Рецензии на книгу «Разгром» Александр Фадеев
По долинам и по взгорьям
Но песню иную
О дальней земле
Возил мой приятель
С собою в седле.М. Светлов, "Гренада", 1926
После глубокого впечатления, оставленного «Цементом» , решил я перечитать те произведения наших 20-х, что когда-то оставили яркие воспоминания. И начал с «Разгрома», благо стоит у меня на полке милое издание 1936 года, какими-то неведомыми мне путями попавшее в нашу семью (я не знаю, кто такой С.М. Шустиков, но у него был экслибрис!).
Казалось бы, просто книга, просто краска на старых страницах, а все же удовольствия от чтения больше, когда книга – живой материальный объект, прижизненное издание и все такое прочее.
«Разгром» - отличная проза, яркая, сочная, насыщенная дальневосточным колоритом (хунхузы, чумиза, «маньчжурка» и корейские хутора), но берущая другим – удивительно точно выписанной психологией, как героев, так и человеческих коллективов, что отряда, что деревни. Но прежде всего, и вряд ли это спойлер, если все и так вынесено автором в заголовок, прелесть в том, что это история поражения, гибели большого начинания. Нет, мы понимаем, что финал открытый, что все еще, возможно, будет, но тем не менее.
В этот раз я смотрел на детали, не замеченные несколько лет назад. «Разгром» нужно читать с картой, смотреть на эти арсеньевские места (и думать – что бы стало с Дерсу в огне Гражданской?) и сопоставлять. Названия теперь все не те, нет этого ненашего колорита, что правил бал во времена Фадеева – в 1972 году, после Даманского, китайские и напоминающие китайские названия с карты стерли. Вот Морозка и прочие шахтеры, откуда они? Что за Сучан? Гугл знает, конечно, что это Партизанск, а Сандагоу – Булыга-Фадеево (догадайтесь – в честь кого?), но чудно это все же, как иногда политика влияет на нашу жизнь.
Фадеев пишет хорошо, не отвлекаясь на дидактику. Люди у него настоящие, противоречивые, дурные и хорошие, есть и шкуры, но нигде не позволяет он себе осечься, наставлять, пропагандировать, хотя пару раз кажется, что соблазн свалиться в эту крайность был. Нет, мы видим, конечно, и по мизансценам, и по характеристикам героев, что сам автор на стороне взбалмошного пролетария Морозки, осуждая чистоплюйство и книжность Мечика (и какой интеллигент не узнает себя во многих дурных проявлениях Мечика?). Но, однако же, читателю остается делать все выводы самому.
Хороши у него люди, рельефные, живые. Что Левинсон, боевой командир, вспоминающий в себе с трудом еврейского мальчика, торговавшего с отцом подержанной мебелью, что Метелица (похожий для меня на героев Бабеля из Конармии ), привыкший к своей звериной грации и силе, что безотказная Варя (что бы подумал о ней Вильгельм Райх ?).
Я помню, что в уже упоминавшейся «Конармии» удивило меня употребление крепких выражений, казавшихся мне современными, но бывшими, оказывается, уже в ходу сто лет назад. Вот и в «Разгроме» попался мне прозрачный эвфемизм «женя с ручкой», сделавший еще одно сравнительно грубое выражение как минимум современником Гражданской войны.
Терпко это было, с нотками яркого осеннего солнца – читать про японцев и колчаковцев, про партизан и последний рывок, про, гхм, эвтаназию и человеческое разгильдяйство.
Не в моих правилах писать подобные отзывы, но, видимо, иногда нужно. СКУКОТЕНЬ! Дошел до середины, и дальше мучиться не собираюсь. Вот и всё.
Если бы не школа, я бы, наверное, никогда бы не взялась читать эту книгу. Именно поэтому я так благодарна школьной программе за такую прекрасную возможность познакомиться с творчеством автора, в частности с "Разгромом". В книге прекрасно раскрыт и показан внутренний мир главных героев. Их проблемы, терзания и сомнения "примеряешь" на себя, обдумывая, а как бы ты поступил в той или иной ситуации. Ты начинаешь жалеть, сострадать одним и ненавидеть, презирать других. "Разгром" читается легко, можно сказать, запоем. Язык автора прост, но красив. Хотя бы раз книгу стоит прочитать.
Если отбросить войну, то это повествование о человеческом одиночестве и силе, которую даёт ответственность за чужие жизни.
О том, что никто никого не лучше, поскольку все из одного истока вышли, все в одних условиях мужицкой России существуем, все один груз несём.
О том, как проявляется сущность человека, когда жизнь перестаёт быть мирной, выходит за рамки быта. О том, как в ситуации на грани жизни и смерти отбрасывается всё лишнее, всё фальшивое, остаётся только по-настоящему важное. Был никем - не прикроешься ничем. Был слабым, трусливым, предателем (Мечик) - таким и окажешься. Был готов жертвовать собой ради других (Левинсон, Бакланов, Метелица, пастушок) - так и поступишь, если необходимо. Не мог найти себя в обычной жизни (Морозка - Иван Морозов) - не найдёшь и на грани войны и мира. И настоящая любовь-нежность (Варя) проступает на первый план, отбрасывая обиды и условности. А внешнее - приберегите для времени, когда можно претворяться.
О том, как у каждого в жизни есть выбор: индивидуальный путь эгоистического спасения своей шкуры и путь вместе со всеми, за всех, ради всех, - и каждый делает свой сложный выбор: остаться сильным и бороться или сдаться и снять с себя всякую ответственность даже за одну - свою - жизнь.
Роман о безнадёжность бороться с тем, что сильнее тебя, об ответственности одного перед массой таких же, вверяющихся одному. О человеческой усталости и пределах возможностей. Об усталости, из которой невозможно выбраться.
Устали все, но не все могут себе позволить быть безразличными. И здесь имеет значение не запас сил каждого конкретного человека, а смысл существования: для себя самого или ради высшей цели, ради народа.
О войне, которая по-своему расставляет приоритеты, ставя животное перед сознательным, и о том, что личность может быть сильнее этого. О том, как противоестественно и невозможно всё время находиться в состоянии крайнего напряжения всех сил.
О тяжести ответственности, при которой никто не видит в человеке человеческого - только воплощение безошибочного плана, когда остальным не обязательно понимать, но подчиняться.
Но при этом главное - быть не одному, находить в других поддержку, понимать высшую цель происходящего: нет смысла жертвовать собой, если не ради других; важно сохранить целостность боевой единицы, и пусть думаю что хотят те кто не понимает значимости этого.
Роман о том, что война - противоестественна, но именно она вскрывает всё истинное в человеке.
А природа продолжала жить своей жизнью...
тебя, об ответственности одного перед массой таких же, вверяющихся одному. О человеческой усталости и пределах возможностей. Об усталости, из которой невозможно выбраться.
Устали все, но не все могут себе позволить быть безразличными. И здесь имеет значение не запас сил каждого конкретного человека, а смысл существования: для себя самого или ради высшей цели, ради народа.
О войне, которая по-совему расставляет преоритеты, ставя животное перед сознательным, и о том, что личность может быть мильнее этого. О том, как противоестественно и невозможно всё время находиться в состоянии крайнего напряжения всех сил.
О тяжести ответственности, при которой никто не видит в человеке человеческого - только воплощение безошибочного плана, когда остальным не обязательно понимать, но подчиняться.
Но при этом главное - быть не одному, находить в других поддержку, понимать высшую цель происходящего: нет смысла жертвовать собой, если не ради других; важно сохранить целостность боевой единицы, и пусть думаю что хотят те кто не понимает значимости этого.
Роман о том, что войно - противопестветвенна, но именно она вскрывает всё истинное в человеке.
А природа продолжала жить своей жизнью...
Гражданская война на дальнем Востоке
В годы моего отрочества Александр Фадеев был одним из самых известных советских писателей, известность которого еще более возросла после опубликования "Молодой гвардии" в 1945 году. Поэтому книги с его произведениями были нарасхват. После того, как я прочитал "Молодую гвардию" мне очень захотелось прочитать другие его произведения, но на книги был дефицит. Следующую его книгу "Разгром" мне удалось получить в свои руки только года два спустя. Начав читать книгу, я очутился совершенно в другой атмосфере, если сравнивать с "Молодой гвардией". Другое время, другая война, множество совершенно разных людей, а главное в ней было много страниц, посвященных чудесной дальневосточной природе, которую Фадеев хорошо знал, так как родился и вырос на Дальнем Востоке. Запомнился мне и целый ряд интересных, порой противоречивых характеров со своими слабостями и сильными сторонами, сомневающихся и убежденных в правоте дела, за которое борются, смелых и трусливых. Наиболее выпукло Фадеев показал Левинсона, Морозко, Метелицу и их антипода Мечика. Кстати, сам роман вырос из рассказа о Метелице. В целом, книга мне понравилась и встала в один ряд с "Молодой гвардией".
В годы моего отрочества Александр Фадеев был одним из самых известных советских писателей, известность которого еще более возросла после опубликования "Молодой гвардии" в 1945 году. Поэтому книги с его произведениями были нарасхват. После того, как я прочитал "Молодую гвардию" мне очень захотелось прочитать другие его произведения, но на книги был дефицит. Следующую его книгу "Разгром" мне удалось получить в свои руки только года два спустя. Начав читать книгу, я очутился совершенно в другой атмосфере, если сравнивать с "Молодой гвардией". Другое время, другая война, множество совершенно разных людей, а главное в ней было много страниц, посвященных чудесной дальневосточной природе, которую Фадеев хорошо знал, так как родился и вырос на Дальнем Востоке. Запомнился мне и целый ряд интересных, порой противоречивых характеров со своими слабостями и сильными сторонами, сомневающихся и убежденных в правоте дела, за которое борются, смелых и трусливых. Наиболее выпукло Фадеев показал Левинсона, Морозко, Метелицу и их антипода Мечика. Кстати, сам роман вырос из рассказа о Метелице. В целом, книга мне понравилась и встала в один ряд с "Молодой гвардией".
“В гражданской войне происходит отбор человеческого материала... Все неспособное бороться отсеивается... Происходит переделка людей”.
А.Фадеев.
Отряд двинулся вверх по крутому, изъеденному козами гребню. Холодное голубовато-серое небо стлалось над ним. Далеко внизу мерещились синие пади, и туда из-под ног катились с шумом тяжелые валуны. Обнимала их златолистая, сухотравная тайга в осенней ждущей тишине. В желтом ветвистом кружеве линял седобородый изюбр, пели прохладные родники, роса держалась весь день, прозрачная и чистая и тоже желтая от листвы. А зверь ревел с самого утра тревожно, страстно, невыносимо, и чудилось в таежном золотом увядании мощное дыхание какого-то огромного, вечно живого тела.
Боевые действия на Дальнем Востоке в годы гражданской войны.
Наверное, каждому знакомы эти строки из курса истории - школьного, институтского... Но для каждого ли эти слова не просто абстрактный термин? Что стоит за этими цифрами - 1918-1922, за казалось бы простым понятием "партизанские отряды", за сухими словами "огромные потери"?
История это не только факты. История это множество ушедших в забвение и множество кем-то бережно хранимых в памяти судеб. Жизней стоявших за всем этим людей: вот таких вот Морозок и Мечиков, Левинсонов и Баклановых, Варек и безымянных милых девчушек с чьих-то потрепанных фотокарточек. Тех людей, кто пошел на войну ради идеи и тех, кто после только-только отгремевшей Первой мировой просто не нашел себе иного места, кроме как снова оказаться в седле. Тех, кто знал чего ждать и тех, кого вели наивные мечты о славных победах. Тех, кто оказывался в один случайный момент даже без своей воли втянутым в разворачивающиеся вокруг события и тех, кто по-прежнему узнавал о них с газетных страниц, сидя за столиком кофейни в каком-нибудь тихом уездном городке.
Таких необыкновенных в своей обыкновенности, совершенно разных людей. У которых полно и своих забот, сомнений, страхов и надежд. Но которые, так или иначе, не остались в стороне.
Туман стлался от реки, было холодно. Пика ворочался и стонал во сне, под ногами часовых загадочно шуршали травы. Мечик лежал на спине, глазами нащупывая звезды; они едва проступали из черной пустоты, которая чудилась там, за туманной завесой; и эту же пустоту, еще мрачней и глуше, потому что без звезд, Мечик ощущал в себе.
24-летний Александр Фадеев не понаслышке знал обо всем, что писал. Сам партизанин, он изнутри прочувствовал этот непростой быт, взаимоотношения внутри самого отряда и с жителями деревень, трудности и радости тех дней.
Может поэтому нельзя не отметить, что роман получился таким... настоящим. Без приукрашиваний и замалчиваний.
Окружающие люди нисколько не походили на созданных его пылким воображением. Эти были грязнее, вшивей, жестче и непосредственней. Они крали друг у друга патроны, ругались раздраженным матом из-за каждого пустяка и дрались в кровь из-за куска сала. Они издевались над Мечиком по всякому поводу - над его городским пиджаком, над правильной речью, над тем, что он не умеет чистить винтовку, даже над тем, что он съедает меньше фунта хлеба за обедом. Но зато это были не книжные, а настоящие, живые люди. Теперь, лежа на тихой таежной прогалине, Мечик все пережил вновь. Ему стало жаль хорошего, наивного, но искреннего чувства, с которым он шел в отряд.
Здесь нет картонных героев, нет хороших и плохих. И даже если вдруг вскипает злость: Вот какого черта? О чем он только думает, как вообще может так поступать, говорить такое?! - потом понимаешь, что не все так просто. И может тот "он" и заслужил презрение, но были же, были и те моменты, где еще можно было все исправить, где он был в чем-то прав.
Или наоборот, радуясь за искренне симпатичного тебе героя вдруг понимаешь, что и он далеко не идеален. Что и он не всегда прав, а иногда так и хочется подойти и ткнуть его носом в совершенные им ошибки: ну что же ты, с чего так решил, с чего так сделал?
Левинсон, выслушав его внимательно и терпеливо, послал за Морозкой. Тот явился с небрежно заломленной на затылок фуражкой и с неприступно-наглым выражением, которое всегда напускал, когда чувствовал себя неправым, но предполагал врать и защищаться до последней крайности.
"Разгром" - неподдельно эмоциональная, психологичная, заставляющая верить в происходящее книга. С живым красивым языком и такими же живыми людьми, у которых, правда, внешняя красота не всегда соответствует внутренней, да и наоборот. Книга, то окружающая ночной таежной тишиной и приглашающая погреться у потрескивающего пламени костра, то бросающая в самую гущь конского ржания, ругани и беспорядочных револьверных выстрелов, то выталкивающая чьими-то грубыми руками на пахнущее теплыми досками крыльцо перед любопытно застывшей толпой и сжимающая сердце предчувствием чего-то тревожного, но одновременно заставляющего вскинуть голову и насмешливо сверкнуть глазами.
Он только и смог вспомнить старинную семейную фотографию, где тщедушный еврейский мальчик - в черной курточке, с большими наивными глазами - глядел с удивительным, недетским упорством в то место, откуда, как ему сказали тогда, должна была вылететь красивая птичка. Она так и не вылетела, и, помнится, он чуть не заплакал от разочарования. Но как много понадобилось еще таких разочарований, чтобы окончательно убедиться в том, что "так не бывает"!
И когда он действительно убедился в этом, он понял, какой неисчислимый вред приносят людям лживые басни о красивых птичках, - о птичках, которые должны откуда-то вылететь и которых многие бесплодно ожидают всю свою жизнь...
Думаю, каждый найдет и поймет свое в отдельных эпизодах, в отдельных героях. Поэтому я и не стала писать о них в этом отзыве подробно, хоть мысли, впечатления и оценки так и рвутся оказаться облеченными в слова. Да и заранее рассказывать все детали тоже не дело, согласитесь.
А потому пора бы мне и честь знать. Напоследок скажу только от всей души: надеюсь, эта книга станет кому-то настолько же близкой, насколько неожиданно стала для меня.
И они пошли вдоль по улице, шутя и спотыкаясь, распугивая собак, проклиная до самых небес, нависших над ними беззвездным темнеющим куполом, себя, своих родных, близких, эту неверную, трудную землю.
Окружающие люди нисколько не походили на созданных его пылким воображением. Эти были грязнее, вшивей, жестче и непосредственнее. Они крали друг у друга патроны, ругались раздраженным матом из-за каждого пустяка и дрались в кровь из-за куска сала.
Но зато это были не книжные, а настоящие, живые люди.
Очень живая, настоящая, вовсе не героическая, зато очень грязная книга. Пыль, грязь, мат - даже странно, как вот эти люди боролись за какое-то светлое будущее. Да и было им какое-то дело до этого светлого и мечтаемого... С одной стороны японцы, с другой - колчаковцы, с третьей еще кто-нибудь - тут уже не до идеалов революции, тут только и остается, что материться и пить.
Жалко, всех жалко - и конец у них жалкий.
И они пошли вдоль по улице, шутя и спотыкаясь, распугивая собак, проклиная до самых небес, нависших над ними беззвездным темнеющим куполом, себя, своих родных, близких, эту неверную, трудную землю.
А вот язык книги не понравился. Когда-то хотела и "Молодую гвардию" прочитать, теперь вряд ли решусь.
И удивило обилие украинских слов - откуда это на Дальнем Востоке, кто б рассказал.
Большое спасибо Vilhelmina за совет! Такие книги читать очень полезно.
Не зная ровным счетом ничего об этой книге, ни хорошего, ни плохого, и встречая цитаты из нее в сборнике упражнений Д. Э. Розенталя мне казалось, что речь должна идти о подростках. Разве могут взрослые мужики носить, как думала тогда я, прозвища Мечик, Морозка или Метелица? Оказалось, что могут. Более того, не прозвища, а фамилии, и это им совершенно не мешает.
Несмотря на то, что ожидала я от книге совсем другого - других героев, настроений и событий - разочарования не последовало. Кто-то называет ее скучной, но это не так. Да, здесь нет захватывающих сражений, когда один полупьяный солдат разбивает неприятеля одной пулеметной очередью или когда взвод нападает с тылу, и застигнутый врасплох враг гибнет, не успевая сообразить в чем дело. Более того, заканчивается все безрадостно и даже бесславно, но, на мой субъективный взгляд, сюжет в этой книге не главное.
Главное здесь то, что происходит с людьми в случившихся обстоятельствах; то, что чувствуют эти люди и какими они кажутся со стороны; то, как они ведут себя, и то, чем все это для них оборачивается, хотя последнее, кажется, немного перебор...
Читая ту или иную книгу, мы часто сами становимся ее персонажами: примеряем на себя все происходящие в ней события, сравниваем чувства героев со своими собственными, стараемся найти выход из сложившейся ситуации, посылая участникам этих событий или гневные восклицания, или мысленно аплодируя, или умиляясь до слез, а может даже поливая их отборной бранью. А иногда мы становимся просто сторонними наблюдателями, когда не хочется руководить, направлять или подбадривать, а хочется просто стоять и смотреть, не заглядывая в будущее, просто наблюдать. Собственно, как раз это произошло и со мной.
Пожалуй, примерить происходящее на себя и попытаться оправдать или осудить героев мне захотелось всего однажды, когда решено было идти дальше без смертельно больного Фролова, но ничего дельного у меня так и не получилось. Безусловно, лишать человека жизни - это немыслимо, недопустимо, невероятно, это просто не укладывается в голове. Но придумать более гуманный выход из положения я тоже не смогла. Да и кто я такая, чтоб судить о людях, оказавшихся на войне? В этой адской машине, не считающейся ни с кем и ни с чем, устанавливающая свои страшные, необъяснимые, не поддающиеся никакой логике порядки.
В остальных же случаях хотелось просто стоять в отдалении, а лучше даже спрятаться за кустами и молча смотреть. Хорошо, если угодно, то подглядывать, хотя это получается как-то совсем уж некрасиво...
Не могу сказать, что кто-то из героев мне четко понравился или наоборот. Все они имеют в равной степени как отрицательные, так и положительные черты. Они просто люди, обычные, ничем не выдающиеся, со своими особенностями, слабостями, потребностями, заморочками, желаниями, горестями и радостями.
Морозка в глубине души может и хотел бы изменить свою жизнь, но он не в силах понять, что именно нужно менять, с чего начать и в какую сторону двигаться, по сему лучше оставить все как есть и не мучиться. Так оно будет привычнее, а следовательно, спокойнее.
От Мечика я все время ждала подвоха. Казалось, что при любом удобном случае он перебежит на сторону неприятеля и обязательно выложит все, что знает. От него так и веяло слабостью с самого первого его появления в книге. Понятно, что в сущности он простой неопытный мальчишка, впервые попробовавший на своей шкуре настоящую войну, которая оказалась отнюдь не захватывающим приключением, как он ожидал, а чем-то куда более ужасным, непостижимым для его понимания, но если глядя на большинство подобных мальчишек обычно хочется сочувственно улыбнуться, то с Мечиком этот номер не прошел. Хотелось сказать как в том фильме: "иди мальчик, иди!"
Пожалуй, как раз таким мальчишкой, которого хотелось подбодрить, похвалить, а иногда даже и приобнять в порыве чувств, был Бакланов. Несмотря на его постоянные подражания командиру, он не раздражал. Наоборот, уверена, через несколько лет он мог бы сам повести за собой солдат и одержать немало побед, но, увы, судьба распорядилась иначе...
Думаю, взрослой копией Бакланова был Метелица. Пожалуй, его мне было особенно жаль. Наша страна выиграла немало войн как раз благодаря таким, как этот бесстрашный, привыкший стоять до последнего и знающий, за что он умирает солдат.
На примере Левинсона мы видим поистине сильного человека. Сильного не своими подвигами, а способностью видеть собственные слабости и уметь скрывать их, потому что "командир должен быть сильным". Даже когда всем становится ясно, что конец уже близко, все равно нужно держаться, ведь ты - командир, и ты должен быть примером для людей, идущих за тобой.
Варя, единственная женщина во всем этом мужском "царстве" прежде всего вызывала во мне сочувствие. Жалость, которая понятно только женщинам. Она одна из тех людей, которым "посчастливилось" родиться не в то время и не в том месте. Она могла бы быть "бой-бабой" и "строить" всех мужиков вокруг, но быть такими суждено не всем. Наверное, я должна бы осудить ее, назвать безнравственной, скривиться, но от чего-то не получается. Вместо этого хочется взять ее за руку и увести куда-нибудь подальше, в другое место, где она смогла бы стать по-настоящему счастливой.
Несмотря на всю безысходность этой книги, на то, что от нее с самого начало веяло поражением, послевкусие от нее осталось довольно теплое, хотя, наверное, это слово не подходит сюда ни логически, ни стилистически. Ее язык иногда кажется чересчур простым и даже грубым, но представить его более возвышенным не получается. В этом случае это была бы совсем другая книга, не хуже, нет, но совершенно другая.
Немного сумбура
Повесть оказалась неожиданно злободневной. Казалось бы, где та революция и дальневосточные партизаны, а где мы? Тем не менее, поднимаемые Фадеевым вопросы никуда не делись.
Ответственность. Умение отвечать за свои поступки. Тут, конечно же, противопоставляются Мечик и Морозка - первый ищет оправданий, да еще и винит в собственных промахах окружающих ("не так глядят, не так сидят, по головке не гладят такого хорошего меня" - сколько такого сейчас можно прочитать в сети от вполне себе взрослых людей?), второй свои косяки признает, более того, понимает, почему это были именно косяки. Первый хочет выглядеть кем-то, второй уже есть кто-то. Итог, в общем-то, закономерен. Неглупый и неплохой изначально человек дожалелся себя до того, что погубил немало людей - даже не действием, а бездействием.
Ответственность, смелость решать, смелость приказывать. Тут уже на первый план выступает Левинсон - человек внешне невзрачный, но целостный и твердый. Порою принимаемые им решения далеки от гуманизма и тем более всеобщего блага, но раз уж он взял на себя смелость решать за других, то и за жестокие решения берет ответственность на себя. И никакого героического ореола ему эти решения не принесут, скорее, его будет мучить совесть (потом. Когда - и если - будет время).
...нужно было жить и исполнять свои обязанности.
В этой цитате, на мой взгляд, вся суть повести. Очень, очень современное произведение.
Прочитано в рамках "Игры в классики"