Рецензии на книгу «Лесной царь» Мишель Турнье
Le ogre
Огр (фр. ogre)- уродливый великан-людоед, отдающий свои гастрономические предпочтения в пользу маленьких детей. Обладает невероятной силой. Обитает преимущественно в болотистой местности.
Главный герой Авель, одинокий, оторванный от реальности мускулистый парень, испытывающий сумрачное очарование перед детьми. С детства, он ощущал в своей натуре глубокую причастность к волшебству. Мифы и истории в совокупности с загадочным наставником, оказали поразительный эффект на его личность и картину мира еще в школьные годы. Он верит, что способен видеть и читать знаки, которые приведут его к высшей цели, для исполнения которой он был рожден. В конечном счете, он оказывается в болотистой местности. Сильный и устрашающий местное население, Авель в компании своры доберманов, разъезжает по окрестностям и забирает «подходящих» детей на благо Третьего рейха.
Это необычный, странный и сложный роман. Гениальное произведение, пропитанное духом мистики и сюрреализма, но по сути совершенно реальное. Многие говорят и пишут, что содержание романа шокирует. Возможно, но лично меня оно заворожило. Я выпала из реальности на 6 часов непрерывного чтения и это было прекрасно!
Мрачная, нудная, мутная и физиологичная до тошноты книга. Обладатель Гонкуровской премии «за раскрытие феномена фашизма». Главный герой – Авель Тиффож – сперва просто ударенный головой автомеханик, потом – военнопленный, а затем - один из работников школы юнгштурмовцев. Он убеждён в сговоре с собственной судьбой, испытывает нездоровую тягу к мальчикам десяти-двенадцати лет, закоренелый символист, любитель засунуть поутру голову в унитаз (Добрая тётя нажала педаль Мальчик унёсся в пахучую даль) и прочесть будущее по собственным испражнениям.
С криком: «Что за рожа! Ну что за рожа!» я вцепился обеими руками в шею и попытался отвинтить себе голову. Потом, не выдержав прилива омерзения, понесся в уборную, встал на колени перед унитазом, сунул в него голову и дернул за цепочку. Тотчас мне на голову, как нож гильотины, с грохотом обрушился ледяной водопад. После такого купания я почувствовал себя освеженным, успокоенным и слегка смущенным. Помогло-таки! Непременно повторю
Не правда ли, душка? Только вы не повторяйте, ладно?
На его глазах рушится фашистская Германия, гибнут люди, из детей лепят патриотов-смертников, Тиффож же наблюдает за происходящим отстранёно, как сквозь завесу собственного безумия. Даже его болезненная любовь к детям – не любовь-забота, не гумбертовская похоть, не каннибальские мечтания, а некая шизофреническая тяга, обросшая мифологией, религией и другими продуктами полураспада мозга.
Он набивает матрас детскими волосами и всю ночь наслаждается запахами, он часами разглядывает с лупой детскую кожу, пытаясь определить направление роста волос на спине, он оргазмирует, поднимая ребёнка на руки, а случайная смерть на учениях приводит его в содрогание от восторга.
Текст щедро разбавлен мешаниной из самых разнообразных сведений: размышлений о сути любого правительства, перечень всех военных званий СС, системы и формул оценки оленьих рогов, теории древнего магического воздействия лошади на человека, боге Анусе, рассуждений об одухотворенности детских ягодиц, есть даже целая страстная тирада о великой роли носочков и гольфов в великой миссии – облегании мальчишеской ноги.
Вся сущность лошади заключена, разумеется, в ее крупе, и тот превращает ее в Гения Дефекации, в Бога Ануса и Омеги; итак, вот он, этот волшебный ключ!Тем же вечером ему, наконец, раскрылась суть древнего магического воздействия лошади на человека и всей символичности пары, какую составляют человек и конь вместе. Сидя на гигантском, щедро-плодоносном крупе коня, всадник с неодолимым упорством пытается прильнуть к нему своими вялыми бесплодными ягодицами как можно теснее, в смутной надежде на то, что сияющая мощь Бога Ануса каким-нибудь чудом облагородит его собственные испражнения.
Вот в таком вот аксепте, дорогие телезрители
Здесь у меня даже любимая болезнь – синдром поиска внутреннего смысла – не разыгралась. Если уж браться за чтение, то лучше и экранизацию с Малковичем посмотреть. По крайней мере, у фильма есть сюжет и идея, он, конечно, проще, но зато обошлось без столь любимых Турнье испражнений. В фильме Тиффож сострадает и пытается своих подопечных уберечь и спасти, в книге же он просто шизофреник-летописец, чья недомания то ли изначально кастрирована, то ли просто не смогла развиться до конца и выразиться в конкретном желании – убить, поглотить, овладеть.
Читать об этом тяжело и неприятно. А главное – надо ли?
Купила из-за обложки и интригующего названия, пришлось сплавить на букривере. Недавно Лесной царь улетел в новую семью, в Сибирь. Удачи ему.
Странное, извращенное и с сюрпризами в виде метафор и тайных смыслов
Написано хорошо, местами, конечно, заумно. Но турнье как бы философ, так что удивляться тут нечему. Впрочем, не особо меня впечатлили его умения, хотя временами он очень классно задвигает всякие идеи, потому что финал, мягко говоря, странный. В плане банальной житейской логики и не только. Все-таки философия не только витание в облаках и рассуждения о высоком. В ней должна своя логика. Причем, железобетонная.
Ну и. Живет чувак по имени авель. Француз. Странноватый и укушенный клыком латентной педофилии. Однако же эта история не про секс и физиологическое растление, но про осознанную или нет тягу к объектам определенного возраста в чисто эстетическом плане.
А случилось так, потому что он в своем детстве испытывал нечто подобное со стороны более старшего товарища в школе с полным пансионом. Ну, турнье, конечно, задвигает там всякое таинственное, порочное и извращенное. Однако, ежели смотреть в суть вопроса без всяких там словесных кружев, все видно как на ладони.
Ох, уж эти закрытые школы. Нда.
В общем, живет себе и живет. Как вдруг его подставляют под статью, ту самую, ага. Но раз и начинается война. Поэтому его оперативно прощают и айда на передовую искупать вину. Впрочем, воюет он тоже странно. Связист с ордой почтовых голубей.
Дальше больше. Когда он с товарищами попадает в плен, а затем в концлагерь, то его общение с животными продолжается по нарастающей и в конце концов переходит в знакомую стадию. Как раз по той самой статье, что шили в полицейском участке.
И снова я читала старую французскую байку, которая есть у гюго, и подозреваю у многих галльских писателей. Выражается она в прелестном утверждении. Ежели мы проиграли сражение или войну, то мы все равно выиграли. Да ну. Ну да. Хаха.
Ох, чуваки, надо бы уметь признавать поражение. Это же просто смешно.
Но признаю, что турнье обставил свой вариант байки на высшем уровне. У него авель, фактически оставаясь рабом, становится своего рода властелином юных белокурых арийцев, содержащихся в элитной фашистской школе, приглядывает за ними, командует и все такое. И, понятное дело, услаждает своего внутреннего эстета.
И да, тут турнье проводит свои параллели с мифом о лесном царе, лалала. Мы победили вас, немцы, в общем. Наш авелек - ваш лесной царек из мифических страшилок про киднеппинг ребятишек. И школы у вас уголовно-наказуемые. Но простите, такова природа всех закрытых учебных заведений при любом режиме власти. Фашизм тут ни причем.
Короче, все это можно читать с удовольствием, ежели любишь странное, извращенное и с сюрпризами в виде метафор и тайных смыслов. И в целом в книге полно интересных типажей и ситуаций. Я люблю, так что мне было окей.
Но финал - натуральный слив. Слив вообще всего. Я верю во внезапные прозрения. Но не тогда, когда чувак откровенно туповат в плане элементарной эмпатии и мыслит чуть ли не своими глубинными рефлексами. И ранее у него в мозгу не проскальзывало ни малейшего проблеска о вине, о покаянии, да просто даже о неправильности своих действий. Наоборот, даже находясь в концлагере, он не роптал, не возмущался, принимал сложившуюся ситуацию целиком и полностью и старался устроиться с максимальным комфортом.
И вдруг, здрасьте, вам, внезапно наш авель становится чуть ли не участником сопротивления. Где там, господин-товарищ станиславский?
Подозреваю, что дурацкий вотэтаповорот был написан неспроста. Коньюктура, сэр. Осуждение фашизма и непременная победа добра. Но получился какой-то неправильный мед. Мне сильно горчило, в общем.
Дитя, я пленился твоей красотой:
Неволей иль волей, а будешь ты мой.
Иоганн Гете, «Лесной царь»
Мое первое знакомство с Мишелем Турнье было многообещающим, и я взялась за роман, предвкушая что-нибудь здоровское. К моему великому сожалению, начало как-то не затянуло, я продвигалась по тексту очень медленно и совсем без удовольствия. Так, была пара любопытных моментов, но вообще все говорило о том, что у нас с автором совершенно разные представления о мире, и потому чтение, как бы это сказать, не цепляло. А потом – вихрь, торопливое листание страниц, дрожь эмоций, образы, поначалу показавшиеся пресными, и вдруг ставшие завораживающими, и вся жестокая обыденность жизни, обернувшаяся жуткой и чарующей песней.
Абель Тиффож – человек странный, с самого детства его существование наполнено символами и указаниями судьбы. При этом склонности у него носят явно больной, а в глазах общества так и вовсе преступный характер. Абель обнаруживает в себе влечение к детям, к этой загадке природы, этому противоречивому совершенству и вообще источнику всяческих сокровищ. Начав с фотографирования детишек и судебного разбирательства, Абель продолжил военнопленным в Германии, где стал помощником егеря, организующего охоту для самого Геринга, приоткрыл для себя тайны лесного царства, призрачно связанные с символами, посланными ему ранее, а закончил в замке Кальтенборн, откуда вышел со Звездоносным ребенком на руках, возвратившим его к легенде, проследовавшей за ним из самого детства.
Хочется вместить все-все, но в романе такое количество пронизывающих символов, объявленных не так вдруг, а по крупицам мелких и на первый взгляд совершенно незначительных событий, что сказать о каждом попросту невозможно, да и воспримется это совсем не так, как во время чтения. Удивительный все же роман; первую его половину мне оставалось только вяло восхищаться главным героем, как есть больным ублюдком, и его чаще всего малоприятными причудами, а вторую у меня дыхание спирало от восторга глубиной тех символов, которые были подкинуты в самом начале и выведены во всей красе на финишной прямой. А уж концовка! Положительно, в последнее время мне везет на гениальные, пронизывающие финалы. Об образах я и не говорю – чего стоят Лотар, его стражи-близнецы и звездоносный Эфраим, оседлавший «Коня Израиля». И даже вечная линия Каина и Авеля умудрилась вплестись в это странное повествование.
Единственное, роман определенно не для рядового читателя. Следует лишний раз предупредить о педофилии и копрофилии, которыми подчас отдает воспаленное сознание главного героя, и углублении в природу фашизма. Хотя последнее, скажу я вам, сделано как бы и невзначай. Герой живет своей жизнью, пусть и болезной, но все же не злой, не связанной с какими-либо внешними проявлениями безумного мира. И только под конец нежданно-негаданно обнаруживает себя на вершине губительной пирамиды.
Но – дерзайте. Это несколько больная, но в своей болезненности красивая и чудная, очень глубокая история. Однако если вы начали ее и не чувствуете в себе сил продолжать, попробуйте все же пройти до конца. Оно того стоит.
Людоеды и символы
"Знаки — великая сила"
"Тот, кто грешит с помощью символов, от них же и погибнет"
"Знаки обидчивы и злопамятны, их легко восстановить против себя"
"Оскорбленный вами символ становится дьявольской силой"
"Дабы понять, что все в нашем мире — символ и притча, следует постоянно быть начеку"
Знаки, символы, формы — в этом произведении они всюду, и хорошо тем, кто умеет их замечать и читать.
Главный герой Авель Тиффож — толкователь символов, он учится этому всю жизнь. Распознавать сущности, чтобы потом познать и воспламенить их, выявляя горючесть каждой. Причудливый путь от осуждённого за преступление, которого не совершал, до солдата французской армии, в ведении которого оказалась голубиная почта, и скорого плена, был отмечен знаками.
Но страной идеальных сущностей, где все происходящее есть символ, есть парабола, Тиффож нашёл Германию. Судьба героя удивляет витиеватым разворотом на 180 градусов.
И хотя Тиффож давно уже привык к тому, что судьба подчиняется его заветным желаниям, он лишний раз возблагодарил ее теперь, когда превратности войны и плена сделали из него слугу и тайного ученика второго лица в рейхе, тонкого знатока фаллологии и копрологии.
Учениям (если можно так их назвать) о фаллосах и испражнениях уделено немало места на страницах, пересыпанных многочисленными символами. Иногда автор сам обращал на них внимание, иногда они бросались в глаза, замечались и без его помощи.
Но не символистика стала главной для меня в этой книге, не связь с одноимённой книгой Гёте, мне важнее было увидеть фашизм изнутри.
"Наполы" с набором, отловом, измерением параметров, муштрой маленьких мальчиков-арийцев становятся ключевым местом силы для "людоедов". Тиффож вдруг осознаёт, что главный людоед не он, не "Великий Егерь, со своими охотничьими утехами и оленьими рогами, копрологическими и фаллическими изысканиями", а тот, кто "требовал от своих подданных ко дню рождения их самое драгоценное сокровище - пятьсот тысяч девочек и пятьсот тысяч мальчиков десяти лет, в жертвенном наряде, иными словами, полностью обнаженных, - которых он собирался превратить в пушечное мясо".
Книга сложная, неоднозначная, наполненная символами и жестокостью, оценить её трудно. Одни места вызывали лёгкую брезгливость, другие заинтересовывали подробными историческими описаниями, третьи озадачивали замысловатостью... Есть и четвёртые, и пятые... такое впечатление, что прочитала сразу несколько разных книг.
Первая ассоциация, возникшая при прочтении этой книги - Гренуй из "Парфюмера" Зюскинда. Изощренный маньяк-оригинал со своим особым культом. Впрочем, Тиффож, в отличие от Гренуя, маньяк... ну более изысканный что ли, маньяк, так по сути и не совершивший преступления, отчего – поразительно – кажется будто еще бОльшим извращенцем, более опасным преступником. Это такая своеобразная игра автора с читателем, имеющая потрясающий эффект: лишь с помощью тайных желаний главного героя и в общем-то невинных его забав с мальчиками он вызывает у многих практически отвращение к главному герою. Его трепетное отношение к детям, к ребенку как сверхчеловеку (!), ребенку, по отношению к которому он скорее раболепствующий слуга, несовершенный во всем взрослый, ребенку, которого он сам никогда и пальцем не тронет, напрягает, смущает, отвращает. Хотя... не в меньшей мере было у меня к нему и чувство жалости, сострадания – равно как и когда-то к Греную.
Роман интертекстуален, напичкан символами, знаками, мифами, аллюзиями. Вместе с Тиффожем, поглощенным навязчивой идеей приносящих удачу знаков и символов, мы будем связывать их воедино. Не опомнишься, как сам уже участвуешь в этих расшифровках и проводишь параллели уже со своей, читательской позиции. Например, отчетливо видна параллель между любимыми голубями Тиффожа и лучшими «экземплярами» его деятельности в Наполе: серебристый красавец–голубь – и Лотар с серебристо-белоснежными глазами и сиреневыми глазами, два рыжих голубя-близнеца – и два рыжих мальчика-близнеца Хайо и Харо, полудохлик-черныш – и спасенный полумертвый еврейский мальчик Эфраим. Классификация оленьих рогов явно намекает на ожидаемую после них нацистскую селекцию людей. Прозрачны и аллюзии на легенду о Святом Христофоре и на балладу о Лесном царе: как и Святой Христофор, Тиффож служит разным людям и исполняет различные обязанности, но в конце концов самым могучим его покровителем оказывается маленький мальчик, еврей-философ (у Христофора - Христос); как и Лесной Царь, Тиффож уходит от людей подальше, в лесное болото, унося с собой маленького ребенка.
Шикарна кульминация, в которой шокированный Тиффож, всю свою жизнь не особенно углубляющийся в суть нацистской идеологии, не поддерживающий ее и практически не «болеющий» за победу Германии (всё происходящее будто отстранено от него, он лишь занял свою удобную нишу в этом аду), понимает, что его судьба является зеркальным отражением становления и расцвета фашистской идеологии. И тут есть о чем задуматься. Об истоках любой тоталитарной идеологии в принципе. О том, как на службе такой идеологии извращаются и становятся с ног на голову исторические факты, мифы и легенды. О том, какими чудовищными в таких условиях становятся даже самые, казалось бы, невинные и несущие благо идеи. О фанатизме и ощущении себя избранником судьбы..., лучше их всех, праведнее...
Что касается темы дерьма, то ее больше в рецензиях на книгу, чем в самой книге. Честно говоря, в романе от силы три или четыре эпизода, связанных с этим. Правда, они действительно неприятны, ведь там анусы и какашки тоже наделяются символическими значениями и прочими ассоциациями в духе Тиффожа. Ну так а какая же тоталитарная идеология без дерьма, преподнесенного на блюдечке с золотой каемочкой?
Баллада Шуберта "Лесной царь" осталась для меня ярким воспоминанием из обучения в музыкальной школе. Она мрачная, таинственная, но при этом завораживающая и притягательная. Слушатель чувствует исходящую от царя мистическую опасность, но при этом его и тянет к ней, возникает что-то сродни желания самоуничтожения, растворения в этом темном, мрачном, колдовском лесу. Наверное, нечто подобное я ожидала от этого романа Турнье, носящего то же самое название. Ожидания оправдались лишь частично.
Честно говоря, возникает впечатление, что более-менее современные авторы, примерно с середины XX века, считают своим долгом эпатировать читателя. Видимо, других средств воздействия уже не осталось, либо они, на взгляд писателей, слишком скучные, блеклые и простые, а и подавай дерьма побольше. Какая-то прям фиксация у писателей на анальной фазе пошла в этот период. Если главный герой - то обязательно явный или тайный маньяк, страдающий от кучи комплексов и маний из детства. Не обходится он и без неврозов, с щепоткой символизма, приправленным выпирающим натурализмом. Авторы, наверное, рассуждают так - не удастся выбить публику из колеи и накрутить ее побольше - не получишь заветную статуэтку. В общем, первая часть повествования, ведущаяся от лица Г.Г. с описанием его детства и жизни во Франции вызывала во мне жгучую неприязнь. Ну не люблю я психов и уродов из детства со всеми подробностями его заболевания и извращенных удовольствий. Особенно впечатлило меня, как Тиффож "доказал", что желание женщины более длительного полового акта противоречит самому понятию полового акта. Даже вернулась, перечитала, "красота" - это ж уметь надо так все с ног на голову перевернуть!
Интересней читалась вторая часть повествования от третьего лица - начало войны, быстрое и бесславное поражение французов, переход до Германии и размещение в лагере военнопленных, где герой, на удивление, чувствует себя гораздо более полноценным и счастливым, чем в родной Франции. Это интересно с исторической точки зрения - как воспринимали французы начавшуюся войну, как сражались, как попадали в плен, как себя вели там через призму восприятия самого Турнье. При этом, я бы не сказала, что основная идея книги - становление фашистской идеологии в сознании одного француза. Тиффожу, в общем-то, было глубоко наплевать на любую идеологию. Вот символы и молоденькие мальчики - это да, это интересно. Любопытно, конечно, посмотреть на Германию в расцвете сил и "доблести" и на угасающую, проигрывающую Германию глазами несколько свихнувшегося француза, но я бы не сказала, что многое вынесла из этой книги. Она, скорее, нацелена на эпатаж читателей, чем на донесение некой глубокой мысли. В ней больше фантазии, чем реальности. Эта книга из той серии, когда каждый может, глубоко порывшись, нарыть какой-нибудь смысл, но также и не нарыть абсолютно никакого. Книга - обертка, шелуха, содержанием мы ее можем наполнить сами, если будем, как и Тиффож, внимательно следить за символами и притягивать один за уши к другому. Своеобразно, можно почитать, но не маст рид и совсем не о войне. По крайней мере, не о той войне, о которой мы привыкли читать.
Если вы не хотите читать эту книгу, поскольку боитесь/ не любите ужасов войны - не бойтесь, их там нет. От слова "совсем". Тиффож во-первых, практически "не нюхал" войны сам, да и потом оставался в глухом тылу немцев, не ведая даже о самом существовании лагерей смерти. Он живет внутри себя, не обращая никакого внимания на окружающее, если оно не вписывается в его внутреннюю картину мира, не согласуется с его символической интерпретацией тех или иных событий.
Давно уже хотела написать об этой книге из своего флэшмоба-2011, очень она меня впечатлила. Но каждый раз вспоминала ту разгромную рецензию на неё, которая появилась на сайте в июне, и опять откладывала. В таких случаях - когда писал определённо интересный и неглупый человек и само произведение явно талантливо, - я часто начинаю сомневаться в своём впечатлении. Решила перечитать роман. Понравился ещё больше. И я в который раз подумала: насколько по-разному мы воспринимаем один и тот же текст!
Тиффож, главный герой, в моих глазах - пожизненный пленник своей достаточно безобидной мании. Он ощущует себя вовсе не современным человеком, а неким мифическим существом, пришедшим из глубины веков. А ещё - продолжателем миссии Святого Христофора, согласно легенде - несущему на руках бремя всего мира в образе ребёнка-Христа. Причем ключевое слово здесь - ребёнок. Поэтому Тиффожа не задевают особо вещи реального мира - работа, зарплата, женщины, семья, война и связанные с ней испытания... Он пассивно подчиняется происходящему, плывёт по течению, так как полностью поглощён своей идеей и по-настоящему волнуют его только события, так или иначе связанные с ней.
...Страстная вера в судьбу предполагала презрение ко всему случайному, бытовому, короче, к тем милым пустячкам, которые обычно впиваются людям в сердце, раздирая его в миг разлуки.
Дети для Тиффожа являются единственной отрадой в жизни, воплощением всего лучшего и светлого, что может в ней существовать. Как любой маньяк, он доводит эу мысль до логического конца, искренне считая, что настоящая жизнь заканчивается после периода полового созревания и дальнейшее существование - только видимость. И любит он детей вовсе не в человеческом смысле - ну, в плане там заботиться, кормить, умиляться, своих заводить и т.п. Нет, ему нравится ими любоваться, наблюдать за ними, фотографировать, классифицировать, в общем - ИЗУЧАТЬ. А самое главное - поддерживать и носить на руках, каковой процесс каждый раз приводит его в мистическо-религиозный экстаз. Надо заметить, что Тиффож ни разу не попытался сознательно причинить какого-либо вреда ни одному ребёнку, да это для него и невозможно, конечно.
Может, я не права, но не нашла в романе никакого "становления фашистской идеологии внутри одной души" (цитата из одной рецензии). Попав в школу юнгштурмовцев, герой счастлив, так как получил неограниченное поле для своих изучений и умозаключений. Идеология ему в принципе до лампочки, вот символика - дело другое, она всегда его интересовала. Он не рассматривает свои действия с точки зрения "хорошо-плохо", он выполняет свои обязанности, так необыкновенно удачно совпавшие с его сокровенными желаниями: собирает мальчиков в школу со всей округи, заботится об их провианте, следит за их здоровьем - и изучает, изучает, изучает... И когда в финале романа судьба дарует Тиффожу воплощение его высшей мечты - повторить подвиг Святого Христофора, он безропотно и вдохновлённо следует по этому пути к смерти...
Написан роман великолепно, прекрасным языком, рассуждения на попутно встречающиеся темы мне были интересны, особенно убийственно точные мысли о войне,политике, правительствах:
...Война, которая есть абсолютное зло, ..есть черная месса, которую не таясь служит Маммона, и обманутая чернь повергается ниц перед замаранными кровью идолами, которых в своем безумье именует: Родина, Самопожертвование, Отвага, Честь.
Органы власти всех стран как нельзя лучше соответствуют своим преступным функциям, ибо, производя «обратную выбраковку», выявляют наиболее преступные элементы нации, коими и пополняют свои ряды.
Что до физиологичности и копрофагии... тут Фрейд, Паланик и многие другие дадут Турнье сто очков вперёд! Он хотя бы, в отличие от Фрейда, свою копрофагию в лечении людей не пытается применять...
Большое спасибо nicka за рекомендацию!
Странная книга, даже затрудняюсь оценить. Вся она сама по себе, своей идеей мне противна, но пишет-то Турнье хорошо, более того, блестяще.
Главный герой Тиффож - сплошное нагромаждение комплексов, безумия и вообще старннейший и неприятный тип, испытывающий интерес к процессам дефекации и богу Анусу (кстати, у Фрейда есть занимательный труд о стадиях психосексуальных развития и о застревании на анальной фазе, в частности, деда останавливается).
А ещё герой интересуется детьми, но не так, чтобы ах, а мерзко опять же, как и всё, что он делает.
Плюс декорации умирающей фашистской Германии не доставляют удовольствия.
Ещё вспомнила, как он своих любимых голубей жрал, гадко же! К тому же я тогда кофе подавилась и этого простить не могу герою.
Местами затянуто было, особенно сквозь дневник приходилось просто продираться. Но есть и милые моменты. Хотя мало.
Так понимаю, что стоит посмотреть теперь экранизацию с Джоном Малковичем и считать себя просвещённой девушкой.
Weiter weiter ins Verderben
Wir müssen leben bis wir sterben
Der Mensch gehört nicht in die Luft
So der Herr im Himmel ruft
Seine Söhne auf dem Wind
Bringt mir dieses Menschenkind
Как говорится в распространенной сетевой шутке, при слове "Европа" каждый представляет то, что ему наиболее близко и интересно: католики - католиков, демократы - демократов, извращенцы и педофилы - извращенцев и педофилов. А я представляю мрачные европейские леса, в которых живут фавны, феи и дриады, в которых оживают деревья, а в темной глуши пропадают путники, застигнутые лесной нечистью. Как завещал немецкий романтизм, сама природа этих лесов символизирует ту тьму, которая покоится глубоко на дне человеческой души, и горе тому, кто осмелится эту тьму потревожить.
Но времена, когда рассказать об этой тьме можно было при помощи легенд, давно прошли. Люди теперь не верят в сверхъестественное, люди верят в других людей. Другие люди крадут человеческие души, другие люди едят человеческую плоть, другие люди похищают маленьких детей, а вовсе не какой-то там Лесной царь, которым некогда можно было запугать одинокого наездника. Потеряв свою былую силу, сказочные образы становятся метафорами, но они не теряют связи с теми запретами, которые рано или поздно предстоит нарушить.
У Турнье французский взгляд на немецкое "лесное" наследие. Он открыто позволяет себе то, что никогда не позволил бы ни один немец - нещадную физиологичность и попытку рационального осмысления всех общепринятых трансгрессивных практик (казнь, охота, война). Но в то же время он далек от французской легковесности, потому что из города, который у французов обычно рисуется переплетением человеческих взаимоотношений, действие почти сразу же переезжает в немецкую глушь, где есть только мрачный лес, заполненный мифами и подсознательными человеческими страхами. Во главе угла у Турнье - люди: толстый школьник Нестор, сумасбродный рейхсмаршал Геринг, воинственный жнец Рауфайзен и старый рыцарь Кальтенборн, но самый главный человек - это Авель Тиффож, фанатичный жрец нацизма и герой-христоносец в одном лице. Или в двух - это как посмотреть; потому что сам Тиффож видит в себе своего доппельгангера, который растет и набирает силу внутри него и пишет его левой рукой.
Я полагаю, что эту книгу нельзя читать всем, но все-таки не могу вывести, по какому принципу следует ограничивать чтение. Ну, например, если вы на дух не переносите жестокое обращение с животными или слишком трепетно относитесь к спокойному чтению за едой, то эту книгу лучше не трогать. Читать ее ради одного только нацизма тоже нет никакого смысла: обещание "мифологического взгляда на нацизм", данное в аннотации - настоящая обманка. Попытки осмыслить нацизм при помощи иудейско-христианских аллегорий уже были сделаны и не раз, так что сама эта идея не нова и вряд ли может считаться здесь определяющей.
Зато по этой книге вполне можно догадаться, почему Европа, уже, казалось бы, и так понятная всем вдоль и поперек, даже в двадцатом веке может оставаться местом ничуть не менее загадочным, чем во времена братьев Гримм или даже Карла Великого. Культура любой европейской страны по-прежнему хранит в себе огромный пласт иррационального, который то и дело пытались рационализировать, запретить или поставить на службу власти. Но этот пласт не поддается, потому что, как это неведомое не называй - древняя магия или, прости господи, бессознательное, - оно сильнее тех, кто пытается его подчинить.
Честно? Я не смогла осилить сей гонкуровски-премиальный труд...
Я не могу читать книги, которые тянутся невозможно нудно, у меня не такая большая скорость чтения, но тут она снизилась до рекордно низких темпов!
А ведь всё начиналось очень даже заманчиво - заявление ГГ, что он "Лесной Царь", владыка всея и всех, сразу натолкнуло на мысль, что он псих. И я не ошиблась. НО. Я не ожидала, что это будет настолько скучно и нудно!
На самом деле, даже те места, которые многих смущали (про отправление нужды и проч.) - меня не сильно расстраивали. Но в книге много такого, что лично мне совсем не интересно, что не приводит к осмыслению вложенного глубокого (видимо, очень глубокого) смысла. Ну для чего мне знать какие бывают виды голубей, какие существуют методы оценки ценности рогов оленей.
Может быть, в конце будет что-то стОящее, но мои нервы не выдерживают такого чтения, поэтому повторяется история, как с "Собором парижской Богоматери"... не могу дойти до конца, я сдаюсь!