Цитаты из книги «Бразилья» Йен Макдональд

трансвеститы в Лапе стоят не дороже бобов.

Она не задает вопросов, пока Эдсон объясняет устройство своего мира.
Ангелы из углеродного волокна наблюдают за городом денно и нощно, никогда не перестают, никуда не спешат. Универсальные арчиды ставят метки и мониторят твое местоположение, и тебя предают одежда, обувь и игрушки в кармане. Тотальная слежка – все от полицейских камер на шоссе до футболок и айшэдов прохожих постоянно делает снимки, конфиденциальность доступна только богатым и мертвым. Информацией не владеют, но ее берут взаймы; музыка, помеченная определенной датой, и дизайнерские логотипы должны постоянно обновляться: нарушение интеллектуальной собственности карается смертью, но убийства стали развлечением в прайм-тайм, когда за каждый просмотр взимают плату, а полиции оплачивают каждое раскрытое дело. Любой клик айшэдов, любое сообщение, звонок, карта, любой крик «Гооооол!», любой апдейт, штраф за проезд и купленный кафезинью генерирует облако маркетинговой информации, хвост которого тянется через всю инфосферу Сампы. Алиби, несколько удостоверений личности, резервная копия самого себя – небезопасно быть кем-то одним слишком долго.

Но дона Ортенсе любила пиратское радио, танцы, мальчиков на быстрых машинах, и настоятельница освободила ее от обета (на самом деле ни один бог не станет воспринимать клятвы четырнадцатилетней девочки).

Господь требует от нас самого лучшего. Эти болезни – очистительный огонь. У Господа большие планы на этот край, с Божьей помощью я создам народ, достойный его.

– Знаю, знаю. Не жди, что я буду последовательной. Что вы делаете со всеми этими штуковинами?
– У нас супергероический секс.
Ее глаза расширяются от удивления.
– Типа Бэтмена и Робина? Круто. Но что вы конкретно делаете?
– А тебе-то какая разница?
– Люблю совать нос в чужие дела. Из-за этого у меня уже неприятности.
– Мы переодеваемся. Играем. Иногда притворяемся, что деремся, ну типа битв. – Произнеся это вслух, выдав свой секрет, Эдсон испытывает жгучий стыд. – Но большую часть времени просто разговариваем.

Этот огромный, грубоватый, старомодный, мрачный, романтичный, пессимистичный, одаренный, катастрофически невыдержанный и умный диктор новостей. Его книги. Его стряпня. Его вино, его время, его умение слушать. Его большие нежные руки. Его любовь к дождю. Он всегда был рядом, если то позволяли Бразилия и мир. Его многочисленные костюмы, рубашки и всегда дорогое нижнее белье. Его сексуальность никогда не была современной и очевидной, вульгарной, в ней чувствовалось что-то более взрослое, умное, грязное и романтичное, комичное, дурное и упадническое. Она увидела, как стилус написал: С тобой я чувствовала себя женщиной.

Мы – сны. Все мы – призраки. Подумай! Если универсальный квантовый компьютер может точно воссоздавать реальность множество раз, то какова вероятность, что мы самая первая, оригинальная копия, в отличие от всех остальных? Хочешь цифр? Могу привести тебе цифры. Мы все подсчитали. Так вот, вероятность очень-очень-очень мала… Настоящая вселенная погибла уже давным-давно, мы все призраки в конце времен, в смертельном окончательном холоде. Процесс постепенно замедляется, но никогда не остановится, перезапускаясь снова и снова, и нам не выбраться отсюда. Никому.

«Жадность, тщеславие, ненасытность, жестокость и неуважение к чужой жизни – вот пороки всех великих держав мира. А в Бразилии это добродетели, которые практикуют с большим рвением».

– Лягушки видят на квантовом уровне, они могут заглянуть в мультивселенную, – говорит Мальчик-Загадка... – Вот почему они сидят с выпученными глазами.

... сила ничто, если лишена контроля.

Кто-то сам ведет в этой жизни, а кого-то везут.

Смеющийся человек всегда победит злого, поскольку злой глуп, им двигает ярость, а не хитрость.

Люблю мужчина считает, что ему нужна Таинственная девушка, но на самом деле хочет знать о моде цитатник все, чтобы не было белых пятен.

Хорошая идея, но ее мир и так лоскутное одеяло из хороших идей, у большинства из которых нет ног.

Он никогда не думал, что море пахнет так странно, словно бы ненавидит землю и всех, кто оттуда явился.

Физика - это любовь. Зачем кому-то всю жизнь биться об истину, которую мы с трудом можем понять, если не ради любви?

В соотвествии с генеральной установкой на новизну, оригинальность и кидалтов стены украшали огромные фотографии персонажей "Звездных войн". Марселина чувствовала, как на нее давит Боба Фетт.

Она могла понять, чем шаманизм, единение и свобода от ограничений так привлекательны для белого среднего класса, обитающего за высокими заборами, утыканными камерами слежения, под присмотром вооруженной охраны. Это дикий мир, дух джунглей в пределах двадцати минут езды каждый второй вторник вечером.

Иногда мне кажется, что Господу не нужно никакого другого ада, кроме бесконечной зубной боли.

Именно это нравится нам больше всего – страдания других, паноптикум. Покажите нам пытки и безумие, покажите нам публичные вскрытия и отвращение, покажите, как девушки раздеваются на телеэкране. Мы – похотливое зверье. Радость открытого унижения знакома еще с восемнадцатого века. Если бы сейчас проводили публичные казни, то Четвертый канал показывал бы их в прайм-тайм, и рейтинги били бы все рекорды.

У всех есть теория. Спроси любого таксиста в Рио, и он поделится своей бесплатно. Таксисты всегда знают, как улучшить ситуацию в стране, кого поставить в лучшую сборную, где лучше всего поесть. Проблема в том, насколько полезна твоя теория? Объясняет ли она обыденное так же, как странное и сверхъестественное? Физика - не исключение. У нас были Ньютон, Эйнштейн, Бор и Гейзенберг, и каждый раз теория чуть лучше объясняет реальность, но нам предстоит ещё долгий-предолгий путь до конечной Теории Всего, финальной версии таксистов, которая объясняет всё, начиная от причин , по которой существует нечто, а не ничто, и заканчивая результатами футбольных матчей.

Лягушки видят на квантовом уровне, они могут заглянуть в мультивселенную. Вот почему они сидят с выпученными глазами.