Одно из самых остроумных, тонких и ироничных произведений Станислава Лема, в котором равно проявились его таланты писателя, философа и литературного критика. Сборник безупречно созданных рецензий на вымышленные произведения никогда не существовавших прозаиков - рецензий, в которых внимательный читатель способен рассмотреть намек не только на вполне реальные литературные тенденции второй половины XX века, но и на вполне узнаваемых авторов.
Роман "нуар" и модернистская проза...
"Поток сознания" и элитарная НФ...
Антиутопия и нонконформистская литература...
В книге-игре Лема мы узнаем о них много нового и неожиданного.
В предисловии к сборнику рецензий на выдуманные им же книги Лем пишет от лица еще одного выдуманного критика, что он, Лем, просто свалил в этой книге под одну обложку идеи, которые когда-то захватили его, но не так, чтобы он раскрыл их в настоящих отдельных книгах. Любой отзыв о сборнике «Абсолютная величина» таким образом оказывается четвертым слоем рассуждений о несуществующих объектах – выдуманные книги, рецензии Лема на них, рецензия Лема на собственный сборник рецензий на выдуманные книги и здесь, в самом конце, несмелые и порой недоумевающие мысли читателей.
Лем, критикуя сам себя, пожалуй прав. Многие идеи столь хороши, что их хотелось бы вытащить из этого зоопарка и сделать их полноценными фундаментами больших произведений. Про эсэсовца, который, сбежав в 1945 из Рейха, создал в джунглях Амазонии корявую копию Версаля времен Людовика XVI. Или про поиски незамеченных в прошлом гениев в грудах культурных напластований. Или про законы физики, созданные працивилизациями для придания Вселенной изотропности.
Но вопрос, конечно, в другом. Видно, что уже в 1971 году Лему стало до неприличия тесно в рамках научной фантастики. Даже невинные шутки вроде «Сексотрясения» с его легким глумлением над человеческими страстями, даже веселый сумасшедший Робинзон, населяющий свой остров выдуманными друзьями и сам от этого страдающий, даже чертовски стебный «Гигамеш», в котором с отличным чувством юмора высмеивается синдром поиска глубокого смысла – даже такие простые в общем-то вещи говорят нам, что к этому моменту автор перерос рамки жанра. Или наоборот – автору стало понятно, что жанр умер, прорыв, который казался таким близким, таким осязаемым в начале 60-х, не случился, полеты в космос – всего лишь новая техника, которая особо не изменит человеческий мир. И вот он думает уже о другом, о человеке, повторяя в известном смысле за Иваном Жилиным: «Главное — на Земле. Главное всегда остается на Земле, и я останусь на Земле».
Тут, как раз, видно коренное отличие Лема от Стругацких (по крайней мере, от Аркадия) – Лем почти сразу был мизантропом. Он понимал, что люди мелочны, сварливы, думают только о сиюминутном и склонны к покою. И особых изменений не будет. Трезвый, может и чересчур трезвый взгляд, придающий прозе автора некую желчность и иронию. Но почему бы и нет?
Но это неверие в лучшую сторону людей не мешает автору смеяться. Вернее – смешить других. Его юмор, столь меткий и хлесткий, всегда радовал меня, что в «Кибериаде», что в «Сказках роботов», что в этой книге. Здесь автор использует отличный прием, высмеивая противоречия в выдуманных книгах, которые сам и рецензирует. И не только противоречия, тут еще и социального сарказма много.
В целом, все как всегда. Скепсис, тревога за человечество и сомнения в разумном исходе. Факторы к 2018 году поменялись, основные же тенденции – ни на йоту.
В предисловии к сборнику рецензий на выдуманные им же книги Лем пишет от лица еще одного выдуманного критика, что он, Лем, просто свалил в этой книге под одну обложку идеи, которые когда-то захватили его, но не так, чтобы он раскрыл их в настоящих отдельных книгах. Любой отзыв о сборнике «Абсолютная величина» таким образом оказывается четвертым слоем рассуждений о несуществующих объектах – выдуманные книги, рецензии Лема на них, рецензия Лема на собственный сборник рецензий на выдуманные книги и здесь, в самом конце, несмелые и порой недоумевающие мысли читателей.
Лем, критикуя сам себя, пожалуй прав. Многие идеи столь хороши, что их хотелось бы вытащить из этого зоопарка и сделать их полноценными фундаментами больших произведений. Про эсэсовца, который, сбежав в 1945 из Рейха, создал в джунглях Амазонии корявую копию Версаля времен Людовика XVI. Или про поиски незамеченных в прошлом гениев в грудах культурных напластований. Или про законы физики, созданные працивилизациями для придания Вселенной изотропности.
Но вопрос, конечно, в другом. Видно, что уже в 1971 году Лему стало до неприличия тесно в рамках научной фантастики. Даже невинные шутки вроде «Сексотрясения» с его легким глумлением над человеческими страстями, даже веселый сумасшедший Робинзон, населяющий свой остров выдуманными друзьями и сам от этого страдающий, даже чертовски стебный «Гигамеш», в котором с отличным чувством юмора высмеивается синдром поиска глубокого смысла – даже такие простые в общем-то вещи говорят нам, что к этому моменту автор перерос рамки жанра. Или наоборот – автору стало понятно, что жанр умер, прорыв, который казался таким близким, таким осязаемым в начале 60-х, не случился, полеты в космос – всего лишь новая техника, которая особо не изменит человеческий мир. И вот он думает уже о другом, о человеке, повторяя в известном смысле за Иваном Жилиным: «Главное — на Земле. Главное всегда остается на Земле, и я останусь на Земле».
Тут, как раз, видно коренное отличие Лема от Стругацких (по крайней мере, от Аркадия) – Лем почти сразу был мизантропом. Он понимал, что люди мелочны, сварливы, думают только о сиюминутном и склонны к покою. И особых изменений не будет. Трезвый, может и чересчур трезвый взгляд, придающий прозе автора некую желчность и иронию. Но почему бы и нет?
Но это неверие в лучшую сторону людей не мешает автору смеяться. Вернее – смешить других. Его юмор, столь меткий и хлесткий, всегда радовал меня, что в «Кибериаде», что в «Сказках роботов», что в этой книге. Здесь автор использует отличный прием, высмеивая противоречия в выдуманных книгах, которые сам и рецензирует. И не только противоречия, тут еще и социального сарказма много.
В целом, все как всегда. Скепсис, тревога за человечество и сомнения в разумном исходе. Факторы к 2018 году поменялись, основные же тенденции – ни на йоту.
Этот сборник иначе, как баловством назвать не могу. Местами забавно и любопытно, местами даже весело, а местами откровенно скучно. Иногда возникало ощущение, что Лем рассказал анекдот, все смеются, а я одна не в теме и пытаюсь тоже смеяться наравне со всеми, но выглядит это неестественно отчего мне вдвойне неловко.
Самым очевидным примером моего растройства был "Гигамеш", чтение которого стало настоящей пыткой. "Улисса" я не просто не читала, но даже нет желание приступать к этому кирпичу, так что морщилась, но жевала этот кактус. Кажется, что целую вечность.
Но все же были и удачные рецензии. Например, "Робинзонады" стали прекрасным началом сборника. И вообще могу смело назвать их самой любимой рецензией - остроумной и смешной. И вообще именно "Робинзонада" больше всего похожа на рецензию, а не на растекшуюся по древу мысль.
Именно благодаря "Робинзонаде" я не стала отчаиваться и закрывать книгу в процессе чтения следующего творения.
Смеялась от души над "Сексотрясением" и грустила вместе с "Группенфюрером Луи XVI".
Необычными и свежими показались "Культура как ошибка" и оставленная на десерт "Новая космогония".
Но все же не могу ставить оценку этому сборнику, так как слишком разнится мое впечатление от разных рецензий. И закончу так же, как закончил автор в "Ничто, или последовательность":
И такую книгу написала женщина? Невероятно. Ее должен был написать какой-нибудь математик, и то лишь такой, который своею математикой проверил - и проклял - литературу.
Для меня эта книга как раз написана тем самым математиком :)
Обман и надувательство: книга, позиционируемая как сборник рецензий на несуществующие произведения несуществующих авторов, почти полностью состоит из синопсисов романов, которые Лем по каким-то причинам не захотел или не смог написать. Действительно рецензией можно назвать лишь «Робинзонады» Марселя Коски, все остальное — вперемешку — зародыши, не воплотившиеся идеи, запись автором своих мыслей, которые не удалось никуда вставить, но и выбрасывать жалко, просто демагогические рассуждения («Ты» Раймонда Сера), забавные философские кунштюки («Культура как ошибка»), выплески раздражения («Гигамеш») и тому подобное. Вместе с водой Лем выплеснул ребенка: некоторые из синопсисов описывают произведения, которые очень бы хотелось прочитать в полном формате — «Группенфюрер Луи XIV», например, или «Идиот» Спалланцани, и формат псевдорецензий больше похож на ремарку — сам не ам и другим не дам. Положение Лема как у собаки на сене, как у старателя, быстро застолбившего кучу обещающих участков, но не способного — да и не желающего - их разработать. Талант польского фантаста сквозит из всех щелей — он походя делает поразительные по новизне предположения, идет по непроторенным дорогам, но тем обидней сознавать, что само здание, чьи чертежи мы увидели, никогда не будет построено — архитектор то ли ленив, то ли просто трололо.
Выпить с автором или чистый интеллектуальный кайф.
Первое знакомство с творчеством Лема… Скажу без прелюдий – восторг!
Такое ощущение, что лучшие писатели собрались на дружескую вечеринку и, приняв, с оглядкой на жару, чего-нибудь лёгкого, начали делиться сокровищами, т.е. обмениваться мыслями. Во время чтения так и чувствуется юмор Эко рядом с пелевинскими определениями на фоне острого взгляда Достоевского, с которым контрастирует весёлое подмигивание Гашека, а над всем этим – улыбка Автора.
«Робинзонады»
Первый рассказ – и уже маленький шедевр. Не буду пересказывать, скажу лишь, что уважаемый мною Пелевин на подобное целую книгу потратил, «Т» называется. А тут малюсенький рассказик-типа-рецензия, но сколько же смысла!
«Каждый – узник созданного им Духа»
«Гигамеш»
О, тут не просто довольно остроумный стёб над джойсовским «Улиссом», тут развенчание псевдоинтеллектуальных потуг, выдаваемых за «шедевры» многих современных и даже модных авторов и конспирологов.
«Сексотрясение»
Практически готовая (полноценная) антиутопия с оригинальными причинами и трагикомическими последствиями.
Кстати, там содержится реально сбывшееся пророчество – финансовый кризис 1998 года.
«Групенфюрер Луи XVI» было читать мерзко. Не из-за текста, а из-за того, что живу в подобной описанному, стране. Конечно, называется она по-другому, расположена не там, да и время не то, но суть одна, ибо
«Ложь, питаемая ложью, рождает поразительное многообразие форм.»
«Купаясь в фальшивом величии, эти твари любовались собой, стремясь приблизится к собственному идеалу блистательной персоны».
Смею предположить, что и финал того, что у нас происходит, будет таким, как описал Лем.
«Ничто или Последовательность» интересен не только отсылками к Борхесу в описании Менара, который
«…после духовной подготовки сумел ещё раз написать «Дон-Кихота»!
но и отграничением «искусственности» от «искусства». В конце вообще волшебно – язык «рецензируемого» произведения осознаёт себя единственным реальным героем.
«Перекалипсис» вообще мощнейшая вещь, так и хочется привести десяток цитат из него, но, впереди ещё много текста и, чтобы не перегружать рецензию, намекну, что далее автор шутливо играет с читателем и это не единственное сходство с Умберто Эко.
«…чудовищная махина цивилизации, разогнавшись, стала автодояркой муз – и теперь распирает библиотеки, затапливает книжные магазины и газетные киоски, переполняет телеэкраны, громоздясь избытком, одна лишь нумерологическая мощность которого означает немалый убыток. Если по Сахаре разбросаны сорок песчинок, от отыскания которых зависит спасение мира, то мы не найдём их точно так же, как четыре десятка спасительных книг, давно написанных, но потонувших в груде макулатуры.» …
«Итак, прежде чем наши души напитаются этими откровениями, они подавятся хламом, которого в четыре миллиарда раз больше, - а впрочем, уже подавились. Предречённое пророчеством уже сбылось, только осталось незамеченным во всеобщей спешке. … Его пришествие возвещают Знамения: утомление, опошление и отупение духа, а также акселерация, инфляция и мастурбация. Духовная мастурбация – это удовлетворение обещаниями вместо их исполнения: сперва нас до истощения онанизировала реклама (выродившаяся форма Откровения, которая только и по плечу Товарной мысли – в отличии от Персональной), а потом рукоблудие – как творческий метод – охватило все остальные искусства.»
И, как бы дразня читателя, совершенно противоположные эмоции, которыми делится автор, вызывает «Идиот» Спалланцани.
Что ж
«… неправда, будто каждый может свихнуться. Но каждый может уверовать»
Ведь
«Мы не могли бы существовать, если бы не умели преображать кошмары в подобие райских видений; об этом-то и написан роман. Оказывается, вера в потустороннее вовсе не обязательна – и без неё можно сподобится благодати (или муки) теодицеи, ибо не в детальном познании обстоятельств, но в их истолковании человек обретает свободу».
«Сделай книгу сам». Уверен что многим в голову приходили мысли подобно описанным в «рецензии» к этому «произведению». Правда ведь интересно узнать, что может выйти ?:)
Тем более, если издатели «…сами предупреждали, чего не следует делать!»
Корпорация «Бытие»
О, это шикарнейшая вещь. «Матрица» и Библия в одном малюсеньком формате.
«О невозможности жизни; О невозможности прогнозирования»
Такое впечатление, что Умберто Эко и Ярослав Гашек, пригубив, соответственно, мартини и пива, решили, развлечения ради, написать небольшое произведение и тут, очень кстати, к ним подошёл Николас Нассим Талеб со своим «чёрным лебедем» и они сообразили на троих:)
«Новая космогония» Эту вещь надо перечитывать. Конечно, весь сборник достоин регулярного к себе обращения, но «Новая космогония» особенно. Итак, начав лёгким «апперитивчиком», а именно противопоставление Аристидиса Ахеропулоса профессору Бернарду Вейделю т.е. «специалисту, казалось бы, вполне компетентному» да ещё и написавшему «Мир как игра и сговор» и профессору Арлену Стаймингтону, автору книги «Новая Вселенная теория игр», а также упоминания работ Альфреда Тесты….Надеюсь, подобные аллюзии уже обозначили улыбку, предвкушая интеллектуальный стёб…, но это только присказка, а сказка достойна вполне себе глубокого научного осмысления.
«С той самой минуты, когда вы впервые осознаёте грандиозность авторского замысла, когда в вашем воображении во всей полноте возникает идея палимпсестового Космоса – Игры с его невидимыми и неведомыми друг другу Игроками, вас уже не покидает ощущение, что вы столкнулись с чем-то необычайно, потрясающе новым и одновременно – что это плагиат, перевод на язык естественных наук древнейших мифов, в которых отразился непроницаемый донный слой человеческой истории. Это досадное и даже удручающее впечатление возникает, как мне кажется, оттого, что всякий синтез физики и воли мы считаем для рационального мышления недопустимым, я даже сказал бы, неприличным. Ибо проекцией воли являются все древние космогонические мифы, повествующие с торжественной серьёзностью и стой простодушной наивностью, которая и есть утраченный рай человечества, как возникала жизнь из схватки демиургических первоэлементов, воплощённых в различные тела и формы, как рождался мир яростных объятий любви и ненависти бого-зверей, бого-духов или титанов; и подозрение, что именно эта схватка, являющаяся чистейшей проекцией антропоморфизма в пространство космической загадки, что именно это сведение Физики к Желания и было тем образцом, которым воспользовался автор, - это подозрение уже невозможно преодолеть»
Дальше - больше:
«Чисто машинально мы полагаем, что весь материальный мир строго подчиняется такой логической дихотомии: либо он был Кем-то создан (и тогда, стоя на позициях религии, мы зовём этого «Кого-то» Абсолютом, Богом, Животворящим Духом), либо он не был создан никем, и тогда это означает, если рассматривать мир с научной точки зрения, что его никто не создавал. А Ахеропулос сказал: «Tertium datur» (т.е. Третье дано). Мир не был создан Никем, но он, однако, был устроен; Космос имеет Творцов!»
Дальше в мУльён раз интереснее, ну, как для меня:)
Без стёба, слава автору, не обходится практически весь сборник, а особенным сарказмом выделяется «Культура, как ошибка».
Прочие лемовские «рецензии» не менее интересны, однако моя рецензия слишком уж затянулась.
Справедливости ради надо сказать, что есть там и проходные вещи т.е. мимо которых можно пройти, например, «Ты», но
Резюме простое – читать и перечитывать.
«Образованные люди знают название книги, слышали об её авторе – и все. Тем самым эти люди много себя лишают»
"Абсолютная пустота", возможно, придется по вкусу не всем. Книга весьма специфическая, что и говорить. Многим ли интересно, допустим, читать описание локаций несуществующей игры?
А как насчет сборника рецензий на несуществующие книги?
Признаюсь честно: лично мне многие отзывы, рецензии, талантливые, обстоятельные критические разборы и прочую аналитику читать намного интереснее, чем даже сами художественные произведения.
Что? Рецензии на ненаписанные книги неких вымышленных авторов? Звучит, как минимум, занимательно. Идея, сама по себе достойная внимания.
Процесс чтения доставил много удовольствия, так как воплощение нетривиальной идеи тоже оказалось на шикарном уровне. Особенно мне пришлись по душе следующие… рецензии?.. зарисовки?
"Гигамеш".
Тонкий стеб над постмодернизмом вообще и над творчеством Дж. Джойса в частности. По сути, "Улисс" и есть "гигантская мешанина". Самое забавное, что здесь против позиции Лема действительно трудно выдвинуть по-настоящему резонные, безэмоциональные и логичные аргументы.
"Сексотрясение".
От этой зарисовки повеяло чем-то постапокалиптическим. Ни много ни мало.
Лем выступил даже своеобразным пророком, предсказав (пусть и несколько сгустив при этом краски) кое-какие вещи и явления наших дней: появление и сознательно бездетных, и асексуальных людей, не только не стесняющихся своей «инаковости», но и готовых отстаивать свое право на оную. Отклонение ли это от некой нормы? Вряд ли. Скорее, одновременно и защитная реакция на то, что пытаются насадить против воли, агрессивно и совсем не интересуясь личным мнением человека на сей счет; и неизбежное следствие пресыщения телесностью во всех ее проявлениях. Сначала был оголтелый сексоцентризм-сексоголизм, а потом случился крен в обратную сторону. Логично.
Некоторые эпизоды вызвали искренний, понимающий смех. Особенно абзац про попытки исправить аховую рождаемость: премии, поощрения, "конкурс на лучшего детопроизводителя" и наказания для злобных уклонистов. Напоминает если не саму нынешнюю нашу ситуацию, то, во всяком случае, ту картину, что существует в головах паникеров, и которую старательно "подогревают" некоторые политики.
"Группенфюрер Луи XVI".
Шикарная задумка для этакого психологического триллера. Существуй такая книга на самом деле, с огромным интересом прочитала бы. Ведь подобное - великолепная возможность не только в очередной раз попытаться «проникнуть в мозг» самопровозглашенного «вождя» среднего пошиба, но также исследовать некоторые "вечные театральные темы". Такие, как единение и противостояние маски и лица, природа игры, грань между вымыслом и реальностью и т. д.
"Перикалипсис".
Эта "рецензия" вызвала ничуть не меньший эмоциональный отклик, чем вышеназванные.
Вот бы для борьбы как с бесполезными графоманами, так и с кропающими низкопробную коммерческую халтурку делягами взять на вооружение часть предложенных Лемом методов. Чем не вариант "темница со строгим режимом, порка в каждую годовщину правонарушения, выставление к позорному столбу и пожизненное принудительное употребление собственного изобретения"?
И да, надо бы сделать то, что я делаю исключительно редко – перечитать. «Абсолютная пустота», вопреки собственному названию, достойна этого. Однозначно. Без вариантов.
Мы не могли бы существовать, если бы не умели превращать кошмары в подобие райских видений.
С помощью книги можно в голове читателя попереставлять всю мебель, при условии, что хоть какая-то мебель до начала чтения в ней находилась.
Как может выглядеть, чем может заниматься, какие цели может преследовать цивилизация, развивающаяся в течение миллиардов лет (а именно на миллиарды лет цивилизации "первого поколения" должны, быть старше земной!), - этого никто не мог себе представить даже при самом смелом полете фантазии.
Где же космические корабли, где титаническая техника звездных существ, которая должна нас окружать, воплощая в себе их могущество? Но это - ошибка, вызванная инерцией мышления, поскольку в машинной технике, говорит Ахеропулос, нуждаются только цивилизации, находящиеся в эмбриональном состоянии, как, например, земная. Миллиардолетней цивилизации не нужна никакая техника. Ее орудием является то, что мы называем Законами Природы.
Здесь речь идет о литературе как о духовной проституции - потому именно, что, создавая ее, надо услужать. Надо добиваться расположения, заискивать, показывать, на что ты способен, демонстрировать мускулатуру стиля, исповедаться, предполагая в читателе наперсника, отдавать ему самое лучшее, пытаться заинтересовать его, удержать его внимание - одним словом заискивать, добиваться подачек, обивать пороги, продаваться - какая мерзость! Когда издатель играет роль сутенера, литератор проститутки, а читатель - клиента публичного дома, вы, осознав это положение вещей, чувствуете нравственную дурноту. Не решаясь, однако, прямо отказаться от услужения, писатели начинают уклоняться от него: они услужают, но претенциозно; вместо того, чтобы кривляться на потеху публике, - наводят тоску; вместо того, чтобы показывать прекрасные вещи, назло читателю начинают подсовывать ему мерзости, как если бы взбунтовавшийся повар нарочно портил еду, приготовленную для хозяйского стола, - не нравится, так не ешьте! Как если бы уличная женщина, устав от своего ремесла, но не в силах порвать с ним, престала бы заговаривать с клиентами, краситься, наряжаться, заискивающе улыбаться, - однако что с того, если она и дальше торчит на углу, готовая пойти с клиентом, хотя бы и надутая, мрачная, злая; это не настоящий бунт, а поддельный, половинчатый, это ложь и самообман - кто знает, не хуже ли он нормальной , солидной проституции, поскольку она, во всяком случае, не заботится о своем облике, не изображает благородства, неприступности, безупречной добродетели!