Жизнь Тулуз-Лотрека

To lose Le Track

Мама, поцелуй меня в макушку,
Поплачь в подушку, накрой на стол.
Такой простой я вытянул билет…
Есть боль и радость.
Покоя нет.

Что я знала о Лотреке до этого чтения? Н-ну... кажется, он имел отношение к импрессионистам... вроде рисовал цирк... и еще у него был какой-то физический недостаток.
Будучи в любимом букинисте на Курской, я как-то рефлекторно ухватилась за красиво стилизованный томик. Сначала думала сразу подарить ее другу, но в метро все-таки не удержалась и сунула туда нос. Надо ли говорить, что было дальше? Давно меня не утаскивало в текст с такой яростной силой. Книга написана великолепно, с кропотливо собранными цитатами и воспоминаниями, но основная заслуга этого погружения, конечно, - личность Лотрека и его чудовищная и прекрасная жизнь.
Богемный Париж конца девятнадцатого века! Самое замечательное, что тогда уже была фотография, тогда уже можно было сохранить более-менее правдоподобную информацию. По этим фотографиям видно, какой он был - карлик с хрупкими костями, скрывающий свое несчастье за сумасбродством и шутками, с бешеным обаянием и бешеным темпераментом, певец борделей и кабаре.

Искусство было для него всем. На картинах можно было показать, какая же эта стерва-жизнь бесконечно красивая, уродливая, жадная, многоликая, носящая в себе зеленые оттенки смерти, как ее много, как она не умещается в голове и руках! (В этом смысле любой человек перед нею ущербный калека, потому что у него очень ограниченное восприятие. Может, поэтому от картин Лотрека оторваться невозможно - он как никто понимал.) Жизнь - это характер, самость, "чтойность". Жизнь - это распутные женщины, нет им числа; с тонкими чертами лица и волосами, через которые просвечивает солнце.

Я не знаю как, но Перрюшо через свою книгу пропустил Лотрека так, что все это чувствуешь - радость и боль, одновременно. Дикое количество мельчайших деталей и маленьких диалогов воскрешают во плоти Монмартр, "Мулен Руж" и "Мирлитон", в котором Брюан пел свои песенки, зычно понося пришедшую его послушать аристократию.
"Ты, лапушка моя моя, пристраивай свои жиры здесь, рядом с дамой. А ты, сарделька, втискивайся между этими двумя дураками, которые гогочут, сами не зная чего".

Сюзанна Валадон, натурщица, художница и обманщица:

И ковыляющий мимо всего этого безжалостный Лотрек-наблюдатель со своим погребальным остроумием.
- Еще рюмочку?
- Вы же видите, что я уже пьян!
- Нет, не вижу - потому что я и сам пьян.

"Знаете, что я обнаружил на улице Лепик? Можно обалдеть! На стенке писсуара какой-то бедняга написал: "Жена оскорбляет меня, цорапает (через "о"), изминяет мне (через "и"), - а дальше уже гладко, без ошибок: - и чем больше она меня мучает, тем больше я люблю ее." Здорово, а? Разве это не замечательно?"

"В симфонии запахов человеческого тела кисловатый запах пупка занимает то же место, что треугольник в оркестре. Уж я-то в этом разбираюсь!"

Есть мнение о том, что чтобы понять художника, нужно не только видеть его картины, но и знать, почему и что именно он рисовал. Я решила заглянуть за оборот картин Тулуз-Лотрека, который покоряет меня легкостью и точностью линий, завораживает энергией, и отталкивает многими темами.
Жизнь Тулуз-Лотрека очень похожа на его картины. Живопись часто становится для художника всей жизнью, но живопись Тулуз-Лотрека это все что оставила ему жизнь. Великолепное исполнение и неоднозначные темы картин. Переход от всеми обожаемого ребенка, к взрослому, которого сторонились. Противоречив и образ художника, нарисованный автором. То перед нами неунывающий весельчак, душа компании. То погруженный в депрессию, сломленный своим состоянием человек.
Жизнь Тулуз-Лотрека богемна, а я далеко не поклонник этого образа жизни, и обычно не оправдываю его неким «творческим складом ума». Но читая биографию, я раз за разом ловила себя на том, что испытываю скорее жалость, чем брезгливость.
Не окажись Тулуз-Лотрек болен был бы у мира великолепный художник, или же ничем особо не выделяясь, прожил свою жизнь просто счастливый человек. И как было бы лучше? Биография действительно помогает разобраться, что же и почему же он рисовал. Узнать каким был Тулуз-Лотрека, каким видел его мир, и каким он видел этот мир.

Надо как-то просвещаться-то. А чего стоят патетические восклицания Перрюшо ("Бедный Лотрек!", "Жизнь беспощадна, но и прекрасна!" и так далее). Ну, впрочем скоро перестаешь обращать внимание на стиль повествования и воспринимаешь факты.

Тяжелая книга, как и сама жизнь Анри де Тулуз-Лотрека. Зная заранее, как выглядел Лотрек в свои зрелые годы, я с боязливостью читал первые страницы книги, на которых еще бегало лучезарное «маленькое сокровище», не подозревающее какое будущее ему приготовила природа. А природа ограничила его малым ростом – ноги и руки у него были непропорциональны туловищу и голове. Осознав, что он калека, Лотрек решил самоутвердиться и забыться через живопись:
Живопись была для него всем: и времяпровождением, и убежищем, и способом обмануть свое жизнелюбие. Но главное – она помогала ему утвердить себя как в своих собственных глазах, так и в глазах окружающих.

Появившись впервые в каком-либо обществе, над ним либо шутили, либо жалели – всё это было противно Анри, он просто хотел нормального, человечного отношения. Собственно вся его жизнь и проходила в борьбе за достойное существование среди физически нормальных людей. В разгульном районе Парижа, в Монмартре, среди всех этих артистов, проституток, фриков, Лотрек чувствовал себя как дома. Никому и дела не было до причудливого джентльмена с тросточкой. Монмартр его и загубил – пьянство, дома терпимости, бессонные ночи... Тяжело всё это читать.
Как любил говорит Анри в сердцах:

О жизнь, жизнь!

На фоне этой непростой жизни монартрского художника встречались некоторые интересности из жизни парижан. Например, оказывается в те годы, в конце 19-го века в Париже была мода на всё английское и японское. Англия преобладала в одежде, а Япония в живописи, театре и литературе.
В недавно прочитанных мной мемуарах Амбруаза Воллара, был упомянут один эпизод об Альфреде Жарри, мол, он стрелял в паука из револьвера, чтобы не повредить паутину, которую тот наплел. Так и про Лотрека вычитал, что он как-то стрелял у себя в комнате в паука, который плел паутину. Удивительно просто! Совпадение или такая раньше забава была в Парижах?!
Ох, Париж неиссякаем на интересных персонажей:

Жан Сарразен, этот популяризатор «оливок среди северных племен», как он себя именовал, в течение долгого времени бродил по Монмартру из одного кабаре в другое с тазом в руках, предлагая любителям за пять су двенадцать оливок в кульке из листка бумаги с его стихотворением.

или

Однажды Лотрек забрел в кафешантан «Декадан», на улице Фонтен, и увидел на сцене Мэй Белфорт. Одетая по моде, которую ввела Кэт Гринуэй, в длинное одноцветное платье с короткими рукавами, обшитыми пышными кружевными оборками, с чепчиком, завязанным под подбородком, она изображала маленькую девочку. Держа на руках котенка, она слащавым детским голоском, сюсюкая, пела:
У меня есть маленький котенок,
И я так люблю его, так люблю…
...
У этой болезненной девушки с неестественно розовыми веками были странные вкусы. Её целомудренное личико и ангельский вид были обманчивы. Её тянуло ко всему грязному, омерзительному. Она любила жаб, крабов, змей, скорпионов.

Будь это произведение выдуманным романом, а не художественно-документальной литературой, книга была бы значительно интересней, если бы она была на процентов 30 меньше объемом. Ну в самом деле, надоедало читать эти рутинные похождения Лотрека по праздничному вечернему Парижу, все эти: кабаре, танцовщицы и алкогольные напитки.

ЖЖ

Одна из лучших работ Перрюшо, на мой взгляд. В книге показаны все потайные моменты гениальности Лотрека: его двуличие, уязвленное самолюбие, злость на окружающих. И все это не только мешает, но и помогает читателю понять насколько неповторима и истинна его живопись...Разгульная жизнь, беспечные друзья, любовь за деньги, проститутки с искалеченными жизнями и читой душой - открывают художнику глаза на истинную красоту.