Создававшийся в течение десяти лет и изданный в США в 1969 году роман Владимира Набокова «Ада, или Радости страсти» по выходе в свет снискал скандальную славу «эротического бестселлера» и удостоился полярных отзывов со стороны тогдашних литературных критиков; репутация одной из самых неоднозначных набоковских книг сопутствует ему и по сей день. Играя с повествовательными канонами сразу нескольких жанров (от семейной хроники толстовского типа до научно-фантастического романа), Набоков создал едва...
Память - роскошное фотоателье на нескончаемой Авеню Пятой Власти. Сладость на грани одержимости
Она не читала, но нервно, сердито, рассеяно пролистывала страницы той самой старой антологии - она, способная в любое время, взяв наугад книгу, сразу и целиком погрузиться в текст, нырнуть в него с "книжного бережка" прирождённым движением подводного жителя, возвращаемого в родимый поток.
...смерть сводится, в сущности. лишь к более полному ассортименту бесконечных долей одиночества.
...в худшем случае заживем где-нибудь на покое - ты моей экономкой, я твоим эпилептиком, тут-то мы, как выражается твой Чехов, и "увидим все небо в алмазах".
Как странно: когда после долгих лет разлуки встречаешь однокашника или толстуху тетку, обожаемую в младенчестве, тотчас охватывает неизбывное, теплое чувство человеческого родства, а в случае со старой возлюбленной ничего подобного не случается - как будто вместе с прахом нечеловеческой страсти начисто сметается единым порывом все человеческое из былого чувства.
Итак, карандаш, который я держу в пальцах, все еще длинен и удобен, хоть он и послужил мне на славу, а вот его резиновый кончик почти уничтожен той работой, которую он столько раз исполнял. Воображение у меня все еще живо и надежно мне служит, а вот память становится все короче.
Мы все обречены, но некоторые обречены страшнее других.
мозг человеческий способен сделаться изощреннейшей камерой пыток, какие только были изобретены за миллионы лет, в миллионах стран и отзывались воплями миллионов жертв.
Посоветуй ему остерегаться низких притолок. Молодые рога чрезвычайно чувствительны
Две мысли, точно связанные, кружились в медленном танце, в механическом менуэте с поклонами и приседаниями: одна "нам-нужно-так-много-сказать-друг-другу", другая "нам-решительно-не-о-чем-говорить". Впрочем, эти вещи способны переменяться во мгновение ока.
Оба, как это всегда происходит с настоящими любителями книг, искали в чтении что-то необыкновенное; оба обнаруживали во множестве известных книг претенциозность, скуку и легкое надувательство.
Оба любили Рабле и Казанову; обоим претили сир Сад и герр Мазох, а также Хайнрих Мюллер.
Demon's twofold hobby was collecting old masters and young mistresses. He also liked middle_aged puns.
Revelation can be more perilous than Revolution.
Her disintegration went down a shaft of phases, every one more racking than the last, for the human brain can become the best torture house of all those it has invented...
In an elegant first_class compartment, with one's gloved hand in the velvet side_loop, one feels very much a man of the world as one surveys the capable landscape capably skimming by.
...прибегая для этого к образу клубничины или к образности, отдающей клубничкой
Всем нам случалось видеть человека, который, весело поздоровавшись с другом, переходит улицу с еще не угасшей на лице улыбкой, - угашаемой взглядом незнакомца, быть может, не ведающего о причине и принимающего следствие за веселый оскал безумия.
We are all doomed, but some are more doomed than others.
‘I love the way your eyes narrow when you tell a lie.