Рецензии на книгу «Зримая тьма» Уильям Голдинг
После многолетнего затишья и произведений, которые не смогли "выстрелить", Голдинг пишет "Зримую тьму", и поклонники вновь визжат от восторга. Неудивительно. Все романы Голдинга в совершенно разном стиле, в совершенно разных декорациях, но при этом неуловимо чем-то похожи. Вот и в "Зримой тьме" сквозь мрак проглядывает что-то, что мы уже видели в "Шпиле" или "Повелителе мух". Хотя сюжет и форма, конечно же, ничего общего с ними не имеют.
"Зримую тьму" частенько называют пародией на психологический роман. Действительно, пародийные нотки есть, потому что психологический роман в данном случае анатомирует не душевные метания обычных героев, а события людей явно больных. Одного главного героя из-за чувства вины посещают видения, вторую героиню явно мучает шизофрения, а герой, чьи исповеди мы не слышим, но он появляется постоянно — вообще педофил. В таком клубке страстей и мучений психологическая драма становится ещё ярче, ещё более выпуклой, хотя — казалось бы — речь идёт о вещах давно нам знакомым. Телесное уродство не отменяет духовной красоты, и наоборот, физическая привлекательность может означать полное разложение морали внутри одной отдельно взятой личности. Главный герой, который на лицо ужасный, но добрый внутри родился в почти мифологической атмосфере. Горящий город, бомбёжки, все эвакуированы, и вот из пламени вдруг выходит обгоревший и контуженный собирательный образ брошенного и страдающего ребёнка. Мэтти на протяжении всего романа неуловим, даже фамилию его коверкают все и вся, включая автора, так что мы не можем быть уверены, как же его всё-таки назвали спасители (ясно только, что они добавили "ветра" — wind, в фамилию). Физическое уродство, как и тяжкая травма, дают свои плоды: из Мэтти растёт самый настоящий блаженненький, так что ничего удивительного, что рано или поздно он настолько уверует в своё общение с духами, что и другие люди начнут считать его святым. А конец его, как и предназначение, конечно, великолепны. Как в том анекдоте, где боженька рассказывает праведнику, что он выполнил своё жизненное предназначение тем, что передал кому-то соль в поезде.
Второй важный персонаж тоже рождается и формируется не просто так. У неё есть сестра-двойняшка, тоже специфический символ. Про сестру мы узнаем мало, однако то, что обе сестры пошли по кривой дорожке — несомненно. С детства Софи учится смотреть в тьму, в подсознание, в зону табу за затылком, где только мрак и грязь. Отсюда и инцестуальные желания, и постепенное погрязание в крайнем эгоцентризме, ведущем к страшным вещам. Интересно сравнивать её судьбу с путём Мэтти. Поневоле задумаешься, что красивым людям позволено куда больше, чем простым ничем не примечательным смертным, просто потому что им многое прощают за красивые глаза.
Третий персонаж, который меня интересовал всю дорогу, — самый сложный и непонятный в этом романе. Мистер Педигри. Персонаж тоже чуть ли не стереотипичный (препод, соблазняющий симпатичных учеников), хотя степень его вовлечённости в порок так до конца и не остаётся понятной. Нигде открытым текстом так и не сказано, что он совращал малолетних "до конца", впрочем, это и не опровергается. А грех педобирства он за собой признаёт, мучается, страдает ,ищет оправдания своим желаниям, обвиняет других. Из всех персонажей именно он является самым живым, его зримая тьма самая густая. При этом он не может скрыться в пучине шизофрении или объявить себя отшельником, это явно не его путь — поэтому его попытки борьбы с собой напоминают истеричные судороги.
Фирменная фишка Голдинга — двойное, тройное, многоплановое дно. Есть здесь и притчевые мотивы, и глубокий психологизм, и социальное, и сатирическое. За один раз объять роман невозможно... И это хорошо, потому что перечитывание Голдинга приятно вдвойне.
Очень долго ходил вокруг романа, смущённый его сравнением с потрясающим воображение любого скептика «Парфюмером» Великого Зюскинда. И как же я жалею теперь, что не открыл для себя «Тьму» раньше! Ведь «Тьма» по сути своей не книга — она предтеча главного произведения ХХ века, если не всей литературы вообще. Другими словами Голдинг — некий Иоанн Креститель, и светлой «Тьмой» своей он открывает нам двери в мир литературы никаким канонам не следующей, новой, изысканной, сражающей наповал всех недокритиков, смеющих утверждать, что литература умерла, что нет боле Достоевских, Гомеров, Джойсов…
Счастие моё не описать словами, ведь книг «Тьме» подобных — разве «Портрет художника», да «Нарцисс» забытого ныне Гессе. Ещё раз прихожу к выводу, что Библия — стала книгой книг более чем заслуженно, и в литературе путь пророческий повторился: до «Тьмы» были Джойс и Гессе, после «Тьмы» есть только Зюскинд. Советую всем без исключения незамедлительно открыть для себя это чудо — эту светлейшую жительницу мрачных уголков нашего подсознания — «Зримую Тьму», и вы поймёте, что у Зюскинда действительно был свой Креститель.
Я готов признать, в конце концов, что и Леонардо да Винчи был по-своему пророком, предугадав сам того не зная пришествие Голдинга, и указав на своём нетленном шедевре, где и кто он — Голдинг, а где «Парфюмер» величайшего из авторов в Истории!
Кажется, пришла пора окончательно занести Голдинга в мой личный список самых загадочных авторов. По-моему, я вообще продолжаю его читать в надежде, что меня наконец-то осенит. Этого не происходит, и я начинаю фантазировать.
Быть тем, кто ты есть – это ведь роскошь. Найти человека, перед которым можно разоблачиться, расслабиться, явить настоящее свое лицо – это мечта. И дело не в том, что ты уродлив, и никто не хочет приблизиться и за оболочкой тела рассмотреть твою прекрасную душу (а может, не такую уж и прекрасную, не важно). А в том, что ты можешь быть юной красивой девушкой, восприятие которой самой себя никак не совпадает с той картинкой, что видят окружающие. Не знаю, права ли я, но мне кажется, что не соответствовать милой мордашке сложнее, чем соответствовать отвратительной роже. В том смысле, что люди охотнее принимают на веру, что урод также уродлив внутри, как и снаружи. И им сложно смириться с тем, что симпатичный ангелочек вовсе не так хорош как кажется. Зримая тьма, незримая тьма. Потребность идентифицировать себя, а затем самовыразиться, показаться миру. Это сложно, особенно если люди заранее сформировали о тебе какое-то мнение и не желают его пересмотреть.
Просто невероятно, насколько сильна в людях потребность быть самими собой, даже если ничего хорошего в них нет.
Никто никогда не узнает, что там было на самом деле. Слишком много людей, слишком много связей, хрупкие цепочки событий, рассыпающиеся под собственным весом.
Я сделала собственные выводы, но насколько они верны? Не стала их здесь выкладывать, уж очень они спойлерны и спорны. Но то, что сначала показалось лишним, затем обрело свое место, для меня (!).
Роман построен на контрасте – темная и светлая стороны, красота и уродство – внешние и внутренние.
Свое исследование автор сознательно начинает с детства героев, там зарождается будущая сущность человека, первоначальное добро и зло.
Мэтти. Часть книги, посвященная его истории, лучшая в романе. И не потому, что он для меня представитель добра. Эта часть более символична, аллегорична, философична, она более образна. Даже, первое появление Мэтти порождает намеки на сверхчудеса: он был порожден агонией горящего города.
Тони и Софи. Очаровательные юные леди уже свои видом обязанные воплощать в себе чистоту, красоту и добро. Но, не все то золото, что блестит. Внешняя красота при духовном уродстве.
Реальность переплетается с мистикой. Не однажды Голдинг упоминает трансцендентализм – то, что невозможно понять, что перешагивает пределы опыта; случайность ли это?!
Книга, оставляющая после себя немало вопросов. Это свойство Голдинга – он никогда не разложит все по полочкам. Вариативность в высшей степени. Думайте сами…
Дочитал ещё одну обалденную книгу Уильяма Голдинга (того что написал "Повелитель мух" и "Шпиль"). Называется она "Зримая тьма" (1979) и по сути это предшественник по стилю "Парфюмера", а по замыслу книг Паланика. Мистика, психология, игра, притча, философия - всё вместе, всё рядом. Тут несколько чрезвычайно разных героев, которые живут каждый сам по себе, но в финале они сходятся все вместе. от того сначала кажется непонятным, когда казалось, что главный герой один, потом акцент смещается и оказывается, что ГГ совсем другой персонаж. При чём опять на главный план выходит моя любимая тема Красоты. Её поиски, осознание и сосетство уродства и красоты в одном и том же человеке... В каждом из нас живёт тьма и лучше никогда её не увидеть внутри себя.
Затем вернулась внутренняя безымянная тварь, существо, сидевшее в ней всегда и выглядывавшее наружу (с)
Страшно хотелось бы написать, что книга гениальна, многогранна, полна смыслов и намеков, а кто не понял каких, тот сам дурак и двойку имел в пятом классе по литературе (ну или как там обычно говорят в подобных случаях?), но нет. Я честно и откровенно сама не поняла к чему это все и где тайный смысл.
История состоит из трех, тесно связанных между собой, частей. Первая про обожженного огнем и жизнью мальчика, который в своих попытках понять кто он и что он в конечном итоге пришел к библии. Вторая про одну из сестер-близняшек, девушку, которая видела некую свободу в открытом проявлении своей злобы и жестокости. Третья про продавца книг, который своей историей собирает в единое целое все предыдущие, включая жизнь учителя-педофила, красной нитью проходящая через весь роман.
Но это если совсем в лоб, про то, что на поверхности. В том, что за всем этим есть еще какой-то смысл не возникает сомнений - это определенно не беспорядочная куча бессмысленного хаоса, которую автор скинул на читателей, а сам смеется в сторонке над их попытками присвоить ей какой-то смысл. Это вполне осознанная загадка. Вот только иллюзорная, в силу того, что ответа на нее нет и не будет. А мне никогда не нравились задачники без ответов и, соответственно, без возможности проверить правильно ты решил или зря радуешься.
Но я попытаюсь) Про что книга-то, в конце концов? Про бессознательное, которое перестало пугать своей аморальностью, вышло на свет и трансформировалось в осознанное преступление? - вторая часть, самая конкретная и страшная. Про то, что в каждом есть зло? Про то, что есть люди, для которых зло это в целом ок, просто зависит от точки зрения? Про то, что преступники винят во всем не себя, а обстоятельства и судьбу? Про безысходность, но неслучайность? :)
Здесь действительно широкий простор для выплескивания своей образованности и фантазии: какой смысл не придай - везде ты прав и на коне, и чем изощреннее - тем лучше. Только как это в итоге выглядит - "мне понравилось книга за то, чем я сам же ее и домыслил"? Шутка про синие занавески?
Как итог скажу только, что это дико странно и специфично, но что-то в этом есть.
Книга прочитана в рамках игры "Дайте две".
Если бы я составляла список самых странных прочтённых мною книг, то "Зримая тьма" явно возглавляла бы тройку лидеров. Как и во всех произведениях, здесь раскрывается не одна и даже не три главные мысли. Но я вынесла для себя две: 1) соотношение красоты духовной и красоты внешней; 2) всё в жизни не случайно. Особенно меня зацепила вторая мысль. Теперь на каждый предмет я смотрю как на какое-то сочетание, слияние событий и времён.
Как же круто! И - для меня - абсолютно ново: такого Голдинга я еще не знала. Раньше из всех его книг я больше всего любила "Двойной язык" (не в последнюю очередь из-за того, что он относительно просто читается и занимает от силы страниц двести), но на вопрос о лучшем его романе из чистого снобизма отвечала - "Шпиль" (который и на самом деле очень-очень крут, но, если честно, после его прочтения меня не отпускало чувство, что я ничего не поняла); но вот появилась потрясающая "Зримая тьма", и вышепоименованным произведениям пришлось отступить в сторонку, уступив ей место. Изощренный, прекрасный и отвратительный психологический роман (или пародия на психологический роман, как гласит аннотация?), настолько отличающийся от всего, что я читала за авторством знаменитого нобелевского лауреата раньше, что меня время от времени тянуло проверить: тот ли это, собственно, Голдинг? Не ошиблась ли я автором? Долго, впрочем, сомневаться не приходилось: несмотря на радикальную (на мой вкус) перемену стиля, между строк здесь по-прежнему явственно читается все тот же старый добрый пессимист Голдинг, которого превыше всего остального занимает тьма, таящаяся в человеческом сердце. Хотя, при всем его пессимизме, такой тяги к чернухе (свойственной, скорее, авторам вроде упоминающихся в других рецензиях Берроуза и Паланика) я от него не ждала. Ну а что, это только хорошо: все как мы любим, да? Первая часть романа заметно отдает южной готикой - только без южного колорита; зато плотность библейских аллюзий и персонажей со сдвигом по фазе на главу - вполне соответствует. Сам Мэтти - потрясающий образ, юродивый среди сумасшедших. Вторая - более "реалистичная", более "конкретная" - но меня она удивила не меньше. Как-то я раньше не обращала на это внимания, но во всех романах Голдинга, которые я читала до этого, события разворачиваются в притчево-условных декорациях (необитаемый остров в океане без каких-либо указаний на точное место и время действия) или же переносятся в глубокое прошлое (первобытный мир, античная Греция, средневековая Англия), контакты с цивилизацией ХХ века сведены до минимального, что создавало впечатление некоей "вневременности", присущей всему его творчеству. Поэтому так странно было читать у него о современной Англии со всеми приметами нашего времени, о телевизорах и портативных радиоприемниках, заядлых спортсменах и завсегдатаях дискотек... Но безумие цветет и здесь, в этом знакомом, рациональном мире; и тут оно смотрится еще более странно - как ночной мотылек при дневном свете, хорошо знакомое что-то - и при этом какое-то не такое; аномальность в сердце собственно нормы - и задаешься вопросом, не она ли, аномальность, питает ее, реальна ли норма без аномальности? Не сразу понимаешь, что не так с Софи - хотя подсознательно чувствуешь, что есть здесь это не так, еще до первых экскурсов в глубины ее психики, в темный тоннель, где сидит на привязи безымянная тварь. Безумный оказывается пророком, девятнадцатилетняя красотка - одержимой. Хотя Голдинг оставляет простор для интерпретации - может, и нет здесь никакого противостояния добра и зла; может, просто мы все сошли с ума.
Не берусь утверждать, что Зримая тьма находится в тени Повелителя мух, но читателей у неё меньше. Пожалуй, на то есть причины, но вы не обращайте на них внимания - они попросту исчезнут, как только вы познакомитесь с Мэтти. Я двумя руками "за", чтобы эта книга удостоилась должного внимания и нашла своего читателя!
Прежде всего спешу порадовать любителей скрытого смысла, различных аллегорий, метафор и прочего. Эта книга полна аналогий, и вы убедитесь в её многогранности буквально в начале. Я же всё внимание уделил необычной истории, за основу которой взята извечная проблема, потому что смысл скрытый, если он есть, доходит до меня очень долго или не доходит вообще.
Если вы считаете, что чёрное - это чёрное, а белое - это белое и что добро и зло - это противоположности, разбивающие мир на две стороны, крайности, в которые впадают герои и воплощают их на деле, вам сюда! Эти две вещи не так очевидны и их можно совершать с полной отдачей по отношению к себе, принимая одно за другое. Впервые я сталкиваюсь с тем, что добро и зло, окончив противостояние, оставляют такие последствия, по сравнению с которыми сами - ничтожные букашки.
Важную роль играет провидение (может для это есть другое, более подходящее слово). Верите вы в него или нет, сторонитесь его или наоборот - Зримая тьма заставит вас испытать на себе его силу и неотвратимость. Не подумайте, Голдинг обошёлся без банальностей и не обременит вас той секундой, наставшей внезапно и осветившей все удивительные грани человеческого существа, после которой герой превращается в находку для учёных и парапсихологов.
Для чтения многих книг важно иметь соответствующее настроение. Тьму можно читать и утром и вечером, сидя за чашкой чая. На работе, после, до, во время отдыха от других книг! Да, даже такое бывает. Так что спешите.
Тьма зримая и невидимая. Красота видимая/очевидная и лишь интуитивно ощущаемая. Люди, пытающиеся бороться с тьмой извне и люди, намеренно подчиняющиеся тьме, овладевающей ими изнутри.
Чего она хочет, тьма — это отпустить гирю, убрать тормоза…
В ее мозгу замаячила истина. Путь к простоте лежит через преступление.
Я подозревала, что Голдинг - многоголосый глашатай тьмы и света, но не думала, что он настолько точен и реалистичен и, в то же время, метафоричен и аллегоричен.
— Все в мире движется к концу. Разматывается. Мы всего лишь клубки. Все вещи на свете — клубки, они разматываются мало-помалу и становятся все проще и проще…
А у Голдинга, напротив, ближе к финалу всё усложняется. Да он и не стремится к упрощению. Он стремится к самовыражению и к выражению невыразимого.
Книга прочитана в рамках игры "ВОКРУГ СВЕТА С ЭРКЮЛЕМ ПУАРО".