Рецензии на книгу «Между двух стульев» Евгений Клюев
Очень хотелось бы ограничиться двумя-тремя словами - мол, книжка супер, всем читать!
Но положение обвязывает сесть и написать что-нибудь эдакое, дабы чтобы хоть что-то. А это трудно. Препарировать сказку, которая учит отказаться от обеденности и стать чуточку счастливее, практически так же можно, как и разбить деду и бабе золотое яичко - нужно всего лишь превратиться в мышку и махнуть хвостом. Дело плёвое для любого Ваще Бессмертного, но совершенно невозможное для зашторенного жизнью Марфика или Светы.
Никто ведь ничего не понимает, но каждый делает вид, что понимает все.
Вот и взяла наша Марфета книжку Клюева, и пропала. Сразу возникают вопросы. Почему "наша"? Кто такие "мы" и вообще по какому праву повествователь дал нам в собственность совершенно неизвестную и, возможно, и даже - скорее всего, неприятную Марфету? Вопрос, конечно, мелочный, потому что Марфета, как мы знаем, сразу пропала, но ложечки-то нашлись! И вообще!
Как бы там ни было, ты все равно не имеешь права вынимать мое Азовское море из моей системы представлений, помещать в твою и там понимать.
Попав в повествование Марфета ошалела. Шаль была причудливая, остроумная и невероятно развлекательная. Она приятно ласкала плечи безудержным весельем и ежеминутными поворотами сюжета. И всего бы ничего, если бы ничего не случилось и ткань шального повествования струилась по немолодым плечам Марфеты бесконечно, уча радости вне жизни и многообразию словоигр с припрятанными смыслами. Но, видимо, гробы у автора закончились, и свою улетную книжку он, раздразнив, закончил возмутительно малым числом катастрофически микроскопических страниц.
Книжка пробирает до самых нутрёнок! Устраивается там со всеми неудобствами и самозабвенно орет дикие песни.
Вы ещё здесь, Лайвлибовское Безмозглое? Руки в ноги и быстро в ЧАЩУ ВСЕГО!
P.S.
Оценки Ваши ничего не меняют в мире: он существует независимо от них.
Как бы выглядел мир, в котором старушка учит плясать лягушонка, старичок, распахивая окно, громко кричит для поднятия настроения местных жителей: «Трумбаду, трумбада!», а другой, неудачно упавший с кобылы, был склеен крепким клеем и стал в двойном количестве? Все это и пытается представить в своей повести «Между двух стульев» (всего-то 60 с небольшим страниц) Евгений Клюев, призвав на помощь пятистишия Эдварда Лира.
Справедливости ради, надо отметить, что на страницах повествования все-таки присутствует и крупица здравого смысла в виде молодого человека, которого зовут не то Петр, не то Павел, в общем, Петропавел.
***
Если вы отобьетесь от Шармен и увяжитесь за Бон Жуаном, который удалился в направлении ускакавшего Всадника-с-Двумя-Головами, то, возможно, попадете в странную местность.
Нет не так. Вначале вы попадете на паркетный пол, плавно переходящий в поляну, за которой находится ЧАЩА ВСЕГО, и проживает (иногда) засекреченный старик Ой ли-Лукой ли, распевающий странную песню:
Двенадцать человек на сундук холодца –
Йо-хо-хо! – и ботинки гнома.
Думаю, уже стало ясно, чем занимается на страницах своей повести г-н Клюев – всячески издевается над Здравым Смыслом (именно так, с большой буквы). Тем Здравым Смыслом, который «…деловитый и трезвый хозяин. В гости к нему не приходят ни в два часа ночи, ни в семь часов утра – приходят либо к обеду, либо к ужину. Не надевают канареечные шорты, полосатые гетры или купальник – надевают строгое платье или костюм тройку. В гости к Здравому Смыслу не приносят попугая на плече или жабу на ладони – приносят букет цветов и торт».
***
Спрашивается, как же происходит процесс этого издевательства?
Отвечаю, всеми возможными способами. Например, коверканьем известных слов и переиначиванием устоявшихся понятий. Помещением носителя Здравого Смысла – Петропавла, в нелепейшие положения. Сталкиванием бедного молодого человека с совершенно невозможными персонажами.
Как вам, например, такое Белое Безмозглое, рассуждающее об асимметричном дуализме языкового знака или о природе имен.
Если название не раскрывает сущности предмета… бессмысленно пытаться объяснять что бы то ни было с помощью названий… Имена условны… Они не воссоздают предметного мира… Они создают свой мир… это мир имен… мир слов… Их придумали, чтобы обмениваться словами, а не предметами… предметы бывают тяжелыми… они не всегда под рукой… ногой… головой… – и Белое Безмозглое прикинулось уснувшим.
Или Пластилин Мира. Мало того, что ему надо 126 раз позвонить в придверный колокольчик, так он еще и не имеет постоянного вида. Не говоря уже о Воще Бессмертном, проживающем в ХАМСКОЙ ОБИТЕЛИ, или Смежной Королеве.
Вот, например, описание последнего персонажа.
Петропавел очнулся, но, увидев хозяйку, чуть было снова не лишился чувств. Она состояла из двух четко отграниченных друг от друга половин левой и правой, причем, по всей вероятности, половины эти принадлежали раньше разным людям. Левая сторона была несомненно заимствована у красавицы: золотые кудряшки, трогательный серый глазок с длинными пушистыми ресницами, половинка изящного носика и пунцовых губок безупречного рисунка, половина подбородка с половинкой ямочки, половинка точеной шеи, обольстительное плечико, прекрасные линии руки, талии, бедра, стройная ножка – во все это можно было бы без памяти влюбиться, если бы не правая сторона. Всклокоченные белобрысые патлы нависали над косеньким глазом, дальше следовали половина приплюснутого и, видимо, перебитого носа, уголок толстых брюзгливых губ, шея в складках, свисавших с подбородка, могучее мужское плечо… ну, и так далее, до земли. Вертикальный шов на ее платье соединял кружевной сарафанчик с грубошерстным салопом, левая ножка была обута в серебряную туфельку, правая нога – в черный резиновый ботик. Обувь обнаруживала отчетливое несоответствие размеров…
Увидев Петропавла, хозяйка тоже сильно удивилась и тотчас принесла странные извинения:
– Простите великодушно: я думала, это Тупой Рыцарь, от которого я уже припухла!
От такого вида можно запросто потерять последние мозги, оставшиеся после соударения с дверью Королевы.
***
Г-н Клюев порой просто невыносим. От него достается буквально всем. И Канту, и Гегелю, и Фердинанду де Соссюру – отцу-основателю лингвистического структурализма. Особенно последнему.
И спрашивается – за что? Ну, подумаешь, разделил человек язык, как систему, и речь, как реализацию этой системы, и доформализовался до синтагматической и парадигматической осей. Так ведь, заметьте, не сам. Это же все бесстыжие ученики, составившие из его лекций, записей и конспектов посмертный «Курс общей лингвистики».
Но нет пощады от бездушного автора. И гонит он своего здравомыслящего героя (нас с вами) через АССОЦИАТИВНОЕ ПОЛЕ, на поиски Слономоськи, чтобы тот указал путь к Спящей Уродине, поцеловав которую только и можно вырваться из этого безумного мира.
Но почему же тогда Петропавел, возвратившись в такой привычный и почти уже не замечаемый обыденный мир нашей действительности, вдруг устремляется назад, чтобы навсегда остаться в том не поддающемся никакому Здравому Смыслу безумстве? :)
Это имеет место быть. И не быть тоже... имеет... место...
«Милый мой, все мы просто играем словами! Но всем нам кажется, будто словами своими мы способны придавить к земле то, что существует вокруг нас. Мы уверенно говорим о чем-то: «Это имеет место быть!» А откуда у нас такая уверенность?»
Это, конечно, жёстко, писать рецензию на такую книгу. Тем более, что прошло уже больше месяца, как прочитала.
Попытаюсь всё же уложить свои разбегающиеся мысли в слова.
«Между двух стульев»- это такая невероятная игра слов, что диву даёшься, но если это Ежу понятно, то мне и подавно должно быть, хотя более забавного брэда я не читала со времён Алисы.
Только вот у Клюева не Алиса, боже не надо никого спасать, а Петропавел. Ага, мужик, неудачно позавтракавший пирогом с миной.
И чего только с ним не приключилось в Чаще всего. И кого только он не повстречал на пути своём странном.
Шармен, ускакавшая куда-то с Всадником-с-Двумя-Головами, Бон Жуан, морочащий ему голову разными нелепостями, Ой ли-Лукой ли, Белое Безмозглое, Пластилин Мира, Старик-без-Глаза, Гуллипут, Тридевятая Цаца, Смежная Королева, Тупой Рыцарь, Воще Бессмертный, Летучий Нидерландец... Да разве всех перечислишь?
И у них у всех одна беда- Муравей Разбойник, которого боятся они гуще всего на свете.
Так может задача Петропавла избавить их всех от этого наказания? Вот и не угадали. Его призвание- поцеловать Спящую Уродину. И, поверьте, это не наказание, а награда. «Спасибо нашей родине за Спящую Уродину!..»
Вот только как это сделать, хром небесный знает. Впрочем, Слономоська тоже в курсе, но к ней ведь надо дойти. То есть опять трупик, тупик в смысле. Одно ясно- в Хамской обители, её нет, как и в Таинственном Остове, впрочем, а Таинственный Остов даже вовсе не Населённый пунктик.
Точно! Эвридика! Уродина живёт возле Гаперболота Инженера Гарина! Как можно было такое забыть?! Или там СолоВий поёт? Вот ведь путаница какая!
А тут ещё Тётя Капитана-Франта объявилась, и тоже поучать Петрапавла надумала. Кажется все здесь хотят проехатся по его Катке сознания, в общем Дохлый помер, не зря же вон Волка Семеро Казнят. И никакая лужёная глотка не поможет, кричи не кричи.
А Дама-с-каменьями вообще строгая. Любит загадки и любит убивать. Об этом любезно сообщил Шпрот-в-сапогах, улыбаясь при этом по-чеширски.
Короче, всё у них там мимо-реальное, что музеи, что события, что сама местность.
И всё же Петрупавлу его миссия удалась. Впрочем,даже это теперь не главное. Главное то! Что они до него достучались, как это странно не звучит. Он ведь понял жизнь, понял Жук Привозной её правду!:«В таких ситуациях можно понять Жизнь: ей с собой немножко скучновато, хочется чего-нибудь на стороне, чего-нибудь эдакого. И она обращается к Литературе с просьбой о зеленой орхидее в петлицу. А Литература щедра: в ней сколько угодно зеленых орхидей, целый сад зеленых орхидей!»
Если вы поняли что-то из того, что я написала, то вы либо гений, либо честно признайтесь в содеянном, а именно, что сидели таки Меж двух стульев. Как вам это удалось- теперь и я знаю. Не так уж это и сложно.
«Так рыбак подолгу сидит с удочкой у реки, вылавливая крохотного карасика, в то время как дома ждет его суп из судака. Так мальчишка взбирается на самую верхушку дерева за маленьким кислым яблочком, не обращая внимания на спелые плоды, упавшие на землю. И так бродим мы по дальним дорогам мира, чтобы в конце жизни понять, что значит родина, и вернуться к ней, -кружными путями все бродим и бродим по дальним дорогам…»
Лампомоб 2017
11/15
Вместо Алисы в стране чудес Клюев подсовывает нам Петропавла незнамо где, и, очевидно, что скорее всего у тебя на бороде. Петропавел весь такой из себя здравый и рациональный, аж в носу свербит, и с чего бы это его занесло в бредляндию, это тоже вопрос на сто миллионов рахат-лукумов, как если бы в бредляндии именно лукумы были главной валютой. Сглазили, наверно, когда он утром на завтра яичницу-глазунью ел. Бывает.
Так вот, попал Петропавед как гуру во щи и стали его местные гопники - несуразицы и языковые прибабахи на ножках - теснить и чмырить. Учат, значит, Петропавла уму-неразуму и жизни-нежизни, а также шивороту-навывороту и прочим коучинговым штукам. Мол, борись и валяй, сказал а - скажи и сидели на трубе, а если назвался груздём - извинись и ни в коем случае не лезь в кузов, а то грузовик обидится. Ну вы поняли, да? Этот паноптикум, состоящий из Смежной королевы, Пластилина мира, Гнома небесного, Летучего нидерландца, Белого безмозглого, Таинственного остова и и прочего сброда ставит нашего Петропавла с миног на булаву. Чужую, между прочим, не на свою же, свою ни шатко, ни валко. Того, мол, нет, сего нет, так не относись, сяк не воспринимай, да что ты такой тупой и не понимаешь, что просто relax, take it easy, dude!
Тут-то сказочке конец, а кто слушал - гигагерц.
Сообщу по крикету, что Петропавел оказался изрядным мазохистом и, вероятно, в нормальном мире уже не удержится, снова его понесёт в страну бредляндию, потому что у него теперь туда бессрочная штангенциркульная шиза.
Открываю я, значит, книжку и понимаю, что ничего не понимаю.
Представьте, что к вам подошел абсолютно незнакомый человек и с места в карьер начал обсуждать с вами нечто, из чего вы не понимаете ни слова, а тон такой, будто вы с ним ежедневно по два раза так беседуете. Вот примерно оно.
Через пару страниц я стала понемногу вникать, о чем мне рассказывают, и стало немного обидно. За "Алису в Стране Чудес". Потому что книжка оказалась очень на нее похожей, а "Алиса" же неповторимая. Вернее, я с детства так о ней привыкла думать. Особенно обидела комната, переходящая в лес - это уж совсем Алисье.
Меж тем повествование продолжалось, и я чувствовала себя примерно так же, как и герой - ничего не понимающей. И также пыталась отыскать хоть какую-то логику. Хоть где-нибудь.
Потом лед тронулся, хотя грозила тронуться моя крыша. Я начала примерно вникать, чего окружающий мир от несчастного Петропавла хочет, а также чем остальные герои, кроме внешности и звучных имен, отличаются друг от друга. И даже вошла во вкус.
Автор тонко подловил этот момент и вдруг взял и все перемешал.
Мы с Петропавлом опять начисто перестали что-то понимать. Хотя он-то в этот момент как раз стал Ежом, которому все понятно. А я как?
Наверное, автор тоже любил в детстве такую игру - составлять существ из кусочков. Неважно, как это выражено, компьютерной программой или детскими кубиками, главное - суть. Берем руки-ноги, тело и голову разных существ и смотрим, что получится.
Я опять вошла во вкус, а автор опять все смешал. Уж совсем смешал, так, что даже Ежа, которому все понятно, не осталось. У этого месива оставалось все меньше жизни: поначалу мир был непонятным, но каким-то осязаемым, что ли, и оттого в нем было приятно запутаться. А теперь стало совсем не за что уцепиться, какой-то кисель.
Я забеспокоилась. Очень переживала за концовку, от нее многое, многое зависело.
Автор не подвел, тонко очень пошутил, а главное - вернул свободу наконец. Только читая последние строки, я осознала, что всю книжку мы с Петропавлом были бессильные жертвы обстоятельств, и они нас с ним старательно ломали, а мы не могли сопротивляться.
А тут доломали, вместе с дурацкими барьерами в головах, и мы с ним стали сильнее обстоятельств и вообще сильнее всего на свете. Он-то точно. А я - пока была им.
Вот так.
В эти строки как-то не поместилось, что книжка очень смешная и очень про русский язык. Хорошая. Не представляю теперь, как после такого вернуться к классике - в ней же нет Ежа.
Книга с миной
Многие из вас наверняка встречались с Человеком-Здравым-Смыслом. Этим людям жизненно необходимо разобраться во всем, что вокруг них происходит. Процесс принятия в их мире происходит только через процесс познания. Они все воспринимают буквально, поэтому вложите свои метафоры в ножны, они не достигнут своих целей, возможно, потом еще придется все объяснять, а от этого и уснуть можно. Если в этом портрете вы узнали себя, то можете дальше не читать. И к книге не приближайтесь! Существует опасность взрыва. Мозга, например.
Можно сколько угодно потешаться над Человеком-Здравым-Смыслом, но ему, бедняге, совсем не просто живется в этом мире, потому что не все возможно познать и, тем более, не все возможно подвести под законы и рамки. Особенно мир слов. Язык невероятно переменчив, каждое слово заключает в себе множество значений, некоторые вещи, на первый взгляд невозможные, выглядят совершенно естественными в Чаще Всего.
Взять, к примеру, Гуллипута. Вспомним Гулливера — сначала он попадает к лилипутам и те воспринимают его великаном, затем он попадает к великанам и превращается там в лилипута. Вот так один обычный человек является одновременно и гигантом и крошкой.
А что удивительного в разнице восприятия времени, например? 8 часов это много? Наш Человек-Здравый-Смысл сгоряча воскликнет: это много! Целый рабочий день. Эти Люди-Здравые-Смыслы всегда так. Ну а если его отправить в кровать: вот он закрыл глаза и открыл их через 8 часов, для него это всего лишь миг.
Или трагичная судьба Слономоськи: маленькая тварь, заключенная в теле слона. Настоящая жизненная драма, отсюда и противоречия, неприятие себя и непрерывающийся внутренний конфликт.
Отдельная песня — это логический анализ шедевров русского фольклора типа «Раз, два, три, четыре, пять, вышел зайчик погулять», «Вышел месяц из тумана» и «Курочки рябы». Все эти творения предназначены для детей, малышей, которые плевать хотели на здравый смысл. Мы просто рождаемся и усваиваем эти тексты, принимаем их как должное, не пытаясь понять их жестокости и абсурдности. Нас не волнует, кого зарежет месяц, нас беспокоит, кто будет водить. Мы радуемся, что зайку в конце концов не убили, а мораль сказки «Курочка Ряба», призрачная, маячащая где-то на задворках разума… Признаюсь, в детстве я задумывалась о том, почему дед с бабой плакали над разбитым яйцом, которое они так долго и безуспешно пытались разбить, но каждый раз я отгоняла эти мысли предположением, что я просто маловата пока и может все будет ясно, когда я чуть-чуть подрасту.
Но самый кошмар, когда вот такие вот поборники Здравого Смысла тащат на костер все, что не поддается их разуму: все, что не имеет логического и четкого сюжета. Да что там! Даже если поступки и мысли людские расходятся с их собственными — незамедлительно раскаляется клеймо «Нелогично» и пришивается ярлык «Неправдоподобно». Книга Клюева написана так шикарно, что я с первых же страниц влюбилась в нее без оглядки, я начала рассылать друзьям сообщения: «Читали? Нет? Рекомендую!». Потом я попридержала коней. А сколько среди моих друзей Петропавлов? Скольким из них придется объяснять, о чем книга и что в ней такого и сколькие, как и я, будут смеяться восхищенно, и порываться выписать в качестве цитаты каждую строчку?
Надеюсь, что вторых окажется все же больше.
Пособие для начинающих и законченных петропавлов
***
«Counter-Terrorist Win!»
А ну-ка ме-е-едленно положили книгу на стол, — эй-эй, без резких движений! — и отошли в сторону. Я экс-петропавел и мне не до шуток. МДС может взорваться в любую секунду, а вместе с ней — и ваш мозг. Не пугайтесь! Я просто пытаюсь вас предупредить! Чтобы вы знали, с чем имеете дело.
Взрывной абсурд? Едва ли. Я бы назвала эту книгу скорее экспрессионистской, чем абсурдистской. Нет ничего необычного в вещах, которые то и дело попадаются на страницах МДС: просто игра слов, ошибки, опечатки, оговорки, недослышки и тонкий троллинг читателей, готовых принести себя в жертву Здравому Смыслу (ошибочно принимаемый за абсурд). Зато полно экспрессии в том, как МДС читается. Это сравнимо разве что с той бурей чувств, когда в тебя бросают какую-нибудь тупую шуточку, а ты, пытаясь поверить, не ослышался ли, случайно садишься в пустое пространство между двух стульев. Меткое название, ничего не скажешь.
И вот какие с позиции экспрессии чувства можно найти в этом процессе: смех одурение морока сладость нового знакомства глупость беспомощность отчаяние ненависть скука презрение пироги настойчивость вдохновение конь на полном скаку тактичность беспринципная принципиальность чувство полёта зыбкие пески симпатии и недовольства автором и так далее в том же духе и особенно не в духе.
В любом случае, с автора взятки гладки: переделал пару раз книгу — и хватит. Его даже не интересует, как она будет взрываться у вас на руках. Впрочем, он до сих пор жив и здоров (веротяно, именно вследствие отсутствия какого-либо интереса к последствиям), поэтому ничто не мешает ему вооружиться ниткой с иголкой и пришить книге ещё несколько глубоких смыслов, увеличив таким образом радиус поражения. Вас или размажет, или вы нырнёте в них, ничего не поделаешь, — э т о ж е К л ю е в! Да, ситуация кажется непростой, да, в чтении предчувствуется некоторый сумбур, но если вы любите Слово, если вы за него жизнь готовы отдать, то пустое место между двух стульев ждёт вас.
Добро пожаловать в МДС!
***
«И тебя вылечат»
Диагноз: петропавел. Зануда. И ханжа. (Поведенческое расстройство).
Симптомы: умопомрачительно серьёзен, безгранично и необъятно глуп; боится развивать собственные мысли; переспрашивает; требует доказательств и чтобы каждый отвечал за свои слова; слепо ищет логику, не допуская полёта фантазии; лицо застыло в непроходимо удивлённом выражении; мышцы русского языка почти полностью атрофировались, зрение, вероятно, тоже: придаёт слишком большое значение словам, но при этом вовсе не видит сущности предмета.
Клинический уход: поместить в условия стерильного абсурда первой степени экспрессивности и не выпускать. При непроходимом здравом смысле повысить до второй степени.
Лечение: 3–5 страниц МДС в сутки внутривенно и внутримышечно. При положительной реакции на лечение через три дня увеличить дозу до 40–50 страниц в день, на восьмые сутки независимо от реакции сократить дозу до 5–10 страниц и ждать полного выздоровления.
***
«Суров же ты, климат охотский»
Данный репортаж мы ведём из Главного Петропавловско-Камчатского Морга, куда тёмной-тёмной ночью доставили полураздавленный труп маленького мальчика, почти младенца. (Или это была девочка?) Такая трагедия никого не оставит равнодушным. Логика, полиция и общественность петропавлов взбудоражены. Уже сейчас несчастный малыш опознан как Сюжет Одной Из Книг Клюева. Книга-мать допрашивалась в течении нескольких часов, но ничего вразумительного по поводу смерти своего Сюжета так и не сказала. По косвенным уликам и показаниям очевидцев была сформулирована рабочая версия происшествия — преступная халатность Автора-отца, который по недосмотру или же вследствие роковой случайности допустил, чтобы невинный Сюжет оказался раздавлен тонной словесных вывертов и перевёртышей, игр и — особо опасных — интеллектуальных шуток (во всё это предполагалось одеть Сюжет перед выходом в свет). Особенно чудовищным кажется тот факт, что вместе с ним оказался погребённым под завалами приблудный ёжик. Виновник обвала пустил ситуацию на самотёк, вероятно, считая, что ребёнок выживет. А между тем — их можно было спасти!.. Как пел ещё Великий Бард:
Сердца продолжали работу,
Но реже становится стук…
А Автор-отец тем временем гуляет по городу со Словесными Вывертами, знакомя их со светом. Уже сегодня его адвокаты сделали заявление, что Сюжета вообще никогда не существовало. Этому заявлению противоречит их требование вернуть труп родителям. Администрация Главного Петропавловско-Камчатского Морга, обнаружив у ребёнка лишние части тела, пришитый чуть пониже спины хвостик и отсутствие некоторых, не особенно нужных рудиментов (таких как брови, жабры и сосцы), опасается новых надругательств над трупом и отказывается выдавать его кому бы то ни было! Поддержим администрацию вымученными аплодисментами!
Мы ждём реакции властей на эту шокирующую ситуацию — буде таковая возникнет, — и желаем следователям скорейшего раскрытия ещё более шокирующих подробностей. После рекламы клиники поведенческих расстройств вас ждёт репортаж с «Городского кладбища домашних животных» о судьбе полураздавленного приблудного ёжика. С вами был канал Бася-Плюс-Плюс, не переключайтесь.
Ну во-первых, книга и правда очень веселая. И чувствуется, что ее писал человек знающий тонкости русского языка (то есть лингвист).
Во-вторых, мне понравился замысел и помогающие ему воплощаться персонажи (некоторые, на мой взгляд, гениальные!). И отчасти даже хорошо, что во второй редакции отсутствовали клюевские лирические отступления- они хоть и невероятно забавные и умные, но совершенно не давали читателю ДУМАТЬ самому, потому что автор в них подробно рассказывал что и для чего он пишет в своем романе, и та интеллектуальная тайна книги, ради которой мы обычно литературу и читаем (и которая влечет за собой всякие герменевтические операции), была беспощадно уничтожена. Но в следующих редакциях уже все в порядке. Читатель может включать голову и изучать абсурдный мир вместе с Петропавлом.
Петропавел — самый обычный человек, который живёт и мыслит в соответствии с общепринятыми стереотипами и правилами. Если поместить такого героя в среду иррационального, то возможно увидеть резкий контраст двух систем восприятия мира (рационального и духовного). Они сталкиваются друг с другом, и происходит либо их слияние, либо продолжается жестокая борьба - борьба за творческого человека. Абсурд, как мне кажется, это вовсе не противоположность миру, который мы принимаем за единственно возможный (реальность), это его дополнительные возможности, расширение существующего мира, доступное именно для человека с творческими склонностями. Поэтому можно надеяться на то, что после такого приключения Петропавел станет видеть вещи по-другому.
Ну и напоследок отрывок из милейшего стихотворения Клюева (он не из романа, но очень к нему подходит):
Рассказать, как лунатики падают с крыш,
до небес дотянувшись едва лишь?
Но тебя уже нет... ты всё время спешишь -
и всё время везде успеваешь.
Это только меня полоумная плеть
подгоняет, считая секунды,
это мне одному никуда не успеть -
никуда не успеть ниоткуда.
Как я (не)(до)(про)читала роман "между двух ульев"
Сколько себя помню, меня всегда более всего смешил абсурд. Из детства прямо зарисовка: какой-нибудь Багз Банни, или кто-нибудь, убегая от преследования, обязательно оказывается у обрыва и (ну а то как же) этот обрыв не замечает. И вот он бежит по воздуху, нарушая все границы разумного, передвигая ногами в пустоте. А потом до него, как мы все помним, ДОХОДИТ, и он камнем падает вниз (с очень удивленными глазами). Повзрослев, я все так же хохочу от подобных ситуаций. А с чего бы не хохотать? Смех скрывает страх.
Это я все к тому, что критически короткий, но крайне вместительный по части событий роман обдал меня вереницей самых невероятно сумасшедших ситуаций, от которых и смешно, и одновременно как-то зябко.
Граница между действительностью, фактом, аксиомой, законом (называйте как угодно) и фаршем... то есть фарсом - столь тонка! Как бумага для выпечки. Как волос. Как дробленный всмяточку атом.
Начинаете понимать? Мы бегаем по воздуху, коллективно, всем миром, который, скажем, ничуть не изменит своей сущности, если я буду звать его не Земля, а Ананас.
nota bene
- Вы имеете право хранить молчание. Все, что вы скажете, будет использовано как ананас в суде.
Так вот что выходит, друзья мои анархисты. Мы топим в общепринятом гигантские айсберги воображения. Мы принимаем как данность то, что, как нам кажется, действительно и существует. Но стоит на секунду отвлечься, дать немного слабину, как в само наше существо начинает втекать невероятное, космически гигантское понимание того, что все на свете нашем - перевертыш, все - подлая насмешка, обман и провокация. (Мефистофелев смех в этом месте)
А пока вы в депрессии,
я просто так процитирую сюрреалистическую формулировку
МОЯ ВАННА ИЗ ПРОБКИ КАК ТВОЙ ГЛАЗ ЧЕРВЯКА, -
что бы это ни значило, алюминь.
Я болтаю ногами в воздухе, Сальвадор который Дали бегает за мною, швыряясь кожурками от апельсинки и вопя "наша Таня громко плачет уронила в печку ящик"...
Формальность и условность нашего мира, наших понятий, языков, знаний. Я знаю только то, что ничего не знаю... Это и страшно, и смешно.
Как бы хорошо порвать со всеми опостылевшими реализмами, пустить вскачь свою несметную воображалку, разрисовать сизо-желто-голубым в пупырышку каждый новый день. Собственно, я вам не запрещаю. Но и не рекомендую. Слова - обоюдоострое оружие. И там, где мультяшный кролик, упав со скалы, после громкого хлопка побежит опять, мы все-таки разобьемся.
Как же тут разберешься, быть или пиво пить не быть, пускать в свою голову кота по имени Абсурдишко или не пускать...
Я думаю, надо бы. Хотя бы для атмосферы. Хотя бы для того, чтобы, как ни странно, было за что уцепиться.
Жизнь прозаична, совершенно циклична и слажена отлично, но без фантазии вторична, скучна как длинная притча, и вообще... (остальное - лично)
А если без укатываний в бред, то книга сильна своей начинкой, совместившей разнообразные игры со словами и понятиями, типичный расширенный абсурд-фарс и какой-то поразительно рациональный стержень, который окликает нас постоянно: эй, ребята, вы все еще уверены, что не упали со скалы?...
Я смеюсь в лицо абсурдности всего, но все-таки останусь рационалистом. Потому что иначе бездна (которая бездну призывает) поглотит меня, ой-ой.
А книга замечательная. Только как перестать теперь думать всякую бредятину?
(500 + 500) чертей!!!
Ну такая интересная лингвистическая абракадабра, было забавно смотреть, как автор жонглирует словами и смыслами, а в перерывах между нелепыми эскападами вереницы персонажей, сделавших бы честь самому Льюису Кэрроллу, остроумно разбирает абсурдные детские стишки с точки зрения логики и здравого смысла. Его главная цель, как мне кажется, была в том, чтобы сказать читателю: ну-ка перестань относиться ко всему с такой звериной серьезностью, расслабься, поверь, что жизнь - игра. Мне самой, рационалистке до кончиков ногтей, тоже было несколько некофмортно вылезать из своего пузыря, рассматривать новые смыслы и погружаться в них. Приключение получилось веселым, пусть и немножко с налетом демагогии.