Никита Красовский, владелец «Театра-Бис», обращается к частному детективу Вадиму Алимову с деликатной просьбой. Он сообщает, что прима его театра Ирина Извольская получает страшные анонимки, автор которых грозится облить ее кислотой, если она еще раз выйдет на сцену. Красовский предлагает Алимову выяснить, кто из четырех солистов, репетирующих с Извольской, пытается ее запугать.
В ходе расследования выяснилось, что основание ненавидеть певицу имеет всё ее окружение…
...Высокая дверь из тёмного дерева распахнулась, и Алимов, с любопытством озираясь, вошёл в просторный холл.
Полумрак здесь казался светлым из-за белых матовых штор, собранных в складки. Цветные витражи мерцали сквозь плотную ткань, плавали в глубине сверкающего паркета, как стайки золотых океанских рыбок. Огромную чёрную пасть камина обрамлял желтоватый мрамор с коричневыми прожилками, над каминной полкой светилось старинное зеркало с позолоченной венецианской раме. Едва уловимый запах - не пыли, времени, - перебивал острый аромат цитрусовых, тишину раздроблял размерный стук маятника.
"Мирочка, вы всего лишь одна из многих", - твердила ей профессор Горностаева. Не для того чтобы обидеть - наоборот! Вера Васильевна уважала свою студентку за исключительное трудолюбие и не хотела, чтобы девочка жила в плену иллюзий.
Если талантливые сокурсники начинали томно жаловаться на жизнь, у Миры от ненависти темнело в глазах. Конечно, им было трудно. Всем трудно. Но одно дело вгрызаться в проблему, зная, что есть шанс добиться успеха, и совсем другое - вгрызаться в неё от безысходности, просто потому, что ничего другого в жизни не остаётся.
Извольская жила в старом каменном доме на набережной. Закрытый подъезд, консьержка, цветы на площадках, новый зеркальный лифт, не испещрённый народным творчеством, - всё вокруг выглядело солидным, добротным и ухоженным.
- Да-а-а. - протянул помощник Роман, обводя взглядом потолок лифта, выложенный матовым пластиком, и сверкающее зеркало без единого пятнышка. - Сколько же надо зарабатывать, чтобы так жить?
- По-моему, чтобы так жить, достаточно вести себя по-человечески, - ответил Алимов.
- Вы это скажите нашим домовым алкашам! Не успели новый лифт поставить, как они его заблевали, а местная шпана зеркало разбила!
Мягко тренькнул звонок, кабина спружинила и остановилась. Двери разошлись в разные стороны без привычного лязга.
- ...Театр! Там не принято жить настоящими чувствами - только их отражением. Театр - это место, где никогда не наступает полночь. Наряд Золушки не становится лохмотьями, карета не превращается в тыкву, а кучер в крысу. Карнавал продолжается вечно!
- Разве это плохо?
- То, что у барышни осталось платье, в котором не стыдно показаться принцу? - договорил Дубов. - Нарядное платье - это хорошо, вот только оно... ненастоящее. Вас это не смущает? Смотришь на человека и не знаешь, настоящее лицо или маска, бальное платье или рваная дерюга... В ложу номер тринадцать Гранд Опера до сих пор не продают билеты, чтобы не сердить призрака. Есть во всём этом что-то болезненное, ненастоящее. Для меня. - Дубов упёрся пальцем в грудь. - Не верю я, что нарисованные деревья - дубовая роща...
...Любое расследование - это бумага, разорванная на три части. Сверху обычно пишутся имена действующих лиц, снизу - имя автора затеи. Но главная часть - середина. Она склеивает неровные края в единое целое. Без середины невозможно перейти к заключительной части - выводам. Именно в середине написано самое главное - МОТИВ - как название на обложке книги.
Советник любил эту работу, похожую на складывание мозаики. Иногда цветные кусочки ложились впритык, линия в линию, а иногда не находили своего места. На заднем плане рисовались тени смутных догадок, впереди уверенно проступали контуры фактов. Дело обрастало мышцами и плотью, как скелет в фильме ужасов.
Месяц июль принёс в Москву небывалую жару. Столбики термометра показывали сорок градусов в тени. Город тушился под крышкой пепельно-серого неба на раскалённой плите асфальта, и даже частые грозы не могли надолго смыть грязную пелену испарений. Машины с включёнными фарами казались призраками мегаполиса. Фонтаны, в которые нырял обезумевшие люди, не давали желанную прохладу. Опустела дачная летняя Москва, а оставшиеся в городе старались не выходить на улицу до наступления сумерек.
Прежде чем выйти из квартиры, Вадим Александрович подошёл к работающему кондиционеру и встал под ним, раскинув руки в стороны. Хорошенько замёрзнув, Алимов выключил кондиционер и вышел из квартиры.
«С анонимками Вадиму Александровичу приходилось иметь дело часто. Эти ничем не выделялись из
общей массы. Цветные буквы, скорее всего, вырезаны из газеты бесплатных рекламных объявлений, которая распространяется во всех округах столицы. Автор называл неизвестную даму «сукой» и обещал облить кислотой, если она еще раз выйдет на сцену. Послания составлены с душой, похоже, что автор тоже женщина.
— И кому это адресовано? — поинтересовался Алимов, возвращая бумагу на стол.
— В том-то и дело, — ответил Красовский. — Ирине Извольской. — Поймал выражение недоумения на
лице гостя и удивился сам: — Вы не знаете, кто такая
Извольская?..»