книгу как плохую не берусь. Скорее, она очень специфическая и не для всякого читателя. В данном случае читатель книгу не понял.

"Оказывается, чтобы увидеть, как изменился мир, достаточно понять, что ты сам стал другим человеком" (Орхан Памук)

От Галипа уходит жена, и он начинает искать её на улицах Стамбула, в своей памяти, в своей жизни. Рюйя - другая, ближе всех ей их брат Джеляль, который тоже, кстати, таинственно исчезает. Однако, к этому уже многие привыкли, ибо Джеляль - натура творческая и не без фантазий.
Галип читает его статьи, пытается понять смысл того, чтобы быть собой, как найти самого себя, если человек с детства обречён на подражание. Всё идёт к тому, что человек становится собой, когда рассказывает истории о других, интериоризирует чужой опыт в свой собственный.
Понять же другого человека, чтобы рассказать его историю, можно по буквам на его лице, очень много посвящено описаниям учения хуруфитов. Понять лицо другого человека - ключ к пониманию букв на своём лице, своего внутреннего мира, своей судьбы.
Вообще, "Чёрная книга" - вещь многослойная, можно её рассматривать как детектив, не копая глубже, не вникая в скрытые смыслы, этим-то произведение и ценно, и в этом, на мой взгляд, ест некое сходство с Умберто Эко.

Рецепт Каши-Малаши для Нобелевки

Для приготовления каши-малаши нужны следующие ингредиенты:
национальная специфика; исторически-национальные и исторически-филологические параллели (не всегда понятные читателю); связь времен; разрушение традиционных ценностей; проблемы экологии; творчество; журналистика; самопознание; саморазвитие; религия; мелкие партии; революционные настроения; мистические настроения; ожидание Мессии и боязнь появления Антихриста; самый большой страх - перепутать этих двух "персонажей" при их явлении народу...
К этому всему добавим поиски везде знаков. Даже не так - Поиски Везде Знаков! Нужно надеяться, что едоки особенно оценят вкус Букв на лицах.

Кухонная утварь:
В качестве кастрюли возьмём какой-нибудь специфический город. Стамбул подойдёт. У него специфика действительно есть.
А герой будет выполнять роль мешалки, бегая по кастрюле городу туда и сюда.
Пусть бегает побольше! И тогда смесь для каши получится более накрученной - сюжет получится весьма навороченным, даже несколько раз закольцованным.
Кстати, герой может быть достаточно невнятным и невзрачным. Главное, чтобы он что-то судорожно искал: жену, брата, себя, неясные тени, врагов, статьи, подсказки, знаки (Знаки!), Буквы...
Скатерть, конечно же, обязательно должна быть с постмодерновым рисунком.
Кашу подавать на сюр-тарелках.
Салфетки должны навевать запах потока сознания.

В качестве масла использовать несколько умных фраз, типа:

"Ты должен быть самим собой, самим собой, самим собой!"

"Самая важная проблема жизни каждого человека - возможность или невозможность быть самим собой"

"Стать собой можно только рассказывая истории".

Маслом кашу не испортишь, - уверен Орхан Памук, - и потому совсем не помешает эти фразы повторять многажды.
Кроме того, некоторые особо понравившиеся истории можно даже рассказать парочку раз. А чё? Ведь некоторым надо дополнительно разжевать какую-то идею.

Для приправы использовать:
Политизированный скандал; получить статус борца за свободу слова и против геноцида других национальностей; дойти практически до суда...

Фух! Кажется рецепт описан почти полностью.
Конечно, чтобы смешать всё вышеперечисленное в нужных пропорциях, нужны капля таланта плюс много везения.
Поварята-издатели обязательно будут нахваливать кашу-малашу!

И вот тогда... После торжественного ужина со вкушанием Каши-Малаши критики-ценители и Нобелевский комитет обязательно распробуют на вкус получившееся блюдо и многозначительно заценят:

"О! Повар в поисках меланхоличной души родного города нашёл новые символы для столкновения и переплетения культур".

Во как!

Правда, у многих обычных читателей каша-малаша будет застревать на зубах. Невежливые едоки достаточно быстро уйдут с торжественного ужина.
А самые любопытные (ведь какие-то едоки им уже говорили: "Ах, какая замечательная эта каша-малаша!", да ещё ж и Нобелевский комитет - вроде бы ух какие крутые дегустаторы разных каш!) будут долго ждать чего-нибудь более остренького, пикантного, но - так и не дождутся. Потому эти терпеливые читатели в конце останутся разочарованными и малость недоумевающими: "И это, простите, фсё?! Ну если у вас больше ничего нет..."
Но всё-таки после такого ужина они вздохнут с облегчением. А чуть позже даже не вспомнят вкус каши-малаши, которую так долго жевали в надежде распробовать её вкус.
Более того, на следующий день после ужина кашей-малашей едоки, "проснувшиеся в те туманные утра не могли отделить сон от яви, поэзию от жизни, людей от их имен. В те времена жизнь и истории были настолько подлинными, что никому не приходило в голову спрашивать, что есть жизнь, а что истории. Сны переживались, жизнь толковалась".
Возможно, некоторые едоки поймут, что накануне в качестве каши-малаши им подали "всякий вздор, где в большом количестве были пророки, Махди, светопреставления", и что повар "жонглировал словами, сообщая о заговоре, который откроет некую истину, связанную с нашей историей"...
Причем "Все это было для дела революции. Чтобы приблизить день Страшного суда, прихода Махди, час избавления".
Понятно теперь?! Поняли, каков вкус у каши-малаши?

А если кто-то (как и я), спеша на дегустацию, поверил, что там будут красивые описания Стамбула; детективная история; потрясающая любовь... - Забудьте! Не мечтайте обо всех этих вкусных вещах.
Ведь при том количестве ингредиентов - вот эти вкусности просто не поместятся в кастрюлю.
И потому каша-малаша - она и в Турции каша-малаша.

====

Помимо пресного вкуса каши всё-таки осталось ещё немножко мыслевосприятий:

Слегка похоже на "Маятник Фуко" Умберто Эко: и широтой охваченных тем, и эпичностью, и "лоскутным одеялом". Но у Эко все-таки стиль гораздо лучше, яснее, чище. У Эко сюжетная линия четче. А здесь - более рваная, изломанная. У Эко - издательство; у Памука - газеты, журналистика.

Закольцованность действия: один ищет другого, потому что от него ушла жена. Третий тоже ищет второго по той же причине - т.е. потому что от него тоже ушла жена (женщины, разумеется, совершенно разные!); натыкается на первого, принимает его за второго... Бегают друг за другом и ото всех. Первый выдает себя за второго и во многом становится этим вторым. Свою проблему он не может решить таким способом, но кое-чего он всё-таки находит... Правда, не совсем то, что ожидал он. И не совсем то, чего ожидали читатели.
В общем - головоломка, чтобы съехали мозги. Результат: мозги таки съезжают. Причем у всех - вплоть до читателей и Нобелевского комитета.

Симпатичная история о двух картинах Стамбула в притоне.

Стать самим собой - прекрасная идея. Но - рассказывая истории?! Бред!
А почему не через деятельность вообще? Для Памука деятельность - это рассказывание историй. Но этот вид деятельности не уникальный.
Точно так же строитель мог бы сказать: "Стать собой можно только строя дом".
А садовник: "Стать собой можно только выращивая красивые цветы"...
И они были бы правы - ровно в той же степени, что и Памук.

Буквы на лицах: прямой и тайный смысл... кгм... - the bred of the siv kobyl's
Буквы на лицах - вероятно, последняя стадия дискретизма. Или даже дискретинизма.

"Тот, кто хочет отправиться строить новый мир, должен сначала увидеть буквы на своем лице".

Ну что? Какие буквы вы разглядели на своём лице? Не смотрели? Не искали?
А что - разве вы не хотите отправиться строить новый мир? А почччему?!

Читала на Палме (как обычно). Но ощутила, что это одна из тех немногих книг, которые лучше читать на бумаге. Но покупать ее я точно не стала бы. Пожалуй, единственный выход: взять в библиотеке. Потому что я не представляю нормального человека, который бы захотел эту книгу купить себе на полку или в подарок другому человеку.