Пастернаком надо переболеть. Не так как корью или гриппом, не ради иммунитета, а так как болеют высокой идеей, мучаясь от невозможности до конца постигнуть, сравнивая свои силы и возможности с силами и возможностями того, кто стал, пусть и на время, открытием, чьими глазами ты вдруг посмотрел на мир и удивился его цельности, яркости, необычности, его высокому трагизму.
Потом это проходит, как проходит в конце концов всякая болезнь, но остается след. Запас поэтической энергии этого поэта, как впрочем и любого большого поэта, так велик, что человек, прочитавший стихи Пастернака, уже не может смотреть на мир так, как он смотрел до него, понимать мир так, как понимал до него. Но это будет потом, с годами, а в юности - полупустой трамвай, томик из "Библиотеки поэта", шепот, потому что нельзя читать эти стихи молча, нужно обязательно их слышать, чтобы видеть, полная отрешенность от скрежета и стука колес, дребезжания стекол, толчков и тряски. И слезы...
А. Филиппов (http://www.litera.ru:8080/stixiya/articles/274.html)
Сказать, что я люблю стихи Пастернака, это не сказать ничего! Они вызывают у меня какой-то необыкновенный восторг, всегда дарят мне гораздо больше, чем ожидала, всякий раз. За любой новой строкой может встретить такой неожиданный поворот, такое необыкновенное сравнение, что на некоторое время, ошеломленная, как-будто выпадаю из реальности. Мне кажется, что это не стихи, это необыкновенная музыка небес какого-то удивительного божества, случайно затерявшегося среди нас. Эти стихи нельзя читать залпом. Одно, очень медленно – и сидеть в тишине! Они невероятно сложны, глубоки и нереально прекрасны. Это экстаз!
Сказать, что я люблю стихи Пастернака, это не сказать ничего! Они вызывают у меня какой-то необыкновенный восторг, всегда дарят мне гораздо больше, чем ожидала, всякий раз. За любой новой строкой может встретить такой неожиданный поворот, такое необыкновенное сравнение, что на некоторое время, ошеломленная, как-будто выпадаю из реальности. Мне кажется, что это не стихи, это необыкновенная музыка небес какого-то удивительного божества, случайно затерявшегося среди нас. Эти стихи нельзя читать залпом. Одно, очень медленно – и сидеть в тишине! Они невероятно сложны, глубоки и нереально прекрасны. Это экстаз!
Бориса Пастернака творчество
Мне снова слышится как позднее пророчество.
Эпохи трудной запоздалый вестник,
Прошедшей бури поздний буревестник.
Любовь, беда, эпоха, вдохновенье -
Вопросы вечные. И нотка сожаленья.
Сломаться можно и в конце пути,
Всё ж, "жизнь прожить - не поле перейти".
Его душа – каштана рванный лист,
Дождем умыт, он нежно зеленит.
Но нету силы на земле такой,
Чтоб рану рванную ту вылечить собой.
Его душа – каштана лист опавший,
Цветной, красивый, но уже увядший.
Ему осталось мало жить на свете,
Его без жалости двором гоняет ветер.
Ему и весело и в то же время – больно,
И сколько не кричи: "С меня довольно!!!", -
Есть только два пути – сгореть или погибнуть,
Раз осень уж пришла и ствол тебя отринул.
Серьезная поэзия
К творчеству Пастернака я всегда относился с огромным уважением, однако до прочтения этой книги с его поэзией я был знаком лишь фрагментарно.
Книга открыла для меня весь богатый и многогранный мир поэзии Пастернака, однако, признаюсь, что читать ее часто было нелегко.
Так, раннее творчество поэта, наполненное огромным символизмом и не всегда понятным стилем и слогом, оказалось для меня не близко: иногда я просто не понимал, о чем идет и что хочет сказать автор, хотя перечитывал одну строку по несколько раз.
Однако более поздние мотивы в стихах Пастернака действительно задели за душу, достигли самого сердца: с удивительной музыкальностью и легкостью он пишет и рассуждает об очень серьезных и глубинных вещах, заглядывает в душу и себе, и читателю, и неизменно находит там отклик. Здесь и любовная лирика, и гражданская, и совершенно поразительные пейзажные зарисовки. Все это оказалось мне очень близко.
Одним словом, Пастернак один из сильнейших русских поэтов ХХ века, хотя он и не всегда прост для понимания. Хотите в этом убедиться? Прочтите эту книгу.
А затем прощалось лето С полустанком. Снявши шапку, Сто слепящих фотографий Ночью снял на память гром.
Листьям в августе, с астмой в каждом атоме, Снится тишь и темь.
Тот год! Как часто у окна Нашептывал мне, старый: "Выкинься". А этот, новый, всё прогнал Рождественскою сказкой Диккенса. Вот шепчет мне: "Забудь, встряхнись!" И с солнцем в градуснике тянетя Точь-в-точь как тот дарил стрихнин И падал в пузырек с цианистым.
Тени вечера волоса тоньше
Мы всё, как свет, отбрасываем внутрь из бытия, когда мы познаём. Рильке, По одной подруге реквием