Рецензии на книгу «Слово живое и мертвое» Нора Галь

Как точно подметила Нора Галь,

Не всякий пишущий способен глаголом жечь сердца людей.

Это верно, не каждый. Поэтому с опаской берусь писать отзыв об этой книге. А вдруг не сумею зажечь? Вдруг, не дай бог, засушу? Да трудная задача предстоит.

Впечатления о книге остались самые противоречивые. Попробую рассказать. В дальнейшем буду использовать сокращение "НГ" вместо "Норы Галь". Ей самой, конечно, это не понравилось бы, НГ нашла бы много синонимов, иносказаний и эвфемизмов. А я не буду. В отличие от автора, я не писатель, а читатель.

Самое главное: писателям и переводчикам надо знать эту книгу близко к тексту. Переводчикам желательно наизусть.

Я же как читатель не мог выносить тонны примеров и пояснений. Хватило бы и килограмма. Поэтому местами просто листал страницы.
Да, знаю, "тонны" не понравились бы Норе Галь. Она сказала бы, что это англицизм, что по-русски так не говорят, и привела бы пятьдесят вариантов улучшения фразы. А потом она заметила бы, что "пятьдесят вариантов улучшения фразы" содержат несколько существительных в косвенных падежах кряду. Затем указала бы, что слово "кряду" стилистически чуждо остальному тексту... и т.д. и т.п.
Ужас!
И как только НГ могла читать книги? Как?
Не представляю.

Рассуждения о защите чистоты речи интересны, несмотря на то, что мой взгляд на это дело сильно расходится со взглядом НГ. Лично мне ближе подход Максима Кронгауза: без истерик фиксировать изменения языка и радоваться тому, что им всё ещё пользуется огромное количество людей. В конце концов всё равно не угадаешь, какие ужасные и невозможные слова войдут в язык, а какие умрут. Да и само выражение "войти в язык", которое так едко высмеивала НГ, сегодня употребляется специалистами Института русского языка имени В.В.Виноградова -- сам слышал.

Стиль -- вещь тонкая. Следование стилю не должно съезжать в буквоедство. Не буду приводить примеры, потому что бессмысленно спорить с автором, который давно умер.

Только не подумайте, пожалуйста, что мне всё не понравилось. Это совсем не так. Некоторые примеры я запомню, потому что они стоят того:

Пускай поплачет, облегчится.
В силу своего слабоумия.

Я их добавил в свою коллекцию любимых речевых ляпов, таких как

Покойный служит нам живым примером.
Он вошёл в комнату в сером пальто в клетку.

И прочих.

НГ отмечает такие языковые болезни:
-- канцелярит;
-- глаголобоязнь;
-- словесная алгебра;
-- иноплеменные слова и речения;
-- туман;
-- чужой синтаксис, просторечие, акценты и другие трудности перевода;
-- двусмысленности, неуместные словосочетания и аллитерации
-- и ещё какие-то, не запомнил я их.
Не буду описывать, что означает каждая из болезней. Хотите узнать -- прочитайте книгу. Замечу только, что теперь я с большим подозрением отношусь к переводной литературе...

Вот что ещё интересно. НГ считает, что из обихода

почти исчезли безобразные чудища вроде Мосгостехснабсбыта.

Рано она покинула наш мир. Повезло. Не дождалась таких перлов, как Минздравсоцразвития, Минэкономразвития и Минобрнауки. В отличие от Мосгостехснабсбыта, эти вообще не лезут ни в какие ворота. Если этот "снабсбыт" хотя бы был существительным мужского рода какого-то там склонения, то эти вообще никак не соответствуют нормам русского языка. Похоже, что они -- существительные. Но ни рода, ни племени у них нет, представить себе их падежи или множественное число невозможно... Вообще херня какая-то, а не слова, да простят мне мой стиль.

Ещё интересная деталь: мокроступы. НГ пишет:

Не собираюсь, подобно ретроградам начала прошлого века, объявлять гоненье на все иностранное и вступаться за «мокроступы».

Вы не поверите, но я видел мокроступы своими глазами и держал их в собственных руках!
У моей бабушки была такая обувь. Резиновая. Произведённая заводом "Красный треугольник" в тысяча девятьсот двадцать лохматом году. И в 1980-м эти... как бы их назвать?.. мокроступы... всё ещё выглядели как новые!
Это были сапоги? Нет. Калоши? Тоже нет. Ботинки? Да бог с вами! Это была такая резиново-кожаная хрень по щиколотку со шнурками. И это были натуральные мокроступы! Не что иное как мокроступы!
Так моя бабушка их и называла.
Эх, жаль, что их всё-таки выбросили. Сегодня можно было бы продать в музей за большие деньги.

Очень странно, что НГ считает язык по природе своей неизменным и что телевидение портит язык:

за века ничто не замутило чистых вод языка
...
Но ведь в веках не было миллионных тиражей газет и книг, да и миллионного читателя, ибо сама грамота была не так уж широко доступна народу. И не было радио, телевидения, новых источников информации – и, увы, нередко источников порчи языка.

А между тем, 400 лет назад отдельного русского языка вовсе не было. Как не было и отдельных украинского, белорусского, польского. И за это время "чистые воды" замутились так, что я поляка понимаю уже с большим трудом. Радио и телевидение скорее способствуют сохранению и единству языка, чем его изменению и раздроблению. Мне кажется, это очевидно. При всём моём уважении к НГ, она не права. Через 200 лет Пушкина придётся как минимум снабжать обширными пояснениями, а то и чего доброго переводить точно так же, как сегодня мы с трудом понимаем указы Петра I. Вот, например:

«Понеже разделением имений после отцов детям недвижимых великой есть вред в государстве нашем, как интересам государственным, так и подданным и самим фамилиям падение».

Всё понятно, правда?
А ещё раньше в славянских языках "пали редуцированные", пропало двойственное число и несколько падежей.
Сегодня в русском языке вытесняются некоторые предлоги вместе с предложным и творительным падежами -- и это нормально. Язык стремится к простоте. Недаром же в китайском нет ни родов, ни падежей, ни времён. Он существует так долго, что уже упростился до предела. На пути к чему-то подобному находятся все языки. Некоторые уже хорошо продвинулись в этом направлении. В английском и болгарском времена ещё есть, а падежей уже нет. И с русским будет так же, если он проживёт достаточно долго. И никакие призывы к сохранению языка и заклинания Норы Галь не помогут. Радио только немного замедляет процесс, но не отменяет его совсем.
Кто не верит, скорее включайте телевизор. Там как раз передают рекламу какого-то автомобиля со словами "репутация, которую вы заслуживаете". Должно быть "которой". И это не телевизор виноват. Половина носителей языка уже говорит так.

Мало того, языки постоянно изменяются, и разные языки эволюционируют по-разному. Поэтому точный перевод может со временем стать совсем неверным. Пример:

«Так я и знал, что Толстяк сдрейфит». Речь непринужденная, естественная для мальчишек.

Когда НГ писала свою книгу, я и был тем самым мальчишкой, но никогда не употреблял слова "сдрейфить" и никогда не слышал, чтобы его кто-либо произносил. Оно уже тогда не было ни непринуждённым, ни естественным. Так что читайте книги скорее, а то опоздаете.

Ну и последнее. Недавно видел где-то дискуссию: надо ли переводить говорящие имена или лучше оставить их просто в транскрипции? (Кажется, обсуждение было на просторах Лайвлиба, а речь шла о новом переводе Гарри Поттера, но это не важно.) НГ посвящает этому отдельную главу. Вот эта глава мне очень понравилась. Вопрос действительно сложный, и автор показала, как это делают настоящие мастера перевода. Вот это сильно и неожиданно! Неожиданно потому, что я не читал ни одного из произведений, которые там упоминаются, и вообще не встречал в переводах ничего подобного никогда. Для вас, возможно, неожиданностей будет меньше. Но они будут -- это я обещаю.
Другая глава про перевод игры слов. Как я понял, в большинстве своём это неразрешимая задача. В некоторых случаях получается удачно, но для этого опять же требуется мастер.

Перечитал всё написанное вместе... Да, сумбур какой-то. НГ рекомендует в таких случаях отвлечься и прочитать свой текст "взглядом постороннего".
Подождал. Перечитал. Кое-что исправил.
Всё равно сумбур остался.

Не быть мне ни писателем, ни переводчиком. Не зажгу сердца людей глаголом. Простите, если засушил их.

------
PS
Через несколько дней после "Слова живого и мёртвого" я прочитал ещё и Поверженных буквалистов . Теперь я бы написал свой отзыв не то чтобы совсем по-другому, но в значительной степени. Не буду этого делать, потому что мой текст получил уже некоторое количество лайков, и было бы нечестно менять его после этого.

Добавлю только, что эти две книги надо читать вместе. Этот Кашкин со своими "кашкинцами" вовсе не белый и пушистый, как его живописует Нора Галь, а довольно неприятный тип. И в этом не было бы беды, в конце концов личные качества творца не имеют отношения к оценке его творений. Но только не в случае Кашкина. Среди его творений не одни только переводы. Он писал ещё и доносы под видом полемических статей. И таким образом он своими руками задушил целую школу советского художественного перевода, и последствия его "творчества" мы видим вплоть до сего дня. Поэтому, если вам действительно интересна кухня художественного перевода, я очень рекомендую ознакомиться ещё и с "Поверженными буквалистами". Как уже было сказано, я ознакомился.

Жаль, что "Буквалистов" не читал главный редактор Грамоты.ру, который в программе "Правила жизни" на канале "Культура" мне и посоветовал в восторженных выражениях книгу Норы Галь. Если бы он читал обе книги, восторженности у него поубавилось бы...

За чистоту родного языка

Книга Норы Галь написана для переводчиков, это такой мастер-класс от признанного гуру.
Я не знаю ни одного иностранного языка, так - азы немецкого и английского, но это не считается, значит, я никак не могу быть переводчиком и книга написана не для меня. Однако, я с жадностью её проглотил, потому что на самом деле эта книга написана не только для переводчиков, но для любого русскоговорящего человека, заботящегося о своем уровне культуры. Сожалею только об одном, что читал электронную версию.

И я теперь настроен в ближайшее время заехать в "Молодую гвардию", что на Полянке, и купить настоящее бумажное издание, надеюсь, оно там будет. Потому что такая книга должна быть настольной у любого человека, пытающегося выражать себя на бумаге. Я поставлю её на видное место, нет. я положу её на рабочем столе, потому что мне еще много-много раз придется к ней обращаться. Такие книги - инструменты.

Читая, я снова и снова ловил себя на том, что очень грешен в обращении с родным языком, и меня тоже в большой мере касаются упреки в использовании канцелярита. Это название придумал Корней Чуковский, оно очень точно обозначает болезнь, которая поразила наше общества еще тогда, когда Галь писала свою книгу - в 60-70 годы прошлого века, а за последние десятилетия болезнь письменной речи приобрела просто колоссальные масштабы. Сегодня все признаки заболевания можно заметить и в обыденной устной речи.

С чем это связано? С общим упадком культуры? Похоже на то. Особенно бурно процесс пошел с появлением в нашей жизни соцсетей - писать стали все. А вот культура была далеко не в каждой семье. И классику, да и просто хорошие книги на нормальном русском языке, читали далеко не все. Сейчас полно уверенных в себе молодых людей обоих полов, которые бахвалятся, что ничего не читают кроме переводной фантастики и фэнтези. А кто штампует эти переводы? Такие же сапожники от слова, которых чихвостит в своей книге Нора Галь. Достаточно вспомнить в каких ужасных переводах появлялись у нас некоторые бестселлеры. А какими уродливыми оборотами переполнены статьи в новостных сайтах, которые сегодня заменяют нам вчерашние газеты.

И вот уже не приходится удивляться, когда некая дама начинает свой пост в сети с фразы: "Позвольте мне сообщить вам...", дурацкая английская калька становится чуть ли не стандартом. Но, то что приемлемо в английском, на русском звучит несуразно. И еще море подобных курьезов и нелепостей все настырнее заполоняет нашу речь.

Поэтому и должна книга Галь быть настольной у каждого человека, заботящегося о культуре своей речи - устной и письменной.

Что касается заключительной части книги, которая посвящена соратникам автора - переводчикам школы Кашкина - она менее практична, хотя по тексту там тоже можно найти впечатляющие примеры творческого отношения к родному языку.

Часть первая, или лирическое отступление

Даже боюсь представить, как Нора Галь отнеслась бы к современному состоянию русского языка. Как же хорошо, что она почти не застала распустившийся буйным цветом слэнг девяностых, засилье американизмов и уж тем более ни коем образом не могла узнать о языке падонкафф и теперешней волне "ванилек". То, на чем разговариваем мы с вами, это совсем не тот русский язык, который был во времена Норы Галь. Пичалька, да?

Нора Галь сражалась в меру своих возможностей с канцеляритом, который - всего лишь – определяется некоторой кривизной в написании слов, неправильным согласованием существительных, не совсем верным выбором слов при переводе и обилием штампованных фраз. Уверенна, что она не могла даже представить, что через несколько лет станет модным писать без заглавных букв, а знаки препинания станут пропускать потому, что "так удобнее".

Часть вторая, или почему я жалею, что прочла "Слово..."

Многие книги, если их внимательно читать и мотать на ус, делают нас умнее. «Слово живое...» как раз из таких. Теперь очень трудно читать другие книги, особенно переводные, потому что все те ошибки переводчиков, на которые раньше и внимания не обратила бы, сейчас бросаются в глаза. Взяла Лихэйна – закрыла на 4 странице, потому что ну не возможно же. Прочла Барикко «Такая история» в переводе Яны Арьковой – хорошо, даже очень хорошо, но есть несколько моментов, где можно было написать еще лучше. Да что говорить, если даже от Моэма в определенных предложениях начинало сводить зубы. Любят переводчики тавтологии и построчный перевод: «он взял в свои руки» - а в чьи еще?

Часть третья, или что я думаю о книге

В «Слове...» огромное количество примеров плохих переводов и оригинальных корявых текстов. Нора Галь на каждый пример дает свой вариант, как было бы лучше написать, перевести, исправить. Если прикинуть, то я с ней согласна процентов на 70.

Во-первых, я против перевода имен собственных. Для меня хватило бы подстрочного комментария, где объяснена игра слов или двусмысленность фамилии, имени, названия города и т.п. Нора Галь считает, что имена собственные переводить нужно, а комментарии – признак неумелости переводчика.

Во-вторых, Нора Галь проповедует принцип «проще - лучше»: чем проще предложение, тем лучше, понятнее для читателя. Не всегда, в некоторых примерах «упрощения» предложений в итоге получался примитив. Зачем переписывать сложноподчиненное предложение, вполне понятное и прозрачное, заменяя на несколько простых? Чтобы читателю было удобнее? Несколько таких примеров было, и первоначальный вариант, показанный как ошибка, мне понравился больше, чем исправленный.

Часть четвертая, или об истории

Отдельной темой книги стоит вопрос, почему так обеднел русский язык, почему в нем такое засилье канцелярита и откуда он взялся, почему из периодической печати, радио и телевидения идет такой поток штампованных фраз, которые со временем становятся нормой? Думаю, по-другому и быть не могло. Для примера, газета Известия, № 170 за 20 июля 1948 года, передовица:

«День Воздушного Флота СССР прошел как яркий, торжественный праздник...»
«Радостно встретили День Воздушного Флота трудящиеся...»
«Ярко отметила День Воздушного Флота столица...»
«День Воздушного Флота праздновала вся страна...»

И так далее, со всех концов СССР приходят сообщения о праздновании Дня Воздушного Флота, и везде он проходит ярко, празднично, торжественно, радостно, потому что иначе нельзя. Вот и приходится писать штампами, еще раз штампами и только штампами. Может, и не такая уж малая доля шутки была у Ильфа и Петрова в «Золотом теленке», когда Остап Бендер продал журналисту «Торжественный комплект. Незаменимое пособие для сочинения юбилейных статей, табельных фельетонов, а также парадных стихотворений, од и тропарей». А куда деваться, если уже через три недели, 17 августа уже наступит «День Морского Флота», который точно так же нужно встретить, отметить, провести, отпраздновать, справить ярко, празднично, торжественно, радостно, весело, беззаботно.

Первое, что можно и нужно сказать об этой книге: читать её ужасно увлекательно, а также и полезно. Нора Галь спокойно и убедительно на массе остроумных примеров учит читателя не злоупотреблять заимствованиями там, где это не нужно (Юнайтед Стейтс вместо Соединённых Штатов, сабурбия вместо пригорода), избегать плеоназмов-мутантов вроде ведущего лидера и урбанизированного города, беспощадно изгонять из речи пассивные обороты и цепочки родительных падежей. Наконец — и это, пожалуй, самый универсальный урок — чувствовать язык, его смыслы, не называя вороньим цвет вороного крыла, не путая уединённый и одинокий, ревностный и ревнивый.

Вьющийся затылок, долою с глаз, облокотив лицо на руки, стиснул скулы — на подобные обороты после прочтения "Слова" у человека вырабатываются антитела, и это здорово.

И вот тут необходимо уточнение.

Книга Норы Галь местами ужасно устарела. Язык в наше время развивается быстрее, чем когда-либо, и если общие принципы за сорок лет остались теми же, то многие частности изменились — особенно в том, что касается заимствований. Читаешь: "Как спокойно мы обходимся, например, без недавно еще модного слова скетч" — и улыбаешься, но вот автор нападает на гандбол, атакует ланч, требует не пускать в русский язык фондю — и уже не так смешно.

Кроме того, необходимо делать поправку на время и обстоятельства написания текста: так, Галь требует, чтобы редактор обладал — через запятую! — слухом, чутьём и политической грамотностью (!). Ну а брошенное между делом "Но в наши дни поездки за рубеж не редкость" в книге, написанной в 1972 году, и вовсе кажется изощрённым сарказмом.

Ну и — как же без этого — значительную часть "Слова" занимают славословия в адрес кашкинцев и презрительные выпады в сторону буквалистов. И похвалы, и упрёки в отношении приведённых в книге примеров, как правило, справедливы, но прежде чем принимать всё на веру советую ознакомиться с историей конфликта, не столь однозначного и в значительной степени обеднившего советскую (и, как следствие, российскую) школу перевода.

В общем, книга имела бы преимущественно историческую ценность, да вот незадача: за минувшие с 1972 года десятилетия (да и за десятилетия до него, если уж совсем честно) не было написано ни одного сопоставимого с ней труда. Поэтому само собой, книгу Норы Галь читать нужно, необходимо, обязательно — но с великой осторожностью.

И в жизни, и в хорошей книге речь должна быть убедительной, правдивой, достоверной.

«Быть может, кого-то смутит, что добрая половина этой книги основана на материале перевода. Осмелюсь напомнить: не меньше половины всего, что мы читаем, перевод. Языком перевода говорят с нами Данте и Гёте, Шекспир и Стендаль.»

Книга ценная, в первую очередь, для переводчиков. Я бы даже обязала каждого, кто впервые берётся за это непростое дело, ознакомится с замечаниями, советами, наглядными примерами неточностей, сравнительными вариантами удачных и не очень переводов, о которых Нора Галь рассказывает в своей книге.
Пересказать дословно текст - ой, как этого мало, чтобы назвать результат литературным переводом. Звучат ли слова натурально, сочетаются ли, соответствуют эпохе, характеру героев, настроению книги, стилю автора - это лишь малая часть общей задачи переводчика. "Из мельчайших мелочей рождаются в переводе сочность, богатство образа" - говорит автор и знаток русского языка, сравнивая похожие варианты заставляя почувствовать тонкости звучания, малые оттенки смысла:
- «куда я смотрел…» и «где были мои глаза?»
- «у вас тут очень много народу» и «у вас тут не протолкнешься»
- «что вас заставило», «что вам взбрело, что на вас накатило» и «что вам вздумалось…»
- «мне от тебя тошно» и «а ну тебя»
Казалось бы, смысл схожий, но и различие уловимо.
Советы Норы Галь будут ценны не только для переводчиков, но и для писателей, редакторов. Даже мне, как читателю, есть от них польза. Читая куски неудачных переводов, ловила себя на мысли, что в своё время не смогла оценить творчество того или иного зарубежного писателя из-за недобросовестной работы буквалиста и формалиста.
Поняла и другое: как важно воздавать должное заслуженным переводчикам, тексты которых выглядят естественно и убедительно, которые "принимаешь не задумываясь, как дышишь".
Нора Галь рассказывает о школе художественного перевода, созданной в начале 30-х годов прошлого века Иваном Александровичем Кашкиным. Благодаря таланту кашкинцев, русские читатели полюбили творчество Диккенса и Хэмингуэя, Эдгара По и Киплинга, Брет Гарта и О. Генри, Марка Твена и Джека Лондона, Шоу и Мопассана... Это переводчики другой школы, не буквалисты и формалисты, а те, кто подходит к переводу творчески, кто верен духу, а не букве подлинника.

Если кто-то подумает, что книга «Слово живое и мертвое» скучна и узкоспециальна, то будет не прав. Кроме полезных советов, в ней есть над чем посмеяться. Автор приводит десятки несуразностей и неточностей, выловленных редакторами.
«В силу своего слабоумия», «Шапка ухарски сползла на одно ухо», «Переулок неожиданно загнулся» - как не улыбнуться, читая подобные нелепые сочетания!
Нужная и полезная книга.
Автор любит родной язык, обращает внимание на художественную красоту слова, на тонкости построения словосочетаний:

Три коротких слова: знаю я вас – совсем, совсем не то же самое, что я вас знаю.

Нет в мире совершенства.

С переводом мне приходилось сталкиваться только в школе. Так себе опыт, если честно. Поэтому интерес к книге Норы Галь профессиональным назвать никак не получится. Простое любопытство. Тем большим сюрпризом стали вызванные чтением книги "Слово живое и мертвое" эффекты. Во-первых, захотелось взять рассказ и перевести его. Может даже показать его друзьям (тем, у которых нервы покрепче). А во-вторых, при чтении всех остальных книг, необязательно переведенных, теперь вспоминается автор Слова. Я, очень часто, спотыкаясь о какую-нибудь корявую фразу, инстинктивно стараюсь привести ее в более читаемый вид, но если раньше делала это неосознанно, то теперь с мыслью: "В переводе Норы Галь такого бы точно не было!" С практикуемым ею методом можно спорить или соглашаться, но то, что она - редкого трудолюбия и таланта человек, для меня - бесспорный факт.

Эту книгу заставить бы учить всех, кто пишет и переводит. Хотя вряд ли поможет там, где давно уже победил принцип "И так сойдет". Но мечта хороша, как и полагается утопии. Врачи приносят клятву Гиппократа, а переводчикам стоило бы присягать на книге Норы Галь. Обещать не бежать от кропотливой работы. Собирать фразу как картину из мелкого бисера. Перебирать все мыслимые варианты, чтобы найти идеальный. Чтобы фраза зазвучала. Чтобы душа читателя потянулась навстречу Слову.

В книге много примеров, как же без них. Выглядят они как результат применения магии. Нора Галь берет предложение, меняет несколько слов и мир преображается. Текст наполняется эмоциями и льется плавно, как песня. Не цепляясь за дословный перевод и точное расположение слов в предложении, Нора парит "свободна и легка". Чтобы такой полет оказался успешным, у переводчика должно быть чутье на единственно-верное слово, как у Шарикова на котов. А еще богатый словарный запас, солидный культурный багаж и огромный опыт. И, судя по тому, что я успела прочесть в ее книге, у Норы Галь все это есть. Плюс ко всему, она еще и ответственный человек, не экономящий на качестве перевода.

Человек с обостренной чувствительностью по отношению к безграмотности. Консерватор и перфекционист. В семи случаях из десяти она безусловно права с предлагаемыми правками чужих переводов. В двух случаях - без ее пояснений я бы и не поняла, что с фразой что-то не так и только в одном условном случае из десяти - не уверена, что правка пошла на пользу. Ну так никто не совершенен, а не ошибается только тот, кто ничего не делает. В целом, мне кажется здравой идея сначала прочесть весь роман, поймать дух, понять мысль и посыл автора и уже потом, ориентируясь на это, переводить детали. Да, всегда есть опасность, что роман переводчиком будет понят неверно и вслед за ним ошибется читатель. Но разгадать авторский замысел не всегда получается даже читая книгу, написанную на родном языке. Смотрим же мы иногда вольную экранизацию, не читая книгу. С переводом та же ситуация.

При любом подходе в работе с текстом, камнем преткновения останется "непереводимая игра слов с использованием местных идиоматических выражений". Справиться с ней можно только большим количеством переводов, "хороших и разных", а читатель пусть уже выбирает на свой вкус. Дело же переводчика - перевоплощаться в нужного для работы автора. Судьба переводчика -

править, доделывать, шлифовать – что-то малое, микроскопическое, для читателя, наверно, вовсе незаметное…
Ибо «нет в мире совершенства»…

Книга прочитана в рамках игры Дайте две и флэш-моба Урок литературоведения.
Спасибо огромное sher2408 за то, что добавила когда-то эту книгу в свой, а потом и в мой виш)

Я очень люблю читать зарубежную литературу и на обывательском уровне интересуюсь переводом. Считаю, что необходимо знать фамилию не только автора, но и переводчика, чтобы не ошибиться в выборе книги. Конечно, фамилии любимых переводчиков запоминаются автоматически, а потом ищешь ту или иную вещь именно в их переводе. Как идет отбор переводчиков, если не владеешь языком оригинала? А не знаю, сам по себе. Чувствуешь, что вот этот перевод хорошо и легко ложится на душу, а у другого корявый слог и через него приходится продираться.

Книга Норы Галь давно меня интересовала, но читать хотелось не спеша, чтобы хорошенько подумать над неудачными переводами, а заодно прочувствовать русский язык. Автор щедро делится примерами из богатого опыта переводчика. Вот только создалось впечатление, что она больше копается в чужих переводах, чем анализирует свои. Но нигде не называется ничьих фамилий и названий произведений. Я предполагала, что книга будет посвящена работе автора над своими переводами, ошибками и просчетами. В чужом глазу заметить соринку всегда проще.

Книга как бы подразделяется на несколько частей. В самом начале Нора Галь рассказывает, что за зверь такой – канцелярит, как с ним бороться, как научиться чувствовать родной язык и избегать штампованных фраз. Очень полезная и интересная информация.

Не менее интересны примеры переводческих ляпов с комментариями к ним автора. Галь подробно разбирает их и предлагает свой вариант. И вот тут, на этой стадии книги, я поняла, что начинаю чувствовать раздражение. Предложенные варианты не всегда казались мне лучшими, а иной раз в представленном ляпе я не видела ничего криминального. Ну "ситуация", и что? А почему нет? Галь утверждает: "не по-русски, заимствовано, иностранщина, не совпадает с героем, эпохой, атмосферой, видением автора и т.п.". Это мне напомнило школьный случай. Урок литературы, чтение вслух. Ученик читает: "как орет в поле оратай, посвистывает". Класс дружно захохотал, потому что казалось забавным кричать в поле. И в голову никому не пришло, что имеется в виду другое – не кричит, а пашет. Галь стремится внедрить в зарубежную прозу как можно больше истинно русских, почти забытых слов. И вот она приводит пример перевода с пашней и утверждает, что это слово новаторское и его надо заменить русским "орет". Такого примера там нет, это я для наглядности привела, но смысл большинства ее претензий к текстам других переводчиков именно такой. Мол, нужно передавать не букву, а дух произведения. А кто этот дух будет вычислять? Переводчик? Ну она решила, что русские старинные слова вполне подходят английским героям, так они думают, так разговаривают и это есть дух произведения. А согласен с ней автор подлинника? И вообще, что это за англичанин, который изъясняется как русский крестьянин?

Еще мне не понравилось стремление – почти маниакальное – переделать максимум всего, что только возможно, вплоть до фамилий героев. Якобы читатели не поймут и будут обделены, если Бекки Шарп назвать Шарп. Мол, Шарп говорящая фамилия и совпадает с характером героини, а читатель русский и знать не знает, что собой эта Бекки представляет. Значит, ее надо назвать Бекки Востр. Зачем мне в английском романе Востры? Это совсем не английская фамилия, это будет колом торчать в тексте. Почему нельзя дать сноску в самом начале романа и там написать значение фамилии Шарп?
И почему Галь считает потенциальных читателей идиотами? Мол, нельзя переводить английскую идиому как она есть, а надо заменять соответствующей русской. Мотив тот же: "читатель не поймет, читатель не знает". А мне интересно узнать, как на других языках звучат наши известные пословицы и поговорки. И что неясного в поговорке "когда свиньи полетят" или "не разбив яиц, омлет не сделаешь"?

В следующей части книги Галь описывает свою работу над "Маленьким принцем". Дает подстрочный перевод, а затем свой. Я заметила, что она часто упрощает фразы, выкидывает отдельные слова, а то и просто переиначивает на новый лад. Чтоб звучало, чтоб легко фраза читалась, чтоб было образно и красиво. И возникла еще одна мысль. А если автор оригинала не говорит красиво? Получается, что переводчик совсем не передает стиля?

Оставшаяся часть книги заключает благодарности кашкинской школе перевода. Здесь же примеры перевода коллег Норы Галь. То же самое – подбор старинных слов, упрощение, изменение. Интересно, а Багир превратился в женщину тоже для образности и верности духу оригинала?

Кстати, Нора Галь говорит о необходимости поиска новых слов, чтобы не повторять много раз одно и то же, но "речение" в ее книге побило все рекорды по частоте употребления.

В целом, получилось занимательно. Захотелось почитать что-нибудь еще на тему перевода.

Филологическая мясорубка

В эту книгу, как в концентрированный соляной раствор, я погружался несколько раз, преодолевая сопротивление. Сам текст, манера повествования, заложенный автором смысл просто выталкивал меня из нее – мне физически становилось душно. Когда я собрался написать этот коротенький отзыв – я написал 6 разных вариантов вступления. Этот, который вы читаете – седьмой. Я приведу здесь все 6 вариантов, слегка подредактировав их, тем более что они хоть как-то могут отразить тот ворох мыслей, что возник у меня при прочтении, вне всякого сомнения, талантливого текста Норы Галь, и который я, понимая ее талант, так и не смог принять.

О знакомом профессоре
Был у меня знакомый профессор, который ненавидел слово «является». Слово «является» изгонялось отовсюду – из собственных статей, из монографий, из статей где он был редактором, из кандидатских, которыми он руководил. Даже на защитах дипломных работ, прозвучи злополучное «является» - можно было услышать ремарку: «Являются только привидения!». Это, кстати, был главный аргумент против слова «Является» - только приведения могут являться. Точка. Никаких апелляций. Только приведения и баста. Почему-то, читая Нору Галь, у меня в голове все-время вставал этот профессор, и я, боюсь, что сходство их значительно сильнее, чем может показаться на первый взгляд.

О шашлыках и котлетах
Я не люблю котлеты – я люблю шашлыки. И дело даже не в специфике приготовления (какой нормальный человек предпочтет котлеты шашлыкам?), просто шашлыки они сочные, пахнут, бывают жилистые, конечно, но сам процесс приготовления шашлыка — это священнодействие, поле для экспериментов. Котлеты это советские столовые, где в большую мясорубку сбрасывают жир, жилы, обрезки мяса, добавляют туда лучка, а в совсем терминальных случаях – хлеба, и получается продукт, коричневатой глиной оседающий в желудке, и о котором помнишь еще сутки после того обеда (и это при моем крепком желудке). Нора Галь любит котлеты. Ей не нравится шашлык с возможными жилками – ей нравится однородная масса мяса/языка, вырабатываемая промышленной мясорубкой – автором или переводчиком (под присмотром редактора, конечно). Массу эту назовем «нормой», а все что не похоже на эту однородную массу – не нормой. Как фарш должен отличаться своей однородностью – так и язык, по мнению Норы Галь, должен быть без вкраплений – без лишних сложных грамматических конструкций, не дай боже чтоб там встретилось иностранное слово. Вот такая мясорубка – признаться, по мере прочтения эта мясорубка стояла в голове рядом с вышеупомянутым профессором.

О библиотеках и библиотекарях
Не первый раз замечал странную деталь – люди, которые пытаются сохранить какой-либо объект культурного наследия, ненавидят пользователей данного объекта. В представлении библиотекаря, если это, конечно, идейный библиотекарь – люди ходят, и своими мерзкими. грязными, сальными руками трогают прекрасные книги. Читают их, они желтеют от света. Гадость! Аналогичные мысли у музейных работников – посетители, которые ходят, буравят глазами произведения искусства да всюду пыль поднимают – просто какие-то докучливые насекомые, без которых жизнь была бы значительно прекраснее. Сама идея – запереть что-то, закрыть от посторонних, чтоб не мацали своими грязными руками – она стандартна для людей этих профессий.
Вой о «нашем языке, который уродуют» начался много сотен лет назад, еще когда и языка толком не было. Что, Жуковский или Державин, писавшие неудобочитаемые стихи не волновались за судьбу языка? Не знаю, волновался ли за судьбу языка Пушкин – надеюсь, что нет. Само представление о языке не как об инструменте, которым нужно постоянно пользоваться, и он будет становиться крепче, острее, эффективнее – а как о мертвом музейном наследии, которое надо сохранять, и как можно меньше пускать всяких насекомых к нему, а если уж пустили – не давать прикасаться к нему без перчаток – глубоко чуждо и противно природе языка. Увы, Нора Галь здесь выступает классическим библиотекарем, для которой все лучшее в языке уже сделано, все книги изданы и написаны, а если появятся новые книги – пусть, но чтоб они не отличались от старых. Особенно в языке.

О старческом брюзжании
Множество великих писателей, литературоведов, поэтов к старости впадали в брюзжание. А многие и не к старости. Брюзжал Белинский, как портят язык, брюзжал Чуковский, брюзжала Гальперина (настоящая фамилия Галь) – сейчас про наплыв англицизмов и про необходимость спасения языка кричат, в основном, разного рода полуобразованные депутаты и не в меру ретивые общественные деятели, повернутые либо на православии, либо на патриотизме (в плохом смысле слова), и имеющие за спиной в лучшем случае провинциальный филфак, оконченный больше 30 лет назад. Описываемая книга, суть, брюзжание – то не так, это не так, это ужасно, то ужасно. И пусть на процентов 70 я с Галь согласен – действительно, приведенные фразы не очень, и ее варианты значительно лучше. Но оставшиеся 30% - это то, с чем я согласиться уже не могу.

«Направлялся» или «шел»?
Пример: «Направляется». Норе Галь, очевидно, не нравится слово «направляется» - заменять его она предлагает словом «Шел». Я примерил на себя – а мне что больше походит? Я иду на работу или направляюсь на работу? И понимаю, что вообще-то направляюсь, а не иду. И если б я написал текст, где была бы фраза: «Я направлялся на работу», а Нора Галь переправила ее на «Я шел на работу» - я бы начал ругаться. Почему? Во-первых – «шел» это шел пешком. А на работу я еду на машине. Слово «направлялось» в этом смысле точнее. Далее, «шел» не очень указывает направление моего движение – идешь ты куда глаза глядят, куда хочешь. Когда я «направляюсь» на работу – мысленно я уже на работе. Даже когда я одеваюсь дома – я уже на работе. Когда я чищу зубы с утра перед походом на работу – я уже на работе. Я направлен на работу. Я здесь не точка, а вектор. Шел – это движение точки по поверхности. Направлялся – стрелка вектора. Вот я писал про стрелку вектора, а не про движение точки – замену эту я бы постарался отмести. В упомянутых 30% примеров Норы Галь, она скорее перемалывает текст под себя, нежели пытается его донести в первозданном виде.

О страхе за язык
Да, Нора Галь боится за язык, что он станет хуже. В первой же главе она обрушивается на неуклюжую конструкцию «поставь в известность». Да, канцелярит, да, неуклюже. Ок. Слово «вручил» тоже подвергается остракизму. И на этой же самой первой странице сама автор, ничтоже сумняшеся, употребляет слово «ребятенок». Не как пример ужасного слова, нет, сама, в тексте – «ребятенок». Слово «ребенок» - ок. Слово «ребятня» - уже какое-то отвратительное уродование русского языка в духе соц.реализма. Но слово «ребятенок» — это вообще что-то за гранью – взять неприемлемое «ребятня», скрестить с «жеребенок», и получить вот это мерзкое «ребятенок». Так и чувствуются шамкающий, старческий сельский выговор. Но автор не унывает, и в этом же предложении (!!!) использует конструкцию «доложит в классе». Это в главе по борьбе с канцеляризмами. Доложит в классе. Вот честно – «ребятенок» и «доложит в классе» ничуть не лучше, чем те ворохи ужасных примеров, что приводит Нора Галь. Вы можете у Пушкина найти слово «ребятенок»? Или что Евгений Онегин что-нибудь доложит? Может Чацкий на балу докладывал свою точку зрения? И это на первой же странице ее книги, в первой главе. Спасибо хоть не «донесет».

О переводах и переводчиках
Нора Галь – переводчик. И Нора Галь, как это не прискорбно, еще и соавтор переводимых текстов. Буквалисты, которых критикует Галь, стараются перевести текст максимально близко к языку с которого переводят. Она, Нора Галь, и ее сторонники – к тексту русского языка. Я не буду вступать в длинную дискуссию, какой подход правильный – уверен, что качественный перевод – это не четкий алгоритм (иначе бы машины с ним давно справились), в нем очень много в т.ч. и стилистических, сложноформализуемых тонкостей, и добиться успеха можно путем грамотного комбинирования разных подходов. В этом смысле перевод – это тоже акт творения – неслучайно великие переводчики стихов на русский язык еще и сами великие поэты (Пастернак, Маршак и пр.).
Переводы Норы Галь, с ее подходом, нуждаются в дополнении, в разделе "авторы". Прочитав эту книгу, мне теперь сложно поверить, что, читая Марка Твена в переводе Норы Галь, я читал именно Марка Твена, а не Нору Галь – слишком уж много права она себе взяла, как переводчик, в обращении с текстом. И честнее бы писать уже двух авторов – Марка Твена и Нору Галь. Из читанного мной ранее – я помню, что Сова (мужского пола) из Винни-Пуха на русском языке сменила пол, а в мультике Хитрука еще и приобрела облик советской учительницы на пенсии и в маразме. Про Багиру пример хрестоматийный – его и так все знают. Вот мне не нравятся принудительные смены пола у персонажа – это тот самый случай, когда форма языка довлеет над текстом. А меня учили, что важнее содержание, а не форма.

Когда англичанин восклицает: absurd! – верней и естественней перевести не абсурд, хотя и это слово мы тоже позаимствовали из европейских языков, а чушь, вздор, чепуха, нелепо, смехотворно, в каких-то случаях – бред (то есть перевести так, чтобы русский читатель воспринимал русское слово, как европеец воспринимает absurd).

Оставим этот тезис на совести автора. Она считает слово абсурд легко и безболезненно заменяется словами «вздор», «чепуха». И вот ведь странность – не ожидаешь такой глухоты от переводчика. Неужели она не слышит что за словом «абсурд» стоит армия смыслов, хотя бы даже «театр абсурда» - известный на весь мир? Неужели «абсурд» для Норы Галь только слово из 6 букв, а вся традиция абсурда, все правила абсурдистского жанра, комедия абсурда – все прошло мимо, и легко заменяется словом «чушь» или «чепуха», за которым нет и доли того веера смыслов? Можно ли это не слышать? Почему она это не слышит?
Автор действительно иногда глуховата, причем глуховата избирательно. Ее не смущает ленинское «архиглупо» (не самый приятный пример неологизма), и она сокрушается, что слово «подземка» (ужасно звучит) уступила вражескому «метро». Возможно ли вообще сравнивать этот искусственный конструкт «подземка», совсем неуклюжий, и звучное «метро»? Стоит ли грустить по этому поводу?
Отдельной атаке подвергается слово «факт» - создается ощущение, что факт - это просто западная идеологическая мина, подложенная под фундамент нашего языка. Опомнитесь, Нора, не взорвется язык от слова «факт».

О нормах
Для меня норма – это промежуток. От сих до сих – норма. Для автора норма – узкая-узкая тропинка, с иголочку размером, через которую надо протащить все богатство, сложность, метафоричность переводимого текста. Я не знаю, что бы случилось с Норой Галь, дай ей задачу перевести Андрея Платонова. Сочла бы она его эксперименты с языком за литературу, или подвергла бы анафеме? Чувствуется, второе. Анафематствует автор вообще активно и с огоньком – чувствуется, что за спиной отполыхали костры гэбушной инквизиции, огонь в которых поддерживался доносами (тов.Кашкин, осанны котором поет Нора Галь, был та еще гнида). Побоялся бы я столкнуться с автором, когда она была в силе – 100% наши с ней воззрения на литературу, на допустимое, на филологические игры, на текст в целом, если и не полностью расходятся, то уж точно не сойдутся. А учитывая, что и сама автор определяет себя как бойца языкового фронта против иноязычной скверны – боюсь я этих борцов за все хорошее против всего плохого.

Об авторе
Любит ли автор язык? Конечно любит, но только своей, особенной любовью. Нора Галь любит Русский язык Норы Галь – и терпеть не может, боится, не доверяет просто русскому языку – языку как изменчивой субстанции, живой, способной принять и не подавиться не только осуждаемое автором слово «шансон» (данный жанр французского городской песни автор старательно рекомендует переводить как «песню», тем самым явно борясь с богатством русского языка, с новой возможностью русского языка выразить сложное понятие одним словом), но и что-нибудь пострашнее. Скрепя сердце, принимает автор «футбол» (хотя замечает, что лучше было бы «ручной мяч»), но на «гандболе» терпение заканчивается – что, нельзя придумать что-то свое!? – возмущается автор. А читатель грустит, ибо в лицо ему пахнуло вонью узколобой кирзы.
Читал я историю, что Владимир Иванович Даль не брезговал придумывать слова, в своем толковом словаре «Живаго великорускаго языка». Таких слов было немного, но они были – например слово «гимнастика» явно было неприятно Далю не меньше, чем Галь неприятно слово «марафон» - ну и заменил Даль «гимнастику» придуманным им словом «ловкосилие» - и включил в словарь «живого (!!!)» языка как употребимое, а не как свой конструкт. В этом смысле Нора Галь встает в длинную череду таких-же любителей русского языка, готового коверкать его и по форме, и по смыслу, дабы ее представление о языке не расходилось с самим языком. В ущерб языку, конечно. Можно ли потерпеть в русском языке мерзкое слово «автомат»? Даль не смог – «живуля» чем хуже автомата? Да ничем! Зато наше, родное. Русский язык хмыкнул, и вытерпел эту «живулю», тихо спустив ее в унитаз (думаю, слово унитаз ни Даль, ни Галь бы точно не одобрили) - много чего еще он вытерпит. Русский язык как живой организм он шире, добрее и терпимее любого литературоведа или филолога, ратующего за чистоту русского языка.

О книге
Книга хорошая. Как пособие для редактора она прекрасно годится, особенно если редактор застрял где-то в 70-х. Лексика, конечно, сильно устарела – учитывая, что когда книга писалась она явно ориентировалась на устаревшую лексику, то годы точно не пошли ей на пользу. От бесконечных примеров откровенно укачивает – сам подход автора к забросу читателя цитатами и примерами выдает сложную личность с тяжелым, явно эпилептоидным типом характера. Еще один аргумент не встречаться с автором на узкой дорожке. В то же самое время в книге много любопытных примеров, и, если человек ориентируется на языковую норму ближе к начале ХХ века – она ему явно понравится.
Я не буду ругать эту книгу, но хвалить и рекомендовать тоже не буду. Оценим ее нейтрально, хотя, убежден, мой подход автор бы нейтрально точно не оценила.

Читала с удовольствием, хоть и дочитывала с пробуксовкой. В ярком и наглядном изображении материала Норе Галь не откажешь, а вот структура книги довольно рыхлая, много раз повторяется одно и то же, а конец вообще посвящен какому-то полуотносящемуся к делу материалу, когда Галь благодарит хороших переводчиков и на много-много страниц цитирует удачные находки из их переводов. Познавательно, но уже в качестве справочника, наверное.

Вообще, очень полезно почитать, хоть и не вся информация на данный момент актуальна. С другой стороны, интересно взглянуть именно на представителя старой добротной школы. Есть у этого, наверное, пособия для переводчиков отличное свойство — после прочтения хочется немедленно пойти и перевести что-нибудь звонким и задорным чистым русским языком. Даже если ты не переводчик, а говоришь косноязычно, будучи воспитанным всякими интернетами. Нора Галь очень показательно даёт нам примеры: вот так говорят и переводят нищие духом и скудные талантом, а вот так текст звенит у настоящих мастеров. И действительно, различия налицо. При нынешнем полумашинном переводе и недостатке хороших переводчиков (точнее, отсутствии мотивации переводить для талантливых в обращении с родной речью) — всё это очень актуально.

Впрочем, даже если ты не переводчик, полистать книжку стоит. Во-первых, ты узнаешь, как с легкостью отличить хороший перевод от плохого по паре абзацев. Во-вторых, посмеёшься над примерами из разряда "Нарочно не придумаешь", потому что ляпы переводчиков — неисчерпаемый кладезь шуток всех времён и народов, так же как и опечатки. В-третьих, даже не зная английского языка, ты можешь чуть-чуть подтянуть русский, нещадно измордованный канцеляритом уже во время написания книги, а теперь и вовсе скатившийся в бездну штампованности. Чего уж юлить, с каждым годом Интернет усугубляет не слишком хорошую ситуацию, поэтому надо хвататься за любую возможность вдохнуть жизнь в собственные навыки граммар-нациста. А не то повымрут все грамматеи, как мамонты, что же делать-то тогда?

И вроде и так знаешь все эти вещи: канцелярит — мертвечина, глаголы рулят, простота в речи не хуже воровства, с идиомами можно попасть впросак, иностранные термины зачастую смешны, вычурность часто портит речь... А всё равно ещё один раз услышать не будет лишним.

Действительно, хочется сесть и перевести сейчас какой-нибудь фантастический рассказ, и чтобы Нора Галь сказала тебе: "Ништяк! Молодцом, Фокс!"

Элеонора Яковлевна Гальперина, более известная как Нора Галь, является выдающимся советским переводчиком, теоретиком перевода и автором замечательной книги «Слово живое и мёртвое». После знакомства с этим произведением я узнала много нового о тонкостях перевода, о том, какой это непростой, но интересный труд превращать скучный иностранный текст в шедевр мировой литературы. Уверена, что книга будет интересна не только переводчикам или лингвистам, но и простым смертным вроде меня.
Нора Галь считает, что без слова нет культуры как таковой. Я согласна с ней полностью. Невежество человека начинается с плохого знания собственного языка, а без знания родного языка нельзя понять и чужое иностранное слово. Литература – это слова, из которых рождаются образы и сюжеты. Книги поглощают нас словами. Бывает, читаешь книжку: задумка интересная, герои яркие и объёмные, но исполнено так скучно и неинтересно, что чтение хочется бросить. Автор книги раскрывает маленькие секреты, почему так получается, и как этого избежать. Такие полезные знания нужны не только пишущим, но и читающим людям, чтобы полнее понять и глубже принять свой язык, использовать его как инструмент везде и всюду наилучшим образом.
Книга изложена доступно и читается легко. Будет интересна широкому кругу читателей, а особенно тем, кто любит русский язык и хочет его совершенствовать. В будущем планирую перечитывать, чтобы освежать в памяти полезную информацию.