В четвертом романе о талантливом мистере Рипли герой выступает в неожиданной роли «наставника молодежи», взяв на себя заботу о юном отцеубийце, с которым у него, естественно, возникло полное взаимопонимание.
Грустное и несколько смазанное окончание подпортили общую картинку. В целом, книга вполне хороша.
Грустное и несколько смазанное окончание подпортили общую картинку. В целом, книга вполне хороша.
Альтруизм Тома Рипли крепчает от книги к книге. В этой части Томми ну совсем милашка. Никаких убийств ради выгоды, никаких тёмных делишек. Ради спасения юного друга он, прям как киношный спецагент, рискуя жизнью, с голыми руками идет на киднепперов [хотя, одного подлеца ему все-таки пришлось прихлопнуть чемоданом]. Правда, жанр книги остался мне непонятен. Интриги нет, нет страха поимки и привычной напряженности сюжета. Все ждешь какого-то лихого поворота, но и тут не везет. Все вроде бы ничего, но чуть-чуть не дотягивает до хорошей оценки.
6 из 10
Не возвращалась к похождениям Тома года 3. За эти годы Том изменился. Не совершал никаких афер, тихо-мирно поживал с Элоизой все также в Бель-Омбре. Все также поигрывал на клавесине, возился под настроение в саду, и вообще - все также продолжал жить в свою удовольствие. И вот в один из дней встречает он мальчишку-американца, который чуть ли его не боготворит. С виду парнишка как парнишка, правда он наследник миллионера, но он этим не кичится и вообще, ведет себя моментами "неподобающе" миллионеру: ну хотя бы, например, взять тот вечер, когда он перечистил Тому всю его обувь=) или умение управляться в саду. Но как бывает и в жизни, у каждого свои скелеты в шкафу, и Фрэнк (тот самый парнишка) не исключение.. В общем, Том в этой книге проявляет себя прям альтруистом, хотя без убийства не обошлось все-таки.
«Не надо сильных эмоций. Воспринимай все хладнокровно!» – вот девиз теперешних молодых. Многие молодые люди не верят в брак, даже в то, что можно любить друг друга и иметь детей.
Фрэнк с Томом зашли в помещение, где находилось около пятидесяти туристов и еще несколько человек из Восточного сектора — последние были нагружены свертками и пакетами с фруктами, консервами и колбасами, а также коробками, вероятно, с какой-то новой одеждой. Это были все больше пожилые люди, возвращавшиеся в Западный Берлин после очередного посещения своих детей и родственников.
Том и Фрэнк дождались, когда девушка за зарешеченным окном выкликнула их (семизначный) номер, после чего они были допущены в другую комнату с длинным столом, охраняемую солдатами в серо-зеленой форме. Им вернули паспорта, после чего обменяли дозволенные шесть с половиной дойчмарок на местные. Том небрежно засунул свои в задний карман брюк.
Наконец их выпустили на свободу, и они зашагали по Фридрихштрассе, которая продолжалась и тут, за Стеной. Том обратил внимание Фрэнка на дворцы прусской королевской семьи. Вид у них был обшарпанный, и Том с раздражением подумал о том, почему местные власти не удосужатся сделать их более презентабельными — не покрасят хотя бы и не расставят возле них кустики в кадках. Фрэнк безмолвно оглядывался по сторонам.
— Это Унтер ден Линден, — довольно мрачно сказал Том.
Он сделал над собой усилие и бодро потащил Фрэнка направо. Они снова оказались на Фридрихштрассе. Здесь было более оживленно. Возле кафе и ресторанов от дверей до середины тротуара тянулись длинные стойки, за которыми завсегдатаи хлебали суп, жевалисэндвичи и пили пиво. Среди них было много рабочих в запыленных комбинезонах.
— Куплю-ка я, пожалуй, ручку. Будет забавно иметь что-нибудь приобретенное в советском секторе, — сказал Фрэнк.
Они подошли к канцелярской лавке, но на входной двери красовалась красноречивая надпись: «Закрыто, потому что мне так захотелось». Том, смеясь, перевел ее на английский и сказал, что наверняка им скоро попадется еще один магазин. Вскоре они действительно нашли еще один, но и он был закрыт. Записка на дверях гласила: «Закрыто по случаю похмелья». Фрэнк пришел в полное изумление:
— Это у них такой своеобразный юмор, что ли? — озадаченно произнес он. — Потому что если всерьез, то это просто полное разгильдяйство!
Томом постепенно стало овладевать уныние — точно такое же, как во время того, первого посещения Восточного сектора. Особенно угнетающе действовал на него вид людей, одетых серо и бедно. Если бы не желание Фрэнка увидеть все своими глазами, Том ни за что не поехал бы сюда второй раз.
"Чувство вины, испытываемое им, обязательно должно как-то проявиться, - думал Том, - и не обязательно это проявление должно стать зеркальным отражением, иллюстрацией прожитого. Оно может принять самую странную форму, иногда неожиданную не только для окружающих, но и для самого человека".
В конце концов, что такое храбрость? Это не свойство человека, это состояние его души. Перед лицом смерти, когда ты видишь дуло пистолета или чувствуешь на горле лезвие ножа, здравый смысл тебе не помощник...
Думать о нескольких вещах сразу — значит не думать ни о чем...