«Вот жизнь моя. Фейсбучный роман» – легкое, увлекательное мемуарное чтение для тех, кто любит «вспоминательную» прозу классиков и в то же время хочет узнать о закулисных историях из жизни известных писателей и общественных деятелей современности: Пелевина, Кучерской и даже Чубайса!
Сергей Иванович Чупринин – известный российский литературный критик, литературовед и публицист, член Союза писателей СССР (1977–1991), главный редактор литературного журнала «Знамя». Ведет страничку в Фейсбуке.
"Однажды задумал предатель Олег отмстить нашим братьям хазарам"
Литкритик, редактор журнала «Знамя» Сергей Чупринин развспоминался так, что в его байки из склепа попал чуть ли ни каждый известный писатель позднего советского времени. Биограф почти любой крупной союзписовской фигуры, слева направа, от Кочетова до Солоухина, найдёт для себя хоть клочок для подстрочной ссылки. При таком изобилии встречаемых имён многим досталась буквально одна коротенькая сценка развлекательного тона. Сопоставляя с материалами других мемуаров можно найти существенное смысловое сходство с другими источниками. Пускай поверхностно иронично, на что только и способен безыдейный болтун Чупринин, но о каждом он высказался достаточно точно. Иногда с указаниями подтвердительных примеров от иных авторов. И о Кожинове с хазарами, и о Солженицыне с личными бухгалтерскими счётами к каждому приспособленцу, и о Феликсе Светове с тюрьмами и исповеданиями. Ничего такого уж неожиданного тут нет. Это касается и зарисовок о нравах 90-х, когда «Знамени» помогал фонд Сороса, за что нац-большевики ненавидели журнал до остервенения.
Галерея имён и эпох обширная, лишними ни одни мемуары обладателей столь приличного круга знакомств не будут. Формат с выдержками из комментариев приятелей с фейсбука не сильно разбавляет заурядность суждений вспоминателя, т.к. и там подобраны писатели не сильно от Чупринина отличающиеся. Чаще вылезает Л. Бляхер – типичная, характерно близкая Чупринину персона. Внелитературной ценности мало. В основном приходится радоваться, как нас запускают в редакционно-журнальную кухню и светское закулисье. Политические знакомства затронуты сколько-нибудь значимо только относительно выборов в Г. Думу 1995 г., к чему его пыталась привлекать команда Е. Гайдара, «Выбор России». Чупринин от всех отпинался, гордо заявив что не собирается учить народы своей вселенской мудростью, заключающейся в том, что следует во всём сомневаться и ничего определённого не придерживаться.
"Однажды задумал предатель Олег отмстить нашим братьям хазарам"
Литкритик, редактор журнала «Знамя» Сергей Чупринин развспоминался так, что в его байки из склепа попал чуть ли ни каждый известный писатель позднего советского времени. Биограф почти любой крупной союзписовской фигуры, слева направа, от Кочетова до Солоухина, найдёт для себя хоть клочок для подстрочной ссылки. При таком изобилии встречаемых имён многим досталась буквально одна коротенькая сценка развлекательного тона. Сопоставляя с материалами других мемуаров можно найти существенное смысловое сходство с другими источниками. Пускай поверхностно иронично, на что только и способен безыдейный болтун Чупринин, но о каждом он высказался достаточно точно. Иногда с указаниями подтвердительных примеров от иных авторов. И о Кожинове с хазарами, и о Солженицыне с личными бухгалтерскими счётами к каждому приспособленцу, и о Феликсе Светове с тюрьмами и исповеданиями. Ничего такого уж неожиданного тут нет. Это касается и зарисовок о нравах 90-х, когда «Знамени» помогал фонд Сороса, за что нац-большевики ненавидели журнал до остервенения.
Галерея имён и эпох обширная, лишними ни одни мемуары обладателей столь приличного круга знакомств не будут. Формат с выдержками из комментариев приятелей с фейсбука не сильно разбавляет заурядность суждений вспоминателя, т.к. и там подобраны писатели не сильно от Чупринина отличающиеся. Чаще вылезает Л. Бляхер – типичная, характерно близкая Чупринину персона. Внелитературной ценности мало. В основном приходится радоваться, как нас запускают в редакционно-журнальную кухню и светское закулисье. Политические знакомства затронуты сколько-нибудь значимо только относительно выборов в Г. Думу 1995 г., к чему его пыталась привлекать команда Е. Гайдара, «Выбор России». Чупринин от всех отпинался, гордо заявив что не собирается учить народы своей вселенской мудростью, заключающейся в том, что следует во всём сомневаться и ничего определённого не придерживаться.
Не знаю, как в Москве, а в Ростове-на-Дону на рубеже 1960–1970 годов филологи по Дерриде еще не ботали, Лакана и Бодрийяра не знали. На пике моды был структурализм в его тартуском изводе и, штудируя «Труды по знаковым системам», я, помнится, даже и словарик для себя составлял, перелагая термины, кружащие голову, на язык родных осин.Поэтому надо ли говорить, что первую главу собственной дипломной работы я написал тоже по-птичьи, щеголяя своей, сказали бы сейчас, продвинутостью?Мой научный руководитель Георгий Сергеевич Петелин, автор вполне себе традиционных работ о Бальзаке и Стендале, не возражал. Лишь попросил, ссылаясь на свою позитивистскую замшелость, лично для него перевести на родную речь то, что я в ажитации насочинял. А то, говорит, чувствую, что на защите я вас как должно защитить не сумею. Так что сели мы рядком, и уже фразе на десятой – пятнадцатой мои щеки бурно запунцовели. Ибо всё, ну или почти всё, что у меня было изложено так кучеряво, так, знаете ли, по-современному, в переводе на язык классического литературоведения выглядело удручающе бледно. Во всяком случае, обыкновенно. Биться было не из-за чего, и надо ли говорить, что с тех самых пор я уже почти полвека прикладываю все силы, чтобы обойтись без филологического новояза?