Дядя Эдик отказывается выбрасывать дохлую нечисть с нашего балкона! Он вообще не понимает, как это выбрасывать то, что можно замариновать и съесть?! Полный псих, что с него возьмёшь, кроме справки… Нам всё время кто-то угрожает: то вампиры, то мятежные бароны, то злобные цверги и даже королевское войско. Угадайте, кого они ищут? В нашу тихую квартиру врывается то ОМОН, то родительский комитет, та еще нечисть… Чёрная баньши уже вещает о крови на стенах замка Кость, а моя Хельга мирно спит...
Слов нет. Слюней и мата тоже.
– Я научила её многому. Не знаю, найдётся ли в целом свете тот, кто смог бы её победить, – осторожно начала Хель, наматывая прядь волос на мизинчик. – Но у неё есть слабости – всё, что она получила по человеческой линии от своего отца.
– Спасибо. Значит, как слабости, так это от меня?
– Есть вещи, мешающие в бою, – жалость, сострадание, попытка понять чувства и мотивы противника, мысли о его близких, снисхождение к павшему…
Даже когда Хель проходила с серпом между рядами ревущих войск, выкашивая жертвы направо-налево, с её губ не сходила хладнокровная полуулыбка, а горы трупов устилали её след.
Никто не видел её лица, но она целовала каждого, прежде чем вскрывала сталью человеческую плоть. Она не считала их, не запоминала имён, не отмечала лиц, жизнь любого смертного волновала её не больше, чем сухая трава под ногами.
Смерть, как правило, не может позволить себе быть доброй или злой, она не понимает, когда люди называют её естественной или неестественной, быстрой или медленной, мучительной или милосердной. Ей равно чужды мораль, культура, этика, чувства и эмоции. Единственное, что всерьёз способно бесить мою жену, так это когда люди играют со Смертью…
– Сир, ой, простите, лорд Белхорст, – спросил Метью, – а кто такие гноры?
– Болтливые твари из костей, но с причесоном, – хихикнул Десигуаль.
Физиономия моего пажа недоумённо вытянулась, и мне пришлось объяснить подробнее.
Гноры (хноры, хнары) – мифические существа, абсолютно реальные в этом мире. Как правило, это скелет человека или зверя с абсолютно живой головой. Смотрится жутковато, обладает завлекающим голосом, питается сырым мясом, чьим угодно. Чаще всего просто уговаривает жертву добровольно подставить горло, но в случае необходимости может применить силу, и немалую. Убивается, как и большинство нечисти, отрубанием головы или перемалыванием всего скелета в однородную костную муку. Это, кстати, куда надёжнее.
В дверь позвонили ещё раз, а потом уже просто стукнули кулаком раза три-четыре.
– Кто там? – не хуже почтальона Печкина, доведённого птичкой, взвыл я. – Вот сейчас вообще не вовремя, мы ещё прошлых гостей не всех перебили…
– В очередь, сукины дети, в очередь! – поддерживая меня, пролаял бывший бог. Уж не знаю, где он умудрился подсмотреть Булгакова.
«Куда вы? – вдруг раздался в моём мозгу чарующе-сладкий голос. – Зачем от меня убегать?»
– Эд, быстрее!
«Там вас ждёт медленная и страшная смерть. А я прижму вас к груди, обогрею дыханием и убаюкаю ласками. Не стоит меня бояться…»
– Я стараюсь, стараюсь, не торопи бога!
«Прими мой поцелуй, Ставр Белый Волк. Не противься судьбе, и ты почувствуешь облегчение. Боль и страхи останутся позади. Не надо мучиться, страдать, скорбеть о несовершенстве мира, взывать к справедливости равнодушное небо. Останься со мной. Обернись ко мне. Одно лишь касание губ, короткое и нежное…»
Прощальная песня победителя над поверженным врагом:
Великие воины, павшие в битве,
Лишённые даже прощальной молитвы,
Защиты от подлости, лжи и вранья,
Но ставшие пищею для воронья,
Упавшие лбом в равнодушное небо,
Смешавшие с кровью всю быль или небыль,
Отдавши дыхание звону секир,
Навеки покинувшие землю и мир,
Отпетые ветром, укрытые снами,
Молю вас, дождитесь.
Я скоро.
Я с вами…
– Смотри за ней. Если хоть раз кровь врага на губах почует – не удержишь девчонку. Тьмы в её душе нет, верю, сам не раз ей в глаза глядел. Но тем, что за Гранями, этого и не нужно. Они из неё светлый и сильный меч выкуют, принесут в наш мир, и она сама станет вершить справедливость. Единый судья, единый приговор, единое наказание… и палач един для всех. Правда без справедливости, закон без милосердия, истина в последней инстанции.
– Как же я по тебе соскучилась…
Она не ждала от меня ответа, всё было очевидно без слов. Я не мог наглядеться на неё – живую, сильную, красивую и опасную, словно испанская сталь, нежную и страстную, как морская волна. Эта женщина была воплощённой мечтой любого мужчины!
– Ставр, дружище, я знаю не так много слов, чтобы описать твоё (наше) положение. Самое подходящее начинается на букву «ж»…
– Не смешно.
– Скорее даже трагично, – поморщился он, и в его глазах загорелся знакомый мне безумный огонёк.
– Па, а как этот ваш Выбор вообще должен произойти? Меня куда-то вызовут, чтобы я что-то там подписала?
– Несколько сложнее, – вздохнул я. – В принципе подписывать ничего не надо, но ты должна будешь чётко выразить свою волю.
– То есть?
– Раз и навсегда решить, кем ты хотела бы стать – богиней жизни и смерти, объединяющей вокруг себя весь мир или даже все миры за Гранями, или обычной девочкой. Здесь и со мной.
– Поговори с ним потом, один на один, – попросил я, наклонившись к правому уху Центуриона. – Так, по-товарищески, без наездов. Но чтоб он понял…
– Хорошо, Ставр, – кивнул чёрный конь. – Когда надо, я умею быть чрезвычайно убедительным. Четыре подковы по зубам – это, знаешь ли, вполне себе весомый аргумент.
– Хельга запретила его бить, – с тоской признался я.
– О-о… тогда извини, мы с твоей дочкой в разных весовых категориях. Она же с меня потом три шкуры спустит.
– Вот поэтому и прошу: просто поговори.
– Тогда я ещё Ребекку к этому делу припрягу. Возможно, она, как девочка, найдёт нужные струны в душе этого юноши.
– Согласен, – подтвердил я, толкая Центуриона каблуками.
– Эд, собирайся, ты идёшь со мной.
– Ура, гулять! Где мой шотландский килт?
– Не гулять, скорее чинить разборки.
– Ура, разборки! Где мой молоток?
– Папуль, это мы!
– Мы? – рыча, удивился я.
– Открывай, пока она не сказала «дедуль», – посоветовал кудрявый бог, и я мигом сдвинул засов.
Иггдрасиль мне всей корневой системой в самое весёлое место…
– Иди давай. Не спрашивай меня ни о чём. Просто убей там всех и возвращайся!
– Чтобы вместе убить всех тут?
– Ты понимаешь меня как никто, Ставр Белхорст!
Личные отношения и остаются личными до тех пор, пока ты не начнёшь выкладывать фото своей жизни в инстаграмме и забивать собственной физиономией все социальные сети. Внимание хоть какого-то сообщества к тебе, любимому, так затягивает, что человек и не замечает, как готов выложить всё самое сокровенное, лишь бы получить лишний лайк или вызвать маленький пошлый скандальчик.
– Вернёмся живыми, набью тебе морду.
– Что ж, теперь у тебя есть серьёзный стимул вернуться, – философски резюмировал бывший бог.
– Это который младший брат короля Ричарда Львиное Сердце? – не удержался я.
– Нет, это деверь кузена четвёртого брата от третьего брака короля Вильгельма Третьего Редкозубого!
– Да, Седрик, извини, очень надо. Присмотри тут за всем, не тревожь леди Дану, не зли Эда, займи работой Метью, придуши леди Мелиссу, задай корма Центуриону с Ребеккой, ничего не перепутай!
– Да, па! Мне на Центурионе удобно ездить, сидишь как на диване. – Значит, я толстый? Толстый, да?!
– Нет, я реалист. Пессимисты у нас в Закордонье не выживают. Оптимисты, впрочем, тоже.