Рецензии на книгу «Небесный Стокгольм» Олег Нестеров
Все думали, это весна...
Я даже не могу сказать, что "Небесный Стокгольм - книга, это скорее черно-белая кинохроника, летопись времени, яркая, и, благодаря огромному количеству комментариев, очень подробная. 10 лет из жизни троих молодых, талантливых людей, 10 лет из жизни их друзей и подруг, соседей и знакомых, 10 лет из жизни Москвы, 10 лет из жизни страны, 10 лет из жизни всего остального мира. 10 лет веры и надежд, чаяний и стремлений, разочарований и новых надежд, 10 лет проб и ошибок, удач и провалов, порывов и мечтаний. 10 лет жизни.
Небесный Стокгольм - точка сближения, рай на земле, место, где люди будут трудиться ради процесса, а не ради результата, место, где все вместе и каждый в отдельности смогут быть счастливы. Был ли у нас шанс жить в такой стране? Наверное был, но уж очень призрачный. Как говорил Толстой "Гладко было на бумаге, да забыли про овраги, а по ним ходить". Была мысль, были люди, было желание идти, творить, строить, двигать, но раскочегарить такую махину как СССР, сдвинуть её с места мирным путем... Сахаров и Солженицын, Канторович и Ромм, Шпаликов, Лотман, Кончаловский и трое ребят, сочиняющих анекдоты и антианекдоты по заданию КГБ, могли ли они и такие как они сдвинуть эту махину? Несбывшиеся надежды? Утопия? Начало? Первый гвоздик в крышку гроба?
От такого набора, казалось бы, легко впасть в депрессию или запить. Но только не здесь. Как-то грамотно у Нестерова сглажены углы что ли, есть грусть, но нет печали, есть ошибки, но нет крушений, запить не хочется, хочется пересмотреть Ромма и Кончаловского, чтобы еще глубже уйти в то время, почувствовать кончиками пальцев.
Отдельное спасибо за музыку, за кино, за тот КВН, так непохожий на наш сегодняшний, у меня постоянно было ощущение, что я вижу и слышу всё это.
И еще вот за это:
Когда я слышу, как кто-то жалуется, что живет в сложное время в дурацкой стране, что вокруг все дебилы, нет возможностей, нет сил и так далее: диагноз простой: не искрит. И не будет.
Ох, какие же правильные слова. Они были актуальны тогда, актуальны сейчас, да и дальше не потеряют смысла.
А по поводу нашей страны и народа уж очень хорошо сказал в свое время Некрасов:
Да не робей за отчизну любезную...
Вынес достаточно русский народ,
Вынес и эту дорогу железную -
Вынесет всё, что господь ни пошлет!
Вынесет всё - и широкую, ясную
Грудью дорогу проложит себе.
Жаль только - жить в эту пору прекрасную
Уж не придется - ни мне, ни тебе.
P.S. Очень хотелось бы пожать руку создателям анекдотов про Чапаева, чукчей и армянское радио)))
А дирижер все-таки управляет или вдохновляет? Буду думать.
С одной стороны - интересное произведение, окунающее читателя в эпоху Оттепели, в эпоху, когда Россия вновь, казалось бы, начала меняться, да опять все бросила на полпути и повернула назад - как это с ней всегда и бывает.
С другой - всю дорогу не оставляло впечатление, что читаешь не роман, а будто смотришь документальный фильм, в который вместо исторической хроники, иллюстрирующей голос за кадром, вмонтировали эпизоды-реконструкции с не очень хорошими актерами, которые общаются исключительно параграфами из учебников истории. Это впечатление усиливают и вставки-рассказы внутри романа, и длинное примечание в конце, в котором подробно расписано, что и где взял автор.
Трио главных героев в романе прописано довольно неплохо: я обнаружил, на кого сам похож, на кого хотел бы быть похожим и на кого бы совсем не хотел. Им сопереживаешь и болеешь за них. Некоторые персонажи второго плана немного странны - их наличие в тексте на первый взгляд ничем не оправдано (например, Катя, острую необходимость которой для сюжета и судьбы главного героя я так и не уловил).
И вроде бы все хорошо с этой книжкой, и читать интересно, и даже будто цепляет, и моментами действительно смешно (странно было бы в книге о сочинителях анекдотов обойтись без самих анекдотов), а ощущение такое, будто все герои просто вмонтированы в кинохронику и контекст истории, как Форрест Гамп. Вот они слышат, как Хрущев разносит выставку в Манеже, вот молодой Высоцкий поет им песню, вот резонансный митинг, а вот Солженицын на хуторе в Эстонии. Кажется, ничего в 1962-1969 годах не обошлось без этих персонажей или их знакомых. И это грустно, потому что напрочь лишает сюжет какой-либо изящности. Слишком грубо герои вшиты в этот контекст, слишком сбит баланс между их историей и историей страны.
Так что "Небесный Стокгольм" - это хорошая документальная книга, но не очень хорошая художественная.
Книжка, на первый взгляд, гламурно-винтажная. Чем-то она напоминает россиянские сериалы последних лет, вовсю лакирующие реалии Совка. Будто было много там независимых и обеспеченных людей и т.п. (об авторитарном ренессансе хорошо пишет борющаяся с ним публицистка А.Миронова). Свобода в условиях «нашей советской родины» едва дышала и чаще всего была вынуждена таиться.
Характеры героев тех лет переданы, на мой взгляд, недостоверно и схематично; это нынешние «попаданцы, заброшенные в эпоху «оттепели» и начала «застоя». Автор что называется «не жил», а написал свой текст по весьма тенденциозным «источникам», список которых приводится в книге.
Но если согласиться с предложенными правилами игры, то роман весьма любопытный.
Иллюстрация к слухам, циркулирующим еще в период «застоя», о том, что все анекдоты придумываются спецслужбами.
Есть смешные. Можно и сегодня рассказать.
Иногда запах супа или свежесваренного компота может произвести катаклизм и превратить душу человеческую в развалины... Иногда прочтение простенькой книжечки от фронтмена захудалой отечественной группенки может вернуть вкус к чтению и вообще - к жизни. Бывает такое, ага. Первая книга января и этого года. Хорошее начало. Читать всем, кто любит олимпийского мишку и мишек на севере...
Вот вроде бы всё хорошо. Вроде бы "Небесный Стокгольм" - это про эпоху надежд, когда недолго, но казалось, что всё возможно, а потом казаться перестало. "Юбка" Нестерова была примерно о том же, компания молодых творческих людей хочет продуктом своего творчества улучшить жизнь в стране, а власть закручивает гайки. Но текст "Небесного Стокгольма", на мой взгляд, перегружен цитатами из статей. У книги и так сто страниц примечаний, ну вот зачем непосредственно в текст романа вставлять по несколько страниц публицистики? И в целом книга построена на реакции на различные произведения культуры. Книги, фильмы, музыка, телевидение... как будто не художественный роман, а научно-популярная работа о культуре шестидесятых. Может быть, лучше бы так и позиционировалось.
НЕБЕСНЫЙ СТОКГОЛЬМ
Грезы прошлого — фундамент для будущих деклараций.
“Небесный Стокгольм” — роман, которому Олег Нестеров, лидер “Мегаполиса” и заслуженный музыкальный издатель, отдал ни много ни мало почти 8 лет. Эта книга, безусловно, этапная работа, не только отвечающая исканиям, в общем, всего русского реализма последних лет, но и (наряду с быковским “13-м апостолом”), пожалуй, подводящая некоторый итог для всего (исторического) направления отечественной прозы (в диапазоне, допустим, от Шаргунова до Юзефовича). Суть проста: нужно условиться об опорных моментах, положительных смыслах и (не)вынужденных ошибках. Для чего? Очевидно для того, — по сложившейся традиции это право у нас принадлежит литературе — чтобы оформить новый общественный договор. Неизвестно, каким он будет, что останется, а что сотрется, словесность (вернее, даже русский язык) мыслит точками, их протяжениями, и только перспектива дает картину относительной ясности.
Для Олега Нестерова точка эта определена и во времени — заря шестидесятых, и в пространстве — собственно Москва, или — используя авторский термин — Небесный Стокгольм, строительству которого посвящена не только книга, но и (прекрасный) музыкальный альбом “Мегаполиса”, сайт и моноспектакль. Все вместе они составляют арт-проект огромной силы, своеобразное посвящение родителям, попытку оживить неосуществленные замыслы — раздуть меха светлого шестидесятнического воздуха.
Воздух, собственно, самая важная для Нестерова категория. Иногда в своих интервью и выступлениях он заменяет его словом “уклад”. Или “прошивка”. Или “культура”. Воздух, очевидно, категория времени, времени, “когда все получалось”. Нестеров работает с коротким всплеском зримой и возможной утопии, выражаясь литературно: балансирует на грани между мечтой и химерой. И делает это столь убедительно и хлестко, что ему веришь безоглядно. Вот если бы получилось, вот если бы проросло, вот если бы сняли… Еще бы, все это играет, произносит и декларирует человек, который некогда и сам определил время, скромно и тихо издав почти все заметные пластинки русского поп-рока.
Здесь трудное свойство взаимодействия: Нестеров — идеальный медиум для далеких голосов стремительно угасшего поколения. Так получилось. Может быть, потому, что Нестеров как бы посередине между теми, кто застал тот самый “воздух” (Соловьев, Файт и т.д.), но уже слишком далек от нас теперешних, и теми нами, кому этого “воздуха” уже не достанется. Нестеров оказывается идеальным сыном: он хранит отцовские тетради, время от времени заглядывая в них, расшифровывая их, учась по ним .
Четыре фильма, ставшие музыкой — это история движения “воздуха”, рукотворное создание мифа новыми, адекватными реальности средствами. И это самое важное достижение Нестерова: им классифицированы и описаны четыре пути русской культуры (или “воздуха” — вот почему расхожее определение “оттепель” у Нестерова не в чести), пути, которые мы точно можем назвать архетипическими. Не бороться и не делать (Китайский), бороться и делать (Шпаликов), не делать и бороться (Смирнов), делать и не бороться (Мотыль). И книга здесь — это идеальная модель консервации знания, письмо обреченного моряка, пускающего бутылку в океан. И именно на него смахивает больше всего опустивший бороду увлеченный джентльмен с мягким голосом и глазами, полными юношеского огня. Автор.
Эта история, впрочем, не могла быть идеальной, так не бывает. Мы чувствуем движения ветра, мы видим клочки сложенных стопкой неснятых фильмов, несбывшихся замыслов, застиранных на петличке надежд — и мы уже любим их, а дальше мы читаем письмо, но письмо это написано с ошибками. И именно тут раскрывается форточка, герметика только что открытого (прекрасного) мира съеживается, он по-прежнему очарователен, но уже как будто бы не тот.
Вероятно, подобный фокус мог быть частью авторского замысла. Наше разочарование от книги, этот эффект порванной (“мухинской”?) струны, сродни тому, что пережили нестеровские герои, чья молодость не осуществилась. И если все так, и мы — восторженная девушка Катерина Гордеева, то мы стали героями лучшей из возможных постановок.
Или анекдотов. Анекдот ведь — это смыслообразующий сюжет всего романа: три добрых молодца служат в КГБ сочинителями “фольклора”, шатаются по выставкам, грезят новой экономикой, а после — мир схлопывается. И анекдотом — печальным, возможно, трагическим — становятся уже они сами. Повторюсь, это была бы гениальная штука — насадить героев в читателей, перетряхнуть их — и оставить вольными слушателями с грустью на глазах, на фигуре, на их жизни. Правомочная точка зрения, без дураков, достаточно почитать рецензии, самой тонкой из которых выглядит, пожалуй, заметка Олега Кашина. Но авторская интенция все-таки говорит об обратном — задачи срастить будущее с прошлым не было: “Небесный Стокгольм” — это утопия, роман-мечта. Но, пожалуй, и только.
Для реализации утопии требуется неофит, человек “как-бы-с-другой-стороны”. Этим неофитом становится Петя — самый необъясненный и самый же абстрактный персонаж в романе. Он лишен всяких социальных, вкусовых, культурных привязанностей, мы не знаем ровным счетом ничего из его жизни, детства, родителях — его единственная задача впитывать “некоторое количество разговоров”, по-видимому, записывать их — и передавать. Записи эти появляются в тексте вообще без объяснений в виде неких конспектов, набросков, кратких записей чужих мыслей или рассказов. При этом его “служилая” роль при гэбэ не ставит, кажется, нравственной дилеммы ни перед ним, ни перед автором: первый роман Нестерова “Юбка” также рассказывал историю парней на службе, случайно изобретающих новый звук — рок-н-ролл, но там и тогда это было подчинено задаче решить, насколько модернизм склонен к тирании? В “Стокгольме” модерн от тирании ускользает — и рождает чистые и нежизнеспособные абстракции. Петя настолько оторван от реальности и быта, что даже его любовные переживания оборачиваются нескончаемым романтическим томлением без исхода и продолжения. По ходу развития действия (почти 10 лет жизни, все 60-е) меняется лишь знак этого томления: от восторга до всеобщего разочарования.
Вот перед этим Петей — гостем, эдаким Незнайкой в Солнечном Городе, не прерывающим разговоры с собственной совестью, или, может быть, даже очарованным странником из будущего, нашего времени, одиноким космонавтом, которого не стали искать после испытания — и проходит сообразное утопическому канону развертывание границ Небесного Стокгольма: кибернетики, “оттепели”, внеплановой, “низовой” экономики, художественного авангарда, “шестидесятнического” кино, первых гражданских акций протеста и т.д. Впрочем, граница эта непрочная, как непрочная она и у анекдота: смех может закрыть глаза, отодвинуть подальше правду, а после оставить тебя один на один с собой. Так из-под растертого по синеве ночного московского неба расползается трагическая усмешка писателя из “Сталкера”.
Абстракция не предполагает никаких стилистических изысков: персонажи разбрасываются по исторической прямой “оттепельного” десятилетия, коллизии и конфликты увязываются с “точками невозврата”. “Небесному Стокгольму” позарез не хватает того самого “воздуха”, о котором он собственно и написан. Сообразно провалам в стиле, проваливается и языковая ткань сюжета. Диалоги лишены случайностей, оттого почти каждый из них требует сноски, объяснения и ссылки на соответствующую литературу. Собственно примечания и составляют важную часть книги, они неотрывны от нее — и я думаю, что начинать читать роман нужно именно с них. Это действительно занятно: пройти авторский путь, определить круг его чтения (не самого глубокого, вполне доступного, кстати: большинство источников опубликованы одним издательством), узнать судьбы героев. Но сама книга от ценности примечаний совсем ничего, увы, не выигрывает.
“Небесный Стокгольм” остается важным событием культуры лишь в связке со всем нестеровским проектом, но сам по себе, к сожалению, оказывается лишь точкой, лишенной протяжения.
--Виктор Пучков для проекта СОЛОМА.
@solomatoday во всех соцсетях и TELEGRAM
Источник
Шестидесятники
Когда у человека отнять всё и отдавать частями - он будет счастлив. Будет сочинять, творить, строить, выпивать, встречаться, петь. .. Где-то там "небесная мантия", "Небесный Стокгольм", в котором вот-вот мы окажемся и будем ЖИТЬ! Он совсем рядом. А пока... Познакомьтесь с будущим - КВНа, Космоса, Кино, Музыки, Политики, Дипломатии. Познакомьтесь с Новыми Людьми.