Зона затопления

В чем сила, брат? А сила в правде. Брат 2

Так вот же она — правда! Родименькая. Чистая. Объективная. Не украшенная рюшечками. Бери да пользуйся! Твори добро!

Но...

Я понимаю, что добро не творят по сотне других причин, но если конкретно с этой книги брать пример, то на деле правда никому не нужна. Наоборот, мешает жить тем, кто привык жить так, как ему хочется, нарушая и законы, и нравственные нормы, да и просто переходя грани человечности.

Стоит ли писать, что эта ситуация, описанная в книге, происходит абсолютно везде? Мне кажется, нет.

Ольгу давно не потрясали самые вроде бы вопиющие факты несправедливости и откровенного воровства. Наверное, огрубела душой, может быть, отчаялась что-то исправить и изменить…

Нужно просто выполнять свои обязанности и не доходить до психологии. Станешь философствовать, копаться в себе – и свихнуться немудрено. Надо слегка отстраняться.

Двое стариков, но еще крепких, напоминающих шишковатые листвяжные столбы, стояли в узком проходе меж стайками и дровяником, посылали друг в друга дрожащими голосами эти пустые, по сути, слова и с каждым словом все больше озлоблялись. Готовы были жахнуть один другого по уху, видя сейчас один в другом врага. Так же пойманные звери, обежав несколько раз ловушку и не найдя выхода, начинают грызть друг друга.

Гимн деревне, хроники деревни и реквием по ней же…

В том то и разница между хорошим и плохим писателями. Хороший писатель убеждает читателей своим творчеством, а плохой старается удовлетворить заказ на то, что нужно. (Илан Ставанс)

Считается, что начинать надо сначала, но ведь даже сами книги иногда пишут с конца, так что этот отзыв позволю себе начать именно с конца. В нем – суть, смысл и кратчайшее содержание книги, которую можно совершенно смело назвать «Левиафаном» в прозе. Только страшнее, потому что «Левиафан» - штука выдуманная, нагнетание атмосферы в нем поддерживается искусственными допущениями, а «Зона затопления» - реальность, почти документальная, лишь талантом автора превращенная в полновесную литературу. Мало того, в первом и носители всеобъемлющего зла выдуманы и даже надуманны, а во второй имеют конкретные имена и фамилии: во всем виноватый Чубайс, Путин, Дерипаска… И жрет здесь многоликое чудовище не фальшивых алкоголиков, а силу и соль земли сибирской – коренных жителей таежных деревень. Деревень, к слову, тоже совершенно реальных; кто не верит – погуглите, например, «Таежный Кежемского района». Или «охотник Брюханов, сибирская язва». Или вообще зайдите на сайт «Плотина.Нет!», раздел «Богучанская ГЭС», там чтение будет куда жестче и страшнее книги, да и книжных героев вы там найдете без труда. Потому и не жду я бурных дебатов после того, как у книги наберется много читателей, здесь практически не о чем спорить: факты достоверны, интерпретировать нечего, аллюзии прозрачны.

Депрессивная, как пишут? А какой вам видится книга, что начинается подробным описанием сборов умершего человека в последнюю его дорогу, и кладбищем, где не дано ему упокоиться? Начинается кладбищем и заканчивается кладбищем, другим, но на котором тоже нет покоя ни умершим, ни их оставшимся близким. Много кладбищ? Так вся книга о том, как будущие невольные горожане хоронят свою такую родную, такую обжитую, такую основательную 350-летнюю деревню. О том, как судьбы изломаны, как история поколений и традиций оборвана, словно вдруг ставшая прямой линия на медицинском осциллографе… О том, что цивилизация, как Молох, требует человеческих жертв. Но разве честность – зло? Разве боль следует прятать, дабы не нарушить чьи-то нежные чувства? Разве не надо показать правду в глаза тем, чей ход мыслей примерно таков:

Ее, уроженку почти миллионника, выезжавшую за его пределы редко и недалеко, всегда удивляло, что люди могут, а главное, хотят жить в глухих деревнях, в избушках, где, если не потопить зимой печку, через несколько часов вода в ведре превратится в лед.
Зачем эта добровольная ежедневная борьба за существование? Конечно, двести лет назад это было в порядке вещей. Но ведь человечество давно научилось быстро строить высотные здания, проводить водопровод, централизованное отопление, оно прорыло сотни километров туннелей для метро, придумало, как на крошечном участке развести потоки автомобилей; цивилизованному обществу не нужны теперь бесконечные гектары земли, чтобы вырастить необходимое количество пшеницы, картошки, огурцов; каждой семье не нужна теперь своя корова, свои свиньи, куры, овцы.
Человечество стремится к оптимизации, экономии, а вот эти деревушки с сотней-другой упорных жителей тормозят прогресс. Ведь они не просто живут отдельно от большого мира, но и требуют, чтобы им привозили в магазин городские товары, был у них врач, клуб с киносеансами, школа, детский сад, рабочие места, которые по сути-то государству не нужны, убыточны.
Сколько ущербных детей растет в глухомани без музеев, театров, спортивных школ; сколько гибнет талантов, сколько истлевает идей, сил, стремлений, запертых в медвежьих углах страны. Об этом написаны горы книг еще в девятнадцатом веке, но мало что изменилось. До сих пор Россия – сплошные медвежьи углы.

Не буду лукавить, в этой цитате немало и от моих мыслей, значит, и мне тоже была эта книга адресована. Я – услышала. И теперь мне больно. И некомфортно. Не это ли задача настоящей литературы – из зоны комфорта тянуть читательские души?..

Да, еще пишут, что книга эта - «экскурсия по социальному дну», что Сенчин «опять хоронит спивающуюся русскую деревню и ее обитателей». Не буду даже начинать с этим умничаньем спорить, я просто не уверена, что сей, с позволения сказать, критик вообще читал «Зону затопления», хотя бы одну ее главу. Нет, я не увидела в авторе певца с горящим сердцем, скорее - борца с «режимом», привычно для борцов перегибающего палку: мне дики сравнения сжигания деревень фашистами и сжигания деревень перед затоплением. Мне – дики, но жгли и топили не мою деревню, может быть, поэтому и дики…

P.S. И не спрашивайте про параллели с Распутиным: они, безусловно, есть, как есть и посвящение ему, и упоминание его в книге. Просто я полностью согласна со всеми, кто говорит, что сто книг о войне – это сто книг о войне, а не девяносто девять подражаний первой из них.

P.P.S. Фотографии с похорон реальной сибирской деревни, найденные на сайтах сожженных и затопленных земель.

"Проклятые вопросы" русской литературы

Кому на Руси жить хорошо?
Хм, уж точно не героям сенчинских книг. Их способ существования и жизнью-то назвать нельзя; жалкое, а главное - бессмысленное барахтанье в отхожей яме, которую они сами себе и вырыли. Мне понятен пессимизм автора, но не близок. Да, жизнь не сахар, но и не полное дерьмо. Жизнь похожа на зебру: сначала белая полоса, потом чёрная полоса, опять белая, снова чёрная. Рано или поздно чёрная полоса обязательно закончится. Не заканчивается она только в книгах Романа Сенчина. Не стала исключением и "Зона затопления". Вот её краткое содержание.

Завершается строительство Богучанской ГЭС. Люди, проживающие на территории будущего водохранилища, в так называемой зоне затопления, не хотят расставаться с родными местами, уезжать на чужбину. Ответственные за переселение чиновники реагируют "в лучших традициях" советской власти: "Не хочешь - заставим! ГЭС - дело государственной важности. Под личным контролем Владимира Владимировича." И в жизни несчастных селян наступает нескончаемая черная полоса. Чернющая-пречернющая. Один из героев умирает от инфаркта, другой получает инсульт, третий заражается сибирской язвой, четвёртого жестоко избивают неустановленные лица. Сенчин намеренно сгущает чёрные краски. Как в детской страшилке: "Однажды чёрной-чёрной ночью на чёрном-чёрном кладбище открылась чёрная-чёрная могила". Страшно, аж жуть!

Кто виноват?
Герцен говорил о назначении писателя: "Мы не врачи, мы боль". Но для автора "Зоны затопления" Герцен - не авторитет. Сенчин уверенно ставит диагноз: во всех несчастьях виноват Путин и его система власти, и пока большинство граждан России не поймёт это и не выразит своё возмущение - чёрная полоса в их жизни не закончится.

Что делать?
Читать хорошие книги. Например, "Прощание с Матёрой" Валентина Распутина. Давайте сравним "Зону затопления" с распутинской повестью. Действительно, по сюжету они схожи. Вот только Распутин, в отличие от Сенчина, не втюхивает доверчивому читателю под соусом художественной литературы свои политические убеждения, а занимается вещами, на мой взгляд, куда более важными - он раскрывает нравственные качества человека в переломные для его сознания моменты. Книга показалась мне в художественном отношении довольно слабой. Но в качестве антипутинской агитки - сойдёт.

Где наша Родина? Там где мы рождаемся или там где нас заставляют жить? Эта очень реалистичная книга заставляет сопереживать людям , которые лишаются своего угла против своей воли. Вот живешь-живешь , пусть худо- бедно, но тут жили и предки и была надежда тут спокойно умереть. Но увы, не природный катаклизм , а олихарх обычный присмотрит твои земли и все, бороться бесполезно. После прочтения книги стало и мне страшно, а ведь нельзя зарекаться, что такое с тобой или со мной не произойдет. Все в Мире меняется с огромной скоростью, сегодня там где пустырь , завтра вырастут многоэтажки или завод построят . Автор настолько проникновенно рассказывает о героях, что невольно подумала , что все действующие лица списаны с настоящих людей, которые явно пережили зону затопления. Но хочу отметить , что у нас есть права и за них мы должны обязательно бороться, не все плохо, есть всё же правда на земле.

Из дневника врача-психоаналитика

25 октября
Ольга сказала, что на послезавтра на прием записался Роман Сенчин. Говорит, писатель. Известный. Не знаю, не читал.

26 октября.
Загуглил Сенчина. Точно, известный писатель. Куча премий. Молодой. Перспективный.
Но не удивляюсь, знаете ли, что ко мне на прием хочет. Писатели - народ такой... Им бы только поговорить... А я что... Я слушаю.
Ходит тут ко мне один. Сорокин. Тоже известный. Занудный дядька. Пробовал я почитать его "Сердца четырех", гадость-то какая, господи! И Сенчин этот, поди, такой же... Модный.

27 октября.
Был сегодня Сенчин.
Ну этот - с проблемой, однозначно. Не просто поболтать.
Депрессия у человека. Сильнейшая.
Весь мир - в черном цвете.
Даже не в черном, нет. В сером. Все уныло. Ни проблеска. Все пьют, бьют, живут бессмысленно и тупо.
Тут разговорами не обойтись.
Тут и медикаментозно нужно подключаться.
Кстати, подарил он мне книгу. "Зона затопления". Одно название-то какое! Зона - негативное слово. Затопление - негативное слово. Двойной негатив.

28 октября.
А книжка-то эта, кстати, "Большую книгу" получила. Третью, правда, премию, но все же!

29 октября
"Зона затопления"-то, оказывается по сюжету перекликается с "Прощанием с Матерой" Распутина. И посвящение Валентину Григорьевичу стоит. И не боится Сенчин с классиком соревноваться? Или Распутин не классик?

30 октября
Всю ночь читал роман Сенчина. Плакал. Каждую секунду боялся, что жена или дочь проснутся и на кухню выйдут водички попить. А тут я сижу - и плачу. Как нюня какой-то. М-да... Трогает книга. За сердце. Цепляет.
Может, это потому, что я сам из деревни. Да нет, моя деревня цела, ГЭС там не возводили... Деревня-то цела, а меня там нет... Дом продал. Езжу иногда на кладбище к родителям, вижу дом - ветшает. Хозяева нерадивые попались, лентяи. А я помню, как отец за домом ухаживал. Все время что-то подправлял, подделывал, подкрашивал. И в огородике чистота всегда у мамы была. Ни травиночки лишней. Только помидоры гигантские да огурчики хрустящие. У этих-то лентяев сплошной осот да одуванчики.
Мама когда умерла, отец сразу сдал. Пришлось в город его забрать. И вот только сегодня ночью, читая Сенчина, понял, каково ему, хозяину, было в квартиру мою переезжать. Нет, квартира у меня большая, не клетушка, но это не дом, правильно в "Зоне затопления" сказано, ни крыльца, ни двора, ни сада, ни огорода. Недолго прожил отец, сгорел за полгода. Рак. Похоронил я его в деревне. Правильно сделал, считаю. Рядом с мамой лежит. Читал в "Зоне затопления" о кладбище деревенском, о том, как переносили могилки, и как будто сам все это пережил. И вспомнил сразу все - и мамины похороны, и отцовы.
Очень сильная книга. Очень.

31 октября
Однако, не депрессия это у Сенчина, а реалистическое видение мира. Это не лечится. С этим придется как-то жить.
Тяжело, конечно, но нужно. Потому что книги получаются правильными и очень живыми.