Коллекционер

Добром прошу: нечитавшим — не читать!

upd 18.09.2016:
АЛЁ! всем, кого когда-либо угораздит прочитать эту рецензию!!! на комментарии здесь больше не отвечаю, какими бы они ни были. оравы единственных и неповторимых мирандочек достали по полной.
спасибо за внимание, извините, но до свидания :)

Каждый раз, стоит кому-то из читателей хоть заикнуться о том, что Миранда отнюдь не идеал, начинаются стенания: «И что, поэтому она такой ужасной судьбы заслуживала?!». Не так одно с другим связано, поймите.

Фредерик (кстати, не надо бы называть его Калибаном, как это делает Миранда — этим вы только покажете, что считаете себя очередной мирандочкой) — на мой взгляд, Чарли Гордон, а не Холден Колфилд, не Гумберт Гумберт, не Жан-Батист Гренуй. Его трагедия — это трагедия посредственности. Он — безнравственный, это правда. Но безнравственный не в том смысле, что порочный или сознательно злодейский, а в самом прямом: нравственность в нём отсутствует как таковая. Она неразвита, да и кому было её развивать? Тётке с её заплесневелыми сентенциями «счастья не купишь» и «радуйся, что у тебя руки-ноги есть»? Коллегам, тупо и зло его высмеивающим? Фредерик всю свою небольшую жизнь провёл в глухой изоляции, в своём собственном подвале людского равнодушия. Он — нищий духом, опять же в прямом смысле слова. Он — трёхлетний ребёнок, не со зла, а по недомыслию обрывающий крылья бабочке.

А бабочка меж тем глаз не может отвести от своего отражения в зеркале нарциссизма. Она умудряется врать даже сама себе, даже в той жуткой ситуации, в которой она оказалась. Доброта, видите ли, из неё так и прёт. Посмотрим, как ведёт себя наша прекрасная, добрая и скромная принцесса (о тарелке бобов и топоре даже не говорю):

Я разбила все его уродские пепельницы и керамические вазы. Уродливые украшения не имеют права на существование.

Я разговаривала с ним так, будто он вполне нормальный.

Терпеть не могу тупиц вроде Калибана, задавленных собственной мелочностью, низостью, эгоизмом. Сколько таких! А меньшинство обязано тащить на спине этот мёртвый груз. Врачи, преподаватели, люди искусства. Конечно, и среди них есть отступники и предатели. Но если и осталась в жизни какая-то надежда, вся надежда — на них. Немногих. На нас.
Потому что и я — одна из них. /…/ В теперешней ситуации я — типичная представительница Немногих.

Поражена глубокой безнравственностью (опять же) этого заявления. Получается, что врачи не должны лечить, а преподаватели — учить тех, кто является «серой массой». А насколько сама нежная избранная бабочка по фамилии Грей взлетела над этой серостью? Да невысоко.

Миранда просто находится на более высокой ступеньке, чем Фредерик. Изначально. Только она на ступеньке этой и остановилась. Топчется, поднимается на цыпочки, тянет шею, пытаясь заглянуть выше — и ни с места. Поёт с чужого голоса, живёт чужими эмоциями, греется у чужого костра.
Величая себя человеком искусства, ничего особенного она не достигла, ничего нового не создала. Умеет, как выясняется, говорить и «вести себя» — вот и все достижения.
Бах при первом прослушивании показался ей какофонией. Но с восьмого раза она его, видите ли, полюбила. Позвольте расхохотаться. Она даже не «впитывает, как губка», а просто отзеркаливает всё, что ей говорит Ч.В. — Чарльз Вестон, полным именем названный в книге лишь единожды.
Он, Ч.В., как в воду глядел: «маленький куст рябины» никого не способен полюбить, о сострадании же или попытках взаимопонимания лучше сразу забыть.

Кстати, о Ч.В. — он напомнил мне, как ни странно, повесть «На Верхней Масловке» Дины Рубиной: Ч.В., безусловно, такая же сильная, яркая, полная жизни творческая личность, как и Анна Борисовна. Так же, как и к ней, несмотря на грубость и социофобию, тянутся к нему люди — за подлинным…

Но вернёмся к Фредерику и Миранде. Разницу между ними Фаулз с самого начала рисует несколькими скупыми и точными штрихами. Вот, например, ковёр, которым застелено узилище Миранды. У Фредерика он «очень красивый, яркий, апельсинового цвета (очень весёленький)…», у Миранды: «этот кошмарный оранжевый ковёр» и «этот ужасный ковёр цвета оранжада». Как говорится, «по когтю — льва»…

Вторая часть романа, дневник Миранды — необыкновенно сильный авторский ход, сплошное саморазоблачение героини. Тут мне вспомнилась «Лощина» Агаты Кристи, сцена, в которой скульпторша Генриетта лепит голову Навсикаи со случайно встреченной в автобусе натурщицы. Генриетту очаровал прекрасный невидящий взгляд близорукой девушки. К сожалению, она позволила натурщице разговаривать во время сеанса. С классически прекрасных уст льётся пустая, глупенькая, злобная болтовня, непрерывный поток сплетен и самовосхвалений. Генриетта почти не слушает, но пальцы творят свою работу — и вот художница с огорчением и оторопью разглядывает своё творение, в котором отразился этот практичный, корыстный, недобрый умишко… Пропала работа.

Вот и Фаулз глубоко и безжалостно окунает нас в личность Миранды, держит крепко, не давая вырваться, невзирая на бульканье и протесты. К тому времени, как я уже третий раз с тоской проверила, сколько же ещё страниц мне терпеть это удушливое самовлюблённое кудахтанье, автор, как санитар со шприцем наготове, метко и безошибочно «вкалывает» читателю эпизод, в котором Фредерик с точно такой же тоской исподтишка проверяет, долго ли ему ещё читать Сэлинджера, самонадеянно подсунутого ему Мирандой… Высший пилотаж.

Роман неотвратимо катится к финалу. И этот финал — настоящий удар. Не какой-то фигуральный, удар там грома небесного или ещё что: он буквален, как удар в лицо чем-то тяжёлым, кухонной доской для рубки мяса, похоже.
…Кажется, стою на четвереньках. Кажется, боюсь открыть глаза, увидеть перед собой страшные красно-бурые пятна. Надо встать. Оторвать от пола сначала одну руку, потом другую. Не трогать лицо: «и раньше было мало в нём красы». Выпрямиться.

Миранда!
Я обвиняю тебя. Это ты виновата в том, что произошло уже после того, как ты «переехала» из своего тесного подземелья в другое, ещё меньше — в деревянный ящик под яблоней. Это из-за тебя из куколки Фредерика — косной, пустой и безобидной на вид, уродливой куколки — вылупилась бабочка.
Бабочка «мёртвая голова».

Это по-настоящему страшная книга.

Нет, здесь вы не найдете описаний кровавых сцен убийства, изощренного насилия, здесь не ковыляют зомби и прилетают инопланетяне в тарелках. Пугает главный герой книги - коллекционер Фердинанд – человек пустой внутри, мертвый, не способный ни любить, ни ненавидеть, ни размышлять, живущий исключительно абстрактными категориями приличного и неприличного. Это человек, но не личность. Обезличенное, лишенное индивидуальности и эмоций ничто. Человек, лишенный как красоты внешней, так и внутренней, кажется, он пытается заполнить этот вакуум красотой других живых существ. Всю жизнь собирая коллекцию бабочек, наконец, Коллекционер переходит к предмету собирательства более интересному и сложному. Цель Фердинанда – молодая, красивая, непорочная, идеальная, с его точки зрения, девушка Миранда. Чрезвычайно редкий и прекрасный экземпляр. Коллекционер признается, что любит ее, но любовью он зовет обладание.

И девушка эта так прекрасна, так юна, так любит жизнь. Она талантлива и умна, она не может быть прирученной, не может жить в неволи, но и не состоянии причинить насилие своему «тюремщику». Из-за нее безумно желаешь очутиться в книге, помочь ей, отпереть все двери и засовы, глотнуть свежего воздуха и увидеть яркое солнце и чистое небо. Потому что и сам погибаешь в духоте подвала от бессилия и невозможности понять и изменить Коллекционера. Как и Коллекционер не в силах понять чувства своей пленницы, он приходит любоваться ею, но не слышит ее, не ощущает.

И он даже не воплощение Зла.
Он – пустыня, смерть всего чувственного и всего человечного.
Это смерть души.

Я в шоке. В самом настоящем шоке. Состояние,- как будто в голове что-то взорвалось. Или муравейник какой-то в голове. Мысли, эмоции, впечатления, все перемешалось. Даже не знаю, как все это выразить.

Я считаю, что каждая книга, прежде всего, ценна не тем, кто ее автор, насколько он известен или авторитетен, а тем, какое она производит впечатление на каждого конкретного читателя. Ведь книга она живая. Это не фильм, в котором роли сыграны так, как сыграны. Тебе предлагается готовый продукт, а ты можешь с ним согласится или нет. В книге же, читатель становится в некотором смысле сопричастен к процессу творения, т.к. картины описанные словами, роятся у него в голове. ИМХО, разумеется.

Так вот, эта книга меня просто порвала. И дело вовсе не в маньяках, триллере и т.д. Да, это тоже страшно, мерзко, и конечно у меня также чесались руки, как и у любого нормального (себялюбиво причисляю себя к нормальным :) ) человека. Но разорван я был другим. Той частью, что в виде дневника.

«Что имеем, не храним, а потерявши плачем»

Шок. Паника. Синусоидальные взлеты и падения настроения, желаний. Жизненные цели, которые сменяют друг-друга как в калейдоскопе. А имя всему этому - утеря того главного, что у нас есть и что мы так часто не ценим. Утеря Свободы.

Свобода – это краеугольный камень всего. Как и любовь, которая является еще одним краеугольным камнем. Свобода, это то, что нельзя пощупать, это не потенциальная возможность что-то сделать, нет, это Действие. Можно верить в Бога, а можно и нет. Это Свобода. И, кстати, вот что характерно: я не могу похвастаться знанием Библии, но, насколько мне известно, свободу он очень уважает. Настолько, что мы можем делать все что захотим. Потому что личность, осознающая себя свободной, погибнет без нее. Как без воздуха, пищи, или без воды.

Размышления главной героини, несмотря на кажущуюся сумбурность, очень глубоки. Она взывает к тем вещам, которых не замечаешь за повседневной рутиной, закукливаясь и существуя в своем замкнутом мирке- крепости. Она говорит о том, что нужно дышать полной грудью, жить сейчас, освободится от стереотипов, творить (ведь в каждом из нас это есть, просто нужно найти эту жилку), радоваться каждому дню, пока эта возможность есть.

Потому что мы не знаем, когда все закончится.

флэшмоб 2012. 3/7

Одна из редких книг, отношение к которым у меня при перечтении не поменялось. Более того, я со своей куричьей памятью успела основательно забыть детали и черты характера, оставив на долгое хранение только общее впечатление, так что заново переживала все оттенки неприязни и раздражения, только теперь уже с дежавюшным налётом "а в первый раз ведь было точно так же".

"Коллекционер" Фаулза — самый простенький его роман, но и он построен по принципу многослойной луковички. Правда, слоёв не так много, как, например, в "Имени розы" Умберто Эко, зато и более глубокие спрятаны чуть более искусно, чтобы у читателя даже не возникало желания их искать. Можно ведь остановиться только на первое слое — триллере с увлекательным сюжетом, показанном с точки зрения обоих главных действующих лиц. Всё красиво и пристойно, почти равное количество страниц участникам, роли чётко распределены, есть серый волк, есть белая овечка, есть зачин и многообещающий финал. Действительно, даже от одного этого слоя можно с лёгкостью получить удовольствие, а уже если добавить в него второй слой психологического романа, так и вообще выходит конфетка. Разность восприятия одного и того же у жертвы и охотника, ах чудесный апельсиновый мягкий ковёр и оранжевая жуткая гадость на полу. На этом уровне можно самому себе объявить, что вот он коллекционер, фотограф, мещанин, собирает мёртвое и серенькое, камень, чувствовать не способен. Ну а овечка, как водится, из мира прекрасного духа, полна творчества, свободы и легко порхает над землёй, творя красоту из самой жизни. Дихотомия-с.

Вот только мы всё забываем, что фамилия Грей (гусары, отставить шутки за пятьдесят!) — вовсе не у такого очевидного Калибана, а у Миранды. И если заглянуть под третью чешуйку луковицы, то всё не так просто. Чёрных и белых нет, оба персонажа именно что серые по самое не балуйся. Миранда — редкостная и неприятная курица (что, впрочем, не означает автоматического оправдывания Фердинанда-Фредерика-Калибана). Попробую повнятнее.

Поначалу у нас идёт часть романа, рассказанная Фредериком. Мы видим всё его простоватыми глазками и вряд ли будем отрицать, что он действительно простоват. Есть в нём кое-что от выдающейся личности (то же мастерство коллекционера бабочек), но всё же он чрезвычайно зауряден. Впрочем, у него множество неплохих черт, которые не так видно за общей его серостью: родственничкам своим он вовсю помогает, хоть и видит, что добра от них не жди, только корысть. Он способен на настоящую любовь, одновременно чистую и невероятно уродливую. Ну да, вот такое у него получилось чувство, которое он неожиданно воплотил в ужасную, в общем-то, вещь. Но это уже недостаток искорёженной психики, которую в своё время не подлечили, не проследили. Представьте себя этого же человека, если бы его с детства воспитывала любящая семья и при первых же симптомах "странностей" с ним поболтал бы психиатр. Он готов умереть, как в "Ромео и Джульетте", он искренне хочет большой и чистой, как в прекрасных романах. Недостаёт только... А вот чего? Чего недостаёт каменному Фредерику? Мне всё кажется, что он не так-то прост. Вспомните, например, чем он занимался в жизни: считал какие-то скучные циферки на бюрократической службе и накалывал бабочек на булавки. При этом у него единственные оценки "похуже" были именно по биологии и математике. Зная Фаулза, это очень неспроста, какой-то психологический пазл, из попытки разгадать который мы должны сами сделать выводы.

Уже в той части романа, где всё описывает Фредерик, мне не понравилась Миранда. Хотя, казалось бы, он о ней рассказывает, как о богине, недостижимом идеальном духе красоты, гармонии и прочих добродетелей. Первый звоночек был на сцене, когда она рисовала наброски вазы с фруктами и предложила Фредерику выбрать лучший. Настоящий ЕГЭ, чёрт побери, Фредерик, у тебя нет права на собственное мнение (пусть и мещанское, узкое, серое, но своё), лучший именно тот, который я считаю лучшим. Потому что кто я, а кто ты. Истерические сцены это подтвердили, так что к концу длинного монолога первого рассказчика я её уже очень сильно не любила. Опять же, повторюсь, это не значит, что она заслужила сидеть в затхлом подвале. Просто дамочка она неприятная, как могут быть неприятны только выпендривающиеся подростки, но что простительно лет в 13-16, то в 20 лет уже как-то... Глупо?

Когда же я прочитала всю ситуацию глазами Миранды, то всё стало на свои места. Курица и есть курица, будь она хоть трижды нитакаякаквсе, одухотворённая и пафосная. Удивительно, как точно Фаулз рисует её мерзоватенький портрет, да ещё и от первого лица. Ей богу, как будто читаешь блевничок ЖЖшку (хотя, скорее, дайрюшку или лирушечку, судя по наполнению) современной школьницы, резко заболевшей синдромом необычности (то есть, блевничок каждой второй школьницы). Ох я такая, ох растакая, у меня вот есть миссия сделать из недочеловека (как будто это ей решать) настоящего человека, и я её гордо понесу на своих плечах. Что же мы без тебя делали-то, Мирандочка, лохи позорные? Самодовольство, впрочем, ещё можно как-то читать, мы люди привыкшие. Но когда она переходит к части про Ч. В. (сейчас бы было уместно обозвать его Ч. С. В.), то уже начинается передоз. Обычный дядька, что уж там скрывать, неудачник, который сам неспособен творить, поэтому ударяется в пафос и критику (вспомним мнения всего общества о его картинах, и не стоит отвлекаться на идею Миранды о том, что всё общество такое тупое и не понимает его гения, ага, как же, Ван Гога понимает, а Ч. В. — нет). Внешностью, богатством и прочим на баб производить впечатление не может, поэтому берёт на понт необычностью, эдакий гуру с индийским налётом, который вроде как одной ногой уже в вечности, зато другой бодренько так стоит на нашей земле и прямо из вечности потрахивает дев направо и налево. Впрочем, это не главное. Главное, что он довольно посредственный тип сам по себе, а Миранда берёт его за образец и умудряется довести его пафосную пошлость до настоящей филигранности, если вообще может быть филигранность в этом ужасном деле. Ни одной своей мысли, ни одного своего слова, ни одного своего мнения, а Ч. В. (мужчин такого типа моя сестра почему-то неизменно называет "пенёк обоссанный") из под своей плешки с перхотью рулит ею, как хочет. Впрочем, у Миранды остаётся ещё власть гламурной кисы с прекрасными формами, которой она вертит и в своём же дневничке кокетничает, что, дескать, хихи, ни в чём не виноватая я. Этим уже не Ч. В. руководит, а собственно Ч.С.В. Миранды, ну я же совсем-совсем никого не дразнила, так, прижалась пару раз голой молодой жопкой к его телесам, потрясла сиськами, поулыбалась призывно, а потом вся не при делах удалилась в туманах, не виноватая я, а в душе всё так и поёт, ну надо же, меня хотят. Очуметь, какая заслуга!

И в тот самый момент, когда Миранду уже не можешь выносить, начинаются последние строчки её дневничка. Когда прямым текстом написано, что она даже простого, как пять копеек (центов?) Фердинанда не способна понять (да и не хотела никогда). Его "хитрости" она вдруг принимает за чистую монету: и про импотенцию, и про строящуюся для неё комнату... И вдруг понимаешь, что Миранда не такая уж безобразная курица. Просто она чудовищно глупа, не по возрасту. У неё мозги тринадцатилетней девочки, которая корчит из себя перед одноклассницами умудрённую интеллектуальную даму-вамп, покуривая сигарету в женском туалете и покачивая томиком Бродского (с неразрезанными дальше десятой страничками). Все её "ненавижу маму" и прочие юношеские максимализмы только подтверждают эту догадку, и вот тут-то Миранду становится жалко. Ведь мы все знаем, что дети вырастают. Может быть, она наломала бы дров, наделала бы ошибок, но выросла ещё нормальным человеком, пусть и позже, чем здоровые люди. А так она ничем не лучше Клегга: тот погряз где-то в младенчестве и рыцарских романах, смешивая кодекс о прекрасных дамах с садистским удовольствием помучить живое существо, смешивая любопытство и стыдливость до красноты; она же погрязла в том же младенчестве, но уже со своей девичьей колокольни. Маленький мальчик и маленькая девочка в телах взрослых людей. И вроде должны они символизировать мещанский класс и серенькую прослойку служак за копейки, да только... Что могут дети символизировать? Только самих себя. А испортить человека может абсолютно любой класс.

Я что хочу сказать, я хочу сказать, что эта книга - очень крутая, вот что думаю и всякое такое.

Издав свой дебютный роман "Коллекционер", Джон Фаулз очутился словно Стефани Майер в американской мечте: "проба пера" стала международным бестселлером, была переведена на множество языков, почти мгновенно экранизирована (и не каким-нибудь там, а самим Уильямом Уайлером, между прочим) и вскоре вошла в "золотой" фонд классики мировой литературы. Влияние романа на прозу жанровую, в первую очередь триллер и хоррор, огромно, а художественные и языковые приёмы Фаулза позволяют с полным правом рассматривать "Коллекционера" по ведомству литературы большой, зда-ра-веннай! "высокой", "настоящей". Джон - молодчага, сейчас наверняка сидит где-нибудь за Большим Круглым Столом Засранцев, Навсегда Изменивших Историю Человечества вместе с Иисусом и Джоном Ленноном да довольно улыбается.

Сюжет романа прост почти до безобразия. Одинокий, забитый и весьма унылый мещанин живёт лишь одним - своей страстью к юной и прекрасной студентке, настоящему идеалу, своей единственной, в то время как она даже не подозревает о его существовании. Оптимизмом бедняга сроду не отличался, и поэтому свои шансы покорить сердце такой девушки видятся ему не просто маленькими - нулевыми. И когда он неожиданно становится обладателем огромной денежной суммы, в его голову, наполненную до этого исключительно миролюбивыми мыслями и платоническими чувствами, незаметно приходит, как ему кажется, единственно возможное решение - взять желаемое силой.

История, рассказанная британским писателем, драматична, готична и безнадёжно трагична. Помимо того, что она невероятно увлекательна и атмосферна - жанровый роман удался на славу, она является ещё и неподдельно глубокой - и эта глубина завораживает. Безнадёжность положения, в котором оказываются герои, задевает самые потаённые струны души, а благодаря мелким, не сразу заметным деталям, тонкая проза Фаулза обволакивает читателя своей уникальной "магией". Рискуя расстаться с последними словами-синонимами, способными выразить, насколько же это грустная история, (остаётся только слово "пичалька"), скажу: очень грустная, и в маленькой комнате маленького дома - по сути, пара декораций, вырастает драма вселенских масштабов, создавая ноющее ощущение обречённости, лишь изредка озаряемой небольшими, на мгновение, лучиками бледного солнца, и в контексте всего этого концовка, несмотря на некоторую предсказуемость, производит эффект разорвавшейся бомбы.

Язык Фаулза - не поддающаяся пониманию и анализу чудо-аномалия. На первый взгляд, всё просто и понятно: так как повествование ведётся от первого лица, стиль меняется вместе с рассказчиком, позволяя читателю в полной мере проникнуться глубиной и реалистичностью персонажей - игра на контрасте благодаря этому получается замечательная. Вы ни за что не спутаете речь Фредерика и Миранды: противоположность их характеров, чувств, жизненных позиций, более того, противоположность их миров как таковых показывается писателем прежде всего через язык. У Клегга - сухой, канцелярский и в то же время сбивчивый, грубый, изобилирующий просторечиями и речевыми ошибками (и всяким таким, да), у мисс Грей, напротив - высокопарный, пусть яркий, но нарочито заполненный аллюзиями на культурное наследние человечества, метафорами, рассуждениями на "высокие" темы. Сам по себе несложный, в руках мастера этот приём становится как никогда тонким, филигранно точным орудием, бьющим прямо в цель.

Центральный конфликт двух главных, и, по сути, единственных персонажей выражается не только в этом, ведь похититель и жертва далеки друг от друга настолько, насколько это только возможно. Так далеки они были ещё до знакомства, но их последующее сосуществование, несмотря на отдельные проблески, в итоге не сближает их ни на шаг, а лишь ещё больше отдаляет, разобщает, ломает любые, и без того тоненькие нити соприкосновения. Взаимное нежелание понять своего пусть противника, но и невольного товарища по несчастью, прислушаться к нему, не говоря уже о том, чтобы поставить себя на его место..даже возможность возникновения в голове одной лишь мысли о том, чтобы хотя бы попробовать, не допускается ни одним из героев ни на секунду. Они не понимают друг друга, но что хуже, никто из них не пытается и не собирается пытаться. Миранда справедливо отмечает, что Клегг живёт в своём замкнутом маленьком мирке - он никогда и не стремился оттуда уйти: "им меня не понять", "ей меня не понять", "вам меня не понять" , и она с готовностью отвечает ему тем же, даже не замечая этого. И трагедия жестокой и невзаимной любви "коллекционера" в сравнении с этой как-то незаметно меркнет.

Как часто мы кричим, что нас не понимают, не слышат, не любят и при этом не видим того, что на самом-то деле мы ведь так никогда по-настоящему и не попытались ничего объяснить.

9/10