Легендарный английский разведчик на западе считающийся почему-то изобретателем тактики войск специального назначения. Книга актуальна детальным анализом исламского фундаментализма. Впервые в интернете – полностью.
I`m different, - говорит Лоуренс своему проводнику-арабу. Кто из мыслящих людей не готов подписаться под этим? Я – иной, поэтому мой путь – это мой путь, я его избираю, я его придумываю, я его создаю для себя. Книга – именно об этом. Между строк – созданная для себя миссия, почти на грани мессианизма. В этом – смысл, в этом – оправдание и самоуспокоение, экзистенциальное успокоение, не эмоциональное. Но в этом – и главная, а, может, и единственная причина почти крушения, и если не крушения, то трагедии – точно. В любом случае личность автора – совершенно незаурядна и не потерялась среди исполинов той эпохи.
По-человечески живая и слабая личность Лоуренса, как она преображается с постановкой самому себе сверхчеловеческих задач! Это ведь история того, как из офисного планктона вырастает завораживающе громадный голубой кит (голубую тему – ну как же её обойти по нынешней жизни-то). История преображения – антитезы превращению кафкианскому. Что ведет из сытой и в общем безопасной жизни штабного червя, пусть и называемого аналитиком, в пекло, которое сами арабы называют «сковородкой дьявола»? Конечно, без тщеславия здесь не обойтись, без честолюбия, разумеется. А что, кто-то в этой жизни без перечисленных земных грехов обходится, ну или, по крайней мере, не мечтает об этом?
Нейл Фергюсон в своей «Империя. Чем современный мир обязан Британии?» вопрошает: зачем Лоуренс рассказывает всему миру об изнасиловании его турецким комендантом городка Дераа? По той же причине, по которой рассказывает начальнику английского экспедиционного корпуса полковнику Алленби о понравившемся ему чувстве, испытанном при расстреле им же спасенного араба. Спасенного в результате чуть ли не философского спора с Али о предначертанности всего. Одним тщеславием не объяснить эти откровения. И чувством величия в собственных глазах – тоже. Неосознанное желание освободиться от травмирующих воспоминаний – да, и это тоже. Вот так, в совокупности грехов и достижений, и живет человек, и несет свой крест, и самоутверждается – от аравийской пустыни до Северного и примкнувшего к нему полюсу Южному.
Что чувствует, а главное – как жить дальше после того, как тебя внутренне измяли – выражение Юрия Нагибина из его дневников? Мавр сделал своё дело, - так всегда и случается. Ему на смену приходит новый и всё повторяется, повторяется в миллионный раз. Так вот, после использования не по прямому назначению, Лоуренс продолжил жизнь достойно, это тоже есть в книге. А вот то, что случилось после смерти, по известной причине в книгу как авторский текст не вошло. А именно: империя достойно воздала своему подданному. Он не то, что не был забыт – в обществе, которое чтит своих сыновей, это и невозможно – похоронен защитник и строитель Империи в соборе Святого Павла в Лондоне.
Книжку прочесть нужно обязательно. И посмотреть прекрасный фильм Дэвида Лина 1962 года «Лоуренс Аравийский». Исполнитель главной роли Питер О`Тул скончался несколько дней назад.
I`m different, - говорит Лоуренс своему проводнику-арабу. Кто из мыслящих людей не готов подписаться под этим? Я – иной, поэтому мой путь – это мой путь, я его избираю, я его придумываю, я его создаю для себя. Книга – именно об этом. Между строк – созданная для себя миссия, почти на грани мессианизма. В этом – смысл, в этом – оправдание и самоуспокоение, экзистенциальное успокоение, не эмоциональное. Но в этом – и главная, а, может, и единственная причина почти крушения, и если не крушения, то трагедии – точно. В любом случае личность автора – совершенно незаурядна и не потерялась среди исполинов той эпохи.
По-человечески живая и слабая личность Лоуренса, как она преображается с постановкой самому себе сверхчеловеческих задач! Это ведь история того, как из офисного планктона вырастает завораживающе громадный голубой кит (голубую тему – ну как же её обойти по нынешней жизни-то). История преображения – антитезы превращению кафкианскому. Что ведет из сытой и в общем безопасной жизни штабного червя, пусть и называемого аналитиком, в пекло, которое сами арабы называют «сковородкой дьявола»? Конечно, без тщеславия здесь не обойтись, без честолюбия, разумеется. А что, кто-то в этой жизни без перечисленных земных грехов обходится, ну или, по крайней мере, не мечтает об этом?
Нейл Фергюсон в своей «Империя. Чем современный мир обязан Британии?» вопрошает: зачем Лоуренс рассказывает всему миру об изнасиловании его турецким комендантом городка Дераа? По той же причине, по которой рассказывает начальнику английского экспедиционного корпуса полковнику Алленби о понравившемся ему чувстве, испытанном при расстреле им же спасенного араба. Спасенного в результате чуть ли не философского спора с Али о предначертанности всего. Одним тщеславием не объяснить эти откровения. И чувством величия в собственных глазах – тоже. Неосознанное желание освободиться от травмирующих воспоминаний – да, и это тоже. Вот так, в совокупности грехов и достижений, и живет человек, и несет свой крест, и самоутверждается – от аравийской пустыни до Северного и примкнувшего к нему полюсу Южному.
Что чувствует, а главное – как жить дальше после того, как тебя внутренне измяли – выражение Юрия Нагибина из его дневников? Мавр сделал своё дело, - так всегда и случается. Ему на смену приходит новый и всё повторяется, повторяется в миллионный раз. Так вот, после использования не по прямому назначению, Лоуренс продолжил жизнь достойно, это тоже есть в книге. А вот то, что случилось после смерти, по известной причине в книгу как авторский текст не вошло. А именно: империя достойно воздала своему подданному. Он не то, что не был забыт – в обществе, которое чтит своих сыновей, это и невозможно – похоронен защитник и строитель Империи в соборе Святого Павла в Лондоне.
Книжку прочесть нужно обязательно. И посмотреть прекрасный фильм Дэвида Лина 1962 года «Лоуренс Аравийский». Исполнитель главной роли Питер О`Тул скончался несколько дней назад.
Лоуренс Аравийский не был ни писателем, чтобы расставить верные художественные акценты и подобрать удачные образы и слова, ни журналистом, чтобы подать свой материал динамично и гладко. В то же время, будучи очевидцем, активным участником, храня в душе тайные личные мотивы и амбиции, он сумел описать восстание в пустыне так, чтобы между строк остался тончайший привкус романтики и авантюризма. Да, иногда книга превращается в сухой, отстранённый отчёт о военных приготовлениях, сборе резервов и планировании операций. Да, то и дело ждёшь и не получаешь какого-нибудь глубоко личного, прочувствованного замечания или меткого словца - быть может, капли британского юмора. Но лишая подобных маленьких авансов читателя, книга одаривает другим. Всё повествование, как единое полотно, дышит уважительным отношением к чужой культуре, окружению, сильным личностям, а главное - неколебимой заразительной верой в правое дело. За строками определённо чувствуется безрассудная горячность молодости со всеми её завышенными требованиями к миру и к себе. Что может быть приятнее, чем увидеть в книге характер и личность её автора, особенно такой легендарной фигуры, как Лоуренс Аравийский? Быть может, только посмотреть одноимённый фильм, чтобы читая, уже представлять перед глазами те незабываемые пейзажи, игру молодого Питера О'Тула и горькое ощущение надломившейся сказки в конце.
Путающиеся в голове названия городов и имена, чуждые русскому уху, сменяющие друг друга операции, многочасовые переходы, обсуждение планов.
Непростая книга, именно потому непростая, что знатоком войны я явно не являюсь, а все арабские названия плавно в голове сливаются в одно. Но тем не менее отложить книгу в сторону не было и мысли. Потому что даже не улавливая или упуская некоторые военные тактические ходы, не всегда запоминая как зовут того или иного шерифа, ни на минуту не проходит ощущение, что книга очень одушевленная. Ты вместе в ними проделываешь многочасовые переходы по пустыне, радуешься колодцу с водой, продумываешь предстоящую операцию.
А главное - ловишь себя на мысли до каких размеров сужается мир на войне. Все, что кажется значительным здесь, в этом мире, там теряется, удаляется, уходит на задний план. Остается цель, очень простая цель, непонятная нам тут, в большом мире, но все мысли военного только о ней, об успешной операции, выполнении задания, выживании. Возвышаясь над всем этим, глядя издалека конечно осознаешь всю бестолковость, беспросветность войны, всю ее бессмыслицу. Умирать, убивать, захватывать земли, освобождать земли, подчинятся одним, а после другим, воевать против тех, с кем вчера был по одну сторону. Но, кажется, это такая же потребность людей, как вода и пища, иначе ничем войны испокон веков не объяснить. Не стремление убивать, конечно, потребность, но власть, стремление к ней, желание обладать, подчинять, быть сильнее других. Да и природа постаралась, ведь надо же как-то регулировать население на планете земля, болезни по одну сторону справляются с этой задачей, а люди по другую ничуть не уступают. Так что все закономерно.
Мы взяли Дамаск, и я устрашился. Трех с небольшим дней собственной автократии оказалось достаточно для того, чтобы вызвать у меня интерес к власти.
А книга действительно живет, дышит и греет, хоть и про войну. Потому что потрясающе передан дух страны, народа, места, сказка востока, со всей своей магией обволакивает и дурманит.
«В моем случае попытка годами жить в арабском обличье, вжиться в образ мыслей арабов стоила мне моего английского «я» и позволила совершенно иными глазами увидеть Запад и нормы его жизни. Мое представление о нем разрушилось без следа. В то же время я был бы не вполне искренен, если бы стал утверждать, что готов влезть без остатка в шкуру араба. Это была бы чистая аффектация. Человека нетрудно сделать неверующим, обратить же в другую веру куда сложней. Я утратил одно обличье и не обрел другого…»
Человек без «я», человек в постоянном поиске своего места, обошедший всю Аравию с романтическим ветром в голове, но так и успокоившийся, ведь даже арабская одежда не может изменить того, что он внебрачный сын и взгляд чопорной Англии всегда будет молчаливо нависать над ним. Прочитанные в детстве книги о крестовых походах, о бесстрашных крестоносцах, помогли создать ему свой романтично-эксцентричный мир, где долг, честь, справедливость – основные мерила, и где перед прекрасным рыцарем открываются все двери, склоняются все головы. С самого детства он хотел править, покорять, устанавливать правила, быть беспрекословным лидером-рыцарем-принцем своего государства. Восстание в пустыне помогло перенести воображаемый мир на реальный ландшафт.
В книге Т.Э. Лоуренс делает попытку осмыслить аравийский опыт, пытается откровенно говорить обо всех событиях:
«Руки у нас постоянно были в крови, и нам дано было право на это. Мы ранили и убивали людей, едва ли испытывая угрызения совести, – столь недолговечна, столь уязвима была наша собственная жизнь. Скорбная реальность такого существования предопределяла безжалостность возмездия. Мы жили одним днем и принимали смерть, не задумываясь о завтрашнем. Когда появились причина и желание карать, мы вписывали в историю свои уроки орудийными залпами или же просто вырезали непокорных, попавших нам под руку.»
Но я не поверила книге, не поверила фильму; полковник Лоуренс для меня далек от героя и даже пожалеть его, как Дон Кихота, не получается. Его мемуары – это попытка снова влезть на верблюда и провести нас по пустыне от колодца к колодцу, периодически рассказывая истории. Истории, где Лоуренс – герой, укротивший бедуинов, захвативший Дамаск и почти подаривший арабам независимость, для меня так и остались историями, байками. А реальность осталась маячить в голубой дымке.
Книга, в принципе, на очень сильного любителя. Самый главный плюс книги в том, что она рассказывает о событиях, которые на самом деле мало кому интересны, но в результате которых по сути появились на карте мира современные арабские государства. Автор книги - британец Лоуренс - непосредственный участник, а то и один из зачинщиков арабского антитурецкого восстания.
Книга плоха тем, что очень сильно заметно, что автор - непрофессиональный писатель. Повествование скомкано, структура его не слишком понятна, и в большинстве своем книга похожа на отчет о военных действиях. Тем не менее, встречаются интересные описания быта арабских племен, взаимоотношений между племенами, описания характера арабов. При этом возникает чувство, что Лоуренс сам не понимает, как он относится к арабам - то ли любит и уважает, то ли недоумевает и презирает.
Удивляет поведение арабов во время восстания. Такое ощущение, что восстание гораздо больше было необходимо англичанам, чем самим арабам. Арабы очень легко загорались, вдохновлялись, так же легко при малейшей неудаче сникали, и при этом практически не были способны на долговременное рациональное планирование военных операций. Идея объединения племен под антитурецкими лозунгами постоянно была на грани исчезновения, особенно в самом начале - каждое племя перетягивало одеяло на себя. Судя по книге, если бы Лоуренс постоянно не стоял у них над душой - никакого восстания бы не было. Турки при всей своей безалаберности, даже находясь на грани распада империи, спокойно бы подавили восстание, не поддерживаемое англичанами, даже если бы оно началось.
Вывод: британцы сами своими же руками создали пороховую бочку, на которой сейчас вынужден сидеть и дрожать почти весь мир.
"Вокруг света с...", Школьная вселенная
Французы, воспринимавшие свою страну как прекрасную женщину, никому не прощали равнодушия к её чарам.