Лондиниум. Лондон. Сердце Британской империи. Город прекрасных архитектурных памятников. Город великих ученых, писателей и художников. Город, выживший, несмотря на страшную эпидемию чумы и чудовищный пожар, которые практически уничтожили средневековый Лондон. Это захватывающий рассказ о людях, живших в городе от времен древних кельтских племен до наших дней. Увлекательная история многих поколений семей, чьи судьбы переплелись в этом городе: легионеров Юлия Цезаря, вторгшихся на остров два...
Однажды утром Божий промысел обозначился. Подул ветер времени, выметая длинную череду Тюдоров. Он потянулся по галерее холодным сквозняком, тревожа занавеси, тафту, шелка и мишуру. На север мчался гонец. Эпоха Стюартов пришла.
Если хочешь повлиять на государя, юноша, то забудь о доводах. Изучай человека. Генрих любит власть. В этом его сила. Он крайне тщеславен. Ему хочется выглядеть героем. В этом его слабость. И он нуждается в деньгах. Это его потребность.
Но кто рассудит, что в делах государственных является театром, а что - действительностью? В первом отражено второе.
Это слияние саксонской и датской культур нигде не происходило столь успешно, как в разраставшемся порту, ныне известном как Лондон. Он находился на старой границе между саксонской и датской Англией, а потому культуры объединились самым естественным образом. Хотя общегородской сход у старого креста возле собора Святого Павла, куда трижды в год сзывал большой колокол, оставался саксонским фольксмутом, собрание отцов города, управлявших торговлей, именовалось на датский манер: хастингс.
Я слишком стар, чтобы сдаться. Если старик сдается, он умирает.
Человек может возвыситься к славе и удаче, а после пасть - столь же быстро. Или наоборот. Это значит, что жизнь подобна колесу, все-то вертится. И учит нас смирению. Ибо пусть мы взлетим - нас могут и низвергнуть.
Жизнь не обязана укладываться в твои представления.
Осторожность - залог выживания.
Маска позора - штука неприятная. Невоздержанных на язык женщин иногда приговаривали к ношению небольшой железной клетки. крепившейся на голове и снабженной металлическим кляпом. который обездвиживал язык. В таком виде этих горлопанок водили напоказ. как в колодках, в которые заключали иных злодеев.
Сторонники короля, считавшие невозможным посягнуть на принцип престолонаследия, удостоились даже клички. Их прозвали тори, что означало "ирландские бунтовщики". Они, в свою очередь, наградили противников короля не менее грубым эпитетом: виги – "шотландское ворье".
Простые души - они благороднее.
Представьте себе. Лето заканчивается, и падают листья. Они устилают землю. И кажется, что они разлагаются полностью, но не совсем. На следующий год это повторяется. И опять. Истонченные, сплющенные листья и другие растения образуют слои, которые напластываются год за годом. Это естественный, органический процесс.
Нечто похожее происходит с людьми, особенно в городах. От каждого года, каждого века что-то да остается. Оно, конечно, спрессовывается, исчезает с поверхности, как сам человек, но малая толика сохраняется. Римская плитка, монета, глиняная трубка шекспировских времен – все это покоится издревле. Мы копаем, находим, показываем. Не думайте, что это просто предметы. Монета и трубка кому-то принадлежали. Человеку, который жил, любил и ежедневно, как мы с вами, видел реку и небо.
И потому, вторгаясь в почву и находя на глубине то немногое, что осталось от мужчины или женщины, я стараюсь не забывать, что соприкасаюсь с колоссальными и бесконечными напластованиями жизней. И порой мне кажется, что мы попадаем в слой спрессованного времени и разворачиваем былую жизнь, пусть даже единственный день с утром, вечером, синим небом и горизонтом. Мы приоткрыли только одно из миллиона миллионов окон, сокрытых в земле.
Чем бы ни был елизаветинский театр — символом престижа для благородных покровителей, трибуной для актеров и драматургов, — прежде всего он являлся бизнесом.
Ее единственным оружием, каким, кстати, она частенько и вполне успешно пользовалась дома, был неистовый нрав.
– Я решил жениться на тебе.
Та вскинула глаза:
– А можно мне хоть слово молвить?
– Нет, – ответил он любезно.
В центре креста покорно раскинул руки распятый Христос, взиравший запавшими глазами так, что каким-то образом предавал наблюдателю и римскую божественную иерархию, и мрачное северное чувство рока. Однако по-настоящему внимание саксов приковалось к орнаменту, ибо вокруг Спасителя каждый дюйм был покрыт искусными изображениями растений, цветов, животных, а также красиво переплетенными узорами, чем издавна славилось англосаксонское искусство, которому теперь, соединенному с христианскими фигурами и символами, предназначалось явить славу островной Церкви.
Это было еще одно великое правило миссионеров: "Не разрушай укоренившегося - поглощай".
Но, как обычно бывает в политике, истина была где-то далеко и к тому же не слишком важной; считалось лишь то, во что верил народ.
Река безопаснее, - объяснил отец. - В море тонут. Оно жестоко.
Тучные люди всегда представлялись Юлию немного загадочными. Как они дошли до такой жизни? И почему их устраивает подобное состояние?
Он понимал,что скорбь мальчика столь же бесполезна, сколь и понятна, тем не менее горе Сеговакса очень тронуло его.
Откровенная ложь не является ложью, если оправдывается галантным отношением к даме.
-Ты не дурнушка, – внушила она дочери. – Мужа себе найдешь. Но мужчинам не нравятся слишком умные женщины, а если уж так получилось, то лучше это скрывать.
И если в этой упорядоченной Вселенной Земля находилась в центре, то было ли на земной поверхности место, достойное именоваться фокусом всей системы? В этом пункте мнения широко разнились. Одни называли Рим, другие - Иерусалим. Христиане Востока могли выдвинуть Константинополь, сарацины - Мекку. Но коренной лондонец, будучи спрошен, ответил не задумываясь. Все это никакие не центры Вселенной. Центром был Лондонский мост.
Красивые дубовые елизаветиские постройки свидетельствовали о благополучии владельцев.
Если мир — сцена, он собирался сыграть красиво.