Исторические корни Волшебной сказки

С В. Я. Проппом веселей -
Мотивы раскрыты в два раза быстрей!

В тридесятом царстве, в тридевятом государстве жил да был сказочник Пропп, филологический лоб. И была у того сказочника молодая теория о том, как те или иные мотивы исторически к первобытным ритуалам восходят. И вот послал он как-то теорию по белу свету походить, да материалы разных народов со славянскими посравнивать. Шла теория долго ли, коротко ли, пришла к царю Фрезеру, который на троне из человечьих костей сидит, да золотой ветвью обмахивается. Говорит ему теория: "Поделись со мной, Фрезер, материалами, я волшебное слово знаю: инициация!" Делать было нечего, пришлось Фрезеру материалами делиться, да и слуги его тоже помогли - кто австралийский обряд подбросит, кто сказочку африканскую. Принесла теория все собранное обратно Проппу, тот материалы забрал, а интерпретацию раскритиковал. Дунул, плюнул, и появилась у него своя интерпретация, с позднейшими инверсиями и замещениями элементов. Так и стали они жить, поживать, да структурализм наживать.

Сначала давайте попытаемся ответить на сакраментальный вопрос: зачем капаться в сказках и разбирать их на составляющие?
Если вы не увлекаетесь литературоведением или философией, то, конечно, незачем. Думаю, что на этом вы можете перестать читать мой отзыв, так как ничего интересного для себя вы не найдете. Для «ботаников», которые любят покопаться где не попадя, постараюсь описать некоторые момент потрясающего исследования сказки от Владимира Яковлевича Проппа. Знаете, есть люди, прикоснувшись к труду которых ощущаешь всю свою ничтожность и серость. Смотришь на картины Рубенса и думаешь: «Ну вот как ТАКОЕ мог создать человек?». Читаешь Лосева и поражаешься: «Как удивительно стройно и логично он выстраивает мысли!». Книга Проппа поразила меня своей глубиной. Обратите внимание, это не исследование русских сказок, это исследование сказок в целом! В книге приводятся примеры из сказаний индейцев, племен Австралии, немецких сказок, сказок народов Севера. Палитра примеров настолько разнообразна, что с трудом можно представить себе человека, который не просто прочитал такое огромное количество сказок, но и проанализировал их, выделил общее и обобщил в своей удивительной книге.
Я бы выделила два основные направления книги.
Первое: исследование главных героев волшебной сказки. Владимир Яковлевич проводит разбор многих типичных героев сказок: бабы-яги, змея, помощника (в роли которого может выступать, например, конь или волк), царевны и т.д. Для каждого героя и даже для каждого типа героя Пропп проводит разбор его «родословной»: возможные причины появления, развитие в ходе истории и прогресса, выполняемые функции и взаимосвязи с другими героями сказки. Очень много для меня было откровением. Для затравки я приведу две картинки собственного производства (почти), описывающее двух героев. Итак, начнем, пожалуй, с Бабы-Яги.

Как вы видите, Баба-Яга – непросто вредная старуха, поставившая свою избушку на непонятной поляне, а, говоря близким мне айтишным языком, многофункциональное устройство. А знаете, почему я обозвала поляну «непонятной»? Вы никогда не задумывались, почему герой обязательно должен развернуть избушку, а не может взять да и обойти ее с другой стороны? А вот почитайте Проппа и узнаете!
Ну а теперь второй герой, который по своей роли в сказке близок ранее описанной бабульке, Змей.

Дальше...

Идеальная сказка по Проппу

Жили-были дед да баба. Закопали они коровьи кости, окропили то место водой, и вырос у них Колобок. Зашили они Колобка в коровью шкуру, прилетела огромная птица, схватила шкуру с Колобком и перенесла её на вершину самой высокой башни. А на башне той сидит Баба-яга: зубы до титек, титьки до пояса, а волосы из носа в косу заплетены и из башни до самой земли свешиваются. Вырезала Баба-яга у Колобка со спины полоску кожи, залепила ему глаза и все остальные отверстия глиной, разрубила его пополам, окропила мёртвой водой, все внутренности ему перебрала, собрала обратно, окропила живой водой, и встал наш Колобок, но уже не простой, а тотемный. Схватил он Ягу за косу из носа, раскрутил и с башни вниз сбросил. Грянулась Яга оземь, да так сильно, что яму пробила. Спустился Колобок, закопал Ягу и пять дней на могиле сидел: отгонял воем дух помершей Яги, чтобы она обратно в тело своё не вернулась. На исходе пятого дня встала мёртвая Яга из могилы и говорит: спасибо, мил человек, что на могиле сидел, вот тебе за это дар. Плюнула на землю, а из плевка конь с рогами оленьими вырос. Сел Колобок на коня и поехал. Но недолго ехал, потому как встретился им на пути волк. Коню он брюхо разодрал, Колобка проглотил, сам в брюхо конёво забрался и заснул там. Колобок попал в брюхо к волку, глядит, а там - целый город мёртвых, суть Тридевятое царство. Возликовал Колобок, ибо его и искал он, царство это. Глядит ещё и видит: над царством натянут мост волосяной и идут по нему души умерших. Кто без греха - легко проходит. А кто с грехом - падает вниз и прямо в Тридевятом царстве оказывается. Катится он дальше, а в самом центре Тридевятом - камень, а из него меч-кладенец торчит. Схватился Колобок, вытащил меч-кладенец, откатился обратно и распорол изнутри волку брюхо. Выкатился из волка, выкатился из коня и покатился к себе домой. А из брюха того распоротого все мёртвые за ним полезли. Вернулся Колобок к деду с бабой, а дед его уже помер, свалившись с лошади. Месяц промаялся, да потом помер. И баба его померла от какой-то неведомой хвори в Великий Пост. И дети их померли. Только Колобок один и остался, пришли к нему сердобольные мёртвые и стали с ним жить да добра наживать. Впрочем, на следующий год, перед самой Пасхой помер и Колобок.

Пропп преследует меня

Пропп в данной книге разрабатывает теорию (предложенную другим исследователем фольклора), что в основе сказки лежат реальные события из истории или существовавшие ранее явления. Сказочные образы, особенно часто повторяющиеся, утверждает он, были взяты из реальной действительности. То, что мотивы и образы повторяются, я уже знаю из Морфологии волшебной сказки (которую я вообще не собиралась читать, но прочитала по ошибке), и здесь Пропп идет дальше. Он предпринимает попытку объяснить сказочные мотивы через обряды и ритуалы. Особенно мне понравилось то, что в этой работе он расширил свою сказочную базу иностранным материалом вплоть до африканского. Этот дополнительный материал он использует, чтобы расширить русскую сказку и понять смыслы, которые кроются за привычными образами. Я не обладаю достаточными знаниями, чтобы судить о надежности исследования, но в любом случае это очень увлекательная тема.

Сказки в интерпретации Проппа приобретают инфернальный характер, становятся поистине гриммовскими. Они отражают ранне-исторические представления о смерти. За образами железного посоха, железной шляпы и обуви, таинственного леса, избушкой бабы-яги скрываются элементы смерти и потустороннего мира.

С этой точки зрения можно исследовать того же самого Гарри Поттера, отыскивая в нем сказочные мотивы. В своей лекции Дмитрий Быков объяснял успешность цикла в том числе и тем, что Роулинг (осознанно или нет) воплотила в книге многие атрибуты, присущие сказке.

И здесь Пропп стал преследовать меня. Сначала я наткнулась на видео Марии Штейнман, где она разбирает Гарри Поттера с точки зрения той же морфологии по Проппу, это очень любопытно. Она привела далеко не все моменты сходства, так что вы можете найти их куда больше. А сегодня мэйл.ру предложил мне короткую заметку о сказочных мотивах в Игре престолов.

Могу добавить лишь то, что сказка перестала для меня быть наивным детским чтивом, а стала своеобразным исследованием представлений о смерти и инструкцией для детей эпохи раннего общества.

Я обнаружила для себя интересную связь с Сорокиным. Момент, где Пропп пишет о временной смерти:

Другая форма временной смерти выражалась в том, что мальчика символически сжигали, варили, жарили, изрубали на куски и вновь воскрешали. Воскресший получал новое имя, на кожу наносились клейма и другие знаки пройденного обряда.

конечно, напомнил мне (и во многом объяснил) рассказ Настенька. Интуитивно я его понимала, но теперь знаю наверняка, что и это не берется с потолка, но имеет древние корни.

Вообще, вот вам челлендж: почитайте Проппа, а потом сказки (и не только), и посмотрите, что из этого выйдет.

Подоплека того, что знаем мы с пеленок в научной обработке

Я несла свою Беду
По весеннему по льду.
Надломился лед - душа оборвалася,
Камнем под воду пошла,
А Беда, хоть тяжела,-
А за острые края задержалася....
Владимир Высоцкий - "Беда"

Может быть кому-то книга покажется скучной, но я была восхищена тем объемом переработанного материала, его подачей, прекрасными выводами ( а они действительно авторские и занимательные оригинальностью взгляда). А еще особенностью "доказательной базы": автор дает обзор того что есть в сказках, потом того, что делали исследователи до него (а это еще немалый пласт исследования, чужих-то работ, да еще с критическим анализом и указанием достоинств и недочетов), потом дает примеры и обобщает сказанное выводами. И так по каждому отдельному обобщенному эпизоду сказочного поля! Вот собственно те эталонные требования к научной работе, которые чудовищно формализованы сейчас. В этой же работе они позволили выкристаллизовать мысль и выстроить стройную и логичную цепочку. Особенно в таком казалось бы необъятном материале, который представляют сказки. Причем сказки не ограничиваются только славянскими, русскими народными, нет, автор берет гораздо шире.
Что касается выводов, то как вам подача бабы яги, как лешего- пограничника?)) Да и кстати, очень хорошо под описания классификаций яг подошли бы иллюстрации романа Папсуева, который в "Истоках" предложил свой фантастически богатый мир сказок (в том числе и оригинальные яги, тоже сгруппированные по функционалу). Отдельно, и очень интересно подана магия слова и верования обществ разных стадий развития на основе слов и названий разнообразных предметов. Ну или можно ли после диснеевских адаптаций представить Рапунцель как менструируюшую царевну, связанную с народными исконными ограничениями к правящему классу? Можно, и доказано. Не меньшее место уделено "загробным подарочкам" , всяческим артефактам (как интересно, что народы с разной культурой выбирали одни воплощения таковых), месту змеев (огненных, водных и их интерпретаций). Автор не уходит в дремучий символизм, играючи обходит требования советских реалий по цитированию классиков коммунизма, не совершает яростных нападок на "конкурентов" (и это на мой взгляд тоже уровень профессионализма), но при этом каждый методично рассмотренный кусочек сказочного повествования завершается выводами и предположениями. Книга написана в очень непростое время, издана в 1928 (!) году, переведена на несколько языков и пользуется популярностью и в настоящее время. Не архаична, не устарела, написана ясно, гладко и структурировано. Такие книги нужно читать непременно, для саморазвития и повышения уровня образованности. Я рада, что наконец, мои читательские загребущие ручки дошли до нее.

Прочитано в рамках урока литературоведения, Игры в классики и на просторах Школьной вселенной