Выдающийся режиссер и актер Андрей Смирнов, покоривший публику в 1971 году легендарным “Белорусским вокзалом”, лауреат двух премий “Ника” (в 2000 году за роль Бунина в фильме “Дневник его жены” и в 2012-м за фильм “Жила-была одна баба”), был отлучен от режиссуры советскими цензорами и много лет не снимал кино. Он играл в фильмах и сериалах (Владимир в “Елене”, Павел Кирсанов в “Отцах и детях” и др.), ставил спектакли и писал – сценарии, эссе, пьесы. Эта книга впервые представляет Андрея Смирнова-писателя.
Проза Андрея Смирнова изначально связана с кино. Это виртуозная проза драматурга, литературное воплощение будущих фильмов, блестящие, мастерски выстроенные киноповести. Они чередуются со статьями о положении кино в СССР, а затем и в России, о творческой судьбе самого автора и о том, что происходило и происходит в нашей стране.
В книгу включены фотографии из личного архива Андрея Смирнова, а также фотографии со съемок его фильмов и театральных репетиций.
Слежу за тем, что делает семья Смирновых — интересны и Андрей Смирнов, и старшая дочь Авдотья, а недавно и младший сын Алексей подтянулся, сериал снял. Книгу "Лопухи и лебеда" составляют сценарии (а точнее, киноповести) Смирнова, перемежающиеся эссе о его работе как режиссёра и сценариста. Начинал ведь Смирнов как режиссёр, но выматывающая цензура и власть редакторов над режиссёром буквально вынудили его сосредоточиться на сценарной работе.
Из кадра в кадр редактор следит, чтобы не было мрачно и длинно, чтобы люди не выглядели плохо одетыми, а улицы — грязными, чтобы не было слишком пасмурной погоды и бранных выражений, а теперь ещё прибавилось ханжеское запрещение показывать курящих и пьющих, точно от этого они исчезнут в реальности,
— описывает цензурные мытарства Смирнов.
Я стала мысленно возражать: зато ведь результат впечатлял, фильмы и сейчас смотреть можно, они не устаревают, как не могут устареть предметы настоящего искусства — но тут посмотрела интервью Андрея Сергеевича каналу “Ещё не Познер” на YouTube и заколебалась. Если режиссёр говорит со всей определённостью, что рынок всё равно лучше цензуры, и пускай его фильмы не смотрят так, как раньше, но он может снимать всё, что пожелает, то ему уж точно виднее. И что хорошего, когда режиссёр пишет «Я не люблю свои картины», как Смирнов о ранних работах, потому что это редакторский пэчворк из раскромсанной на лоскуты режиссёрской работы.
В героях Смирнова есть много от героев Достоевского. Думаю, фильм «Осень» показателен в этом плане. Девушка Саша 17-ти лет нравилась молодому человеку, но решила, что выходить замуж, не зная жизни, недальновидно. Поэтому надо обжечься самой, дождаться, пока он женится на другой, а тогда уже мотать нервы и себе, и ему: то к сердцу прижимать, то далеко посылать. И можно ли назвать конец happy-endом? Ну если мужчину такие качели-карусели устраивают, это его выбор. А если дети пойдут? Достаточно почитать, что такое "шизофреногенная мать", и весь романтический флёр с подобных "Настасий Филипповн" слетит в один момент.
В другом сценарии "Стойкий оловянный солдатик" герой бросается на лётное поле под колёса самолёта, потому что его девушка улетает. Не, ну кто думает о безопасности других пассажиров, когда такая любоВЬ? "Для кого-то просто лётная погода", как говорится. А у кого-то лайнер по судьбе бежит.
А вот и ещё один узнаваемый типаж из пьесы Смирнова: "Между прочим, по поводу открытия Суэцкого канала мой сосед дядь Миша, сантехник мирового класса, так напился, что мы его с трудом вернули с того света. Казалось бы, что ему Гекуба?"
Про всех этих людей и говорил герой Достоевского Митя Карамазов: "Нет, широк человек, слишком даже широк, я бы сузил".
Некоторые сценарии Смирнова автобиографичны — про послевоенное детство, про родителей. Они, насколько знаю, так и не были воплощены на экране.
А буквально недавно, осенью этого года состоялась премьера фильма «Француз» по киноповести "Тёмная вода".
В предисловии к самой большой киноповести "Жила-была одна баба" Смирнов пишет о самом этом жанре, откуда он взялся, почему возник именно в СССР и чем киноповесть отличается от сценария. Но от себя скажу, что "Бабу" прочитала с огромным удовольствием. Знаю, что фильм критиковали, полная версия состоит вообще из пяти серий (о чём Смирнов опять же рассказал в интервью Николаю Солодникову, в таком виде фильм не демонстрировался), но неоднозначность темы и хронометраж картины вызвали бурную реакцию от неприятия до восторга. Но какой в повести язык, это же просто праздник какой-то, пир ума, именины сердца. Да, натурализм, да, чернуха, но это несомненное искусство. Как по мне, так Триер рядом не стоял.
С интересом читала о Павле Лебешеве — об этом Моцарте операторского искусства. Снимать без световых приборов? Да пожалуйста, хоть без плёнки. Всё у Лебешева легко, беспримерная готовность к любой авантюре.
Ещё у меня сложилась мечта: чтобы Смирнов написал отдельную книгу эссе о русских классиках. Бунина мне не хватило. Опять, возвращаясь к фигуре Достоевского, повезло же писателю с женой, "этой отваги и верности не привилось ремесло, больше российской словесности так никогда не везло…".
Зачем, скажите, Наталья Николаевна танцует с этим фатом в мундире кавалергарда, с пустым французишкой? И отчего при одном взгляде на Льва Николаевича ясно, что такому человеку нужна ничем не стеснённая свобода, и только умная Софья Андреевна не в состоянии это уразуметь?
С другой стороны,
не будь Анна Петровна Керн несколько ветрена, не видать бы нам такой жемчужины, как «Я помню чудное мгновенье...»,
— есть, есть что ещё сказать Андрею Сергеевичу.
И снять.
Слежу за тем, что делает семья Смирновых — интересны и Андрей Смирнов, и старшая дочь Авдотья, а недавно и младший сын Алексей подтянулся, сериал снял. Книгу "Лопухи и лебеда" составляют сценарии (а точнее, киноповести) Смирнова, перемежающиеся эссе о его работе как режиссёра и сценариста. Начинал ведь Смирнов как режиссёр, но выматывающая цензура и власть редакторов над режиссёром буквально вынудили его сосредоточиться на сценарной работе.
Из кадра в кадр редактор следит, чтобы не было мрачно и длинно, чтобы люди не выглядели плохо одетыми, а улицы — грязными, чтобы не было слишком пасмурной погоды и бранных выражений, а теперь ещё прибавилось ханжеское запрещение показывать курящих и пьющих, точно от этого они исчезнут в реальности,
— описывает цензурные мытарства Смирнов.
Я стала мысленно возражать: зато ведь результат впечатлял, фильмы и сейчас смотреть можно, они не устаревают, как не могут устареть предметы настоящего искусства — но тут посмотрела интервью Андрея Сергеевича каналу “Ещё не Познер” на YouTube и заколебалась. Если режиссёр говорит со всей определённостью, что рынок всё равно лучше цензуры, и пускай его фильмы не смотрят так, как раньше, но он может снимать всё, что пожелает, то ему уж точно виднее. И что хорошего, когда режиссёр пишет «Я не люблю свои картины», как Смирнов о ранних работах, потому что это редакторский пэчворк из раскромсанной на лоскуты режиссёрской работы.
В героях Смирнова есть много от героев Достоевского. Думаю, фильм «Осень» показателен в этом плане. Девушка Саша 17-ти лет нравилась молодому человеку, но решила, что выходить замуж, не зная жизни, недальновидно. Поэтому надо обжечься самой, дождаться, пока он женится на другой, а тогда уже мотать нервы и себе, и ему: то к сердцу прижимать, то далеко посылать. И можно ли назвать конец happy-endом? Ну если мужчину такие качели-карусели устраивают, это его выбор. А если дети пойдут? Достаточно почитать, что такое "шизофреногенная мать", и весь романтический флёр с подобных "Настасий Филипповн" слетит в один момент.
В другом сценарии "Стойкий оловянный солдатик" герой бросается на лётное поле под колёса самолёта, потому что его девушка улетает. Не, ну кто думает о безопасности других пассажиров, когда такая любоВЬ? "Для кого-то просто лётная погода", как говорится. А у кого-то лайнер по судьбе бежит.
А вот и ещё один узнаваемый типаж из пьесы Смирнова: "Между прочим, по поводу открытия Суэцкого канала мой сосед дядь Миша, сантехник мирового класса, так напился, что мы его с трудом вернули с того света. Казалось бы, что ему Гекуба?"
Про всех этих людей и говорил герой Достоевского Митя Карамазов: "Нет, широк человек, слишком даже широк, я бы сузил".
Некоторые сценарии Смирнова автобиографичны — про послевоенное детство, про родителей. Они, насколько знаю, так и не были воплощены на экране.
А буквально недавно, осенью этого года состоялась премьера фильма «Француз» по киноповести "Тёмная вода".
В предисловии к самой большой киноповести "Жила-была одна баба" Смирнов пишет о самом этом жанре, откуда он взялся, почему возник именно в СССР и чем киноповесть отличается от сценария. Но от себя скажу, что "Бабу" прочитала с огромным удовольствием. Знаю, что фильм критиковали, полная версия состоит вообще из пяти серий (о чём Смирнов опять же рассказал в интервью Николаю Солодникову, в таком виде фильм не демонстрировался), но неоднозначность темы и хронометраж картины вызвали бурную реакцию от неприятия до восторга. Но какой в повести язык, это же просто праздник какой-то, пир ума, именины сердца. Да, натурализм, да, чернуха, но это несомненное искусство. Как по мне, так Триер рядом не стоял.
С интересом читала о Павле Лебешеве — об этом Моцарте операторского искусства. Снимать без световых приборов? Да пожалуйста, хоть без плёнки. Всё у Лебешева легко, беспримерная готовность к любой авантюре.
Ещё у меня сложилась мечта: чтобы Смирнов написал отдельную книгу эссе о русских классиках. Бунина мне не хватило. Опять, возвращаясь к фигуре Достоевского, повезло же писателю с женой, "этой отваги и верности не привилось ремесло, больше российской словесности так никогда не везло…".
Зачем, скажите, Наталья Николаевна танцует с этим фатом в мундире кавалергарда, с пустым французишкой? И отчего при одном взгляде на Льва Николаевича ясно, что такому человеку нужна ничем не стеснённая свобода, и только умная Софья Андреевна не в состоянии это уразуметь?
С другой стороны,
не будь Анна Петровна Керн несколько ветрена, не видать бы нам такой жемчужины, как «Я помню чудное мгновенье...»,
— есть, есть что ещё сказать Андрею Сергеевичу.
И снять.