1 раз прочитана в Книжном вызове 2024
Их называют «витязи».
Они убеждены, что жить следует по Закону и Совести.
Они отвоевывают у «общества потребления» право на власть.
Они взращивают по своему подобию новую, истинную элиту.
Они изменяют мир.
…И пробуждают потаенных повелителей человечества – могущественных Хранителей, которым вовсе не выгоден новый порядок.
Последняя битва за умы и сердца людей началась…
Сектантская утопия
Увы, порадовать своим очередным романом Злотников может разве что самых упорных фанатов. Первая проблема «Рассвета» заключается в чудовищной идейной вторичности. Рассуждения о Долге, Чести, Законе и Совести — именно так, с большой буквы и непременным придыханием! — безусловно имеют право на жизнь, но не в том случае, когда пафосные монологи кочуют из цикла в цикл, из тома в том, из главы в главу и так до тех пор, пока читатели не вызубрят наизусть высокопарные речи героев. Вторая проблема связана тоже со вторичностью, но уже сюжетной, поскольку еще в романе «Виват императору» была описана утопическая схема выращивания новой элиты общества, сочетающей выдающие физические способности, высокий интеллект и моральную стойкость, далее эта схема кочевала по другим циклам, например: «Руигату», «Рыцарям порога». Но главная беда романа в другом.
Больше всего «Рассвет» похож на сочинение по заказу деструктивной секты, которое напичкано до краев экстрасенсорикой, восточными методиками и энергетической эзотерикой. За комплексом упражнений под названием «Столп Величия Духа» так и маячит «Сторожевая Башня». От постоянно повторяющихся догматов: «лишь практика есть мерило истины», «будь достоин» и «можешь — делай!» — удушающе тянет примитивнейшим НЛП, строго по стареньким методичкам, которые не использовал еще только ленивый. Если в том же «Виват Императору» особые способности прошедших обучение обосновывались действительно фантастическим допущением о наличии особой расы, тайно сосуществующей с людьми, а в фэнтезийных мирах присутствовала магия, то в данном цикле Злотников и Корнилов ударились в столь нарочитое подражание эзотерическим практикам, что собственно фантастики в книге почти не видно, если не считать таковой конспирологическую теорию о Хранителях, скрыто управляющих нашей цивилизацией.
Но что же предлагают читателям соавторы? Почти каждый время от времени сталкивается с агрессией, наглостью, алчностью людей, которые привыкли к безнаказанности в силу занимаемой должности или немалого состояния. Сталкивается и вынужденно отступает, поскольку против системы не пойдешь и проще отвернуться или выполнить требования, чем добиваться правды с риском для здоровья, кошелька и даже жизни. Соавторы бесхитростно давят на чувство справедливости, любовь к правде и честности, рисуя общество, где ложь, честолюбие и нажива исчезнут в принципе. Прекрасная затея! Но отчего-то в идеологии и методах Олега Трегрея, урожденного дворянина из другого мира, проскальзывают неоднозначные моменты. Например, перевоспитание народа Трегрей считает делом малоперспективным, предпочитая подготовку «новой элиты». А ведь Шварц не зря писал, что важнейшая работа — убивать дракона в людях, в каждом, пусть это занятие и хуже вышивания.
Говорить о персонажах не имеет особого смысла, поскольку это марионетки-функции, отыгрывающие шаблонные роли и отличающиеся лишь стилизацией речи и мыслей — под уличный жаргон, под блатняк, под архаичный говор и так далее. Сторонники Трегрея — лишенные сомнений, почти непогрешимые супермены. Противники — жадные и глупые взяточники, эгоисты и бандиты. Пожалуй, к достоинствам можно отнести лишь политическую сатиру на властные структуры и оппозиционные партии, в которой соавторы проходятся по всем типажам, живописуя особенности провинциальных нравов.
Итог: посредственная утопия, склеенная из эзотерики, политики и пафоса.
Сектантская утопия
Увы, порадовать своим очередным романом Злотников может разве что самых упорных фанатов. Первая проблема «Рассвета» заключается в чудовищной идейной вторичности. Рассуждения о Долге, Чести, Законе и Совести — именно так, с большой буквы и непременным придыханием! — безусловно имеют право на жизнь, но не в том случае, когда пафосные монологи кочуют из цикла в цикл, из тома в том, из главы в главу и так до тех пор, пока читатели не вызубрят наизусть высокопарные речи героев. Вторая проблема связана тоже со вторичностью, но уже сюжетной, поскольку еще в романе «Виват императору» была описана утопическая схема выращивания новой элиты общества, сочетающей выдающие физические способности, высокий интеллект и моральную стойкость, далее эта схема кочевала по другим циклам, например: «Руигату», «Рыцарям порога». Но главная беда романа в другом.
Больше всего «Рассвет» похож на сочинение по заказу деструктивной секты, которое напичкано до краев экстрасенсорикой, восточными методиками и энергетической эзотерикой. За комплексом упражнений под названием «Столп Величия Духа» так и маячит «Сторожевая Башня». От постоянно повторяющихся догматов: «лишь практика есть мерило истины», «будь достоин» и «можешь — делай!» — удушающе тянет примитивнейшим НЛП, строго по стареньким методичкам, которые не использовал еще только ленивый. Если в том же «Виват Императору» особые способности прошедших обучение обосновывались действительно фантастическим допущением о наличии особой расы, тайно сосуществующей с людьми, а в фэнтезийных мирах присутствовала магия, то в данном цикле Злотников и Корнилов ударились в столь нарочитое подражание эзотерическим практикам, что собственно фантастики в книге почти не видно, если не считать таковой конспирологическую теорию о Хранителях, скрыто управляющих нашей цивилизацией.
Но что же предлагают читателям соавторы? Почти каждый время от времени сталкивается с агрессией, наглостью, алчностью людей, которые привыкли к безнаказанности в силу занимаемой должности или немалого состояния. Сталкивается и вынужденно отступает, поскольку против системы не пойдешь и проще отвернуться или выполнить требования, чем добиваться правды с риском для здоровья, кошелька и даже жизни. Соавторы бесхитростно давят на чувство справедливости, любовь к правде и честности, рисуя общество, где ложь, честолюбие и нажива исчезнут в принципе. Прекрасная затея! Но отчего-то в идеологии и методах Олега Трегрея, урожденного дворянина из другого мира, проскальзывают неоднозначные моменты. Например, перевоспитание народа Трегрей считает делом малоперспективным, предпочитая подготовку «новой элиты». А ведь Шварц не зря писал, что важнейшая работа — убивать дракона в людях, в каждом, пусть это занятие и хуже вышивания.
Говорить о персонажах не имеет особого смысла, поскольку это марионетки-функции, отыгрывающие шаблонные роли и отличающиеся лишь стилизацией речи и мыслей — под уличный жаргон, под блатняк, под архаичный говор и так далее. Сторонники Трегрея — лишенные сомнений, почти непогрешимые супермены. Противники — жадные и глупые взяточники, эгоисты и бандиты. Пожалуй, к достоинствам можно отнести лишь политическую сатиру на властные структуры и оппозиционные партии, в которой соавторы проходятся по всем типажам, живописуя особенности провинциальных нравов.
Итог: посредственная утопия, склеенная из эзотерики, политики и пафоса.
– Не выпендривайся, Сомидзе! – немедленно парировал Игорь. – Я босяком рос, школу только до шестого класса дотянул, на улице образование получал. Если б не армейка, сейчас бы точно шконку тюремную боками утюжил.
– Случайностей не бывает! Случайность – это просто пока непонятая закономерность… – провозгласил Двуха, с видом умудренного высшими силами пророка воздев руки к офисному потолку.
– Ну! – нетерпеливо дернулся Двуха. – Не тяни кота за интимности! Прошу прощения, симпатичнейшая Ирина…
– Да полно таких, кому выгодно, чтоб нас на свете не было! Каждому второму мы поперек горла!
– Но каждый второй не готов убивать, – сказал Олег. – А у нашего врага четкая цель и четкая мотивация – что определяется по бескомпромиссности действий… Кому более всего выгодно? Вот так поставим вопрос. И постараемся предположить наиболее простую версию ответа. Ибо не следует множить сущее без необходимости…
– Бритва Оккама, – кивнул Пересолин. – Или – принцип экономии.
– Другими словами, – заговорил Олег, – если существует несколько объяснений какого-либо явления и эти объяснения одинаково хороши и логически не противоречат друг другу, то следует считать верным самое простое из них. Это принцип бритвы Оккама. Маловероятные и неправдоподобные объяснения напросте срезаются словно бритвой – отсюда и название.
Редкий ученый не имеет каких-либо причуд, это своего рода проявление его профессиональной идентичности. Как, например, пьянство у военных, привычка ругаться матом у грузчиков и хроническое отсутствие работы у настройщиков гуслей.