По велению судьбы (или стечению обстоятельств, если вам так угодно) автор этой книги с юных лет работал санитаром в морге. То есть день за днем хоронил свой народ. Личный опыт этого экстремального ремесла выписан им в романе так, что не отпускает читателя от первой до последней главы. Вместе с автором и его героем мы ищем ответ на вопрос: санитар – он кто? Неквалифицированный технический работник, в штатном расписании где-то рядом с дворником? Или Харон, исполняющий высшее предназначение, проводник, ведущий человека в последний путь?
У каждого своя книга.
И свои ответы на эти вопросы…
«Смерть наступила в результате хронического проживания в Российской Федерации»
В детстве лето я проводила в деревне. Так как многие выживают за счет огорода, то у них есть практика брать землю в аренду. Поля с картошкой могут оказаться в разных местах. Однажды на одном таком поле, я помогла собирать жучков и пропалывать сорняки. Мне было лет 10, но, что такое морг я знала. Поле располагалось в нескольких метрах от него. Светит солнце, на окнах нет штор, и я прекрасно вижу, как дяденька в белом халате берет инструменты и наклоняется над телом. Рядом был большой контейнер, куда складывалось все, что осталось. Морг был при больнице, рядом с которой стояли дома. Вот буквально в двух метрах уже начинался забор. Для меня это было дикостью. Однажды проходя мимо этого контейнера, я увидела пупок. Сейчас я понимаю, что такого быть не могло. Но, тогда все эти кровавые бинты, шприцы, больше на поле я не ходила.
Открывая книгу, я опасалась опять увидеть тот формат, который так мне не нравится в медицинских историях. Формат живого журнала. Там запись, тут анекдот, тут мысль промелькнула. И, все разрозненное, не складывающиеся в цельную историю. При этом много цинизма и сомнительного юмора. И, тут меня ждал сюрприз. Приятный. Книга оказалась тем, что я так искала. Цельная история, грустная, с рассуждениями, где побочные истории вписываются в сюжет, а не выпадают из него. Где главный герой, не циничный медик, или психиатр, который по-доброму, а бывает и нет, стебется над пациентами. Здесь главный герой 20 – летний парень, который заступил на 7 суток в морг. Работать днем и ночью, и только иногда забегать в магазин. 7 дней ты живешь его жизнью. Удивляешься, задумываешься, переживаешь. И, конечно, узнаешь что – то новое.
Например, меня сильно удивило то, что санитары вскрывают тело. Причем, на санитаров морга не учат. Я так понимаю, они все познают на практике. Что в 1995 году лучшая косметика для грима была максфактор. Что особо жуликоватые люди в ритуальном бизнесе снимали с покойных золотые зубы.
И, несмотря на специфику повествования, книга не жуткая. Да, там есть описание вскрытий, процесса работы, но все рутинно и обыденно. Просто работа, специфическая, тяжелая, но нужная людям.
«Смерть наступила в результате хронического проживания в Российской Федерации»
В детстве лето я проводила в деревне. Так как многие выживают за счет огорода, то у них есть практика брать землю в аренду. Поля с картошкой могут оказаться в разных местах. Однажды на одном таком поле, я помогла собирать жучков и пропалывать сорняки. Мне было лет 10, но, что такое морг я знала. Поле располагалось в нескольких метрах от него. Светит солнце, на окнах нет штор, и я прекрасно вижу, как дяденька в белом халате берет инструменты и наклоняется над телом. Рядом был большой контейнер, куда складывалось все, что осталось. Морг был при больнице, рядом с которой стояли дома. Вот буквально в двух метрах уже начинался забор. Для меня это было дикостью. Однажды проходя мимо этого контейнера, я увидела пупок. Сейчас я понимаю, что такого быть не могло. Но, тогда все эти кровавые бинты, шприцы, больше на поле я не ходила.
Открывая книгу, я опасалась опять увидеть тот формат, который так мне не нравится в медицинских историях. Формат живого журнала. Там запись, тут анекдот, тут мысль промелькнула. И, все разрозненное, не складывающиеся в цельную историю. При этом много цинизма и сомнительного юмора. И, тут меня ждал сюрприз. Приятный. Книга оказалась тем, что я так искала. Цельная история, грустная, с рассуждениями, где побочные истории вписываются в сюжет, а не выпадают из него. Где главный герой, не циничный медик, или психиатр, который по-доброму, а бывает и нет, стебется над пациентами. Здесь главный герой 20 – летний парень, который заступил на 7 суток в морг. Работать днем и ночью, и только иногда забегать в магазин. 7 дней ты живешь его жизнью. Удивляешься, задумываешься, переживаешь. И, конечно, узнаешь что – то новое.
Например, меня сильно удивило то, что санитары вскрывают тело. Причем, на санитаров морга не учат. Я так понимаю, они все познают на практике. Что в 1995 году лучшая косметика для грима была максфактор. Что особо жуликоватые люди в ритуальном бизнесе снимали с покойных золотые зубы.
И, несмотря на специфику повествования, книга не жуткая. Да, там есть описание вскрытий, процесса работы, но все рутинно и обыденно. Просто работа, специфическая, тяжелая, но нужная людям.
Я уже говорила, что люблю книги, раскрывающие профессию изнутри, что мне нравится наблюдать за профессионалами своего дела. Обычно это очень интересно и увлекательно. Но не в этом случае.
Лично я ждала подборки баек, как у некоторых других авторов , но не сложилось. Артемий решил облечь свою историю в описание "большой недели" - недели, на протяжении которой он работал и дневным санитаром морга, и ночным. То есть, по сути, неделю жил на рабочем месте. И это просто ужас. Из-за того, что книга построена именно как единое полотно, а не набор историй, ОЧЕНЬ много лишнего. Кто куда пошел, кто что сказал, почему Иван Иванович не любит Петра Петровича и ты пы. Был бы это роман - было бы нормально. Но это не роман и не записки-байки. Это нечто среднее - и это среднее можно смело называть "оно". Можно было из этого сделать отличный сборник историй и получить куда более успешную и увлекательную книгу. Можно было сделать из такого материала полноценный врачебный роман - но не дотянул автор. Потому и получил на выходе это самое "оно".
Не рекомендую, короче. И не потому, что описаны там страсти-мордасти, а потому, что качество произведения вызывает желание просто помыть руки. И читалку. Желательно с мылом.
Книжное путешествие, ход 1
В калейдоскопе печальных эмоций, сопровождающих участие в похоронах (и особенно их организацию), на долю морга приходятся самые ужасающе-брезгливые ноты.
Жизнь жестка: нет-нет, да приоткроет вид то на неприглядного " безродника", то окатит волной специфического запаха данного заведения. Но в похоронной спешке такие моменты быстро забываются.
Книга Ульянова позволяет зафиксировать на этих самых тяжелых моментах основное внимание: при жизни человечество смрадит духовно; и кончает смрадом физическим. А если уж у вас не появится подобных умствований, то накопившейся спеси точно поубавится.
Я думал, что книга будет более однобока , но автор, избежав откровенных грубостей, сумел создать и текст весьма разноплановый. Здесь и " технические " подробности работы морга, и легкие портреты сотрудников ;), и разброс ситуаций, и даже мифологический замес "лирических" отступлений.Без юмора в такой теме вообще никуда!
Книга держит! И да: memento mori...
Не понятно мне, почему так много отрицательных отзывов на книгу. Изначально же понятно, книга художественная, как и все книги серии, собственно. И она вообще не претендует на высокоинтеллектаульное чтиво, от слова совсем. И совсем уж не ясно, что книга вдруг не оправдала чьих-то ожиданий, придуманных в голове. Все кто любит читать книги, раскрывающие профессию изнутри, это товарищи, вам в группу "ЗЛОЙ МЕДИК", пожалуй.
Отличная книга, скоротать вечерок. Каюсь, над некоторыми историями хохотала в голос, как бы цинично это не звучало. Книга написана в виде дневника. Целых 7 дней санитар морга рассказывает нам о своих рабочих буднях. Истории смешные и грустные, родственники хорошие и не очень, коллеги со своими историями. Да и написана книга хорошим языком, читать приятно.
Рекомендую к прочтению, всем кто ищет чего-то легкого и непринужденного!
Штатная должность - Харон
Описана неделя из жизни молодого санитара морга в Москве 1990-х. Неделя, целиком проведенная в морге "без отрыва от производства" и посещения дома. Изложение - без цинизма и тем более без скабрезности, с сожалением и сочувствием, долей мистицизма... и подробностями работы в морге - получение, вскрытие, одевание, выдача тел умерших взрослых людей, не проходящих по уголовным делам. Этакий тип гробовщика-философа, не гонящегося за деньгой. Рефлексия выглядит как органичная часть этой специфической работы:
"Кто я? Рядовой санитар, неквалифицированный работяга, чья должность болтается в самом низу штатного расписания? Или Харон в Царстве мертвых, тянущий лямку своего высшего предназначения, которое скрыто от беглого поверхностного взгляда живых и очевидно лишь для мертвых?"
Да и сама работа располагает - зарплата идет от государства, размеренная чинность сложившегося порядка идет без нервотрепки, нетипичные случаи редки - но вот они выбивают санитара из рутинной колеи и душевного равновесия.
Да тут любого выбьет - например, про "кладбище имени подключичной артерии":
Я и вправду видел так много этих порванных артерий, что со временем перестал переживать, как раньше. А вот когда впервые увидел в открытой грудной клетке плотные густые сгустки запекшейся крови, то не на шутку разволновался, побежал звать Михалыча. А он тогда сказал мне: – Да не пойду я с тобой, Артёмий, на это безобразие смотреть. Сил моих нет больше. Вот если бы патанатомы главврачу не подчинялись… Были бы мы, например, как в Штатах – независимой службой… Вот тогда сейчас кто-нибудь непременно бы сел. Глядишь, и перестали бы артерии дырявить, – устало сказал он, тяжело вздохнув. – Кстати… У них там, в мире чистогана, подключичный катетер исключительно хирурги ставят, – добавил он. И потянулся за сигаретой.
Но мир чистогана был далеко, где-то за океаном. А вот артерии и неопытные медсестры – рядом. И все повторялось. Неловкое движение, разрыв, кровь сочится в грудную клетку, отчего сердцу и легким становится тесно, и они решают, что с них, пожалуй, хватит. И… милости прошу ко мне на стол!
Держа перед собой патанатомическое заключение, поникшие от горя родственники старательно вчитываются в научное нагромождение медицинских терминов. А ведь вместо сложных диагнозов там должно быть написано всего несколько простых слов: «Убит медсестрой Клавой». Впрочем, те, кого Клава отправила на тот свет, неловко дернув иглой и тихонько сказав «ой, блин», знают, как было дело.
Даже переживаемая санитаром смерть ребенка от несоблюдения ТБ "Не стойте и не прыгайте, не пойте, не пляшите там, где идет строительство или подвешен груз!" не так бьет - тут же убийство по неосторожности заложено в систему... Хотя нельзя не согласиться:
"Дитя, символ продолжения жизни, символ будущего, зажатый в шелковых тисках смерти – зрелище, противное самой природе человека".
Хорошо, ново, правильно.
Казалось, он только сейчас осознал, что того действительно больше нет среди живых. И чтобы хоть немного побыть с ним рядом, ему отныне придется снова и снова мучительно воскрешать его в воспоминаниях.
Я часто видел подобные озарения. К кому-то оно приходит, когда родной человек предстает перед ним в тесном деревянном костюме. К другим, когда заколачивают крышку гроба, словно распяв их последнюю надежду на библейское чудо, в которое они бессознательно верят, потому что неспособны разом принять тяжесть утраты. А к некоторым – спустя многие месяцы и годы после похорон. Но самая страшная участь ждет тех, кому это озарение так и не явилось. Они становятся заложниками своих мертвецов. Не найдя сил отпустить их, медленно заживо разлагаются, погребенные вместе с ними под не пережитым горем. И хотя таких немного, их я тоже видел.
Кто я? Рядовой санитар, неквалифицированный работяга, чья должность болтается в самом низу штатного расписания? Или Харон в Царстве мертвых, тянущий лямку своего высшего предназначения, которое скрыто от беглого поверхностного взгляда живых и очевидно лишь для мертвых?
«Семь дней, семь ночей», как говорят турагенты. Семь суток смерть нон-стоп. Господь успел за это время создать мир. Мы с парнями аккуратно засеем маленькое деревенское кладбище, отправив в последний путь около ста сорока человек.
Еще совсем недавно он набирал этими легкими полную грудь воздуха, чтобы укоризненно просипеть: «Люська! Да что ж ты душу-то мне мотаешь, стерва?!!» Он выдыхал из себя это, а календарь его жизни продолжал шелестеть, считая дни. Когда дней не осталось, стал отсчитывать оставшиеся вдохи. Каждый из них дарил ему возможность сказать ей: «Люся… Ты прости меня, дурака старого. А, Люсь?» Успел ли?
"Рождение и смерть удерживают на себе все здание человеческой судьбы. Их следы есть в любом, даже пустяшном событии, мелькнувшем на вашем пути..."